Глава шестнадцатая. Обратный отсчет времени

Профессионал

Настя, нахально подрезав едва тащившегося «Москвича», круто вошла в поворот на Цветной бульвар.

— Вот и доехали. А вы боялись! — Она повернула к Белову раскрасневшееся лицо. По всему было видно, что езда ей доставляет удовольствие, как ребенку игры в Луна-парке.

Белов улыбнулся, сейчас Настя опять стала такой же, как год назад. Задорной и ершистой девчонкой.

— А ты журналистику не бросила? — спросил он.

— В сказку о «четвертой власти» верят только первокурсники журфака и седые диссиденты. — Настя наморщила носик. — Остальные заколачивают бабки или зарабатывают на кусок хлеба. У меня все это есть. Так что нужды вылизывать задницы и копаться в грязном белье нет.

— Очень рад. — Белов успокоился. Тяга Насти к сенсациям дорого обошлась всем.

— Куда теперь? — Настя сбавила скорость. Белов уже заметил синие вспышки «мигалок» у цирка, указал на них рукой.

Настя вспугнула клаксоном зазевавшегося пешехода, осторожно притормозила у бордюра. Завозилась в сумочке. Протянула Белову визитку.

— Возьмите, Игорь Иванович. Будет время, звоните.

Белов сунул в нагрудный кармашек визитку.

— Извини, своей не обзавелся.

— А что бы вы там написали? — В Настиных глазах запрыгали чертики.

— Действительно, — усмехнулся Белов. Настя потянулась к нему, прикоснулась к щеке теплыми губами. Белов смущенно засопел.

— Так надо, Игорь Иванович, — потупила глаза Настя. — У вас весь вечер были такие глаза, что… Господи, да идите же!

Белов выскочил наружу, захлопнул дверцу машины, помахал на прощанье Насте. Маленький «фольксваген», мигнув подфарниками, резво снялся с места.

А вокруг уже доходила до градуса кипения та суета, что бывает лишь на месте преступления, когда к нему слетаются представители всевозможных «силовых ведомств».

На лестнице цирка выстроилась шеренга журналистов, слепя толкущихся внизу софитами телекамер.

— Налетели, стервятники! — зло ощерился милицейский полковник. — Куда прешь? — Это уже относилось к Белову.

— Полковник Белов, ФСБ. — Пришлось сунуть удостоверение под самый нос. — Ты бы прессу на фиг послал.

— Сами кого хочешь пошлют. Сейчас народ начнем из цирка эвакуировать, вот цирк тут и начнется. — Милицейский махнул рукой, шеренга маявшихся от скуки рядовых расступилась.

Белов прошел за оцепление к группе людей партикулярного вида, сосредоточенно куривших в узком проходе, ведущем на задворки цирка.

— Мужики, вам больше заняться нечем? — Белов ощутил приятную щекотку по всему телу, адреналин ударил в кровь.

— Сейчас подрывники работают, мы ждем результата, — отозвался незнакомый голос.

— Кто такой? — пошел на него грудью Белов.

— Смолин, МУР.

— Будешь ждать, пока не громыхнет, Смолин? Или все-таки начнешь отрабатывать окрестности, а?

В группе обозначилось некоторое замешательство. Чья-то сигарета упала на асфальт, огонек погас, раздавленный каблуком.

— Игорь Иванович, я здесь, — подал голос Барышников. — Мужики, хватит травить, пора за дело.

— Сюда иди, старый! — Белов сунул в рот сигарету, резко чиркнул зажигалкой.

От Барышникова шел концентрированный ментоловый дух, глазки в неярком пламени зажигалки показались слюдяными стекляшками. Он протянул Белову белую трубочку:

— Угощайся, Игорь Иванович.

— Что это? — На ладонь Белова упали две большие таблетки.

— Жуй. Как говорит реклама, свежее дыхание улучшает понимание.

— Успел принять стакашку с гаишником? — Белов бросил под язык ментоловые пастилки.

— Тут все такие, рабочий день давно кончился, — философски изрек Барышников. Выдохнул пахучую струю. — Такое дело, Иваныч. Позвонил неизвестный и предупредил, что в районе цирка на Цветном заложено взрывное устройство повышенной мощности. Заметь, дал точные координаты: первый дом на пустыре.

Подрывники выехали сразу же. Дежурный про дублировал сигнал нашему Авдееву, тот отзвонил тебе, потом мне. Пейджер, я так понял, пригодился.

— Что говорят подрывники?

— Пока подтвердили, что заряд есть. Вот ждем результата.

