Гражданство и правоспособность
В кодексе устанавливалось единое понятие французского гражданства и связанного с ним единства прав на основе полного равенства. В этом заключалось главное антифеодальное качество нового правопорядка. (Равенство правоспособности не было абсолютным, оно было соответственно своему времени: правоспособность женщин была ограничена семейным правом и преимущественными возможностями мужчин быть участниками оборота.) Гражданство в смысле пользования политическими правами отграничивалось от гражданства в частно-правовом смысле. Гражданскими правами (т. е. правоспособностью) наделялся каждый, имевший или приобретший особое «свойство Француза», которое сообщал конституционный закон. Гражданство можно было не только приобрести, но и утратить. Хотя, в отличие от принципов конституций 1791-1793 гг., ГК установил только частноправовые (не политические) основания к утрате гражданства; не допускалась потеря гражданства через приговаривание к наказаниям. Однако, как бы в компенсацию, вводился институт гражданской смерти (ст. 17), который повторял политическую смерть «старого режима». Права иностранных граждан во Франции были отличны от французов. Они определялись конкретными соглашениями с той или другой страной, и были уже или шире в зависимости от прав, предоставленных французам в этой стране. От иностранного гражданина также требовалось обязательное поручительство француза в случае обращения в суд; это было еще одним важным ограничением, правоспособности иностранцев.
Гражданская дееспособность наступала в 21 год. После этого ограничения дееспособности были возможны только в рамках брачно-семейных отношений или вследствие опеки. Предусматривалась и возможность полного лишения дееспособности, названная по традиции римского права интердиктом. Широкие полномочия в этой инициативе были предоставлены суду и родственникам, что сделало такую опеку институтом архаичным и даже реакционным в правовом смысле.
Вещные права
В сравнении с правом эпохи «старого режима» круг вещных прав (т. е. форм обладания, пользования и распоряжения имуществами) был сокращен. Признавались только права собственности, правомерного использования и пользования в порядке сервитута.
Центральным институтом вещного права было право собственности. Его понимание в ГК было важным новшеством: «Собственность есть право пользоваться и распоряжаться вещами наиболее неограниченным порядком, лишь бы только это не производило такого использования, которое запрещено законами и уставами» (ст. 544). Согласно доктрине кодекса, собственность имела (1) абсолютный характер: права владельца практически ничем не ограничивались и допускались только изначально предписанные законом ограничения. Основываясь на положении Декларации 1789 г. и почти в тех же выражениях, кодекс закрепил (2) неприкосновенность и неотчуждаемость собственности. Еще одной важнейшей чертой собственности было предельно (3) широкое понимание режима собственности, исходя из почти абсолютного права акцессии (присоединения). Этот последний элемент собственности имел выраженно архаичный характер, заранее предполагая преимущество земельной собственности. Отдельные права не могли быть предметом коммерческого оборота (права пользования недрами, пространством были неразрывны с собственностью на участок земли).
Кодекс выделял три вида собственности в зависимости от субъекта права: 1) индивидуальная, 2) государственная, или общественное обладание, 3) общинно-коммунальная. Преобладающее внимание уделялось частной собственности. Однако оговаривалось, что некоторые объекты могут быть только в государственной (порты, крепости и т. п.) или только в коммунальной собственности.
Все вещи делились на 4 группы. Ранее господствовавшее в праве Франции подразделение на наследственные и на благоприобретенные теряло силу. В общем важнейшим было новое деление на вещи движимые и недвижимые, однако последовательно оно не было проведено, и по-прежнему значение сохранял порядок приобретения и отчуждения вещи. Первой группой признавалась собственно недвижимость (земля, дом – любой стоимости и размера). Второй– принадлежащие недвижимости в силу своего предназначения (мебель и убранство в доме, скот для обработки земли и т. п., висящие на деревьях плоды). Третьей группой были прочие движимые вещи. Четвертую составили особо ценные движимые вещи (деньги, драгоценности, частные бумаги, предметы роскоши, коллекции). Подразделение вещей было существенным для разных требований в отношении отчуждения, разных операций с ними, заклада и т. п.
