Люди склонны нарушать нормативные границы внешней свободы других

Людей и своей собственной.

Существуют принципиально разные взгляды на природу человека. Согласно одному взгляду люди по своей внутренней природе идеально хороши. Только внешние обстоятельства (например, квартирный вопрос) иногда заставляют их поступать плохо. "Представленный самому себе, он (человек - С.Е.) непогрешим. Все его намерения и даже инстинкты благодетельны не только для него самого, но и для других, ибо уже в них заложены начала симпатии и общительности. Если же он вредит самому себе и другим, то только потому, что его испортили, воздействуя на него извне" [78, с.335].

Согласно противоположному взгляду человек - это вместилище греха, и только боязнь наказания (в любой его форме) заставляет людей сдерживать свои греховные инстинкты. "На протяжении тринадцати столетий после победы христианства считалось, что грехопадение закрыло человеку дорогу к совершенству и обратило его в испорченное существо, которое надо держать в узде, без чего оно непременно собьётся на путь порока" [57, с. 61]. "Представленный самому себе, человек являет собой жалкое зрелище или хаос противостоящих друг другу стихий, или же торжество низов над верхами" [78, с.334].

Провозглашая Аксиому 8, мы утверждаем, что истина - где-то посередине. В человеке присутствует как положительное, так и отрицательное начало. В каждой конкретной ситуации может проявиться как одно, так и другое. Когда в Аксиоме 8 мы говорим о склонности, мы признаем, что не в состоянии заранее определить, предугадать, как конкретный человек проявит себя в конкретной ситуации. Мы признаем, что проявления "плохого начала" в человеке - явление обычное, и поэтому мы должны относиться к ним спокойно, должны быть всегда к ним готовы.

Здесь необходимо зафиксировать наше внимание еще на одном важном обстоятельстве. Даже в схожих ситуациях люди ведут себя по разному. Это обстоятельство достойно того, чтобы быть зафиксированным в

Аксиоме 9.

Все люди разные.

Разные по множеству признаков. По возрасту, образованию, весу, силе, вкусам, умственным способностям и т.д. и т.п., т.е. по своим возможностям и склонностям. И именно это и, пожалуй, только это обстоятельство позволяет нам теоретический принцип равноправия применять на практике, добиваться все более полного его осуществления. Только это обстоятельство позволяет нам ко всем людям применять одни и те же правила. "Если бы все люди были совершенно равны (одинаковы - С.Е.) в их дарованиях и склонностях, нам пришлось бы применять к ним различный подход, чтобы достичь какого-то подобия социальной организации. К счастью, они не являются равными (одинаковыми - С.Е.); и только благодаря этому нет необходимости устанавливать дифференциацию функций посредством произвольного решения некой организующей воли, но вместо этого, после создания формального равенства правил, приложимых равным образом ко всем, мы можем предоставить каждому индивиду возможность самому найти свой уровень" [103, с. 397]. Только благодаря этому обстоятельству социальная дифференциация функций устанавливается (может устанавливаться) сама собой. Все необходимые для существования общества ниши оказываются занятыми, функции

исполненными. Обществу нет необходимости насиловать своих членов, заставляя каждого из них занимать какую-то конкретную нишу, якобы предназначенную именно для него какой-то внешней для него волей. Неравные возможности являются предпосылкой достижения равных прав. Более того, "равные возможности" и "равные права" являются в определенном смысле антагонистическими принципами. Только признавая разные (неравные) возможности граждан, мы можем организовывать их сосуществование на принципах их равноправия на внешнюю свободу. Организовывая сосуществование на принципах равенства возможностей, мы вынуждены будем кого-то (того, у кого возможностей - силы, ума, ловкости и т.п. -больше) ограничивать в правах - требовать, чтобы частью своих возможностей этот "кто-то" делился с теми, у кого таких возможностей нет. Иными словами, мы вынуждены будем признать, что не все возможности (способности) человека принадлежат именно и полностью ему самому.

