Глава 5. общество и культура восточных славян в эпоху раннего средневековья

§ 1. ДРЕВНЕРУССКОЕ ОБЩЕСТВО XI—XII вв.

Вопрос о характере общественного строя Древней Руси в XI—XII вв. в течение долгого времени обсуждался учеными, выдвигавшими существенно различные точки зрения. Если, согласно одной, в Древней Руси уже к IX в. сложился класс феодалов-землевладельцев, то в соответствии с другой точкой зрения у восточных славян вплоть до XIII в. отсутствовало деление общества на классы и отделенная от общества государственная власть. Споры эти во многом были связаны с тем, что круг источников, содержащих сведения об общественном строе Древней Руси, очень ограничен и их свидетельства в ряде случаев можно толковать по-разному.

Положение помогли изменить исследования общественного строя западных соседей Древней Руси, находившихся в X—XII вв. на сходной стадии общественного развития. Более многочисленные (прежде всего документальные) источники позволили исследователям определить главные черты социальной организации общества и характер социально-политических институтов этого времени. Эти исследования дали возможность в свою очередь выявить в древнерусских источниках XIV— XV вв. следы существования и у них в более ранний период аналогичных отношений и институтов. [Тем самым была создана основа для более обоснованной, научно доказательной реконструкции общественного строя домонгольской Руси.

Административная структура и органы власти. Если в X в. большую часть лесной и лесостепной зоны Восточной Европы занимали подчиненные Киеву племенные территории, то в X—XII вв. им на смену пришли частично совпадавшие по своим очертаниям со старыми образованиями, частично образованные заново большие административные округа — «земли», называвшиеся по имени «градов» — их главных центров (Ростовская земля, Новгородская земля и др.). В известиях летописей XI—XII вв. живущие на таких территориях люди все чаще обозначались не по их принадлежности к племенному союзу, а по тому, с каким центром они были связаны (ростовцы, новгородцы и др.). И действительно, не принадлежность к племени, а подчинение определенному центру оказывало теперь воздействие на их жизнь.

Земли делились на более мелкие административные единицы, названия которых нам неизвестны, но их характер вырисовывается в источниках вполне определенно. В центре такого небольшого округа находилась крепость — град (чаще всего из деревянных срубов — «городен», наполненных камнями и землей). В нем находился посадник, представлявший здесь власть киевского князя (посаженный князем в этом граде). Посадник принадлежал к числу «старших» дружинников князя. Посадник должен был следить за состоянием укреплений града — опорного пункта княжеской власти, привлекать в случае необходимости население на работы по их ремонту, организовывать его оборону в случае нападения неприятеля. Вместе с посадником в граде находились княжеские дружинники — «отроки», опираясь на которых посадник управлял сельским населением округи.

В граде посадник, сосредоточивавший в своих руках и военно-административную и судебную власть, вершил суд. Суд посадника охватывал достаточно широкий круг дел — не только уголовные преступления (убийства, членовредительства, кражи), но и ряд других дел (например, дела о наследстве, выплате долгов и др.). Суд был источником немалых доходов для княжеской казны: штраф, поступавший в пользу князя (вира, взимавшаяся за убийство, и продажа — за другие преступления), был значительно выше, чем возмещение потерпевшему. Часть судебных штрафов шла в пользу посадника и тех дружинников, которые помогали ему в проведении суда. Население должно было также снабжать кормом посадника и отрока, когда они объезжали округ для сбора судебных штрафов.

Посадники и отроки стремились разными способами увеличить этот источник своих доходов. Не случайно в предисловии к Начальному своду — летописному тексту, созданной в 90-х гг. XI в. в Киево-Печерском монастыре, княжие мужи обвинялись в том, что они собирают с людей «творимые» виры и продажи, т.е. искусственно возбуждают судебные дела ради получения штрафов. Злоупотребления судебной властью вызывали резкое недовольство населения, которое в отдельные моменты, когда по каким-то причинам отсутствовала верховная власть, могло прорываться с большой силой. Так, в Ростовской земле после смерти князя Андрея Боголюбского в 1174 г. «посадников и тивунов домы ограбиша, а самех избища, и детьские его, и мечникы, и домы их пограбиша, не ведущее глаголемого, идеже закон, ту и обид много». Последние слова летописного сообщения ясно указывают на причину волнений.

