Часть вторая. Внутренняя история 12 страница
В-третьих, Сенату принадлежала масса функций в области управления, ввиду присущего ему характера высшего правительственно-административного учреждения. Не ошибаясь, можно сказать, что не было отрасли управления, не входившей в состав его компетенции. "Едино сказать, - читаем в указе 1718 г., перечислявшем функции Сената, - всегда Сенату подобает иметь о монаршеской и государственной пользе неусыпное попечение, доброе бы простирать и все, что вредно может быть, всемерно отвращать". Таким образом, Сенат являлся средоточием всего управления, в особенности до учреждения коллегий, когда некоторые сенатские функции перешли к ним. В отдельности в области управления Сенат ведал: 1) военное дело, т.е. снабжение армии и флота людьми, лошадьми, амуницией, боевыми припасами, жалованьем, провиантом и фуражом, сбор и доставку рекрутов, а также надзор за службой и обучением шляхетства (через герольдмейстера); 2) финансы, торговлю и промышленность, т.е. приходы и расходы государственных сумм (имея в виду "денег, как возможно более сбирать"), установление новых налогов, монетное дело и урегулирование всех видов торговли и промышленности; 3) полицию безопасности и благосостояния, т.е. постройку городов, прорытие каналов, проведение дорог, организацию почтовой части, принятие мер против пожаров, голода, заразительных болезней и разбоев, заботу о школах и духовные дела (до учреждения Св. Синода, когда неоднократно происходили совместные заседания Сената и освященного собора; после учреждения Синода такие совместные заседания происходили между ним и Сенатом, но только при разрешении дел, затрагивавших интересы как церкви, так и государства); 4) иностранную политику, т.е. сношения с иностранными государствами через коллегию иностранных дел и русских посланников непосредственно.
Наконец, в четвертых, Сенату принадлежали некоторые права в области законодательства. Не будучи участником верховной власти, как Боярская дума, Сенат не имел того законодательного значения, какое принадлежало последней, но в некоторых случаях до 1722 года законодательные права его значительно расширялись, напоминая собой права думы*(397). Вообще при изложении значения Сената в области законодательства всегда необходимо иметь в виду два периода, разделенные между собой 1722 годом.
В первом периоде Петр, занятый Шведской войной и реформаторской деятельностью, неоднократно покидал не только столицу, но и пределы государства, и тогда права Сената, фигурировавшего в качестве регентства, облеченного всеми атрибутами верховной власти, крайне расширялись. В присутствии же государя Сенату не принадлежало право законодательства, но только участие в последнем в роли законосовещательного учреждения. В качестве такового он мог возбуждать законодательные вопросы и участвовать в составлении и обсуждении проектов, но санкция последних сосредоточивалась исключительно в руках государя. Иначе обстояло дело в отсутствие последнего, когда Сенат являлся "собранием, установленным вместо его царского величества собственной персоны". Тогда, заменяя собой государя, он пользовался правом издавать своей властью законы, вступавшие в действие без санкции со стороны государя. Это право Сената было выражено в собственноручной помете Петра на докладных пунктах Сената, представленных им государю в 1721 г. "Какое дело позовет, - читаем здесь, - о новом каком определении генеральном (т.е. о законе), то не должно в Сенате без подписания нашей руки чинить; а буде в отлучении нашем такое дело случится, а обождать до прибытия нашего невозможно, то Сенату подписать и потом публиковать".
Сенат широко пользовался названным правом, издавая указы, как изменявшие состав и компетенцию государственных учреждений, так и отменявшие или приостанавливавшие на время именные указы, т.е. изданные самим государем. Так, Сенат в отсутствие Петра взял в свое ведение Поместный приказ, подчиненный до тех пор московскому губернатору, передал розыскные дела в ведение Преображенского приказа, уничтожил Ямской приказ, восстановил приказ церковных дел, учредил Купецкую палату и т.п. Что касается до отмены именных указов, то любопытными примерами подобной отмены могут служить следующие. Так, именной указ 1719 года запретил повсюду рубку дуба, но, несмотря на это, Сенат своей властью издал указ, которым разрешил рубить дуб в Сибири, в Астраханской губернии и Уфимской провинции, так как на материальном благосостоянии этих местностей указ 1719 года отозвался тяжело. Затем именной указ 1722 года постановил, чтобы в бурмистры и целовальники к таможенным и кабацким сборам не выбирались купцы, но только дворяне и офицеры. Однако Сенат, по донесению Камер-коллегии, что таких лиц оказывается немного, восстановил своим указом прежний порядок вещей, т.е. отменил именной указ. Наконец, Сенат своей властью приостановил на время действие именного указа 1712 года о записке охотников в солдаты и т.п.
