Как борец за мир Бенито Муссолини стал сторонником войны

Как и многих других людей, меня очаровала мягкая и простая манера поведения синьора Муссолини… Все видят, что он ни о чем ином не помышляет, как о длительном благополучии… итальянского народа, и что никакие мелкие интересы его не занимают.[274]

(Уинстон Черчилль)

Начнем с конца. Он был страшен. Пленение партизанами. Торопливый расстрел вместе с любимой женщиной. Безо всякого суда. Их трупы, подвешенные вниз головами под крышей бензоколонки на миланской площади Лорето, чтобы видели все окружающие. Глумление толпы. Бенито Муссолини закончил свою жизнь совсем не так, как ему бы хотелось. А ведь все так прекрасно начиналось! Такая головокружительная карьера, такая быстрая и стремительная. Вот Поэтому судить таких людей нельзя — они ведь могут и заговорить. А Бенито Муссолини было что рассказать. Возможно, он начал бы свою исповедь издалека — с того момента как он, поборник мира и нейтралитета, стал ярым сторонником войны. Как он, социал-демократ и революционер, основал фашистское движение. А может быть, Муссолини открыл бы следствию тайны предвоенной европейской политики. Все было возможно. И поэтому дуче расстреляли…

Скажу сразу — нашей целью не является подробное изучение жизнеописания Муссолини, поэтому его детство и бурную молодость мы пролистнем. Отметив, однако, наиболее важные детали. А они таковы — парень рос в очень бедной семье, которая крайне нуждалась в деньгах. Нам ведь как обычно рассказывают: была в начале XX века отсталая Российская империя, а вокруг нее все сплошь процветание и прогресс. И представляем мы мужиков в лаптях и грязь непролазную (у нас) и чистенькие улицы с высоким уровнем жизни (в Европе). Объяснение у рассказчиков для нас готово — все это от отсталости политического строя. В России было отсталое самодержавие, а в Европе передовая демократия, отсюда и разница в уровне жизни. Ничего нового эти баснописцы не придумывают: их совет всегда одинаков. Достаточно провести «свободные выборы», и сразу наступит процветание.[275] Это ложь. На самом деле все было не совсем так. Вернее говоря — совсем не так. Италия в начале XX века была очень небогатой страной. Бедная жизнь была в то время обычным явлением в Европе.[276] Существовали и точки процветания — например, Швейцария. Именно туда отправлялись на заработки итальянские гастарбайтеры того времени. Поработав на родине школьным учителем, туда же направился и девятнадцатилетний Бенито Муссолини. Пикантная деталь: будущий основатель фашизма, певец силы и решимости, сбежал не столько за деньгами, сколько чтобы… «закосить» от армии.

Именно в Швейцарии бедность и голод дают Муссолини первые жестокие уроки. Работу он смог найти только в качестве каменщика — с одиннадцатичасовым рабочим днем. Поработав совсем немного, он в кровь сбил руки и понял, что физический труд не для него. Кончилась работа — моментально кончились и деньги. И будущий премьер-министр Италии очень быстро стал обыкновенным бомжом. Спал в коробках под Большим мостом в Лозанне. Но тут Бенито Муссолини сильно повезло. В лозаннском кафе «Торлаши» он познакомился с несколькими итальянскими социалистами, точно также работавшими каменщиками на швейцарских стройках. Из общения сними будущий дуче узнал нечто важное — есть сфера человеческой деятельности, где не надо тяжело работать и можно неплохо получать. Называется эта сфера — политика. Бенито быстро сообразил, что надо хватать судьбу за хвост, и своим новым друзьям представился социалистом, а печальное состояние своих финансов объяснил тяжелой болезнью, которая не дает ему возможности работать. Свой шанс пойти «по партийной линии» юный Муссолини не упустил. Через четыре месяца его уже избрали секретарем Итальянского профсоюза каменщиков.[277]Большую роль в его начальной политической карьере сыграло еще одно знакомство — с Анжеликой Балабановой. Русской социалисткой, которая так много жила за границей, что стала одним из руководителей итальянской соцпартии. Она научила Бенито писать статьи и расширила его политический кругозор. «Я никогда не видела человека, который выглядел бы столь жалким», — пишет Балабанова, которая взяла шефство над уже опустившимся молодым человеком.[278] Именно она привела Бенито Муссолини в политику, о чем горько сожалела впоследствии, когда ее ученик стал тем, кем он стал.