Собственники недвижимости располагали большими преимуществами. Собственность на землю предоставляла также права и на «то, что ниже и выше» данного участка (ст. 552). Т. е. собственник имел практически неограниченные права использования своего участка, его обустройства, разработки недр. Недвижимость подвергалась только особой форме заклада ее – антихреза, причем должник сохранял право пользования даже в случае просрочки платежа. Недвижимость занимала привилегированное положение при сделках с нею: если продавец терпел значительный ущерб в силу бедственных условий (свыше 60% стоимости), то сделку можно было расторгать в одностороннем порядке. Такие гарантии в особенности должны были обеспечить права мелких земельных собственников – крестьян, которые были главной фигурой социальной жизни той эпохи.
Вторым по важности видом вещных прав стал узуфрукт (букв.: пользование плодами). Институт этот был разработан еще в римском праве. Однако в ГК он означал, по сути, особое право, примерно равнозначное наследственной аренде дореволюционной эпохи. Узуфруктуарий не был собственником, его права ограничивались использованием земли или вещи (например, сада, дома). Но он мог продать свой узуфрукт, заключать с ним другие сделки, передавать его по наследству, завещать. Права узуфруктуария охранялись даже перед собственником, который не мог произвольно лишить пользователя его права; если собственник продавал весь объект в целом, то право-пользование сохранялось и при новом собственнике. Такая замаскированная аренда, восходящая к предреволюционной ц е н з и в е , также была архаичным институтом (особенно, когда под узуфруктом понималось право пользования гражданскими доходами, т. е. по сути земельной ренты).
Третьим видом вещных прав было пользование вещью. Конкретное число случаев было невелико: сельскохозяйственная аренда и проживание в доме. В отличие от узуфрукта это право не могло быть ни переуступлено, ни сдано в поднаем. Пользователь имел право использовать свое право только в личных интересах или для семьи, но не для коммерческого оборота и обогащения.
Хотя владение не фигурировало в качестве самостоятельного права, во многих случаях оно охранялось отдельно. Такое охраняемое законами владение могло быть только добросовестным и только в случае, если обладатель добросовестно заблуждался относительно своих прав на вещь. Обладание вещами первой и второй группы при наличии добросовестности могло стать способом приобретения собственности на эти вещи (если проходили установленные ГК сроки исковой давности). Обладание движимыми вещами приравнивалось к праву собственности, если только вещь не была украдена.
Обязательственное право
Доктрина ГК была сугубо индивидуалистической. Частной сделке, отвечающей воле сторон, в нем был также придан почти абсолютный характер. Ничто и почти никак не могло ограничивать частных лиц. Поэтому главное место среди обязательств уделялось договорным (о второй группе – внедоговорных – говорилось лишь примерно в 20 статьях). Как правило, субъектом договора мог быть собственник, имевший все права распоряжения вещами. Другим случаям (например, рабочему найму, сложным коммерческим сделкам) почти не уделялось внимания.
Одним из краеугольных принципов договорного права закреплялась свобода договора. Под этим подразумевалось, что (1) никто не может быть принужден к заключению соглашения, не соответствующего его намерениям, и что (2) содержание соглашения определяется только по воле заключивших его сторон. Ничто не могло быть основанием для одностороннего отказа от сделки: ни допущенные при ее заключении обман, ошибки (если только все это не превосходило определенную меру выгодности и нормальности и не грозило вообще уничтожить коммерческий оборот). Никакое вмешательство в сделку частных лиц не допускалось, если только она не противоречила закону, добрым нравам и общественному порядку. В истолковании последствий сделок иих выполнимости признавалась большая роль судьи.
Вторым краеугольным принципом договорного права было положение об обязательной силе соглашений. Это означало, что (1) законно заключенные соглашения не могут быть расторгнуты односторонними действиями и что (2) соглашения обязывают и ко всем последствиям, которые могут вытекать из обычая или обыкновений коммерции. Принцип обязательной силы договоров был заново сформулирован в ГК (это сделал Порталис). В нем как нельзя более отражалось представление составителей о всемогуществе частной воли, индивидуализм кодекса.