Пассажи, вроде принадлежащего Т. Кампанелле, о том, что умственные способности отдельного человека принадлежат всему обществу, представляются нам не только противоречащими принятым выше аксиомам, но и абсурдными. Напротив, мы разделяем точку зрения Т.Джефферсона, который сказал: "Было бы смешно и нелепо, если бы мы предположили, что человек имеет меньше прав на самого себя, чем кто-нибудь из его соседей или даже все они, вместе взятые. Это означало бы рабство, а совсем не ту свободу, которую "Билль о правах" сделал неприкосновенной" [21, с. 28]. Всё внутренне присущее конкретному человеку принадлежит ему и только ему безраздельно.

Несмотря на то, что в силу Аксиомы 5 все люди имеют равные права на внешнюю свободу, реализовывать свои права они, конечно же, будут по-разному, исходя из своих личных устремлений и возможностей. В том числе и проявлять всеобщую склонность к выходу за пределы своей внешней свободы, т.е. нарушать права других людей, люди будут по- разному.

Несмотря на то, что мы считаем склонность, зафиксированную в Аксиоме 8, обычным явлением, это не значит, что мы согласны с этой склонностью мириться, а тем более ее поощрять. Более того, задача любой правовой системы состоит именно в том, чтобы в идеале сделать невозможным проявление этой склонности и, уж во всяком случае, минимизировать такую возможность. Поэтому Аксиома 8 еще раз оправдывает и обосновывает необходимость ограничения внешней свободы каждого человека. Понятно, что в обществе святых "нормативные" ограничения не нужны - каждый из них сам, добровольно ограничивает себя, чтобы даже с избытком предоставить свободу ближнему своему. "И кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду; и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два; просящему у тебя дай и от хотящего занять у тебя не отвращайся" [Мф. 5, 40-42]. Нормативное ограничение внешней свободы каждого нужно именно в обществе обычных людей, таких как они есть, со всеми их достоинствами и недостатками.

В восьмой аксиоме нам не удалось избежать использования нового термина "нормативный", а уяснить смысл этого понятия нам не удастся до тех пор, пока мы не разберемся в том, что такое

Право

На протяжении столетий юридические науки, а вместе с ними и все человечество, пытались понять, что есть "право". Однако, даже сегодня, в XXI веке по этому вопросу так и нет общепризнанного мнения. Никакая теория права не может уклониться от ответа на этот вопрос. "Отправной точкой всякого последовательного изучения любого вопроса должно быть определение, дабы можно было понять, о чем именно рассуждаем" [106, с.ЗОО]. При отсутствии удовлетворительного определения понятия права не могут быть очерчены границы его теории, теория рискует быть противоречивой и вообще рискует стать не теорией. Таким образом, формулирование определения понятия права является важнейшей задачей одноименной теории. "Первой и основной задачей построения научной теории права является образование соответствующего понятия, понятия права" [60, с.203].

Наиболее глубоким и теоретически обоснованным нам представляется определение понятия "право", которое было дано на рубеже XIX и XX веков великим русским правоведом Е.Н. Трубецким [89]. Обоснование определения этого понятия в настоящей работе во многом следует тому, которое развивает Е.Н. Трубецкой.

Памятуя о том, что мы говорили об определении в первой главе, для точного отграничения данного понятия от всех других понятий по содержанию и объему нам необходимо выделить все его существенные признаки.

Первый признак, который приходит в голову, это то, что право выражает собой правила, которые либо обязывают, либо запрещают что-то делать. Недаром в русском языке существует большая группа однокоренных слов (правильный, праведный, правило, правление, правосудие и т.п.), которые могут быть объединены общим представлением о чем-то таком, что является правильным, чего не следует нарушать. Отсюда же и слово "правёж", т.е. наказание за нарушение.