Всякое дело не сразу приносит плоды. Так и начальные литературно-политические занятия ничего не приносили Бенито в финансовом смысле. Поэтому он продолжал работать: посыльным в мясной лавке, у виноторговца, ассистентом скульптора, протирщиком стекол, заводским рабочим. Он даже гадал за деньги на картах. Он подрабатывает, продает газеты, подменяя киоскера уходившего на обед. Оплата за труды — кусок ветчины.[279] Одет Муссолини постоянно в одни и те же брюки, которые его жена стирает почти ежедневно и сушит в соседней пекарне. Но его интерес к социалистическим идеям не угасает. Почему? Потому что он видит вокруг себя профессиональных революционеров.[280] Они кирпичей не клали, а жили очень и очень неплохо. Стремление вырваться из нищеты, не быть бедным — главный мотив поступков Муссолини. Это очень важно для понимания его дальнейших действий. Это потом он станет равнодушен к деньгам, а пока товарищи по партии покупают ему талоны на обед в дешевой столовой.

Вернувшись в Италию (объявлена королевская амнистия дезертирам!), Муссолини опять начинает работать сельским учителем. И пишет в четырехстраничную еженедельную социалистическую газету «Ла Лотта ди классе» («Классовая борьба»). «Это была одна из многочисленных еженедельных газет социалистической партии, издававшихся в Италии, и ни газета, ни ее редактор не привлекали к себе большого внимания».[281] Неудивительно — тираж газеты всего 350 экземпляров, а Муссолини совмещал в одном лице должности редактора, репортера и корректора. Но это было его первое партийное дело. Это его путевка в будущее. И он очень старается. Муссолини не только пишет, но и занимается агитацией, обходя окрестные деревни и городки. Именно здесь будущий дуче оттачивает ораторское мастерство. В 1911 году он призывает на страницах своей газеты к забастовке. Повод чисто социалистический — «Нет империалистической войне в Африке». Италия захотела получить свой кусок колониального пирога и вторглась в Триполитанию (территория нынешней Западной Ливии). Социалисты Италии категорически против этой войны и проводят акции протеста. «Борец за мир» Бенито Муссолини становится одним из главных агитаторов и организаторов забастовки. Тот, кто через пару десятилетий станет активно сколачивать новую итальянскую империю путем войны, в то время будет призывать женщин ложиться на рельсы, чтобы решать военным поездам. Беспорядки ширятся, рабочие начинают разбирать железнодорожные пути. Для прекращения безобразий правительство присылает войска, а зачинщика массовых беспорядков Муссолини арестовывают и судят. Приговор мягкий — год тюрьмы, из которых Муссолини отсидит лишь пять месяцев. Но эти месяцы в настоящей тюрьме, этот настоящий срок станет началом его взлета. Для авторитета в среде социалистов и «борцов за свободу» обязательно нужно иметь «отсидки». Точно так же невозможно стать вором в законе, ни разу не оказавшись в тюрьме. И сложно быть авторитетным диссидентом, если ты ни разу не был арестован «кровавым» и «тоталитарным» режимом…

Через девять месяцев после выхода из тюрьмы, в декабре 1912 года, Бенито Муссолини вместе с Анжеликой Балабановой избраны в ЦК социалистической партии Италии. Одновременно с этим Муссолини становится главным редактором партийной газеты «Аванти» с вполне приличной зарплатой, а Балабанова по его настоянию — заместителем главреда. Тираж у нового детища Муссолини уже не 350 штук, а 28 тыс. экземпляров. Это серьезное издание и серьезный шанс стать известным и сделать карьеру. Поэтому новый редактор всеми силами взялся за повышение популярности нового издания. За полтора года, то есть к лету 1914 года, тираж газеты «Аванти» вырос почти в четыре раза — до 100 тысяч экземпляров. Вместе с тиражом растут уважение партийцев, популярность и зарплата главного редактора. Бенито Муссолини достиг того, к чему стремился: он вошел в когорту неплохо оплачиваемых борцов за счастье рабочих. Теперь ему Не надо поднимать ничего тяжелее пера для того, чтобы заработать себе на хлеб. Но не пройдет и нескольких месяцев, как Муссолини поставит на карту все свое благополучие. И легким движением поставит жирную точку в своей социалистической карьере. Так что же случилось?