Помимо общих положений договорного права (возможности вступать с вещью в любые сделки – «дать что-либо, сделать или не делать что-либо»), в кодексе предусматривались 8 типичных и распространенных договоров: продажа, мена, наем вещей, работы или услуг, товарищество, ссуда, хранение, договор вероятной прибыли, залог. Архаичность в наибольшей степени проявилась в договоре найма: здесь предусматривалась только возможность для личного услужения и мелкой работы в сельском хозяйстве. Однако за договором вероятной прибыли (или рисковым) были видны реалии игры на бирже, азартные игры, финансовые операции с чисто денежными ценностями, подчиненные особым условиям выполнимости и возможных потерь.
Вторым по важности источником обязательств признавалось причинение ущерба. Основной идеей ответственности за гражданский деликт (причинение ущерба, связанное с нарушением права) в ГК была виновность. Причинивший ущерб отвечал за деликт в случае как прямого умышленного действия в отношении чужой вещи или прав, так и в случаях небрежности и непредусмотрительности (ст. 1383). Хотя и здесь кодекс сохранял существенные архаические черты: так, лица, пребывающие в услужении или под присмотром других, не отвечали за содеянное – за них отвечали хозяева. Этим закреплялось как бы внутреннее подразделение на полную и неполную правоспособность (что было продолжением конституционных ограничений на политические права лиц, находящихся в услужении или не имевших самостоятельного заработка).
Семейное право
Самым важным новшеством в области брачно-семейного права было закрепление института только гражданского брака, заключавшегося государственными административными органами по правилам регистрации актов гражданского состояния. Брак был чисто светским, хотя потом не запрещалось проводить желаемые религиозные церемонии. Брачный возраст устанавливался в 18 лет для мужчины и в 15 лет для женщины. До достижения этого возраста браки могли заключаться только по особому разрешению главы государства. Однако до 25 лет мужчины и до 21 года женщины могли вступать в брак только при согласии родителей или семейного совета.
Так же порывая с традицией канонического предреволюционного права, ГК признавал право на развод. Развод допускался в случае супружеской измены (хотя и по-разному понимаемой для мужа и для жены), в случае грубого обращения или взаимных оскорблений, в случае приговаривания одного из супругов к позорящему наказанию. Основанием для развода могло быть взаимное согласие супругов, проживших в браке от двух до двадцати лет. (Это правоположение вызвало особенно резкие нападки клерикальных кругов, и после восстановления официального значения католической церкви в период Реставрации было отменено – в 1816 г.) Для Наполеона, по требованию которого было внесено это положение, оно было одним из показателей гражданского равенства.
Центральное место в семейном праве занял весьма консервативный по своему смыслу институт главы семейства (восходивший к pater familias римского права). Жена и дети в семье обязаны были выказывать послушаниемужу в обмен на его «покровительство». Отец имел все права пользования имуществом не достигших совершеннолетия детей, на пользование имуществом жены или дохода с него (в зависимости от установленного брачным договором режима). Власть отца семейства могла приобретать и административный характер. За непослушание члены семьи могли быть подвергнуты заточению в тюрьму или в исправительный дом. Жену, уличенную в супружеской измене,муж мог единственно по личному усмотрению поместить в тюрьму на несколько месяцев. В качестве своего рода промежуточной меры перед разводом (или заменявшей его) – сохранялось католическое правило «отлучения от стола и ложа» – в виде «раздельного жительства». В случае ограничения или полного лишения жены дееспособностимуж всегда оставался опекуном.
От кутюмного права в кодекс был перенесен еще один институт – семейного совета. Некоторые вопросы (заключение брака, воспитание, наказание детей) требовали согласования с дедами и бабками. Они, например, в случае смерти мужа, оставившего беременную жену, назначали ей «попечителя чрева», который участвовал в управлении имуществами.