Судебная деятельность посадника прекращалась, когда в соответствующий град во время объезда страны прибывал глава государства — князь и сам вершил здесь суд. Такой объезд назывался по-старому «полюдьем». По свидетельствам летописей, древнерусские князья ездили в полюдье еще и в конце XII в. Но полюдье носило теперь совершенно иной характер, чем в X в. Конечно, дружинники, сопровождавшие князя, продолжали кормиться за счет населения, но главное содержание полюдья состояло теперь в том, что князь как верховный представитель власти вершил суд по делам, требовавшим его участия, принимал жалобы на действия своих подчиненных, решал различные вопросы управления.

Налоги и пошлины. Важнейшей обязанностью посадников и отроков было обеспечить сбор дани с населения. Сохранилось очень мало данных о системе налогообложения и размерах собиравшихся налогов. Средства, которые получались из этого источника, уже в начале XI в. были немалыми. В начале X в. Ярослав Мудрый, как наместник своего отца в Новгороде, собирал здесь с Новгородской земли 3 тыс. гривен (1 гривна — кусок серебра весом в 50 г), но в эту общую сумму могли входить и отчисления от судебных штрафов.

Более конкретные данные содержит грамота 1136 г., написанная в связи с основанием епископской кафедры в Смоленске. По грамоте епископу передавалась десятая часть «всех даней смоленских». В грамоте перечислялось 28 округов с указанием размера десятины в пользу епископа. Размеры дани с отдельных округов колебались от 400 до 10 гривен, что говорит об отсутствии в Смоленской земле единообразной административной структуры, она, очевидно, складывалась стихийно под воздействием разных факторов. Общий размер дани со Смоленской земли, согласно этому документу, составлял 2250 гривен. Данью поступления в княжескую казну не ограничивались. Наряду с ней при объезде князем территории продолжало взиматься полюдье. Еще одним важным источником доходов были торговые пошлины («гостиная дань», «перевоз», «торговое», платежи «с корчмы» и др.). Сборщики таких пошлин — мытник и осмник упоминаются в источниках XII в.

В результате в руках князей скапливались весьма значительные средства. Так, в начале XII в. князь Глеб Всеславич Минский дал вкладом в Киево-Печерский монастырь 1100 гривен, во второй половине XII в. галицкий князь выплатил нанятым на военную службу польским отрядам 3000 гривен серебра.

Если дань исчислялась в гривнах — определенном количестве серебра, то это не означает, что она и уплачивалась серебром. В условиях раннего Средневековья с характерным для этого времени господством натурального хозяйства сбор с сельских жителей дани серебром был на практике малореальным, тем более что серебра на Руси не добывали. Известно, когда в середине XII в. один из князей действительно потребовал дани серебром, то ее собирали, «емлючи серебро изо ушью и с шии». Реально поэтому большую часть дани составляли игравшие роль эквивалента денег шкурки пушных зверей, различные ремесленные изделия и продукты. На населении лежала обязанность доставлять все это на «княж двор». Эта повинность называлась «повозом». Такие дворы находились во многих местах, где постоянно стояли отряды дружинников и которые посещал князь во время объезда страны. На их территории размещались кладовые, амбары, хранилища вина и бортного меда, конюшни, бани, погреба и даже тюрьмы. Дворы эти были подчас весьма большими, как «великий Ярославль двор» в Киеве, на территории которого был в середине XII в. устроен рыцарский турнир (гостившие у князя Изяслава венгры организовали конный турнир: «на фарех и на скокох играхуть на Ярославли дворе многое множество»). В них находилось такое количество серебра, мехов и всяких изделий, что, по выражению летописца, «иже бе не мочно двигнути».

Система обеспечения дружины. Как использовались княжеской властью эти доходы? Часть из них использовалась для оплаты мастеров, руководивших работами по строительству крепостных сооружений, укладке деревянных мостовых, строительству мостов (сами эти работы были повинностью, лежавшей на населении), часть шла на оплату строительства церковных зданий (так, Ярослав Мудрый нанимал рабочих для строительства церкви Св. Георгия в Киеве). Расходов (и немалых) требовала отправка посольств в соседние страны. Главная часть доходов шла на содержание княжеской дружины — административного аппарата и главной военной силы Древнерусского государства. Немалые силы и средства расходовались на то, чтобы обеспечить боеготовность и высокий жизненный стандарт для дружинников.