А случилась Первая мировая война. Она началась внезапно не только для революционеров, но даже для монархов, которые сами ее и развязали. По результатам этой войны в небытие ушли четыре Империи: Российская, Германская, Османская и Австро-Венгерская, а на их обломках очень быстро возникли новые государства. Когда вековая пыль, поднятая падением гигантских империй, осела, на финансовой карте мира осталось лишь две обеспеченные золотом валюты — доллар и фунт. Конкурирующие экономики, конкурирующие валюты уничтожались в ходе организованной мировой бойни. Это был первый этап установления полной мировой гегемонии для той «печатной машинки», что в 1694 году была создана банкирами в Великобритании. Вторым его этапом станет Вторая мировая война и последовавшая за ней Бреттон-Вудская конференция. Но сначала европейские монархи должны были сцепиться друг с другом в смертельной схватке.

И им помогли это сделать. Первая мировая не являлась закономерной или неизбежной. Она была виртуозно организована англичанами, которые, с одной стороны, обещали поддержку России и Франции, а с другой — поклялись немцам не вступать в войну на стороне Парижа и Петербурга.[282] Ведь удивительное дело — блок Антанта, членами которого были Англия, Франция и Россия, оказывается, не имел ни одного документа, в котором были прописаны обязательства Британии воевать за своих союзников! Зато противоборствующий военный блок, так называемый Тройственный союз, в который входили Германия, Австро-Венгрия и Италия, был связан настоящим союзным договором.[283] Италия была обязана воевать за своих партнеров только в случае, если бы на Германию напала Франция. А в реальности Берлин сам объявил войну Парижу, чем дал возможность итальянцам воздержаться от вступления в войну.[284] Поначалу так и было. 3 августа 1914 года итальянский король сообщил германскому кайзеру Вильгельму II, что условия возникновения войны не соответствуют условиям в договоре. В тот же день итальянское правительство опубликовало декларацию о нейтралитете.

Так бы и остался Бенито Муссолини известным борцом за права трудящихся, «золотым» социалистическим пером Италии, если бы мировая война возникла сама собой. Просто так. Если бы она не имела цели уничтожения России и Германии путем их взаимного стравливания и истощения. И установления гегемонии Великобритании, где пустила корни «печатная машинка», стремление к сохранению уникальности которой и направляло английскую политику.

Что такое нейтралитет? Это путь к процветанию. Особенно если вокруг бушует война. Если вокруг бушует война мировая, оставаться в стороне от нее мудро вдвойне. Главное, и пример рядом — Швейцария. Почему бы и Италии не стать оазисом стабильности и порядка в бурных волнах мирового кризиса? Вспомним, что США стали мировым лидером во многом благодаря тому, что дважды в мировых конфликтах почти не участвовали, а продавали военную продукцию воюющим странам. И вступали в боевые действия только под самый занавес. Мудрый итальянский король понял преимущества нейтралитета и решил его сохранять? Нет, в реальности все было иначе. Италия в войну вступила. Причем не на стороне Германии и Австро-Венгрии, чьим официальным союзником она была до начала Первой мировой. Такой политический кульбит требовал времени и аккуратности — слишком крутой вираж делала итальянская политика. Поэтому больше всего требовалась обработка общественного мнения в правильном направлении.

Итальянцы в Первой мировой положили в землю около 600 тыс. своих парней при 1,9 млн раненых и искалеченных.[285] Возникает резонный вопрос: зачем Италия вступила в войну и понесла такие жертвы? Ей кто-то угрожал? Нет. Значит, ей за это что-то пообещали. Поэтому не менее закономерен вопрос: что же получила Италия за пролитую кровь? А получила она куски территории Австро-Венгрии. По договору, подписанному в Сен-Жермен-ан-Ле после войны, Вена уступила Риму некоторые области.[286] Достаточно посмотреть на карту, чтобы убедиться, что это «не бескрайние гектары чернозема». Не густо за 2,5 млн искалеченных судеб! Что еще было получено? Италии была обещана австрийская провинция Далмация.[287] «Обещанного три года ждут» — гласит народная мудрость. Но когда имеешь дело с англосаксами — обещанного не дождешься никогда.[288] Поэтому Далмация после войны была отдана только что созданной ими же Югославии.[289] Премьер-министр Италии Орландо в знак протеста против «урезанной победы» хлопнет дверью на Версальской конференции, но будет уже поздно.

