Концептуальные аспекты анализа терроризма
В настоящее время явление терроризм прочно обосновалось в социальной жизни мирового сообщества и России в том числе. И хотя прямые потери от него относительно невелики (террористические акции приводят к гибели значительно меньшего количества людей, чем, например, дорожно-транспортные происшествия). Однако террористическая деятельность становится ключевым фактором, определяющим социальную ситуацию в стране, и выступает как опаснейшая угроза, способная дестабилизировать общественно-политическую и экономическую жизнь.
Современный терроризм представляет собой весьма сложное общественное явление, превратившееся в угрозу для безопасности всего мирового сообщества. При этом в настоящее время относительно понимания природы терроризма часто высказываются различные мнения. Так, сторонники объективистского подхода видят первопричины существования терроризма в наличии реальных условий, которые обусловливают его проявление в жизни общества - глубокие различия в положении разных социальных слоев и этнических групп, культурная и религиозная дискриминация, политические преследования и резкая экономическая дифференциация населения и т.д. Представители субъективистского подхода полагают, что терроризм вызывается личностными побуждениями людей (экстремистов и фанатиков), которые стремятся с помощью террористических актов оказать то или иное влияние на легитимную власть, а признание и поиск объективной причины лишь способствует оправданию преступных действий террористов. Среди сторонников первого подхода много представителей научного сообщества, а противоположного подхода часто придерживаются практики - должностные лица властных и силовых структур и др. Кроме данных подходов, к интерпретации причин терроризма имеется и иной подход, в рамках которого предлагается рассматривать объективные и субъективные детерминанты терроризма как две стороны одной медали. При этом опровергаются прозападные и антивосточные предубеждения, так как считается, что они игнорируют государственный терроризм, который на практике осуществляют США и их союзники; критикуются и представления о терроризме как о попытке врагов Запада дестабилизировать западную демократию и подорвать западные ценивши и интересы.
То обстоятельство, что некоторые группы лиц выбирают террористические методы для изменения социально-политической ситуации, а другие, находясь в подобных условиях, этого не делали, заставляет уделять внимание изучению вопросов мотивации террористической деятельности, личных и групповых мотивов. Американский психолог П.А. Олссон, говоря о личной модели выбора террористического поведения, определяет эту модель с помощью четырёх элементов: ранняя социализация индивида в насильственной окружающей среде; отрицательная самоидентификация индивида; личные связи индивида с террористическими группами; конверсионный жизненный опыт индивида (эскалация терроризма). Групповая мотивация терроризма определяется следующими характеристиками. Террористическое насилие имеет, прежде всего, не материально-денежную мотивацию, которая свойственна обычной уголовной преступности, а политическую, поскольку потенциальные клиенты терроризма обычно находятся вне тех мишеней, которые он физически затрагивает. Такое насилие преследует «символические», а не инструментальные задачи, адресуя свои «послания» политическому руководству. Террористическая деятельность планируется и организуется систематически, а не является результатом бессмысленных и случайных характеристик группового поведения [2.138].
В настоящее время терроризм все чаще рассматривается как результат взаимодействия сложной комбинации различных факторов - исторических, политических, идеологических, культурных, религиозных, психологических и экономических. В связи с этим его начинают изучать представители разных общественных наук, в том числе и экономисты. Экономический анализ имеет важное значение для выявления причин развития терроризма и выработки эффективных методов борьбы с ним. Вместе с тем данное научное направление стало активно развивать лишь после событий 11 сентября 2001 г. В настоящее время можно выделить несколько альтернативных подходов, в которых акцентируется внимание на анализе субъективных мотивов принятия решений, изменений спроса на террористическую деятельность и возникающего предложения, влияния международной конкуренции и культурно-институциональных факторов.
В современных условиях при анализе терроризма широким влиянием пользуется возникшая в результате продолжения традиций микроэкономических теорий неоклассической школы и основанная на принципе индивидуализма концепция рационального поведения преступника, согласно которой последний принимает решения и осуществляет выбор тех или иных действий, сопоставляя возникающие при этом выгоды и издержки. Один из основоположников теории человеческого капитала и сторонник концепции экономического империализма Г.С. Беккер утверждает, что экономический подход уникален по своей мощи и способности интегрировать разнообразные формы человеческой деятельности, даёт целостную и унифицированную схему для понимания человеческого поведения; именно он является всеобъемлющим. Опираясь на идеи И. Бентама, он указывает, что экономический подход предполагает максимилизирующее поведение в более явной форме и более широком диапазоне, чем другие подходы, так что речь идет о максимилизации функции полезности или богатства все равно кем - семьёй, фирмой, профсоюзом или государством. Г.С. Беккер отмечает, что «представление о широкой приложимости экономического подхода находит поддержку в обильной научной литературе, появившейся за последние двадцать лет, в которой экономический подход используется для анализа, можно сказать, безгранично разнообразного множества проблем, в том числе развития языка (Marschak, 1965), посещаемости церквей (Azzi and Ehrenberg, 1975), политической деятельности (Buchanan and Tullok, 1962; Stigler, 1975), правовой системы (Rosner, 1973; Becker and Landes, 1974), вымирания животных (Smith, 1975), самоубийств (Hamermesh and Soss, 1974), альтруизма и социальных взаимодействий (Becker, 1974, 1976; Hirshleifer, 1977) а также брака и разводов (Schulte, 1974*landes and Michael, 1977) » [2.12].