К XII в. дружина уже давно перестала быть небольшим коллективом воинов, постоянно окружавших князя и питавшихся с ним у одного очага — огнища. Дружина XI—XII вв. представляла собой достаточно сложный организм. Она делилась на «старшую» и «младшую» дружину. Члены «старшей» дружины — «бояре» — были ближайшими приближенными и советниками князя, с ними в первую очередь князь «думал» о всех делах, решал наиболее важные вопросы. Бояр князь назначал и посадниками в градах, они ведали отдельными отраслями княжеского хозяйства. «Младшая» дружина состояла из рядовых воинов — «отроков» (или «детских»), которые, как уже отмечалось выше, были военной опорой власти посадников и помогали им в несении административных обязанностей.

Лишь небольшая часть дружинников находилась постоянно рядом с князем, большая же их часть располагалась отдельными отрядами в укрепленных градах по всей территории Древнерусского государства. В работах исследователей раннего Средневековья западнославянских государств такая дружина получила наименование «большой дружины» — это было уже большое войско, состоявшее из тысяч воинов. На территории градов у дружинников были свои дворы и семьи. Однако все эти перемены не сказались на характере отношений дружины и князя. Как и раньше, дружинники получали от князя коней, оружие и все, что нужно для жизни.

Обеспечить целому войску высокий жизненный стандарт, сделать так, чтобы оно ни в чем не нуждалось и было постоянно готово к исполнению своих обязанностей, было для зарождающейся государственной власти сложной и трудной задачей. Продукты, собранные с сельского населения, использовались на пирах, которые посадники устраивали для дружинников в градах. Многое, как и ранее, добывалось благодаря «далекой» торговле, прежде всего с Византией. Но не все растущие потребности дружинников можно было удовлетворить таким способом.

Эту задачу государственная власть попыталась решить, создав совокупность институтов, получивших в научной литературе название «служебной организации». Характер этих институтов реконструируется при сопоставлении более поздних свидетельств русских источников с более ранними свидетельствами польских и чешских источников. Из подчиненного власти населения были выделены особые группы людей (как свободных, так и несвободных), наследственно прикрепленные к выполнению тех или иных «служб» для удовлетворения потребностей дружинников, за это им предоставлялись земельные наделы, свободные от уплаты дани.

Часть этого служилого населения занималась ловлей пушного зверя — важного предмета международной торговли (теперь только служилые люди могли этим заниматься) и охотой в охотничьих угодьях, где также не могли охотиться простые люди. Добытое на охоте поставлялось к столу дружинников. Особая группа людей занималась выпасом конских табунов, в которых выращивали для дружинников боевых коней. Значительная часть служилого населения располагалась в непосредственной округе градов. Это были люди, занятые приготовлением пищи и обслуживанием дружинников, а также мастера, изготовлявшие разнообразные нужные дружинникам изделия (от одежды, оружия и конской упряжи до разнообразных предметов, необходимых в быту).

Поскольку дружина была одновременно и аппаратом управления и главной военной силой государства, то организацию, созданную для обслуживания ее разнообразных потребностей, можно рассматривать как своеобразную форму «государственного» хозяйства, необходимую в условиях, когда в обществе господствовало натуральное хозяйство и отсутствовала сколько-нибудь развитая хозяйственная специализация.

Концентрация в предместьях градов ремесленного населения, обслуживавшего потребности дружины, имела важное объективное значение для последующего развития древнерусского общества. «Град»-крепость, местопребывание дружины, стал постепенно превращаться в «город»-поселение, в котором основным занятием значительной части жителей стали ремесло и торговля. Здесь же стали селиться торговцы, рассчитывавшие, что дружинники купят привезенные ими товары. В ряде статей «Пространной Правды» — нового кодекса законов, который в первой четверти XII в. сменил «Правду» Ярослава, уже фигурирует и «торг», как место заключения сделок, и купец — «гость», который отправляется в самостоятельные поездки ради получения прибыли.