Предпочтение интересов семьи (причем законной) оказало влияние и на наследственное право. Признавая традиционное деление на наследование по закону и по завещанию, кодекс значительно ограничил права завещателя распорядиться своими имуществами. В зависимости от состава семьи завещатель мог распорядиться лишь от 1/2 до 3/4 принадлежавшей ему собственности. Незаконнорожденные и не признанные при жизни дети практически устранялись от прав наследования, и, даже будучи признанными, имели право на меньшую долю, чем законные.
Высокие квалификационные достоинства кодекса все же не сделали его вполне совершенным. В кодексе осталось немало противоречий, особенно между разными книгами. Ряд статей получил практическое значение только посредством богатой судебной практики. Довольно скоро, к концу XIX в., был поставлен вопрос о переработке ГК.
Для своего времени ГК 1804 г. имел выдающееся значение. Это была поистине вторая гражданская конституция нового правопорядка. По оценке видного русского правоведа Е. В. Спекторского, кодекс «переводил на язык права вызванный революцией социальный переворот», тесно связанный с идеей частной и экономической свободы. Это была «золотая книга» французской буржуазии той поры.
Наполеоновские завоевания открыли дорогу широкому распространению ГК по Европе, а затем и по всему миру. Он стал как бы одной из двух основных линий европейского права в целом.
В 1807 г. кодексу было присвоено имя Наполеона. В период Реставрации наименование было снято, в годы Второй империи – временно восстановлено. Довольно скоро начались изменения в тексте. Однако в основе своей ГК 1804 г. и поныне составляет действующий свод гражданского права Франции.
Уголовный кодекс 1810 года
Разработка кодекса
Уголовное право Франции было кодифицировано уже в годы Революции. Однако обновленный кодекс 1795 г. характеризовался изъянами в определении наказуемости преступлений и по своим внутренним особенностям был неудобным для практики. С проведением судебных реформ начала Консульства и Первой империи ряд положений кодекса пришел в противоречие с новыми институтами.
Подготовительные работы по созданию нового уголовного кодекса были начаты почти одновременно с разработкой Гражданского кодекса. 28 марта 1801 г. по указанию консулов была сформирована комиссия, в которую вошли видные адвокаты и правоведы, фактическим главой кодификационных работ стал Тарже. Работа комиссии первоначально шла в традиции предыдущего кодекса 1795 г.: готовился объединенный свод процессуальных и собственно уголовных норм. Проект под названием Уголовного, исправительного и полицейского кодекса был представлен в Государственный совет в 1804 г.
Обсуждение проекта сосредоточилось первоначально на вопросах процессуального устройства, в частности на целесообразности сохранения суда присяжных. Открытым противником института присяжных заседателей выступил Камбасерес, ссылаясь на участиеих в деятельности революционного трибунала и тем самым в политике псевдосудебного произвола. Ввиду разногласий обсуждение было приостановлено в декабре 1804 г. Возобновилось рассмотрение проекта только в 1808 г.
При новом обсуждении проект был разделен на две части. Принципиально решено было разработать два отдельных свода – Уголовного судопроизводства и Уголовный. Наполеон выступил за сохранение суда присяжных, поскольку этим достигается некий уровень общественной справедливости и предупреждается чрезмерное увеличение роли суда, которое могло бы препятствовать подлинному правосудию. Обсуждение было завершено в октябре 1808 г., и в декабре Законодательный корпус утвердил кодекс уголовного процесса. Однако он не мог быть введен в действие без собственно кодекса о преступлениях и наказаниях.
Работа над уголовным кодексом продолжилась с октября 1808 г. по январь 1810 г. Государственный совет обсуждал его по частям, которые представлял Тарже, сопровождая предложения пространными объяснениями. 12-20 февраля 1810 г. со значительными изменениями против проекта Уголовный кодекс был одобрен и с 1 января 1811 г. вступил в силу вместе с Уголовно-процессуальным.