Исходя из этого формулируется модель рационального поведения правонарушителя, согласно которой преступник, как и любой человек, стремится наиболее эффективно использовать имеющийся в его распоряжении человеческий и физический капитал. Решение стать преступником в принципе не отличается от решения стать каменщиком или плотником, или, допустим, экономистом. Индивид рассматривает чистые затраты и выгоды каждой альтернативы и принимает на этой основе свое решение» [2.250].
Для интерпретации поведения террориста и выбора методов антитеррористической деятельности может быть использована стандартная модель экономической теории преступности, позволяющая анализировать процесс принятия решения потенциальным террористом с учетом материальных и моральных выгод и потерь;
R=W-pD,
где R – возникающая у террориста чистая выгода при совершении преступления; р - вероятность, что террорист будет пойман и наказан; W -величина выгоды террориста от преступления; D - величина потерь террориста в результате его наказания.
В соответствии с концепцией рационального поведения потенциальный террорист будет стремиться совершать преступление, если у него появляется положительное значение чистой выгоды, или W>pD; если эта чистая выгода станет принимать отрицательное значение, то у террориста не будут возникать мотивы для совершенствования преступления. Следует учитывать, что выбор карьеры террориста не позволяет получать некоторые материальные и моральные выгоды от легальной деятельности и формирует, таким образом, соответствующую величину упущенных возможностей. В связи с этим чистая выгода террористической деятельности выступает как разность между общей выгодой от нелегальной деятельности Willeg и величиной упущенных возможностей от легальной деятельности Wleg, т.е. W=Willeg-Wleg. Для потенциального террориста совершение преступления утрачивает смысл, если общая выгода от нелегальной деятельности меньше суммы потерь, которые у него возникли в связи с вероятным его наказанием за совершенное преступление и упущенными выгодами от легальной деятельности, т.е. если Willeg < pD+Wleg. Задача государства и общества заключается в том, чтобы создать инструменты, которые позволяют действенно влиять на переменные, определяющие выбор террористической карьеры.
Концепция рационального поведения террориста не учитывает должным образом взаимовлияния значительной группы социально-политических и культурно-исторических факторов; в связи с этим некоторые сторонники микроэкономического подхода неоклассической школы предлагают анализировать сложную комбинацию факторов, определяющих развитие террористической деятельности на основе концепции взаимодействия спроса и предложения на рынке. Так, например, в "Политической экономии ненависти" Э.Глэйзер рассмотрел формирование - стимулов и антистимулов для потенциальных террористов. Предложение со стороны потенциальных террористов при таком подходе диктуется степенью ожесточенности политической борьбы; терроризму способствуют гражданские войны и политические конфликты, которые увеличивают число людей, обученных применять насилие. Спрос на террористическую деятельность определяется степенью контактов граждан данной страны с иностранцами (туристами, военными, гражданскими специалистами) или с какими-либо другими меньшинствами (например, евреями), против которых можно обратить террор, а также ресурсами влиятельных групп, которые получают выгоду от разжигания ненависти [2.225].
В противоположность подходам к анализу терроризма, сложившимся на основе микроэкономических теорий неоклассической школы, сторонники социокультурных теорий, такие как Г. Мюрдаль, Ж. Скотт и Г. Шулъц, акцентируют внимание на особой значимости противоречий между традиционными ценностями и модернизационными процессами, которые оказывают огромное влияние на поведение людей.
Глубокие социально-экономические и духовно-нравственные трансформации в современном мире складываются весьма противоречиво, ведут к институциональным и нравственным деформациям, настроениям незащищённости, тревог и страха перед будущим, создавая питательную среду преступности и терроризму. Личность террориста во многом формирует особое социально-культурное окружение. В современных условиях во многих регионах мира усилилась конфронтация между различными этническими группами и культурными слоями, проводящая к росту агрессивного поведения, аномии, к пренебрежению законами и усвоению маргинальной частью населения преступных навыков и опыта разных стран и народов. При этом формируется обстановка религиозного фанатизма, национальной ограниченности, пренебрежения современной цивилизацией и культурой, презрение к инакомыслящим и инаковерующим.