Дружина — господствующая элита общества. Все сказанное позволяет сделать определенные выводы и о характере общественного строя Древней Руси в XI—XII вв. Господствующим классом древнерусского общества была дружина, в своем развитии уничтожавшая или включавшая в свой состав верхушку местного населения. Она осуществляла управление этим обществом, которое было объектом коллективной эксплуатации с ее стороны. О силе ее власти над обществом наиболее показательно говорит тот факт, что определенные виды деятельности (например, ловля дорогих пушных зверей) дружина смогла сделать монополией назначенных ею лиц, в то время как простым людям такие занятия были запрещены. Такое состояние общества, когда основная масса населения — члены деревенских соседских общин — являлась объектом коллективнои эксплуатации со стороны княжеской власти, опиравшейся на дружину, есть основания оценивать как особый, характерный для эпохи раннего Средневековья вариант «государственного феодализма».

Особенность положения дружинников заключалась в том, что, резко отличаясь от окружающего населения и своим положением в обществе, и всем своим образом жизни, в правовом отношении они не были четко от него отделены. «Правда Ярослава» устанавливала за убийство рядового дружинника такой же штраф — в 40 гривен, как за убийство обыкновенного свободного человека. Лишь жизнь «старших» дружинников ограждалась двойным штрафом. Однако за дружинника виру платил князь, а обыкновенный свободный должен был выплачивать ее сам, что на практике могло приводить к его полному разорению, если бы не поддержка членов общины.

Князь и дружина. Как уже отмечалось, все добывавшиеся в обществе доходы стекались в руки князя, который был физическим воплощением государства, и он играл решающую роль в их распределении между дружинниками, которые не имели каких-либо других источников доходов. Это, однако, не означало, что князь был по отношению к дружине ее полновластным господином и мог распоряжаться ею по своему усмотрению. Если дружина зависела от князя, то и князь зависел от дружины — без дружины управлять обществом он не мог. Как и в более раннюю эпоху, князя и дружину связывал своего рода неписаный контракт: дружинник должен был верно служить князю мечом и советом, в случае необходимости жертвуя даже своей жизнью, а князь — советоваться с дружиной, принимая важные решения, не жалеть средств на содержание своих воинов и щедро награждать их за заслуги, давая им богатые подарки и поручая им управление градами.

Описывая деяния Владимира как своего рода идеального правителя, который должен служить образцом для своих преемников, древнерусский летописец подчеркивал, что Владимир любил дружину, «думал» вместе с ней «и о ратех и о уставе землянем», т. е. обсуждал с ней все важные вопросы внутренней и внешней политики и стремился удовлетворить все пожелания своих воинов. Так, однажды дружинники не захотели есть деревянными ложками, а потребовали серебряные, и Владимир поспешил удовлетворить их пожелание.

Духовенство XI—XII вв. Духовенство занимало в древнерусском обществе особо видное, почетное место как слой людей, обладающих особой связью с высшим, сверхъестественным миром, благодаря которой может быть обеспечено спасение и вечная жизнь всех остальных членов общества. В соответствии с предписаниями церковных канонов духовенство должно было подчиняться суду и руководству только церковных иерархов. Церкви принадлежала важная функция воспитания всего общества, включая и носителей высшей власти, в духе предписаний новой для этого общества христианской религии. Церкви принадлежал и суд по делам, связанным с нарушением этих предписаний.

Вместе с тем это идеальное положение, которым церковь формально обладала и которое делало ее одной из главных сил общества, не вполне соответствовало реальному положению церкви в древнерусском обществе. Большое значение имели особенности материального обеспечения церкви в первые столетия после крещения. Их определили главные черты социальной организации древнерусского общества.

Материальное обеспечение духовенства в эти годы было принципиально таким же, как обеспечение дружины: в пользу церкви поступала десятина от княжеских доходов. Так, Ярослав Мудрый, основав в Вышгороде под Киевом храм в честь первых русских святых Бориса и Глеба, приказал местному посаднику выделить этому храму «от дани... десятую часть». В грамоте новгородского князя Святослава Ольговича 1137 г. упоминался «устав, бывшии преже нас в Руси от прадед и от дед наших — имати пискупом десятину от дани, от вир и от продаж, что входит в княж двор всего». Еще и в XII в. эта десятина оставалась главным источником материального обеспечения церкви. В 1136 г. при основании епископии в Смоленске новая кафедра получила вместе с десятиной от смоленских даней лишь два села, несколько озер и сенокосных угодий.