— Так, старый, беги к машине. От моего имени потребуй у дежурного перебросить сюда все свободные наряды «наружки». Пусть прочешут округу, берут на заметку всех подозрительных. Дальше, пусть фиксируют все переговоры в эфире. И последнее…

Из темноты к ним подошел молодой парень в светлом пиджаке.

— Вы, я понял, старший. — Хлопнула корочка удостоверения. — Меня зовут Александр Сергеевич Бурятов. Следователь прокуратуры Центрального округа. При осмотре места происшествия…

— Это кто? — обратился Белов к Барышникову. Тот пожал плечами. — Ясно. Тогда последнее. Свяжись с Генпрокуратурой, пусть пришлют нормального мужика. Этого тезку Пушкина и друга степей — на фиг за ограждение.

— Не имеете права! — пустил петуха прокурорский.

Белов отступил на шаг. Свет упал на его мощную фигуру.

— Иди в машину, молодой. Дело, насколько я знаю, будет вести Генеральная.

— Я могу узнать вашу фамилию? — поинтересовался тезка Пушкина.

— У меня дочка на выданье, на фиг мне такой родственник? — отмахнулся Белов. — Так, старый, позови мне старшего из ментов, — обратился он к Барышникову. — Надо вытеснить зевак на бульвар и ненавязчиво проверить документы. Авдееву скажи, пусть возьмет человека с видеокамерой и, кося под журналистов, снимет все и всех, в мельчайших подробностях. Потом проанализируем, кто просто любопытствовал, а кто наблюдал.

— Белов? — Из темноты ударил луч фонарика. Задрожал в такт шагам человека.

Когда человек подошел ближе, Белов узнал Бочарова — шефа саперов.

— Как дела, Леонид Степанович? — Белов на счастье сжал кулак.

Бочаров покосился на светлячки сигарет, плавно поплывшие к ним со всех сторон. Вытер лоснящийся от пота лоб.

— Ты за старшего? — с надеждой спросил он.

— Пока — да.

— Слава богу, — вздохнул Бочаров. — Я уж думал, молодняк пришлют.

Пожали друг другу руки.

Бочаров переслужил все возможные сроки, но на должности остался. На пенсию никто не гнал, знали — заменить некем. Желающих ежедневно рисковать за оклад, в четыре раза меньший, чем у саперов МВД, не находилось. Зама у Бочарова переманили в милицию, а сам он кряхтел, но отказывался. «Салаги же еще, — почти стонал он в ответ на очередное соблазнительное предложение. — Их еще учить и учить. А вдруг кто-то подорвется по неопытности, как я отмолюсь?»

— Резкие, молодые-то, как вода в унитазе, — проворчал, закурив, Бочаров. — А тут шепотом работать надо.

— Что там? — придвинулся к нему Белов.

Бочаров бросил под ноги окурок, кивнул в темноту:

— Пойдем, Игорь. Когда еще такое увидишь. — Он отстранил окруживших его людей в пиджаках.

Узким проходом вышли на задворки цирка. Дальше простирался пустырь, словно нарочно созданный для фильмов ужасов. Остовы полуразрушенных домов, мертвые пустые окна, груды хлама.

— Блин, тут даже на слоне не проехать! — Белов едва различал острые пики досок и арматуры, преграждавшие вход в руины. Не верилось, что в десяти метрах играют огнями Садовое кольцо и Цветной бульвар.

— Дойдем, тут недалеко, — успокоил Бочаров. Крякнув, прыгнул в темноту.

С грохотом и матюгами пробрались к ближайшему дому, вернее, к тому, что от него осталось.

— Слушай, Лень, а мы тут не подорвемся? — выдохнул Белов, с трудом удерживая равновесие на куске бетонной плиты.

Бочаров, приземистый и коротконогий, как медведь, обернулся, сверкнул металлической улыбкой.

— Наконец доперло! — Посветил фонариком вокруг. — Хиросима, блин. В таком бардаке ничего не разглядеть. «Растяжка» или обыкновенная противопехотная — и ку-ку. Ноги в Медведкове, задница — в Чертанове.

— Я серьезно. — Белов озирался по сторонам, словно ненароком попал в змеиное зимовье.

— Да не булькай в компот, Игорек! Нет здесь ни хрена, я тебе говорю. — Бочаров посветил под ноги Белову. — Прыгай. Эти ребята на мелочи не размениваются.

— Поверю на слово, но в последний раз. — Белов тяжело спрыгнул с плиты. — Куда дальше?

Бочаров указал фонариком на свечение, идущее из подвала дома. Уверенно пошел вперед. Белов продирался следом, с трудом находя место для ног в навале битых кирпичей.