Но все это будет уже после окончания войны, а сначала нужно было в нее правильно и аккуратно вступить. Ведь вначале Италия осталась в стороне от конфликта, и это понравилось всем итальянцам. Почти все слои итальянского общества выступали против войны. Нейтралитета требовали и итальянские социалисты. 29 июля 1914 года, еще до начала войны, руководители Итальянской социалистической партии подписали антивоенный манифест, в котором клеймилась любая попытка втянуть Италию в милитаристский капиталистический конфликт: «Пролетарии Италии… должны теперь быть готовы не дать втянуть Италию в пропасть этой ужасной авантюры».[290] В первых рядах тех, кто требует соблюдать нейтралитет, — член Исполкома партии, депутат городского совета Милана, редактор газеты «Аванти», товарищ Бенито Муссолини. Свой вклад в дело мира, призывая Италию сохранять нейтралитет, вносит и папа Бенедикт XV, вступивший на папский престол в августе 1914 года. Остаться в стороне, когда сильнейшие политические игроки взаимно ослабляют друг друга, — выгодно и перспективно. Почему бы Италии тоже не потаскать каштаны из огня чужими руками?

Но сидение в стороне оставили для себя англичане. Десятки миллионов мужчин всех воюющих стран призваны в армии — везде объявлена всеобщая мобилизация. Везде, кроме Великобритании. Ее армия по-прежнему комплектуется добровольцами. Поэтому когда Россия и Франция посылают миллионы солдат на германский фронт, Британия отправляет туда десятки тысяч. Все, что есть. Почему же не ввести всеобщую воинскую обязанность, а следом за ней — и всеобщую мобилизацию? Потому что тогда не удастся обходиться малыми потерями, нельзя будет сидеть в стороне, ожидая взаимного ослабления немцев и русских. Некому будет защищать Банк Англии и только что созданную Федеральную резервную систему США.[291]

Просят ли русские и французы изменить эту странную ситуацию? Конечно. И Великобритания идет им навстречу — начинаются парламентские дебаты. Это дает возможность англичанам почти два года затягивать принятие элементарного, но основополагающего решения. В это сложно поверить, но закон о всеобщей воинской обязанности был принят в Лондоне лишь в мае 1916 года.[292] То есть через двадцать один месяц после начала войны! Вам это не напоминает ситуацию с затягиванием открытия Второго фронта во Вторую Мировую?

Англичане не хотят воевать сами. Причин много — желание поберечь силы, чтобы продиктовать условия в конце войны; необходимость сохранять стабильность внутри своей страны, подрываемую обилием похоронок и затратами на большую армию. Значит — кто-то должен воевать вместо них. Нужно убедить Рим выступить на стороне Антанты, предав своих бывших союзников, чтобы «заменить» англичан в окопах Первой мировой. Средство убеждения итальянского руководства очевидно — деньги и обещание территорий. Деньги рисует из ничего Банк Англии, и они не стоят для Лондона ни пенни, а территории, как мы знаем, потом можно и не дать.[293] Секретное соглашение о готовности Рима воевать было подписано в Лондоне уже 4–5 сентября 1914 года, то есть через месяц после начала войны. Итальянское правительство согласно теоретически, а чтобы это случилось практически, требуется сформировать общественное мнение внутри самой Италии. Последний пункт очень серьезен. Для вступления в войну действительно нужен повод. Нормальным людям никогда не хочется отправляться на смерть. Для того чтобы подвигнуть их на это, необходимы очень веские доводы. Если на тебя напали, тебе приходится защищаться. Значит, нужно, чтобы страна почувствовала себя жертвой агрессии. Для этого во все времена использовали провокации. Так, скажем, страшный теракт 11 сентября 2001 года внушает современным американцам необходимость воевать в Ираке и Афганистане, а после атаки на Перл-Харбор миллион их дедов записывается в армию добровольцами.[294] Ну а если ты нападаешь сам, ты обязан объяснить народу, зачем это сделано, сформировать у него хотя бы иллюзию правоты дела. Это универсальное правило. Вот с этим у Италии были большие проблемы: формально она оставалась членом Тройственного союза и по-прежнему была союзником Германии и Австро-Венгрии. Невоюющим — но союзником. Ни о каком нападении с их стороны речи не шло в принципе. Единственной возможностью войти в Мировую войну против Берлина и Вены становилась пропаганда войны внутри страны. Нужно было переломить отношение итальянцев к войне, сделать так, чтобы они захотели воевать. Требовался публицист, который мог сделать нужный переворот в головах своих сограждан. Или, по крайней мере, создать его иллюзию, сформировать информационный фон. «Единственный способ вовлечь Италию в войну на стороне союзников состоял в том, чтобы представить войну против Германии так, будто это революционная война. Для этого был нужен демагог, который знал революционную фразеологию и мог говорить на языке масс. Такой человек нашелся в лице Бенито Муссолини».[295]