При обсуждении проекта одним из самых острых стал вопрос о сохранении смертной казни. Большинство законодателей, ссылаясь на провозглашенные Декларацией и естественным правом гражданские права, выступали против смертной казни. Тем более что уже в конституциях содержались прямые запреты на ее применение. Однако Тарже удалось представить впечатляющие обоснования целесообразности сохранения такого в общем-то негуманного института, мотивируя это различиями в моральном облике людей обыкновенных и потенциальных преступников: «Души черствые, души, лишенные моральных идей, подчиняются лишь грубым чувствам; леность, развращенность, зависть являются непримиримыми врагами мудрости и трудолюбия, бережливости и собственности. В такой стране кишат преступления всякого рода – не столько в нации, сколько в черни...» Остановить такой слой населения, по мысли Тарже, могла только угроза самому очевидному из примитивных чувств – любви к жизни.
Система и общие принципы
УК 1810 г. (484 ст.) подразделялся на 4 книги: 1) О наказаниях уголовных и исправительных иих следствиях, 2) О лицах наказуемых, освобожденных от ответственности и ответственных за преступления и проступки, 3) О преступлениях, проступках и их наказаниях, 4) О полицейских нарушениях и их наказаниях. Это была довольно своеобразная структура, и обуславливалась она классификацией правонарушений. Всё, что могло стать объектом уголовной репрессии, подразделялось на 3 группы: 1) преступления, собственно подверженные уголовным наказаниям; 2) проступки, наказывавшиеся т. н. исправительными наказаниями; 3) нарушения, за которые полагались полицейские кары. Классификация была не существенной, а формальной: правонарушения относились к той или иной группе в зависимости только от того, какое наказание было предписано за них по закону. Единственным более качественным отличием было различное понимание покушения: в случае преступления покушение каралось наравне с самим преступным деянием, в случае проступка наказывалось лишь в том случае, если это было особо оговорено в законе.
Кодекс установил строгое предписание формальной законности в уголовном праве: «Никакое нарушение, никакой проступок и никакое преступление не могут быть караемы наказаниями, которые не установлены законом до того, как они были совершены» (ст. 4). Такой принцип привел к тому, что квалификация преступлений в кодексе была очень множественной и детализированной, технически многословной. Однако в этом заключалось одно из важнейших правил всей новой уголовной доктрины, направленной на то, чтобы резко ограничить возможный произвол судей. В отношении военно-уголовных нарушений, проступков и преступлений сохранялась собственная система законодательства.
В основе доктрины кодекса лежало представление о преступлении как о проявлении вредной направленности человеческой воли – вредной для сообщества. Поэтому соучастие в преступлении (какого бы рода оно ни было и в чем бы ни состояло: содействии, пособничестве, укрывательстве и т. д.) наказывалось одинаково ссамим преступлением. Однако к соучастникам не полагалось применять смертную казнь (таким образом их деяния признавались все же вторичными). Вообще смягчение наказаний допускалось лишь строго в тех случаях, когда это было прямо предусмотрено законом.
Субъектом преступления (проступка, нарушения) признавалось практически любое лицо. В кодексе не было никаких социальных, возрастных и т. п. ограничений. Отчасти это было связано с господствовавшей тогда уголовно-правовой доктриной, отчасти – просто с техническими недоработками составителей. В этом отношении УК, провозглашая условное гражданское равенство, значительно уступал принципам уголовного законодательства «просвещенного абсолютизма» современной Европы. Для преступников моложе 16 лет допускалось (если было установлено, что они действовали без отчетливого представления о свершившемся) применять более мягкие виды наказаний – в виде выдачи родителям для исправления или содержания в исправительном доме до наступления 20 лет. Во всех случаях, когда они все же подлежали наказанию, размер его устанавливался вполовину против предписанного законом для совершеннолетнего (с 16 лет) преступника. Для лиц престарелого возраста (старше 70 лет) также узаконивались ограничения по видам применявшихся вих отношении наказаний.