От здания остались только стены, потолочные перекрытия провалились внутрь. Глядя в окна, можно было разглядеть звезды.

У спуска в подвал на корточках сидел человек. Курил, зажав сигарету в дрожащем кулаке. Мощный сноп света из софита бил вниз по лестнице.

— Все в порядке, Славик. — Бочаров похлопал его по затянутому в бронекостюм плечу. — Я самого главного на этой свалке начальника привел. Он посмотрит, и мы спулим отсюда, от греха подальше. Потерпи, сынок.

Слава поднял лицо, но промолчал. Белов отметил, что оно белое и лоснится от пота.

Спустились по захламленной лестнице в подвал. Омерзительно воняло спекшимся дерьмом и сгнившим тряпьем.

Белов едва справился с приступом тошноты — выпитое за вечер пыталось рвануть наружу.

— Смотри. — Бочаров прошел вперед, сминая мокрые газетные комья. Направил луч фонаря в центр подвала.

Круг света упал на темный цилиндр, Белову он почему-то напомнил армейский термос. В таких на учениях привозили вонючий гороховый суп.

— И что это за хрень? — прошептал Белов.

Бочаров выдержал паузу и произнес, как конферансье, объявляющий смертельный номер:

— Изделие «Капкан». По-русски говоря, атомный фугас. Мощность две десятые килотонны.

Белов икнул. Опустился на корточки. Не мог оторвать взгляда от матово-зеленого бока цилиндра.

— Что же это делается, Леня? — выдавил он.

— Что делается, не знаю, а что вижу, то и говорю. Фугас это, Игорь. Такие дела.

— А он не того?

— Не должен. — Бочаров посветил в лицо Белову. — Не бойся, он не стоит на боевом взводе. Если бы «того», то в нашей конторе уже давно бы все стекла повышибало. А здесь случилась бы маленькая Хиросима.

Белов растер занывший от боли висок. С брезгливостью почувствовал, что рубашка прилипла к спине.

— Оружие это секретное, сам лишь по долгу службы о нем знаю, — просипел над самым ухом Бочаров. — Мой тебе совет, ограничь доступ к информации.

— Да я уже понял, Леня. — Белов покосился на фугас. — Точно не рванет?

— Исключено. Но шухер поднимет жуткий. Вместо ответа Белов, болезненно поморщившись, сплюнул вязкую слюну. Страх пережег внутри все, что было выпито за вечер, и теперь во рту стоял мерзкий медный привкус. В виске нарастала боль, злым буравчиком вгрызалась все глубже и глубже в мозг.

Черная Луна

Недостроенное здание рядом с цирком полукруглым фасадом выходило на бульвар. На верхнем этаже, прижавшись спиной к шершавой бетонной стене, стоял человек. Он был уверен, что его невозможно рассмотреть ни с пустыря, лежавшего справа, ни с бульвара, тревожно мигающего милицейскими «синеглазками» прямо под ногами.

Поднес к глазам бинокль, навел на пустырь. В объективе на фоне стены, так близко, что можно разглядеть отдельные кирпичи, появились две темные фигуры. Одна кряжистая и коротконогая, другая — высокая, с крутыми плечами. Они долго жестикулировали, отбрасывая на стену забавные удлиненные тени. Наконец высокий поднес руку ко рту.

Человек нащупал в нагрудном кармане комбинезона рацию, — проводок наушника выныривал из кармана и скрывался под черной маской — покрутил настройку.

В наушнике раздался хриплый, словно сдавленный спазмом голос:

— …Ответь «первому». «Второй», ответь «первому»!

— На приеме, «первый», — отозвался другой голос.

— Слушай внимательно. Немедленно свяжись с дежурным. Но так, чтобы без лишних ушей, понял?

— Да, «первый».

— Пусть отработает кодовое сообщение «Вулкан». Повтори.

— «Вулкан».

— Второе, найди среди оперов фотографа, держи рядом с собой. Я сейчас подойду. И третье, начальника ментов предупреди, у меня к нему разговор. Пусть ждет рядом с нашей машиной. Все, конец связи.

Человек перевел бинокль на бульвар. Там по-прежнему сновали между машин люди. Небольшие группки собирались у выхода из метро, но быстро рассасывались сквозь коридор между стоящих двумя шеренгами солдат.

Человек сунул под комбинезон бинокль. Оглянулся. Из темноты вышел еще один, в таком же черном комбинезоне и маске на лице.

— Что дальше. Хан? — тихо прошептал он. Тот, кого назвали Ханом, молча указал в темноту за спиной.