Поначалу ничто не предвещало резкой смены Муссолини своих взглядов. Еще в конце августа 1914 года он по-прежнему бушевал на страницах «Аванти» против войны: «Мы хотим остаться верными нашим социалистическим и интернациональным идеям до самых основ».[296] И вдруг 18 октября 1914 года в редактируемой им газете «Аванти» вышла передовица под благодушным названием «От нейтралитета абсолютного к нейтралитету активному и действительному». От этой статьи у руководства итальянских социалистов волосы встали дыбом. В ней Муссолини неожиданно потребовал присоединения Италии к войне! Высказанные в статье аргументы будущий дуче потом повторит сотни раз как на митингах, так и в других публикациях. Немцев он называет «европейскими пиратами», а австрийцев — «палачами итальянского народа». По словам Муссолини, германский пролетариат, последовав за кайзером, уничтожил Интернационал и таким образом освободил итальянских рабочих от обязательства не вступать в войну. Нейтралитет же в основе есть не что иное, как откровенный эгоизм. Итальянские солдаты Должны пойти на фронт. Они будут сражаться за идеалы свободы, Которую хочет растоптать кованый сапог прусского милитаризма. Отказываться проводить различия между одной войной и другой войной, позволять себе выступать против всех войн вообще — это свидетельство глупости, граничащей с идиотизмом. Тут, как говорится, буква убивает разум. Победа Германии означала бы конец свободы в Европе. Необходимо, чтобы наша страна заняла позицию, выгодную Франции»,[297] — читают социалисты в собственной газете на первой полосе и не верят глазам. Это равносильно тому, как если бы брежневская газета «Правда» остро и ярко выступила в своей передовице за частную собственность на землю. Этого не может быть в принципе! Но это напечатано и читается всеми со странной смесью удивления и ужаса…

Реакцию руководства Итальянской социалистической партии на такой политический трюк предсказать несложно. Муссолини со скандалом исключили из партии и сияли с поста редактора. Вся его карьера в одночасье пошла коту под хвост. Почему и зачем он написал такую статью, Муссолини никому из товарищей не сказал: «На протяжении всего того заседания он не произнес ни одного слова объяснения, даже когда его настойчиво просили сделать это».[298]

Ради чего Муссолини мог рискнуть едва появившимся благополучием? Ведь к 1914 году Итальянская социалистическая партия была очень перспективным работодателем. На общенациональных выборах 1913 года она получила 1 млн голосов и 53 места в парламенте. Во многом этот успех обеспечила газета «Аванти», и поэтому депутатское кресло Муссолини было вполне обеспечено.[299]И ведь на оклад главного редактора Муссолини мог купить себе виллу.[300] Уйдя же из партии, он терял все разом, ему приходилось начинать все заново. Да и начало новой политической карьеры было весьма сомнительно. Муссолини не просто поменял свою точку зрения, он выставил посмешищем всех итальянских социалистов. После этого путь в политику ему закрыт. Кто возьмет на работу редактора, который своими статьями сажает в лужу собственного работодателя и собственную партию? Никто. Но Муссолини знал, что делал. «В то время мы не подозревали, что он подкуплен»,[301] — пишет Анжелика Балабанова.

Но она недооценила Муссолини: он разменял свое положение в соцпартии вовсе не на деньги, а на перспективную карьеру. Среди социалистов, выступающих за нейтралитет, — он один из многих. Среди тех, кто выступил за войну, — он первый. В газете «Аванти» он главный редактор, который должен советоваться с Балабановой. Теперь же у него появляется другая газета — новая, где Муссолини — царь и бог. Это его собственная газета.[302] Всего через месяц после скандальной статьи в «Аванти», 15 ноября 1914 года, вышел в свет первый номер нового издания «Пополо д'Италия» («Народ Италии»). Под броским логотипом две цитаты: «У того, у кого есть сталь, у того есть хлеб» (Бланки), «Революция — это идея, которая находит штыки» (Наполеон).

Всего за один месяц Муссолини поменял взгляды на противоположные по всем пунктам. Газета товарища Бенито поначалу называлась «ежедневная, социалистическая», но борется она именно против социалистов. В одном из первых номеров карикатура — человек топчет красное знамя.[303] Пропаганда войны ведется газетой весьма хитро — с помощью войны можно приблизить революцию и сделать Италию великой: «Наша интервенция, — поясняет Муссолини свою позицию, — имеет двойной смысл: национальный и интернациональный. Она направлена к распаду австро-венгерской монархии; возможно, что за ним последует революция в Германии и, в качестве неизбежного противодействия, русская революция. Короче, это шаг вперед на пути свободы и революции».[304]