Второй период в деятельности Сената в области законодательства начинается с 1722 года. К этому времени прекратились те чрезвычайные обстоятельства, в которых находилась Россия, вследствие Шведской войны, почему государь мог уже чаще находиться в столице и принимать более деятельное участие в государственном управлении. В этом году издается указ (17 апреля), ограничивающий законодательные права Сената, в случае отсутствия государя из столицы. "Все, при отправлении своих дел, - читаем в указе, - встретив недоразумение, которое регламентами на устраняется, или о чем в регламентах сказано темно, не решая, приносили бы выписки в Сенат, который обязан об оном мыслить и толковать под присягой, однако же не определять, но, положа на пример свое мнение, объявить нам, и когда определим и подпишем, тогда оное напечатать и приложить к регламентам и потом в действо производить". Таким образом, из цитированного отрывка указа 1722 года видно, что в случае присутствия государя в столице сохраняется прежнее значение Сената в качестве законосовещательного учреждения. Но и в отсутствие государя Сенат не получает теперь права законодательства, а одну только так называемую распорядительную власть. Это видно из дальнейших слов указа: "Буде же, - гласит он, - когда отлучимся в даль, а дело нужное, то учиня, как выше писано, и, подписав, всем чинить, но не печатать, ниже утверждать вовсе по тех мест, пока от нас оный опробован (т.е. утвержден), напечатан и к регламентам присовокуплен будет". Иначе говоря, право законодательной санкции было отнято от Сената.
Но лишившись его, Сенат по-прежнему принимал участие в законодательстве как законосовещательное учреждение. В качестве такового ему принадлежали следующие права: 1) инициатива законов, которая выражалась в двух формах, а именно, во-первых, когда подчиненные Сенату присутственные места (коллегии, канцелярии, конторы и друг.) обращались к нему с ходатайством о разъяснении темноты и противоречия в законах или об издании новых или отмене старых законов и, во-вторых, когда Сенат сам приходил к сознанию необходимости видоизменить действующее законодательство; 2) составление проекта закона и обсуждение его, благодаря которым Сенат имел важное значение в качестве законосовещательного учреждения. Так, желая уничтожить тот законодательный хаос, который существовал в то время в России и благодаря которому судьи "играли в законы, как в карты, подбирая масть к масти", Петр в 1714 году предписал Сенату разобрать все указы и из многих, противоречащих друг другу, "выбрать приличные к истине и учинить на всякое дело один указ". Затем при учреждении коллегий Сенат также играл весьма видную роль, что явствует из двух указов, изданных в 1718 году. На основании первого из них (28 апреля) Сенат должен был, имея в виду шведские законы, составить регламенты и инструкции для коллегий, причем обо всем, что в названных законах оказалось бы "неудобным или с ситуацией сего государства (т.е. России) несходным, о том рассуждать, рассмотреть и на мере поставить". На основании второго указа (11 июня) было предписано, рассмотрев предварительно регламенты в коллегиях, внести их в Сенат, где решить спорные дела, составить по поводу них мнения и "выписать" в доклад государю. В этом же году (19 мая) Петр издал третий указ (касавшийся реформы местного управления), которым предписал Сенату "выписать из шведских законов и шведские порядки спускать с русскими обычаями, что может быть по старому и что переменить, то все ставить на мере". В 1719 году на Сенат, как уже известно, была возложена обязанность составления нового Уложения. Наконец, в 1722 году он должен был, применяясь к Воинскому и Морскому уставам, составить устав о наказаниях за государственные преступления и т.п.; 3) публикация законов, о чем было уже говорено прежде.