Беззвучно, как пара черных кошек, сбежали вниз по лестнице. Ноги ставили крест на крест, скользя спинами вдоль стены. Так преодолели три пролета. На втором этаже гулким эхом отдавались голоса, залетавшие в гулкую тишину здания сквозь зияющие оконные ниши.

Хан замер, не донеся стопу до пола. Предупреждающе вскинул руку. Напарник застыл на месте.

Хан потянул носом, медленно поворачивая голову. Беззвучно выдохнул. Еще раз принюхался. Сквозь запах стройки — цементной пыли, мокрых досок и сварки отчетливо проступал запах дешевого курева.

Повернул к напарнику лицо, скрытое маской, поднял руку, показал два пальца и ткнул в просторное помещение за углом. Оттуда тянуло сквозняком. На стене, которую можно было разглядеть из-за угла, плясали блики от фар проносившихся по Цветному машин.

— Слышь, Афган, может, слиняем? — прошептали за углом.

В ответ надсадно, со свистом закашлялись, потом зло процедили:

— Сиди, бля! Видал, сколько ментов понаперло. Давно дубьем по хребтине не получал?

— А меня за шо?

— А то не знаешь! Кх-хм, — злорадно закудахтал явно более авторитетный. — Вот они тебе и растолкуют.

— Афган, а может, прорвемся, а? Не могу я, в натуре, на цементе спать, спину, на фиг, свело.

— Сказал, сиди, олень клешастый. Ни паспорта, ни прописки, рожа, блин, вся синяя. Только нарисуйся, на раз прижмут хвост и выдернут вместе с позвоночником. Сам залетишь и меня спалишь.

— Слышь, Афган, а у меня полбутылки под скамейкой заныкано. Может, я бегом слетаю?

В ответ липко шлепнул удар по лицу.

— За шо?!

— Чтоб не ныкал от товарища, сохатый! Сиди, крыса, пока не удавил, и смотри цирк бесплатный.

Хан опустился на четвереньки, заглянул за угол. Повернулся к напарнику. Еще раз показал два пальца. Потом резко провел ребром ладони по горлу.

Два бомжа, развалившиеся на брошенной на пол двери, покуривали, глядя сквозь оконный проем во всю внешнюю стену на царящий перед цирком милицейский переполох. Курили, спрятав бычки в кулаки. Они даже не услышали, как к ним подкрались две тени.

Хан, как топором, врезал ребром ладони по шее «своего», подхватил за подбородок, зажав рот, резко развернул голову. С треском хрустнули шейные позвонки. Через секунду так же рвуще хрустнуло рядом. Напарник осторожно опустил голову «своего» бомжа на пол. Хан отрицательно покачал головой. Легко взвалил «своего» бомжа на плечо, развернулся и пошел к нише, черневшей в стене. Его напарник сделал так же. Оба шли легко, словно не ощущая тяжести.

Из ниши тянуло холодом и пахло сырым бетоном. Хан сбросил в темноту тело. Чавкающий звук пришел с опозданием. Уступил место напарнику. Тот легко перебросил тело бомжа, пристроив поудобнее на плече, выдохнул, толкнул в темноту. Тяжко, как мешок, тело ударилось о что-то твердое глубоко внизу.

Хан вытащил из нарукавного кармашка фонарик. Точечного лучика едва хватило, чтобы пробить темноту. Свет растекся по противоположной стене. Круглая, ребристая, как метро, шахта, уходила глубоко вниз. Неизвестно зачем архитектор решил соединить строящееся здание с веткой метро. Хан пошарил лучиком, высветил толстый альпинистский шнур, висевший на расстоянии вытянутой руки. Поймал его, обвел вокруг бедер. Зажал в зубах трубочку фонарика, оттолкнулся от края и исчез в темноте.

Напарник достал свой фонарик, поймал дрожащий шнур, дождался, когда тот резко дернется и ослабеет. Обвязал вокруг бедер и тоже шагнул в темноту.

На дне тридцатиметрового колодца его уже ждал Хан. Помог освободиться от страховочного узла. Потянул за веревку, слегка оттолкнул напарника. Тяжелой змеей из темноты вынырнул шнур, грузно, как резиновый шланг, шлепнулся на бетонное дно. Переглянулись. Напарник посветил под ноги. Пока Хан наматывал на локоть шнур, напарник нашел два рюкзака. Достал из них сумки противогазов, резиновые сапоги от защитного комплекта и каски. Быстро надели все на себя, забросили на спину рюкзаки. Помощник протянул Хану мощный фонарь с широким раструбом. Тот обвел лучом света вокруг себя — черные короба оборудования, мешки с цементом, пики арматуры в центре небольшого возвышения.