Со словом "право" мы интуитивно связываем некое, исходящее извне повеление, предписание совершения или, наоборот, запрета каких-либо действий, т.е. обязанность. При этом всякая обязанность, как одна сторона медали, подразумевает наличие другой стороны - чьего-либо права. Отсутствие одной из сторон делает бессмысленным существование другой. Нет должника без кредитора, как нет и кредитора без должника. Нет права собственности, если некому посягнуть на это право. Следовательно, право может существовать, только в совокупности разумных существ, т.е. в обществе. Выполнение этого условия в объективной реальности, т.е. существование общества, мы можем считать установленным в предыдущей главе.

С другой стороны, общество разумных существ не может существовать без права. Невозможно представить себе такое собрание людей, в котором никто не признавал бы за своим соседом никаких прав, в том числе ни права на жизнь, ни права на имущество и т.п. Такое собрание не могло бы быть человеческим обществом. Люди могут составить общество только при том условии, что за его членами признаются хоть какие-то права, которые другие члены общества не должны нарушать. То есть, каждый должен согласиться признавать за собой обязанность не нарушать чужих прав. Живя в обществе (а никакой другой возможности у нас нет - Аксиома 4), человек не может не поступаться частью своих личных интересов. Он должен уважать чужую жизнь, взгляды, свободу, право на имущество. При этом человек вправе ожидать такого же отношения от других людей. "Итак во всём, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними" [Мф. 7,12]. То, что какая-то часть людей ведет себя не в соответствии с этими

принципами, является исключением, которое не может поколебать самого правила. Все в обществе знают, не могут не знать о существовании определенного порядка, которому должно подчиняться. Опираясь на Аксиому 4, которая говорит о том, что мы все обречены на жизнь в обществе, мы не можем сделать иного вывода. Общество немыслимо без хоть какого-то порядка, существующего в нем. Отсюда можно сделать вывод и о том, что в самом общем виде право - это порядок, регулирующий отношения людей в человеческом обществе. Состояние "bellum omnium contra omnes" [15, c.280] - не есть состояние общества - это уже не общество.

Говоря о человеческом обществе, мы подразумеваем, что оно состоит из разумных и свободных граждан. Разумных в том смысле, что каждый из них в состоянии, как минимум, понять обращенное к нему требование. Свободных только в том смысле, что каждый из них обладает внутренней свободой, свободой выбора соблюсти или нарушить чужое право в смысле Аксиомы 1, предполагающей такую его способность. Как было сказано А.Эсменом еще сто лет назад: "Источник всякого права находится в личности, так как только личность есть существо реальное, свободное и ответственное".

Итак, право одного всегда выражает одновременно и обязанность другого. А обязанность может быть приписана только такому лицу, которое может выбрать между должным и недолжным. Право не является неким "законом всемирного тяготения", который помимо нашей воли заставляет людей поступать только должным образом. Право (правило) выступает как требование, обращенное к нашей свободной воле, требование, которое мы можем исполнить или нарушить. Свобода, внешняя свобода, свобода поступать тем или иным образом и составляет содержание права. "Источник права... лежит в свободе, но здесь свобода является в другой форме: это свобода внешняя, которая состоит в независимости лица от чужой воли во внешних действиях... Внешняя свобода становится правом, то есть требованием, единственно потому, что она составляет явление внутренней, абсолютной свободы лица" [108, с. 101].

Формулируя определение понятия, полезно использовать правило Ж.Э.Ренана: "Если вы хотите подчеркнуть важность какой-либо идеи, устраните ее и покажите, чем сделался бы мир без нее". В нашем случае такой идеей является свобода как содержание права. Очевидно, что там, где нет внешней свободы, там нет и права. Существо, лишенное внешней свободы - раб, есть вместе с тем и существо бесправное. Свобода лица достигать тех или иных целей является настолько существенным признаком, что с ее уничтожением уничтожается и само право. По словам И.Канта "право - это совокупность условий, при которых произвол одного [лица] совместим с произволом другого с точки зрения всеобщего закона свободы" [29, с. 38].