После смерти Петра в положении Сената произошли большие перемены, а именно, с учреждением в 1726 году Верховного тайного совета значение Сената в государственном управлении крайне умалилось. Неудивительно поэтому, что он отказался принять указ об учреждении совета, "для того, что прислан к ним (сенаторам) указ и велено Сенату быть в прежнем состоянии и достоинстве"*(398). Однако ввиду вторичного предписания со стороны императрицы Сенат должен был подчиниться и признать совет, в котором, как уже было сказано, по мнению некоторых современников-иностранцев, сказался "шаг к перемене формы правления".
С этого момента начинается период упадка Сената, что отразилось на всем характере последнего. Так, назначение сенаторов стало до известной степени функцией совета (кандидаты в сенаторы представлялись совету Сенатом или же сам совет предлагал императрице лиц для назначения в Сенат, причем присяга вновь назначенного сенатора происходила в присутствии одного из членов совета), а должность генерал-прокурора была фактически упразднена*(399). Функции его отчасти перешли к совету, ставшему отныне посредником между Сенатом и государыней, отчасти (напр., контроль над деятельностью Сената, председательствование на его заседаниях, управление сенатской канцелярией и т.п.) к обер-прокурору. Компетенция Сената была крайне сужена, так как все более или менее важные дела перешли к совету, а среди неважных, оставленных в руках Сената, очень многие разрешались не иначе, как с ведома и согласия совета. Вообще в отправлении своих функций Сенат оказывался далеко не самостоятельным, так, денежные выдачи, на основании указа 15 июля 1726 г., он мог производить только по указам совета; затем, согласно указу 4 янв. 1727 г., был обязан подавать в Совет еженедельные перечневые ведомости о движении государственных доходов и расходов; мало того, с изъятием в том же 1727 году Ревизион-коллегии из ведения Сената и с подчинением ее непосредственно совету, Сенат наравне со всеми коллегиями должен был представлять ей свои счета и отчеты. Что Сенат являлся в это время учреждением далеко не самостоятельным, видно также и из того, что он получал указы из совета, которые был обязан исполнять, фигурируя, таким образом, в роли исполнительного органа совета. По словам проф. Филиппова, имевшего в своих руках архивные данные этого периода в истории Сената, "в подлинных протоколах и журналах Сената всегда на первом месте стоят приказы Сената по исполнении указов совета", которых было так много, что Сенат большую часть времени отдавал им*(400). За неисправное исполнение своих обязанностей Сенат получает выговоры и замечания от совета, а иногда даже штрафуется последним. Сужение компетенции Сената выразилось в том, что вся сфера верховного управления перешла к совету, в области же законодательства за Сенатом были оставлены: инициатива законов, принадлежавшая ему, впрочем, в той же мере, как и коллегиям, толкование законов и их публикация. Что касается до судебных функций Сената, то и они оказались крайне умаленными, так как право высшего апелляционного суда по многим делам перешло к совету, Сенат же в таких случаях сделался одной из судебных инстанций, на решения которой можно было жаловаться в совет, ввиду чего должность рекетмейстера оказалась упраздненной и ее функции были переданы обер-прокурору (указ 7 марта 1727 г.). Наконец, многие дела (напр., о важных политических и служебных преступлениях) были совсем изъяты из сферы юрисдикции Сената, приговоры же его по другим делам, оставшимся в его ведении, нуждались в утверждении со стороны совета (напр., по преступлениям, влекшим за собой смертную казнь или политическую смерть, дела о политических преступниках "меньшей важности" и др.). Постепенно Сенат приравнивается к коллегиям, тем более что три главные из них (военная, морская и иностранных дел) даже формально эмансипируются из-под его власти*(401), причем начинают сноситься с ним промемориями, а не рапортами, как прежде (указ 8 февр. 1728 г.). Затем до нас дошло много указов, в которых мы встречаемся с попыткой приравнять Сенат к коллегиям, так как слова: "Сенат и прочие коллегии" являются в них стереотипными. Наконец, обязательная отчетность перед Ревизион-коллегией, посылка в совет рапортов и получение от него, как и коллегии, указов, призыв сенаторов наравне с членами коллегий для объяснений в совет, получение Сенатом, как и коллегиями, выговоров от совета и т.п., все это довершило названное приравнение. Поэтому неудивительно, что современники, в особенности иностранцы, считали Сенат за особую коллегию (см. у Бюшинга, где Сенат помещен в число коллегий и где ему "принадлежит управление государственным хозяйством, юстицией и полицией")*(402). При таком упадке Сената он, конечно, не мог более титуловаться "правительствующим" и стал называться "высоким" (указ 14 марта 1726 г.). Итак, вот во что превратился Сенат, это любимое детище царя-реформатора, учрежденное им "вместо собственной его, царского величества персоны"!