Слова, красивые слова. Из-за них лишатся жизни сотни тысяч молодых итальянских парней. И никакой свободы в Италии не прибавится от того, что революция в России и Германии обрушит две империи. После войны в Италии станет так плохо, что единственным спасением от хаоса станет привод к власти именно того, кто красивыми словами ввергнет нацию в бедствия войны. Когда вы сегодня слышите прекрасные слова о свободе, борьбе и новой жизни, которая начнется, стоит лишь изменить политический строй, знайте — вас обманут так же, как обманули итальянцев…

…Муссолини, как проклятый, работает для того, чтобы его родина вступила в войну. Он начинает ездить по всей Италии с публичными выступлениями. Агитирует, агитирует, агитирует. На митингах часто случаются потасовки, и тогда он возвращается в разорванной одежде. Но это ерунда, главное — дело идет в гору. Деятельность Муссолини как пропагандиста войны набирает обороты. Поскольку Муссолини был первым, кто открыто ежедневно заговорил о необходимости вступить в войну, он быстро становится известным и обретает фанатичных поклонников. Тираж его новой ежедневной газеты «Пополо д Италиа» очень быстро растет и за четыре месяца доходит до 100 тысяч экземпляров. В это же время Муссолини приступает к организации союза интервенционалистов — «Fasci di Azione Revoluzionaria». «Фасци», или «фаши», — это пучок розог в руках древнеримских ликторов, в другом понимании — это отряды. Слово «фашизм» произойдет именно от этих формирований, по образу и подобию которых Муссолини позже создаст уже настоящие фашистские отряды. Пока же это только фанатики вброшенной в общество идеи. Они беззаветно преданы ей: война! В январе 1915 года, то есть через три месяца активной пропаганды) «Fasci» насчитывают уже свыше пяти тысяч участников.[305]

Одно можно сказать твердо — для выпуска такого ежедневного тиража газеты нужны очень серьезные деньги. Предыдущее издание спонсировала социалистическая партия. Откуда берутся деньги теперь? Биографы Муссолини опять таки дружно перепечатывают рассказанное Балабановой: «Озабоченные тем, чтобы Италия, вступила в войну на стороне союзников, французские правительственные эмиссары выплатили ему субсидию».[306] Вот теперь остановимся и задумаемся. Муссолини получал деньги от французов и англичан, в этом сомневаться не приходится. Иначе поведение будущего дуче — верх идиотизма. Муссолини получил от них гарантии: новую газету мы тебе сделаем, от трудностей прикроем, а дальше прояви себя сам, дорогой мистер Муссолини. Сделай так, чтобы итальянцы просили своего короля начать войну, и ты станешь знаменитым. Ведь именно ты будешь тем человеком, кто заставит Италию начать войну. Это уже фигура национального масштаба. О деньгах не беспокойся, денег будет сколько нужно…

Как называется структура, которая ведет на территории другого государства многоплановые действия, направленные на вовлечение этой страны в войну? Спецслужба. Вот и выходит, что осенью 1914 года Бенито Муссолини начал сотрудничество с британской и (или) французской разведкой. И именно иностранная разведка дала ему газету, трибуну и сделала знаменитым. Разумеется, в собственных целях. Да и деньги ведь давались не только будущему дуче: «По всей Италии создавались группы, требовавшие вмешательства в международные дела и рассматривавшие Муссолини в качестве своего рупора».[307] Сторонники войны, словно тараканы, полезли изо всех щелей. Но главным, первым и, вероятно, самым талантливым из них оказался Муссолини. Итог его деятельности был поистине триумфальным. Именно Муссолини действительно преподнес Италию англичанам на блюдечке. Именно он смог переломить ситуацию и окончательно решить вопрос о вступлении Италии в войну.

Именно Бенито Муссолини втянул Италию в войну на стороне Великобритании, в которой погибли сотни тысяч его соотечественников и за участие в которой Италия практически ничего получила. Хронология этого такова. Итальянское правительство, заявив о своем нейтралитете, начало секретные переговоры не только в Лондоне, но и в Берлине.[308] Дело в том, что ситуация складывалась следующим образом: Германия и Австро-Венгрия сами были готовы БЕЗ ВОЙНЫ передать итальянцам свои территории, которые тем пообещали англичане. Не требуя при этом участия Италии в борьбе на своей стороне. Берлин и Вена оказались в столь сложном положении, что готовы были купить дальнейший нейтралитет своих ветреных итальянских союзников. В такой ситуации смысл вступать в войну на стороне Англии полностью отсутствовал. Но Италию упорно тянули на бойню.