Верхушка русского духовенства в XI в. в значительной мере состояла из приезжих греков, хорошо знакомых с порядками в Византийской империи, где церковь давно имела крупные земельные владения с большим количеством подданных. Однако греческие иерархи не смогли добиться того же в условиях существовавшего в Древней Руси общественного строя.

Это делало церковь зависимой от наделявшей ее доходами государственной власти. Кроме того, церковь, в особенности в XI— начале XII в., сильно нуждалась в поддержке государственной власти в борьбе с язычниками, которых в то время было достаточно много, особенно на севере Руси.

Зависимость эта находила свое выражение в том, что настоятелями монастырей или приходских храмов, наделенных князем соответствующими доходами, становились прежде всего люди, угодные князю. Епископские кафедры также часто занимали либо духовные отцы князей, либо настоятели близких к княжескому двору монастырей. Попытки митрополита распоряжаться епископскими кафедрами не имели успеха. Когда в 1185 г. митрополит Никифор II попытался поставить на ростовскую кафедру своего кандидата вопреки воле князя Всеволода Юрьевича, то «неволею великого Всеволода» (выражение летописи) он был вынужден поставить кандидата, предложенного князем.

Особенности положения церкви наложили отпечаток и на характер участия церковных иерархов в общественной жизни. Митрополитами, стоявшими во главе древнерусской церкви, были, как правило, греки, присылавшиеся из Константинополя. Некоторые из них были высокообразованными людьми, авторами богословских полемических сочинений, как, например, митрополит Ефрем, сидевший на кафедре в 50-е гг. XI в. Сохранился ряд посланий и наставлений митрополитов второй половины XI — начала XII в.: Георгия, Иоанна II, Никифора I, свидетельствующих об их усилиях внедрить в древнерусском обществе новые для него нормы христианской религии. И с этими выступлениями митрополитов приходилось серьезно считаться, хотя русские князья и не во всем следовали их указаниям: так, призывы митрополитов не заключать браки с семьями «латинских» правителей остались не услышанными.

Вместе с тем ни митрополит, ни епископы не пытались оказать воздействие на ход политических конфликтов, разрывавших древнерусское общество во второй половине XI— XI в. Хотя они участвовали в урегулировании ряда политических конфликтов, но делали это по инициативе князей той или другой стороны. Иной характер носило участие в общественной жизни настоятелей ряда монастырей, более тесно связанных с русским обществом и остро реагировавших на междоусобные войны и бедствия, которые они приносили. В особенности это относится к Печерскому монастырю, основанному в середине XI в. в пещерах около Киева по инициативе подвижника Антония, вернувшегося с Афона и хотевшего, чтобы монастырь не уступал знаменитым центрам византийского монашества. Монастырь не располагал «златом» и «сребром», жизнь первых монахов в нем была бедственной, но в него принимали, не требуя от поступающих вклада. В повести «Чего ради прозвася Печерьскый монастырь» ее автор, говоря о своем монастыре, писал: «Мнози бо монастыри от цесарь и от бояр и от богатьства поставлени, но не суть таци, каци суть поставлены слезами, пощеньем, молитвою, бдением». Благодаря Антонию, его преемнику на игуменстве Феодосию и их ученикам Киево-Печерский монастырь во второй половине XI — начале XII в. стал центром, оказывавшим важное духовное влияние на общественное сознание своих современников. (Более подробно об этом будет рассказано в главе, посвященной общественной мысли и культуре Киевской Руси.) Печерские старцы стремились к утверждению в жизни общества норм христианской морали, обличали несправедливость общественных порядков, боролись за прекращение княжеских усобиц.

Но не только печерские старцы обладали в то время большим общественным авторитетом. Так, известно, что в 1128 г. игумен монастыря Св. Андрея Григорий, пользовавшийся большим авторитетом в Киеве, созвав «собор иерейский», сумел предотвратить войну между сыном Владимира Мономаха Мстиславом и черниговским князем Всеволодом Ольговичем.