По вступлении на престол Анны Ивановны, когда партия шляхетства, стоявшая за самодержавие, подала государыне свою известную челобитную о восприятии последнего, то она просила, между прочим, "чтоб соизволили учинить вместо Верховного тайного совета и высокого Сената один правительствующий Сенат, как при его величестве Петре I было, и исполнить его довольным числом 21 персоною". Анна Ивановна исполнила это желание. Она уничтожила Верховный тайный совет, возвратила Сенату титул - "правительствующий", значительно расширила его компетенцию, увеличила число сенаторов до 21, восстановила должности рекетмейстера и генерал-прокурора, подчинила Сенату коллегии и даже разделила его на пять департаментов (впрочем, на практике это деление не было осуществлено*(403). Однако с учреждением Кабинета, который, по верному выражению указа, изданного впоследствии Елизаветой Петровной (в 1741 году), "сочинен был в равной силе, как Верховный тайный совет, и только одно имя переменено"*(404), наступил опять период упадка Сената. Во-первых, огромная масса дел, входившая прежде в состав компетенции Сената, теперь была передана Кабинету, так что к категории предметов ведомства первого стали относиться только одни маловажные дела, при решении которых он также далеко не всегда был самостоятелен; во-вторых, Сенат наравне с коллегиями должен был, на основании двух указов 1731 г., представлять ежемесячно рапорты и реестры в кабинет "о производящихся в нем делах для усмотрения, безволокитно ли по оным решения бывают", т.е., иначе говоря, был создан контроль Кабинета над деятельностью Сената*(405); в-третьих, Кабинет посылал в Сенат сообщения, приказы (даже словесные) и указы, получая от него представления, рапорты (доношения) и доклады*(406); в-четвертых, должность генерал-прокурора опять была фактически отменена, что продолжалось в течение почти десяти лет, т.е. до 28 апреля 1740 г., когда на нее был назначен кн. Трубецкой; в-пятых, три первые коллегии были изъяты из ведения Сената, а военная коллегия даже получила право в некоторых случаях не исполнять сенатских указов*(407). Единственно, что осталось за Сенатом, это - его титул "правительствующий", бывший, однако, теперь совсем не у места. Таким образом, Сенат, по выражению фельдмаршала Миниха, обратился в ничто, вследствие чего старые сенаторы перестали ездить на его заседания, отговариваясь болезнью*(408).
В царствование Ивана Антоновича, когда правительницей, после низвержения Бирона, была мать малолетнего государя, Анна Леопольдовна, упадок Сената достиг апогея своего развития. Лишенный законодательной функции, Сенат и в области администрации и суда вполне зависел от Кабинета. В это время была учреждена должность рекетмейстера при высочайшем дворе, которому можно было подавать жалобы на медленность решения дел Сенатом, "а те коллегии, канцелярии и самый Сенат, - читаем в указе об учреждении названной должности (27 ноября 1740 г.), - которые челобитчиков в указные сроки не удовольствовали, имеют быть за нерадение и волокиту штрафованы". Кроме того, в это время Сенат должен был подавать о своей деятельности в Кабинет уже не ежемесячные, но еженедельные рапорты*(409).