26 апреля 1915 года был заключен секретный Лондонский договор, согласно которому Италия обязалась в течение месяца объявить войну Австро-Венгрии.

3 мая 1915 года Италия расторгает договор о Тройственном союзе. Понимая, что это означает, Германия предпринимает беспрецедентный ход. Немцы буквально заставляют австрийцев согласиться передать Италии свои территории, населенные итальянцами.

9 мая 1915 года Германия сообщает об этом главе прогерманской партии «нейтралистов» Джованни Джолитти. Он срочно прибывает в Рим. Тотчас 320 из 508 депутатов парламента передают ему свои визитные карточки, что означает их поддержку. Опираясь на это большинство в итальянском парламенте, Джолитти заявляет королю и премьеру Антонио Саландре о несогласии с Лондонским договором. Премьер подает в отставку. Кажется, что германская партия восторжествовала и Италию удастся удержать.

В этот решающий момент Муссолини устраивает у здания парламента мощнейшие демонстрации в пользу вступления Италии в войну на стороне Антанты.[309] Со страниц своей газеты Муссолини импонирует массам решимостью и резкостью: «Я все больше убеждаюсь, — пишет он, — что для блага Италии было бы полезно расстрелять… дюжину депутатов и сослать на каторгу хотя бы несколько экс-министров… Парламент в Италии — это чумная язва, отравляющая кровь нации. Ее необходимо вырезать».[310]

Это выражение очень часто цитируют. Преподносят как свидетельство либо тоталитарности, либо решительности Муссолини — в зависимости от отношения автора к дуче. Но никогда и никто не поясняет, в каких условиях и для чего Муссолини это написал. «Вырезать» в тех условиях понималось буквально.[311] Под окнами парламента — море разъяренных людей, со страниц газет звучат призывы к расправе. Что это такое? Это оранжевая революция. Сценарий одинаков как для начала XX века, так и для начала XXI-го. Власть страны заставляют сделать то, что нужно совершенно другой стране, которая, используя талантливых проходимцев, организует народное возмущение. Можно устроить третий тур выборов, а можно вступить в войну. Под давлением митинга ситуация постепенно меняется. Но король все еще колеблется. И тогда Муссолини выступает со статьей, заканчивающейся прямой угрозой трону: «Честь и будущее отечества, — пишет он, — в опасности; отечество — у жуткого распутья своей истории. Слово за народом! Или война, или республика!»[312]

Что бы вы сделали на месте итальянского монарха? Упорствовали далее, рискуя вызвать бунт? Зная, что «анархист» может вас застрелить? Так или иначе, король делает выбор в пользу Антанты. Он не принимает отставку Саландры. Следом за монархом «корректируют» свою позицию и депутаты парламента.

20 мая 1915 года итальянский парламент голосует за вступление Италии в войну (407 голосов «за» при 74 «против» при одном воздержавшемся).

22 мая 1915 года в Италии объявлена всеобщая мобилизация.

24 мая 1915 года премьер-министр Саландра объявил войну Австро-Венгрии, не объявляя ее Германии.[313] Дело сделано. Бенито Муссолини втянул свою страну в Первую мировую войну. И тем самым оказал неоценимую услугу «печатной машинке». Как же не приметить такого толкового парня?

Награда для Бенито Муссолини должна была быть только после войны. Это его дальнейшая карьера. И связи с иностранными спецслужбами, которые теперь у него были. А пока ему пришлось надеть военную форму. Как «отсидка» для революционера, так и участие в войне для националиста, который к ней призывал, строго обязательно. Закончилась война для Бенито Муссолини 23 февраля 1917 года — он был ранен разрывом австрийского снаряда. Врачи насчитали в его теле сорок четыре шрапнельных осколка. В течение месяца Муссолини был прооперирован двадцать семь раз, причем двадцать пять — без анестезии.[314] Вернувшись домой, будущий дуче развил активную политическую деятельность. В марте 1919 года он создает первые настоящие фашистские отряды под названием «Боевой союз» («Фашио де комбаттименто»). В охваченной военным и послевоенным кризисом Италии, в обстановке всеобщего упадка и депрессии его «Пополо д'Италиа» все еще имеет большой тираж — 60 тыс. экземпляров. И непонятные источники финансирования. Что делают писатели и историки, когда не могут что-то объяснить? Сочиняют. Или бездумно переписывают друг у друга факты, не умея и не пытаясь их объяснить. А вопрос о деньгах для любой политической деятельности — самый важный и одновременно самый пикантный. Не имея денег, еще никому в истории не удалось взять власть в свои руки. Муссолини же возьмет ее очень быстро — в 1922 году. Откуда же у него средства на фашистские отряды, обмундирование и газету?