При рассмотрении положения общественных низов в их составе выделяются три неравные по численности и положению в обществе группы: торгово-ремесленное население города, «холопы»-рабы и крестьяне — члены объединений «соседей» — сельских общин.

Население города. В положении населения города и сельских жителей было много общего. Население города образовывало большую самоуправляющуюся общину, во внутреннюю жизнь которой княжеская администрация не вмешивалась. Жители города, как и деревни, подчинялись суду посадников и должны были уплачивать дань в княжескую казну. Но их положение в обществе в некоторых отношениях существенно отличалось от положения сельских жителей. Городские ополчения составляли важную часть вооруженных сил государства, и в сложных напряженных ситуациях правитель-князь искал их поддержки.

Население города отнюдь не было покорной массой, готовой подчиняться любым решениям власти. Доказательством этого являются события, происходившие в Киеве в 1068 г. Население столицы было недовольно князем Изяславом Ярославичем, проигравшим сражение с половцами. Собравшееся на торгу вече киевлян требовало от князя оружия и коней, чтобы возобновить борьбу. Когда Изяслав отказал, киевляне освободили сидевшего в Киеве в тюрьме полоцкого князя Всеслава и посадили его на киевский стол, Изяслав бежал. Когда через несколько месяцев он вернулся с польским войском, а Всеслав бежал, бросив киевлян на произвол судьбы, горожане, собравшись на вече, заявили, что готовы принять Изяслава, если он отошлет польское войско, в противном случае они подожгут город и уйдут в «греческую землю». Князь был вынужден согласиться с этим требованием.

Чтобы подчинить горожан своему контролю и руководству, княжеская власть стремилась использовать деление городского населения на сотни. Сотни были ячейками их социальной организации, и одновременно из них формировались отряды, на которые делилось городское ополчение. Во главе сотен стояли сотские, а во главе всего объединения городских сотен — тысяцкий. В походе тысяцкий командовал городским ополчением. В конце 80-х гг. XI в. тысяцким Киева был киевский боярин Ян Вышатич, потом его сменил его брат Путята. Сотскими князь тоже стремился назначить своих людей. В рассказе о пирах Владимира Святославича сотские упоминаются как их участники вместе с княжеской дружиной.

Между сотскими и тысяцкими, назначенными князем, и простыми горожанами отношения не всегда складывались мирно. Когда в 1113 г. умер киевский князь Святополк Изя славич и в Киеве временно не стало правителя, киевляне напали на тысяцкого Путяту и сотских и разграбили их дворы. Волнения прекратились, лишь когда «лучшие мужи» поспешно призвали на киевский стол прославленного своими победами над половцами Владимира Мономаха.

Все это показывает, что управление городскими общинами было для княжеской власти серьезной проблемой и требовало от нее немалых сил и умения.

Рабство (холопство) в древнерусском обществе. Рабство, существовавшее в смягченной форме еще у восточных славян в эпоху Великого переселения народов, стало получать все более широкое распространение, когда начались частые войны между племенами, сопровождавшиеся обращением в рабство иноплеменников. Первоначально рабы (древнерусские «холопы») были прежде всего предметом торговли, за них можно было получить различные материальные блага. Но постепенно владельцы рабов стали использовать их труд в своем хозяйстве. В XI—XII вв. появились и новые источники рабства, связанные с углублением социального неравенства. В рабство (холопство) стали продавать себя сами люди, не имевшие средств к существованию, в него стали обращать должников, неспособных выплатить долги, и преступников.! Особенно много таких холопов было в княжеском — «государственном» — хозяйстве, прежде всего из их числа частично пополнялись, о чем уже говорилось выше, ряды служилого населения. Другая часть пахала землю под присмотром «сельских» и «ратайных» старост. Были свои холопы и у дружинников, в особенности у членов «старшей» дружины. Такие люди были слугами, сопровождавшими господина и выполнявшими его поручения, или были заняты трудом в его домашнем хозяйстве.