Таким образом, именно внешняя свобода является важнейшим элементом права, без которого оно существовать не может.

Дополнительное подтверждение этого очень важного для понимания сущности права утверждения дает анализ содержания конкретных прав. Например, право на жизнь означает, что только сам человек свободен располагать своей жизнью, а все люди должны уважать эту свободу, в том смысле, что никто не должен препятствовать ему распоряжаться ею (жизнью) любым способом, вплоть до самоубийства, а так же в том смысле, что никто, кроме самого человека, распоряжаться его жизнью не может, т.е. никакой другой человек, ни общество в целом не могут покушаться на его жизнь. Право собственности есть свобода лица-собственника владеть, пользоваться и распоряжаться принадлежащей ему вещью, и никто не должен посягать на эту свободу. Право на получение долга есть свобода

кредитора требовать от должника уплаты, и никто не должен запрещать такое требование. Этот ряд примеров может быть продолжен и везде мы увидим, что всякому праву сопутствует свобода определенного лица на какие-то действия, а если мы попытаемся эту свободу устранить, вместе с ней устраняется и само право.

При этом нас не должны сбивать с толку те слова, которыми описывается название того или иного права. Так, например, крепостное право, казалось бы, закрепляет не свободу, а, наоборот, несвободу того лица (тех лиц), о чьём праве говорится в названии. На самом деле крепостное право есть одно из тех кажущихся исключений, которые только подтверждают общее правило. Крепостное право действительно отнимает свободу у крепостного. Но оно при этом утверждает свободу его господина. Крепостное право есть свобода господина распоряжаться своим крепостным. Если мы из крепостного права изымем этот его компонент -свободу господина, от самого понятия крепостного права ничего не останется. Крепостное право, очевидно, не есть право крепостного, поскольку он не свободен и поэтому - бесправен. Крепостное право есть право господина именно потому, что оно выражает именно его свободу. При этом крепостное право не только предоставляет господину право, но и ограничивает его. Достаточно вспомнить "Юрьев день" или запрет продажи крепостных на вывод. Таким образом, правильнее было бы назвать его правом о закрепощении.

Наряду со свободой - субъективным, личным элементом, право заключает в себе и другой - общественный элемент - правило поведения или норму, ограничивающую свободу отдельного лица. Этот элемент - ограничение свободы нормой - представляется столь же существенным признаком права, как и сама свобода. Это легко увидеть, предположив (хотя такое предположение вызывает у нас определенные затруднения), что такие ограничивающие правила отсутствуют, т.е. каждый имеет безграничное право распоряжаться чужой жизнью, любой вещью и т.п. Это означает, что ни у кого нет никакого права, т.е. всякое право уничтожается при таком порядке вещей. Говоря словами Ж.Бодэна из его "Шести книг общего благополучия", написанных почти полтысячелетия назад: "Ничто не может быть общественным там, где нет ничего частного, точно так же, как не может быть короля там, где короли все". Где свобода отдельного лица не ограничена никакими правилами, там вообще нет никакого права.

Ни при безбрежности, безграничности свободы у отдельных лиц, ни при полном её отсутствии у них право просто не может существовать.

"Определение права как меры свободы безусловно справедливо. Но тогда свобода и есть содержание права, заключенного в форму юридической нормы" [82, с. 98]. "Право есть совместное существование свободы под общим законом" [108, с. 101].

Следовательно, еще одним существенным признаком права является правило или норма, регулирующая объем свободы отдельных лиц. Именно возникновение подобных правил и знаменует собой возникновение человеческого общества.

Таким образом, сущность права выражается в двух основных проявлениях: с одной стороны, оно предоставляет лицу определенную область свободы; с другой стороны, оно ограничивает эту область набором определенных правил, причем и то, и другое осуществляется посредством норм.

Опираясь на перечисленные существенные признаки, можно согласиться с определением права, которое дал Е.Н. Трубецкой.

Определение 7.