Со вступлением на престол Елизаветы Петровны положение вещей сразу изменилось, и наступил золотой век в истории Сената. Верная традициям политики своего отца, Елизавета Петровна восстановила Сенат в прежнем его значении и упразднила Кабинет*(410). "Повелеваем к отвращению бывших до сего времени непорядков, - читаем в указе, изданном по этому поводу, - в правлении государства следующее: правительствующий наш Сенат да будет иметь прежнюю свою силу и власть в правлении внутренних всякого звания государственных дел". Ввиду этого Сенат снова стал во главе управления государством, фактически же, вследствие индифферентизма Елизаветы Петровны к государственным делам, приобрел огромную власть. На это впоследствии жаловалась Екатерина II, когда писала князю Вяземскому, что "Сенат установлен для исполнения законов, ему предписанных, а он часто выдавал законы, раздавал чины, достоинства, деньги, деревни, одним словом, почти все и утеснял прочие судебные места в их законах и преимуществах". По мнению Екатерины, подобный порядок вещей происходил вследствие "неприлежания к делам некоторых моих предков"*(411). И действительно, власть Сената в это время была огромна, он фактически являлся распорядителем всех судеб государства, и никто не имел возможности ему противостоять*(412).
До какой степени доходила эта власть, можно видеть по тем примерам, в полном смысле этого слова, диктаторских мер, которые иногда применялись Сенатом. Так, в 1750 г., во время голода, он велел описать весь хлеб, имевшийся у помещиков, купцов и промышленников, для раздачи бедным; вместе с тем он запретил помещикам винокурение, обязав их не только кормить крестьян, но и снабжать их семенами для посевов. Затем в 1754 году, ради сохранения лесов он предписал уничтожить все, отстоявшие от Москвы менее чем на 200 верст, хрустальные, стеклянные и железные заводы; та же мера, но в отношении Петербурга, была предпринята им в 1759 году. Наконец, однажды, вследствие недостатка меди для чеканки монеты, он распорядился конфисковать половину наличной меди у частных собственников и т.п. Законодательное значение Сената в это время также было громадно; фактически он сплошь и рядом фигурировал в роли единственного субъекта законодательной власти, так как все моменты составления закона, с санкцией последнего включительно, сосредоточивались в нем. Так, в 1742 году он издал указ, которым признал малолетними всех лиц, не достигших 17 лет, причем освободил их от пытки и смертной казни. В 1744 г. он предписал исполнять смертные приговоры только по утверждении их им самим. В 1757 г. он собственной властью смягчил телесные наказания для женщин, предписав последних, по наказании кнутом, ссылать в Сибирь, не вырывая им ноздрей и не клеймя их. Затем Сенат разрешил давать деньги в долг на годовой срок, хотя Банковый устав запретил занимать более чем на полгода, причем, изменяя, таким образом, действующий закон, он мотивировал подобную меру широкими полномочиями, принадлежащими ему в области законодательства. Наконец, Сенат широко пользовался правом толкования законов, понимая крайне своеобразно это право (так, в одном случае он применил к Малороссии Уложение, а не Литовский статут, действовавший там)*(413), и т.п.
Само собой разумеется, что в царствование Елизаветы Петровны все коллегии и вообще все учреждения - центральные и местные, были подчинены Сенату и, по свидетельству Екатерины II, "через такие великие гонения нижних мест, они пришли в такой упадок, что и регламент свой позабыли; раболепство персон, в сих местах находящихся, неописанное, и добра ожидать не можно, пока сей вред не пресечется".
Правда, в конце рассматриваемого царствования получила некоторое значение Конференция при высочайшем дворе*(414), но она не имела ничего общего ни с Кабинетом, ни с Верховным тайным советом, так как ведала почти исключительно одну иностранную политику. Этим объясняется тот факт, что она сносилась с Сенатом как равная с равным, а именно, экстрактами из протоколов заседаний. Последний же по-прежнему заведовал всей внутренней политикой государства, о чем свидетельствует указ Елизаветы Петровны, изданный за два года до ее смерти, в котором Сенат назывался "первым государственным местом по должности своей и по данной ему власти"*(415).