Холоп был полной собственностью господина (за его похищение уплачивался такой же штраф, как за украденное имущество), и господин нес ответственность за совершенные им проступки, если не хотел холопа выдать. Несмотря на единство правового статуса, реальное положение холопов было неодинановым. Несвободные княжеские слуги, пользовавшиеся доверием князя, могли получить от него важные должности в княжеском хозяйстве и пользовались немалой властью и влиянием. Их положение резко отличалось от положения обычных холопов, занятых подневольным трудом в хозяйстве господина. По мере того как «старшие» дружинники стали создавать собственное хозяйство с зависимыми людьми, у них стали также появляться привилегированные холопы, управлявшие их хозяйством.

В «Пространной Правде» отмечено появление еще одного типа холопов — холопа, которого господин посылал на «торг» продавать принадлежавший ему товар.

Среди населения, подчиненного власти социальных верхов, холопы составляли сравнительно немногочисленную прослойку, подавляющее его большинство — это лично свободные люди — члены общин.

Сельская община раннего Средневековья. Немногочисленные свидетельства письменных источников в сочетании с данными археологии и ретроспективным анализом более позднего материала позволяют реконструировать характерные черты общины раннего Средневековья, отличавшие ее от более поздней классической формы русской общины.

На территории, являвшейся объектом хозяйственной деятельности общинников, лишь небольшая часть была хозяйственно освоена и распахана; поселения располагались в наиболее удобных для земледелия местах, чаще всего — на террасных площадях речных долин. В этих условиях в жизни общинника охота, собирательство и промыслы играли гораздо большую роль, чем в более поздние времена. Крупные поселения были редкостью. По территории общины были разбросаны мелкие поселения из нескольких дворов. Более крупным поселением среди них был погост, где стояла приходская церковь. На погосте члены общины собирались для решения общих дел.

Община состояла из малых семей, каждая из которых самостоятельно вела хозяйство, обрабатывая земельный надел, примыкавший к ее поселению. Взрослые сыновья могли отделяться от отца, заводя самостоятельное хозяйство — «а двор ... отень всяк меншему сынови» говорилось в «Пространной Правде».

При большом количестве свободной земли сделать это было нетрудно. Хотя в «Пространной Правде» говорится о «малой» семье как нормальном, типическом явлении, это не означает, что это была единственная форма семейной организации. Судя по данным источников более позднего времени, достаточно широко распространена и такая семья, где неразделенные братья вели совместное хозяйство. Сохранение таких семей было связано с тем, что им было легче противостоять суровым климатическим условиям. В эпоху раннего Средневековья крестьянин, когда его надел переставал давать урожаи, расчищал из-под леса новый участок с помощью соседей-общинников, что давало возможность на время поднять низкий уровень урожайности. С помощью общины осваивалась и степная целина. Однако то, что крестьяне обрабатывали свои окультуренные наделы самостоятельно, вовсе не исключало существования между ними и иных разнообразных прочных соседских связей. Всех членов общины объединяло совместное владение обширной не поделенной территорией, на которой лишь они могли пасти скот, охотиться на зверя, ловить рыбу, выделять в случае необходимости новые земельные наделы. Каждая община хорошо знала свои границы и упорно защищала их от посягательств соседей. В неблагоприятных природных условиях, которые существовали в Восточной Европе, взаимопомощь соседей была необходимым условием для сохранения отдельного крестьянского хозяйства. В отношениях с государственной властью одним из проявлений взаимопомощи было участие членов общины в выплате штрафов за преступление, совершенное одним из них. Совместно выплачивалась и «дикая вира», когда преступление было совершено на территории общины, а преступник не был найден.

В своих интересах государственная власть использовала роль общины, как общественной ячейки низшего уровня, возлагая на нее коллективную ответственность за розыск и поимку преступников. Человек, по каким-то причинам оказавшийся за пределами своей общины, утративший поддержку товарищей, становился одиноким и беспомощным «изгоем» (изгнанником из общины). Такие люди одними из первых попадали в зависимость от княжеских дружинников.