Кодекс предусматривал возможность полного освобождения от ответственности под предлогом необходимой обороны. Однако содержание этого и аналогичных институтов было не раскрыто, что было шагом назад в законодательстве. От ответственности освобождало состояние невменяемости в момент совершения преступления, а также действие непреодолимой силы. В случае преступлений против личности (убийства, причинения увечий и т. п.) освобождение от наказания могло также последовать, если преступление было совершено как бы в ответ на не правовые действия жертвы.
Кодекс впервые предусмотрел возможность параллельной гражданской ответственности за совершенные преступления, в том числе по принципу объективного вменения (например, для содержателей трактиров или гостиниц за преступления в отношении постояльцев).
Классификация преступлений
Кодекс 1810 г. был практически первым в истории европейского права (тем самым и мирового) уголовным сводом, в котором на принципиально новых основах систематизировались все наказуемые деяния, определялись конкретные критерииих наказуемости. В этом заключается особое значение кодекса. Он поставил действующее уголовное законодательство на уровень требований сформировавшейся в эпоху Просвещения классической школы уголовного права, для которой характерен идеал умеренного и разумного законодательства на принципах естественного права*.
* Классическая школа уголовного права (в лице итальянского правоведа Ч. Беккариа, немецкого криминолога А. Фейербаха и др.) призывала к равенству граждан и законности в назначении наказаний, их индивидуализации, устранению жестоких наказаний и ненаказуемости мифических преступлений (связанных с религией, суевериями и т. д.).
Соответственно такому общему просветительскому подходу все преступления могут иметь своим объектом только интересы сообщества или интересы личности. Этому следовала и классификация преступлений.
Преступления и проступки против публичных дел были выдвинуты на первое место по важности; это соответствовало общему представлению о предпочтении общественного блага частному. В большинстве случаев за них назначалась смертная казнь. В свою очередь, они подразделялись на три группы. К (1) преступлениям против внешней безопасности государства были отнесены поднятие оружия против Отечества, сношения с враждебно к Франции настроенными государствами и пособничество им во «враждебностях», всякие действия, могущие повлечь вооруженные конфликты. В характеристике этих преступлений многое было взято из революционного законодательства 1790-х гг., поэтому, несмотря на внешнюю законность, многие нормы носили внеправовой характер, никак не определяя юридическое качество преступления или проступка. Особому преследованию здесь подвергались должностные лица. Особый подвид этих преступлений составили посягательства на внутреннюю безопасность государства: покушения на императора или членов императорской фамилии, заговоры с этой целью, покушения на развязывание гражданской войны и т. п. За эти преступления также полагалась или смертная казнь, или самые тяжкие наказания.
К (2) преступлениям и проступкам против конституции были отнесены, во-первых, посягательства на избирательные права граждан (угрозы при выборах, фальсификация результатов и т. п.), во-вторых – многочисленные должностные преступления (нарушения прав граждан чиновниками,их сговор, пренебрежение административными или судейскими обязанностями). Значительная часть преступлений здесь каралась позорящими наказаниями, которые должны были как бы характеризовать общеобщественное осуждение преступников.
Наконец, к (3) преступлениям и проступкам против публичного мира были отнесены фальшивомонетничество, подделка государственных печатей, знаков оплаты, банковских билетов, изготовление ложных официальных документов, подделка частных бумаг и использование их, взяточничество, злоупотребление властью и т. п. Один из наиболее пространных разделов этой части кодекса составили преступления против свободы отправления культов. Вместе с тем нарушениями общественного мира считались всякого рода порицания власти, допущенные в пасторских проповедях, посланиях и т.п. Создание преступных сообществ (бродяг, разбойников и т. п.) наказывалось здесь весьма сурово. Причем – пожалуй, единственно в этом преступлении – кодекс различил главарей и обыкновенных участников, которые подлежали разным степеням наказания. Организация банды или иного сообщества считалась формальным преступлением, т. е. наказывался в полной мере факт образования банды, даже если она ничего еще не совершила.
Излишние предосторожности против преступных сообществ (а также против разного рода политически оппозиционных клубов и т. п.) определили в кодексе полное запрещение самодеятельного образования обществ численностью свыше 20 чел. – безразлично, в политических, литературных или религиозных целях: для законности требовалось специальное разрешение правительства. И здесь организаторы подлежали большей ответственности.