Как свидетельствуют осуществленные недавние террористические акты в нашей стране и за рубежом, по большей части исходными мотивами террористов являются религиозно-националистические убеждения, часто базирующиеся на противопоставлении интересов богатых и бедных стран, Севера и Юга. Эти причины осознаются не всеми участниками террористических акций; многие из них не отличаются высоким интеллектуальным развитием и нравственными качествами. Но в XXI в. в их руках могут оказаться мощные технические средства, вплоть до оружия массового поражения. События 11 сентября 2001 г. показали, что смертельным оружием, несущим гибель тысячам людей, могут стать и мирные гражданские объекты, такие как пассажирские самолеты.
Ситуация во многом осложняется тем, что социальная реальность современной цивилизации покрыта толстым слоем зловонной ряски бездуховности и паратизма. Все здоровое, нормальное, светлое в душе и сознании человека омертвляется, искажается, выворачивается наизнанку. Любовь превращается в секс, дружба – в партнерство, правда в компромат, обман в политику, криминал во власть… В итоге бездуховность и агрессия, эгоизм и пустота, бессмысленность и скука разлагают личность и общество, окутывают их ядовитым туманом пессимизма, враждебности и в перспективе коллективного психоза [2.89, с. 295].
Представители социокультурного подхода обращают внимание на важную роль культурно-ценностных представлений людей о справедливости устройства социально-экономической жизни и часто высказывают суждения о прямом влиянии на уровень терроризма таких факторов как уровень жизни и дифференциации доходов. При этом терроризм рассматривается как протест против социальной несправедливости, порожденной бедностью. Решение возникающих при этом проблем часто видится в медленном изменении экономики на основе повышения качества человеческого и социального капитала, культуры и общественных институтов.
Сторонники неоинституционального направления предлагают другой подход к анализу национальных процессов развития терроризма, указывая на важность улучшения экономико-правовой среды. Как отмечает Э. де Сото, в экономически отсталых странах институты в большей степени являются не инструментом развития общества, а принципиальным препятствием развитию. «Они не позволяют реализовать предпринимательские способности большей части населения. Предпринимательские ресурсы страны могут проявиться лишь тогда, когда это позволяют господствующие институты. Достаточно взглянуть на перуанцев, обреченных в своей стране на бедность и прозябание, но достигших успеха в других странах, где их деятельность ограждена соответствующими институтами» [2.176].
В национальной экономике со слабым уровнем развития рыночно-демократических институтов и господством административно- бюрократических методов регулирования возникает высокий уровень трансакционных издержек, который подавляет хозяйственную деятельность и способствует резкому разрастанию теневого секторам и нерациональному использованию ресурсов, но в данных условиях появляется видимость, что причиной дефектов хозяйственного строя являются изъяны национальной культуры и природная лень населения. При этом возникает порочный круг. Рост нелегальной деятельности приводит к сокращению легального сектора, увеличению налогового пресса и оттоку капитала за границу, в связи с этим теневой бизнес становятся более выгодными, а крупные компании стремятся добиться для себя финансовых льгот и привилегий, ограничивающих конкуренцию, так как для них труднее скрывать свою деятельность, что в свою очередь ведёт к ухудшению экономической ситуации и росту безработицы. «Кризис понятия власти, доверия к ней, а также её полномочий и законности в условиях хаотически меняющегося общества, наличие в ряде крупных городов связей между организованной преступностью и представителями политической власти...бессилие власти и закона - вот лишь немногие из косвенных побудительных мотивов, позволяющих превращать подспудное недовольство жизнью в откровенное насилие» [2.150].
В 1990-е годы Э. де Сото стал экономическим советником президента А. Фухимбри. Последний по его рекомендациям осуществлял силовые удары по связанным с наркомафией леворадикальным террористам с укреплением прав собственности крестьян и городских предпринимателей Перу [2.253]. В результате если в 1980-е гг. Перу напоминала Чечню 1990-х гг. (партизаны-террористы из организации «Светлый путь» контролировали значительные районы страны), то после реформ Фухимори в стране существенно снизился уровень терроризма.
Для выработки адекватных методов борьбы с терроризмом важное значение имеет выявление роли внешних и внутренних факторов в его формировании. Сложность и противоречивость их взаимодействия способствовали тому, что в противоположность концепциям, в которых отмечается ключевая роль социально-экономических особенностей отдельных стран в развитии терроризма, сложился геоэкономический подход, сторонники которого рассматривают современный терроризм как порождение деформаций устройства мирового хозяйства и возникающих на их основе экономических противоречий и социально-политической напряжённости.