Начало падения столь огромного значения Сената относится к царствованию Петра III, когда, во-первых, из его ведения были изъяты три первые коллегии и непосредственно подчинены особому Совету при высочайшем дворе, и когда, во-вторых, от Сената было отнято право законодательной деятельности, а именно, ему было предписано "отнюдь не издавать в публику таких указов, кои в закон или в подтверждение прежних служат, не представя наперед нам (т.е. государю) и не получа на то нашу апробацию" (указ 1762 г.)*(416).
Екатерина II в этом отношении продолжала политику своего супруга. Мы уже видели ее точку зрения на значение Сената. К этому необходимо прибавить, что она опасалась с его стороны посягательства на свою власть. "Может быть, - говорила она, - что и для любочестия иным членам (Сената) прежние примеры прелестны, однако же, покаместь я жива, то останется так, как долг велит. Российская Империя столь обширна, что, кроме самодержавного государства, всякая другая форма правления вредна ей"*(417). Понятно, что политика Екатерины II в отношении Сената была иная, чем у Елизаветы Петровны. Желая ослабить Сенат, она в 1763 году разделила его на шесть департаментов, в которых и сосредоточилось решение большинства дел, так, что общее собрание созывалось весьма редко*(418). Первый департамент ведал важнейшие дела государственного управления, а именно: "государственные внутренние и политические дела", т.е. финансы ("приходы и расходы государственных сумм", монетное и банковое дело), торговлю и промышленность, дела по секретной и тайной экспедициям, дела о дворянстве и купечестве, а также об иностранцах и др. Второй департамент ведал судебные и межевые дела, третий - народное просвещение, пути сообщения, полицию и дела областей, находившихся на особом положении, четвертый - военное и морское дело, пятый и шестой, находившиеся в Москве, - снова административные (пятый) и судебные (шестой) дела*(419). Впрочем, указанное распределение дел между департаментами было только примерным и впоследствии неоднократно видоизменялось*(420). Все дела, при условии единогласного голосования, окончательно разрешались в департаментах и только в случаях разногласия вносились в общее собрание. Если же и здесь не достигалось единогласного решения, то дело переносилось на усмотрение императрицы. При каждом департаменте состоял обер-прокурор, а при первом департаменте генерал-прокурор. Впрочем, указом 14 сент. 1774 г. место генерал-прокурора при первом департаменте занял также обер-прокурор. Раздробив Сенат, императрица, кроме того, увеличила значение должности генерал-прокурора путем усиления его контроля над Сенатом, в общем собрании которого он обязательно присутствовал, и постепенной передачи в его непосредственное ведение многих дел, изъятых из ведения Сената. Благодаря этой реформе генерал-прокурор стал настоящим министром юстиции, внутренних дел и финансов*(421). Затем три первые и некоторые другие коллегии*(422) были освобождены из-под опеки Сената, а с изданием Учреждения о губерниях 1775 года и местное управление до известной степени было изъято из его ведения, главным образом, вследствие учреждения должности генерал-губернаторов, непосредственно подчиненных государыне и в свою бытность в столице присутствовавших в Сенате с правом голоса*(423). Благодаря этой реформе устройство Сената оказалось совершенно несогласованным с устройством местных учреждений. Екатерина II желала уничтожить эту несогласованность, но все попытки ее в названном отношении оказались неудачными и не получили силы закона*(424). Так, до нас дошло три проекта преобразования Сената с целью согласовать его деятельность с деятельностью губернских учреждений. Первый, носящий название "Плана нового преобразования Сената", относится к 1775 году и, оставляя шесть департаментов Сената, значительно изменяет их компетенцию. По Плану первый департамент должен был соответствовать губернскому правлению, и поэтому в состав его компетенции входило: публикация и исполнение законов, высшая полиция, надзор за чиновниками и определение на некоторые должности. Второй департамент соответствовал казенным палатам и в силу этого ведал финансы, контролируя деятельность палат; во главе его стоял государственный казначей. Третий департамент, равно как и два московских, остались в прежнем виде, зато четвертый был преобразован, став апелляционной инстанцией для гражданских и уголовных палат*(425). Другой проект, так называемый "Проект учреждения Сената", относится к 1788 году и делит Сенат на четыре департамента, причем компетенция их снова изменяется. Так, первый департамент, "простирая прилежное бдение, дабы законы были исполняемы", является апелляционной инстанцией для губернских правлений, второй ведает уголовные дела в качестве апелляционного суда в отношении уголовных палат, третий - гражданские дела в отношении гражданских палат и, наконец, четвертый, сосредоточивая в себе "домостроительные и казенные дела", является апелляционной инстанцией для казенных палат. В состав каждого департамента входит не менее трех заседателей, причем четвертый департамент делится еще на семь отделений. Третий проект относится к 1794 г. и имеет много общего с предыдущим. Особенность его заключается в том, что четыре департамента Сената делятся на присутствия (по три на департамент), к которым проект приписывает дела южной, средней и северной полосы России, причем присутствиям присваивается высший контроль над деятельностью губернских учреждений - каждому в своей полосе. В состав департамента входит 12 заседателей, по четыре на присутствие*(426).