«С конца 1917 года он получил множество заказов на рекламу от некоторых больших военных компаний, и это увеличило доход газеты почти в восемь раз».[315] Как это трогательно. Мировая война закончится в ноябре 1918 года. А с конца 1917 года «большие военные компании» дают в «Пополо д'Италиа» рекламу. Что может рекламировать военная компания? Снаряды? Отличные противогазы по сходной цене? Распродажу гранат и винтовок? Новые британские танки в кредит и лизинг? Вы сегодня, в мегарекламное время, видите военную рекламу в газетах? А ведь в Италии 1917 года даже призыв не надо рекламировать — в армию всех и так загребают в рамках всеобщей мобилизации. Так почему же Муссолини дают деньги? Потому что парень делом доказал свою полезность и нужность. Кому? Великобритании. Которая смогла отсрочить массовый призыв собственных граждан, вместо них отправив воевать и умирать итальянцев.

Воевать за австрийские земли, которые Австро-Венгрия под нажимом Берлина уже соглашалась передать Риму просто так, за его нейтралитет! Теперь вот Бенито Муссолини формирует новое политическое течение. Его стержень — борьба с марксизмом. Это может быть очень полезно в послевоенной нестабильной Европе. И деньги у Муссолини появляются — «за рекламу». Если бы финансы выделили крупнейшие итальянские компании, то скрывать их названия смысла бы не было. Но ни в одной книге вы названий не найдете. Всегда будет написано абстрактно — «некоторые» или, чуть конкретнее, — «денежные мешки».

Поистине непредсказуемы повороты судьбы. О чем я? Нет, эти слова не о стремительной карьере итальянца с волевым подбородком и горящими глазами. Только я закончил работу над этой главой, в Интернете, словно по волшебству, появилась очень любопытная информация: «Фашистский диктатор Бенито Муссолини, по некоторым сведениям, в годы Первой мировой войны работал на британскую разведку. По словам историка Питера Мартлэнда, архивы МИ-5 свидетельствуют о том, что британская разведка платила агенту И Duche («Дуче») 100 фунтов в неделю (примерно 5 тысяч фунтов в нынешних деньгах) за распространение в газетах военной пропаганды».[316]

Кто это написал? Сомнительный сайт? Нет, информацию разместило Би-би-си, то есть официальное СМИ правительства Великобритании. Вот уже и сами англичане не отрицают, что товарищ Муссолини работал на них. Правда, пишут, что договоренность с Муссолини была достигнута в 1917 году, когда в России пришли к власти большевики. «Опасаясь поражения Италии в войне, Британия направила в страну группу из 100 агентов, получивших задание воодушевить итальянских рабочих».[317] Есть такой способ сокрытия правды: сказать лишь ее часть. Так и здесь. После прочтения этой главы я очень надеюсь, что сомнений в том, что Муссолини не в 1917 году начал трудиться на английскую корону, а как минимум на три года раньше, у вас не останется. Достаточно вспомнить «вдруг» возникшую у него газету «Пополо д'Италиа» и массовые митинги у парламента — подобные действа и сегодня требуют очень больших денег. А у прочитавшего статью с сайта Би-би-си может создаться впечатление, что англичане только в 1917 году решили «воодушевить итальянских рабочих». Однако скажем журналистам из этого «дружественного голоса» большое спасибо даже за такую полуправду. Сколько пищи для размышлений они нам разом предоставили, сколько вопросов сразу возникает. А в Россию в феврале-октябре 1917 году сто агентов не отправлялись? Или, может быть, учитывая масштаб страны, их было послано в Петроград много больше? И именно они так «вдохновили» рабочих России, что скоро и самой России не осталось? Вот так начнешь изучать жизнеописание итальянского диктатора, а неожиданно появится ясность в отношений корней Февраля и Октября…[318]

Насчет Италии вопросы после этой статьи тоже возникают. «Это работало, деньги были потрачены эффективно. В тот момент Муссолини делал то, что было нужно Британии».[319] А почему и на основе чего дорогие английские ученые решили, что БОЛЬШЕ Муссолини на Англию никогда не работал? Что, его дружба с британской разведкой закончилась тогда же, в 1917 году? А в 1925 или в 1938 он ничего для Англии уже не делал, занимая пост главы Италии? И никто ему ничего не мог припомнить? Ведь так не бывает. Крючок разведки покрепче рыболовного. Но далее констатации очевидног