Вторую основную группу преступлений составили преступления против частных дел. Они были подразделены на преступления против лиц и преступления против собственности. К (1) преступлениям и проступкам против лиц были отнесены убийство, ранение и членовредительство, клевета, оскорбление. Специально были оговорены посягательства на нравственность, куда были включены изнасилование, прелюбодеяние и нарушение семейных устоев. Причем соответственно общим принципам Гражданского кодекса, где, например, прелюбодеяние в семье как причина для развода понималась по-разному для супругов, и по УК мужа и жену ждали разные наказания: мужа – штраф в несколько сот франков за содержание любовницы в супружеском доме, жену – заключение в тюрьму. (2) Преступления и проступки против собственности были кодифицированы более детально. Наибольшее место было уделено различным видам краж – при разных обстоятельствах, разными людьми, при помощи разных инструментов и т. п. На наказуемость не влияла стоимость украденного и приведшие к краже субъективные обстоятельства: «Всякий, кто завладеет жульнически ему не принадлежащей вещью, виновен в краже» (ст. 379). Отягчающими ответственность обстоятельствами были особо злоумышленные кражи: с оружием, ночью, с помощью изготовленных приспособлений, с угрозами и т. п. Особую категорию составили экономические преступления, в том числе такие, которые, пожалуй, вообще впервые стали предметом регулирования уголовного закона: раскрытие коммерческих и промышленных секретов, контрафакция чужих промышленных или литературных произведений. Одновременно запрещались всякого рода стачки с целью повышения ли, понижения ли заработков и т. п.
К нарушениям полицейских правил были отнесены самого разного рода правонарушения, следуя в главном критерию незначительности, хотя последствия таких могли быть и серьезными: разведение огня в неположенном месте, нарушение правил дорожной езды, почтовых правил, мер и весов и т. п.
Виды и цель наказания
Наказания по кодексу подразделялись на два основных класса: они могли быть уголовными которые назначались за то, что расценивалось как преступления) и исправительными (которые полагались за проступки). Разделение наказаний также было чисто формальным, и одно понятие взаимно объясняло другое: преступление уголовное потому, что за него положено наказание первого класса, наказание первого класса налагается потому, что преступление отнесено к уголовным.
Уголовные наказаниямогли быть мучительными и позорящими или только позорящими (ст. 6). К первому разряду относились: смертная казнь, пожизненная каторга, депортация, срочная каторга, лишение свободы, заключение в тюрьме. Ко второму разряду – поражение в правах, изгнание и выставление в особом ошейнике у позорного столба. Все прочие виды наказаний были отменены, в первую очередь – все телесные наказания и членовредительные, которые составляли историческую особенность старой уголовной юстиции. Полная ликвидация телесных наказаний в уголовной практике стала одним из самых важных прогрессивных новшеств УК. В отношении членовредительных наказаний кодекс не был столь же абсолютно последователен: сохранялся единственный случай применения таких в качестве своего рода пытки, предшествующей смертной казни (до 1832 г.). Физическое изнурение заключенных также входило составной частью в отбытие наиболее тяжких наказаний (заковывание в цепи, ограничение движений и т. п.).
Смертная казнь назначалась за наиболее значительные преступления против безопасности государства, против конституции, а также за преступления против личности. Единственной формой ее осуществления предусматривалось отсечение головы (при помощи гильотины)*. Проведение смертной казни первоначально предписывалось публичным и составляло небольшой спектакль, правила которого (в чем должен быть одет заключенный, как его вести на эшафот и т. п.) особо расписывались в кодексе. Тело казненного могло быть выдано родственникам поих требованию. Всего смертная казнь назначалась за 30 конкретных случаев преступлений. Особо тяжким считалось отцеубийство. За это преступление ответственность не могла быть смягчена ни в каком случае, и смертная казнь назначалась в особой форме: осужденному предварительно отсекали кисть правой руки. К отцеубийству приравнивались покушения на жизнь императора.