Параллельно с ограничением функций Сената в области управления шло и умаление его значения в области законодательства*(427). Так, манифест 1763 года отнял у Сената право толкования законов, предписав ему буквально применять последние. Указ 1788 г. вменил Сенату в обязанность обо всех разъяснениях законов и о всяких сомнениях в их применении докладывать государыне. Затем такая важная законодательная работа, как составление проекта нового Уложения, была поручена особой комиссии, в которой Сенат, наравне с другими учреждениями, представлялся одним депутатом. Наконец, с учреждением Императорского Совета в 1769 году все законодательные функции Сената перешли к нему. Таким образом, единственный предмет сенатского ведомства, не тронутый Екатериной II, был суд, в силу чего к концу рассматриваемого царствования Сенат постепенно преобразился в судебное учреждение по преимуществу. В качестве такового он фигурировал в роли высшего апелляционного и ревизионного суда, а по некоторым делам (напр., важнейшим государственным и должностным преступлениям, о малолетних преступниках и др.) и в роли суда первой инстанции*(428).
Этот судебный характер еще более усилился при Павле I, когда для скорейшего окончания массы нерешенных дел, оставшихся от прошлого царствования (таких дел было: 11 476 - в департаментах и 360 - в общем собрании), все административные департаменты Сената были преобразованы в судебные*(429). Павел I, усиливая судебный характер Сената, в то же время крайне умалил его значение в качестве высшей судебной инстанции. Так, он разрешил жаловаться на приговоры Сената непосредственно ему, в силу чего сенатские решения потеряли свой окончательный характер*(430). Затем по некоторым делам (напр., между казной и частными лицами) решения Сената должны были получать санкцию со стороны государя, в противном случае они не имели никакого юридического значения. Таким образом, Сенат вступил снова в период упадка*(431), столь картинно описанный в докладе Александру I "О правах и обязанностях Сената", составленном графом Завадовским. "Хотя от самой кончины Петра I, - гласит записка, - властолюбивые лица, пользуясь доверенностью государской, стремились к тому, чтобы им, а не местам, властвовать, но никогда только не успели в уничижении Сената, как в последние годы (при Павле I). Без напряжения можем уподобить его немощному телу в такие времена, когда он не видел у себя председательствующими государей, и отношения его к ним шли не через самих членов, а через третьи руки. Сенат в первый раз подвергнут был в своих решениях апелляции, подобно судебным местам, и даже опубликован назначенный к оной годовой срок. Следствием того было, что рекетмейстер, учрежденный Петром I для принятия в Сенат прошения на коллегии, начал принимать просьбы на Сенат и возвышен в судью делам того правительства, которому был подчинен. По выбору и произволу прерывалась очередь течения дел, и Сенат, объятый сильным влиянием на дела его, по нескольку раз перевершивал свои решения. Се образ порабощенного Сената, в котором молчать было тяжко, говорить было бедственно!..."