В условиях глобализации ключевым фактором, определяющим экономическую динамику, становится устройство мирохозяйственных связей. При этом сторонники леворадикального направления – И.Валлерстайн, Р. Пребыш, С. Фуртадо, А. Эммануэль возлагают основную вину за отставание стран «третьего мира» на Запад.
После завершения третьей мировой войны общая тенденция к неравномерному распределению ресурсов, доходов и богатству в мире не была устранена, между странами (ядром и периферией мирового хозяйства) продолжается расти неравенство, образуя очаги высокой напряженности. В связи с этим вместо «конца истории» по Фукуяме, означавшим победу ценностей западной либеральной цивилизации, возникла эпоха «столкновений цивилизаций» по С. Хангингтону, а современный терроризм явился одной из форм борьбы «бедного Юга» с «богатым Севером». Широкое распространение исламского терроризма во многом обусловливается тем, что мусульманская цивилизация в отличие от конфуцианской, индо-буддийской и иберийской не обладает экономически и политически сильными государствами – лидерами, а это способствует активному использованию террористических методов в противостоянии с западными странами [2.95].
Социально-культурной проблемой новых ценностей много и плодотворно занимался Римский клуб. Один из его основателей – А. Печчеи – отмечал, что «нынешний глобальный кризис – где все элементы человеческой системы оказались не уравновешенными друг с другом – является прямым следствием неспособности человека подняться до уровня, соответствующего его новой могущественной роли в мире, осознать свои новые обязанности и ответственность в нем. Проблема в самом человеке, а не вне его, поэтому и возможное решение связано с ним… Наиболее важными, от чего зависит судьба человечества, являются человеческие качества – и не только отдельных элитарных групп, а именно «средние» качества миллиардов жителей планеты» [2.150, с. 73]. Для обеспечения мира на Земле предлагается искать пути постепенного преобразования нынешней системы эгоцентрических государств, управляемых склонными к самоуправству правительствами, в мировое сообщество, в основу которого легла бы система скоординированных между собой географических и функциональных центров принятия решений, охватывающая все уровни человеческой организации – от локального до глобального [2.150, c. 302].
К настоящему времени выполнено не много криминометрических исследований на межстрановых базах данных, посвященных количественной оценке детерминант терроризма [2.216, 2.224]. Проверив корреляцию опасности терактов для разных стран мира с социально-экономическими характеристиками этих стран (среднедушевой ВВП, доля мусульманского населения, коэффициент Джини и др.), исследователи пришли к схожим выводам. Во-первых, среднедушевые доходы и дифференциация доходов сильного влияния на уровень терроризма не оказывают. Во-вторых, значимыми оказались показатели политической свободы (у А. Абадн) и открытости (у А. Фрайтага и др.), но эта зависимость не линейна: сначала с ростом политических свобод и открытости страны угроза терроризма растет, затем начинает снижаться (см. рис. 1.1). Абади делает отсюда вывод о неизбежности временного всплеска терроризма при переходе от авторитаризма к демократии (как это было в Испании 1980-х и в России 1990-х гг.).
Полученный результат можно интерпретировать как доказательство доминирования международно-политических детерминант терроризма над национально-экономическими [2.95]. Открытость и политическая свобода создают возможность для проникновения в страну извне идеологии и организационных структур террористических организаций почти независимо от социальных и экономических факторов национального хозяйства. Лишь высокий уровень демократии уменьшает склонность граждан к насильственным мерам политического противоборства.
Рис. 1.1 Связь рисков терроризма с уровнем политической свободы по Абади (по горизонтали отложены варьирующиеся от 1 до 7 индексы по Freedom House's Political Rights Index – чем выше политическая свобода, тем выше индекс)
Выбор террористических действий, планируемых и избираемых группами или индивидуумами, обычно лишенными власти, рассматривается активистами как лучший, если не единственный, способ достичь соответствующих целей. Терроризм – результат взрывчатой комбинации различных факторов (исторических, политических, социокультурных, идеологических, религиозных, экономических и психологических), которого можно определить как его "профиль". Такой "профиль" не является статичным, но отражает динамику взаимодействия между различными политическими акторами, правительствами и оппозицией, социальными сообществами и "отколовшимися" социальными группами, террористическими организациями и их подразумеваемой «аудиторией» [2.138]. Важнейшая закономерность этой динамики состоит в том, что через какое-то время в самом профиле конфликта исходные условия могут быть заменены процессом, в результате чего конфликт становится самостимулирующимся и самовоспроизводящимся. Другими словами, за некоторым критическим порогом сам процесс террора становится modus Vivendi (необходимым условием существования) определенных групп.