* Способ казни сохранился во Франции неизменным до настоящего времени. С 1939 г. казнь носила ограниченно-публичный характер.
Каторжные работы назначались или пожизненно, или на срок не менее 5 и не более 20 лет. Бессрочная каторга предусматривалась примерно в 15 случаях – главным образом преступлений против безопасности государства. Порядок отбывания каторги различался для мужчин и для женщин. Первых предписывалось использовать на самых тяжелых работах, сковывая цепями с отягощениями, вторых – использовать только внутри смирительного дома.
Депортация рассматривалась как один из самых тяжких видов наказаний. Это было связано не с юридическим его свойством, а с фактическим осуществлением. Места для депортации преступников предписывались законом и обязательно вне континентальной территории империи. Фактически для высылки использовались крайне отдаленные колониальные земли (Мадагаскар, Гвиана, Новая Каледония) с тяжелым климатом, в котором редко кто выживал более 10 лет. Депортация была пожизненным наказанием, и самовольное возвращение влекло осуждение уже к каторге.
Лишение свободы и заключение в тюрьме по своему существу были однотипными наказаниями. Различие состояло в учреждениях, где предстояло их отбывать, и в сроках: лишение свободы могло быть назначено на срок от 5 до 20 лет с пребыванием в особо назначенной крепости, заключение – на срок от 5 до 10 лет с отбыванием в смирительном доме с обязательным привлечением к работам, выгоды от которых могли идти на обеспечение самого заключенного.
Приговаривание к каторге или к депортации сопровождалось полным поражением в правах, которое называлось политической смертью (сюда относились как избирательные, так и судебные, обычные гражданские и даже семейные права).
Назначение позорящих наказаний (ограничение прав, выставление у позорного столба, изгнание) сопровождалось, если прямо не заключало этого, временным лишением политических или общегражданских прав.
Исправительными наказаниями по УК считались временное заключение в исправительном доме (от 6 дней до 5 лет), запрет на пользование некоторыми гражданскими или политическими правами (права участвовать в выборах, быть присяжным, подавать иски в суде, носить оружие, участвовать в семейных советах, быть опекуном, свидетелем и т. п. – вместе или по отдельности), штрафы.
В качестве дополнительного наказания при самых тяжких преступлениях кодекс допускал применение конфискации имущества.
Целью уголовного наказания в целом считалось возмездие преступнику в зависимости от злостности его намерений и тяжести совершенного. Поэтому возможности смягчения наказания предусматривались только соответственно состоянию личности: например для женщин. Если закон допускал применение обстоятельств, извиняющих совершение преступления (например, в ответ на чье-то нападение и т.п. или кастрация как реакция на развратные действия потерпевшего), то размер наказания устанавливался вполовину против предусмотренного законом срока или даже в виде более мягкого по условной лестнице наказания. Напротив, повторность (рецидив) при совершении преступления как бы сама по себе свидетельствовала об особой злостности деяния и опасности преступника, поэтому наказание за проступки удваивалось и могло достигать сроков, сопоставимых с обычными уголовными. Кроме всего, наказание должно было служить целям общественного порицания и одновременно воспитания, и его предписывалось осуществлять публично.
Полицейские наказания, предусмотренные в кодексе за незначительные нарушения (и налагавшиеся не судебным, а судебно-полицейским порядком), заключались в трех видах: штрафы, арест и конфискация предметов незаконной деятельности. Арест назначался на срок от 1 до 5 дней, штрафы – от 1 до 15 франков, конфискация конкретно касалась или предметов преступного промысла, или инструментов, с помощью которых велась наказуемая деятельность.
Подобно Гражданскому кодексу 1804 г. Уголовный кодекс довольно скоро стал меняться и совершенствоваться. Основным направлением его совершенствования была либерализация системы наказаний. Законами 1832-1834 гг. отменялись наиболее одиозные и архаичные виды наказаний: отсечение руки в случае отцеубийства, применение позорящего ошейника. В 1814 г. была отменена конфискация имущества (восстан