Община раннего Средневековья существенно отличалась от объединения соседей более ранней эпохи тем, что она была подчинена власти государства в лице посадника близлежащего града и сопровождавшего его отряда дружинников. Как видно из сказанного выше, вмешательство власти в жизнь общины осуществлялось в трех разных формах. Во-первых, с членов общины требовали различные поборы и повинности в пользу государства. Во-вторых, в случае совершения достаточно серьезных проступков членов общины вызывали в находившийся на «граде» княжеский суд, где налагали на них значительные по размерам штрафы. В-третьих, из числа членов общины забирали людей, отличавшихся особыми познаниями в каком-либо деле, чтобы определить их в нужные государственной власти службы. Во внутренний распорядок жизни общины государственная власть не вмешивалась. Многие дела общинники постарому решали между собой, не обращаясь в княжеский суд.

Об условиях жизни сельского населения известно преимущественно по материальным остаткам, найденным археологами, их жизнь не привлекала к себе внимания летописцев.

Главным видом хозяйства у восточных славян к XI—X вв. уже давно было земледелие. Неурожай зерновых становился причиной голода. Тягловой силой для обработки земли служила лошадь. Деревянные пахотные орудия были уже снабжены металлическими частями — железными наральниками и сошниками. Урожай собирали с помощью серпов, близких по форме к современным. Собранный урожай на юге хранился в зерновых ямах, на севере — в специально созданных для его хранения постройках или в скирдах на гумне. Для изготовления из зерна муки использовались жернова, а хлеб выпекался в печах на глиняных сковородках. Возделывался достаточно широкий ассортимент зерновых и бобовых культур. На протяжении раннего Средневековья характерная для эпохи раннего земледелия роль проса заметно уменьшилась. Главной зерновой культурой стала рожь. Количество семян ржи, найденных в раскопках на поселениях XIII в., равно общему количеству семян других зерновых культур: пшеницы, проса и ячменя.

В период раннего Средневековья восточным славянам были хорошо известны и главные огородные культуры: репа, капуста, морковь, лук, чеснок. Для обработки огородных участков использовались деревянные лопаты, лезвия которых часто оковывались железом, деревянные вилы и грабли. Вилы и коса с железным полотном использовались при заготовке сена для скота.

Среди найденных археологами на поселениях костных останков домашних животных свыше 50% принадлежало крупному рогатому скоту. Он использовался главным образом для получения молока и молочных продуктов. Мясо коровы или быка редко присутствовало в рационе питания крестьянина, что резко отличало его от пищи дружинника. На мясо разводили свиней. Их кости занимают второе место среди костных останков, найденных археологами.

Найденные остатки костей, наконечники стрел, железные рыболовные крючки говорят о том, что в эпоху раннего Средневековья охота и рыбная ловля занимали в хозяйстве крестьянина достаточно заметное место.

Обнаруженные при раскопках остатки ткацких станов и пряслиц говорят о распространении ткачества. Жены крестьян сами изготавливали одежду для своей семьи. Они использовали льняные и шерстяные ткани, которые уже умели окрашивать в разные цвета, а для более теплой одежды — шкуры овец и диких животных.

На обширной территории Восточной Европы существовали первоначально два разных типа жилища. На юге был распространен тип, условно называемый «полуземлянкой», с полом, пониженным по отношению к поверхности земли, а также характерные первоначально для новгородско-псковского региона наземные жилища с полом на уровне земли или несколько поднятым над ним. В деревянных полуземлянках пол был земляным, иногда подмазанным глиной. В домах имелись печи двух типов — каменные и глиняные. Своды печей обычно не имели отверстий, и дым выходил из печи через топку. Крыша этих жилищ промазывалась глиной. В наземных домах пол был деревянным. Постепенно на большей части восточнославянской территории наземные дома вытеснили полуземлянки. Печь в этих домах ставили обычно рядом со входом. В темное время дом освещала лучина. Скот зимой размещался в хлевах, построенных рядом, а порой и в самом доме, который для этого разгораживался перегородкой, отделявшей помещение для семьи от помещения для скота. При недостатке корма зимой приходилось забивать молодых животных. Зимой же забивали свиней, коптили их мясо и заготавливали мясные изделия. «Колбаса» упоминается уже в берестяной грамоте XII в.

Фискальный гнет и разорение общинников. «Закупы». Дани, поборы и разорительные штрафы, вызывавшие особенно резкое недовольство населения, спос