Примеры применения методики контент-анализа
В политологии контент-анализ обычно используется для изучения когнитивных установок автора текста — его отношения к тем или иным событиям, понятиям, ценностным категориям и т.д. Типичный пример — исследование программ республиканской и демократической партии в их динамике по отношению к концептуальной переменной «СВОЙ-ЧУЖОЙ» [Weber 1990, р. 56-57]. Превалирование «ЧУЖОГО» над «СВОИМ» позволяет сделать вывод о большей конфликтности политического дискурса, о существовании существенных проблем в межпартийных отношениях. И действительно, динамика реализации значений IC-переменной коррелирует с динамикой политических конфликтов. Более того, при отсутствии внешнего конфликта пики «ЧУЖОГО» в программах часто указывают на существование внутреннего конфликта.
4.3.1. Метафоры в политическом дискурсе: эксперимент X. де Ландшер. Более сложный эксперимент проводился X. де Ландшер на материале голландского политического дискурса за период с 1831 по 1981 гг. [Christ'l de Landtsheer 1991]. Весь стопятидесятилетний отрезок времени был разделен на три части: 1831-1914, 1919-1939 и 1965-1981. Цель исследования заключалась в установлении возможных корреляций между частотой использования в политическом дискурсе политических метафор и периодами политико-экономических кризисов. В качестве корпуса данных были выбраны отрывки из фламандской прессы (парламентские репортажи, колонки политических комментаторов, редакционные статьи) общим объемом 439582 словоупотреблений. Выбор границ отрывков был чисто формальным, но варьировался. Так, для периода 1919-1939 гг. брались сто последних слов политических комментариев к парламентским выборам, а для периода 1850-1914 гг. — первые сто слов редакционных статей.
Поскольку степень метафоричности для разных метафор может различаться, для общей оценки силы метафоры была введена переменная референциальной интенсивности I, которая вычислялась по следующей
формуле:
где w — количество «слабых» метафор, слабых в том смысле, что они реализуют стандартные метафорические переносы значения; переменная п — обычные конвенциональные метафоры, не фиксированные как словарные значения, и, наконец, s — абсолютно новые, креативные метафоры; t — общее количество метафор. Коэффициенты 1, 2, 3 позволяют учесть «силу» метафоричности.
Сила воздействия метафоры связана не только с новизной или об-щепринятостью, но и с типом самой метафорической модели. Понятно, что метафорические модели ВОЙНЫ, СМЕРТИ, БОЛЕЗНИ более конфликтны, чем метафорические модели СТРОЕНИЯ, ПУТИ. Для отражения конфликтности была введена еще одна переменная — переменная содержания D, которая вычислялась по следующей формуле:
где р — стертые метафоры (popular metaphors); n — метафоры природы; ро — политические и интеллектуальные метафоры; d — метафоры смерти и бедствий; sp — игровые и спортивные метафоры; m — метафоры болезни; t — общее количество метафор.
Результаты кодирования и вычисленные переменные интенсивности и содержания были сопоставлены с имеющимися в статистических справочниках данными по безработице и динамике оптовых цен. Оказалось, что динамика значений переменных I и D коррелирует с динамикой безработицы — чем выше безработица, тем выше значение переменной интенсивности и переменной содержания. Интересно, что оценка абсолютной частоты использования метафор в меньшей степени отражает степень корреляции, чем переменные I и D. Также в меньшей степени удается выявить корреляцию между степенью метафоричности политического дискурса (в переменных I и D) и динамикой оптовых цен. По-видимому, это менее очевидный показатель кризисной ситуации.
Проведенный X. де Ландшер эксперимент важен как с практической, так и с теоретической точки зрения. Неоднократно высказывались гипотезы о связи метафор с кризисным состоянием сознания, с проблемной ситуацией и с поиском решений проблемы. Согласно когнитивной теории метафоры, метафорическое осмысление действительности позволяет сформировать множество альтернатив разрешения кризиса. Во вводной статье к «Словарю русских политических метафор» отмечается, что в период перестройки метафоричность политического дискурса существенно возросла, однако никаких количественных данных не приводится