Ноги одного из бомжей торчали из-за стопки мешков. Вокруг уже расползлось черное пятно. Хан пошарил лучом по темным ящикам. Напарник притронулся к его плечу, указал пальцем на стальные пики. Луч выхватил бесформенный ком, медленно сползающий по ним вниз. Хан присмотрелся и кивнул. Выключил фонарь.

Они прошли вдоль стены, нащупали арочную нишу. Скрипнула металлическая дверь. Темнота впереди пахла пылью и теплом, вибрировала в такт несущемуся в тоннеле поезду.

Розыск

Сов. секретно

Тактико-технические данные изделия «Капкан»

Представляет собой ядерный фугас сверхмалой мощности — 0,2 килотонны тротилового эквивалента.

Предназначен для разрушения инженерных сооружений открытого и закрытого типов, разрушения транспортных путей и коммуникаций, создания завалов и подвижек почвы на путях вероятного движения противника.

Обладает всеми поражающими факторами ядерного оружия.

Радиус действия поражающих факторов:

при наземном взрыве

— ударная волна — до 5 км

— световая радиация — до 10 км

— проникающая радиация — до 5 км

— остаточное заражение местности — до 3 км

— электромагнитный импульс — 15 км

при направленном подземном взрыве

— ударная волна (по вектору) — до 1 км

— горизонтальная подвижка почвы — 5м

— колебание почвы в эпицентре — 7–9 баллов

— остаточное заражение местности — до 1 км

Состоит на вооружении специальных подразделений инженерных войск.

Ранцевого типа, носимый. Вес в снаряженном состоянии — 20 кг.

Для установки заряда потребна шахта глубиной до пяти метров, радиусом один метр, в которой создается два слоя забутовки из плотных материалов — бетон и щебень. Оставшееся пространство заполняется сыпучими материалами — песок, земля, мелкий щебень. При необходимости скрытой закладки изделия используются средства маскировки — дерн, сено, ветви деревьев.

Расчетное время закладки изделия силами специальной команды — 1 час.

Постановка фугаса на боевой взвод осуществляется старшим команды путем набора известного ему кода на приборной панели и последующим поворотом ключа, в результате чего фугас приводится в неизвлекаемое состояние. Подрыв заряда осуществляется в установленное время — задержка до 72 часов, либо инициацией взрывного устройства радиосигналом на кодированной частоте.

*

Весьма срочно

Сов. секретно

В ответ на Ваш запрос (ШТ № СС-1609) сообщаем, что изделие «Капкан» № 997120 находится на хранении в в/ч 215669, дислоцированной в г. Бологом.

Командиру части отдан приказ о немедленном проведении ревизии на предмет установления сохранности изделий «Капкан».

*

Сов. секретно

Начальнику УФСБ по Москве и Моск. области

Рапорт (фрагмент)

Получив информацию от старшего эксперта Бочарова Л.С. о том, что фугас не поставлен на боевой взвод, принял решение во взаимодействии с органами МВД принять меры по охране места преступления и сохранности следов, для чего по команде полковника МВД Гаджиева К.Л. нарядами ВВ были оцеплены районы Садового кольца, Цветного бульвара и улицы Петровка, примыкающие к месту происшествия.

В целях предотвращения утечки информации принял решение самостоятельно закрепить уликовые данные на месте преступления. Мною проведено фотографирование и снятие следов в месте заложения фугаса. Тщательный поиск в районе подготовленных к сносу зданий был невозможен ввиду темного времени суток.

Мною была поставлена задача группам наружного наблюдения (старший — ст. оперативный сотрудник Кулаков Б.К.) на выявление подозрительных лиц в данном районе и их задержание силами нарядов милиции. Опрос задержанных производился в 9 о/м в присутствии сотрудников ФСБ.

…После прибытия группы силового обеспечения отделения «Т» фугас в сопровождении п-ка Бочарова спецтранспортом отправлен на режимный объект «Ладога».

Профессионал

Белов пробежал глазами напечатанное, вытащил лист из машинки. Потянулся за новым. С тоской посмотрел за темное стекло. За окном уже стояла ночь, а спать до утра не придется.

— Бред! — простонал Белов, уронил руку на стол.

На виске билась жилка, иногда, когда от боли темнело в глазах, казалось, что это трещина в височной кости и вот-вот сквозь нее брызнет что-то горячее и липкое. И еще постоянно подташнивало, словно летишь в самолете, а он ухает в воздушную яму.

Белов знал, что это не мигрень, привязавшаяся к нему в последние месяцы. Это страх.

Началось еще в подвале, у фугаса. Потом захватила бестолковая суета, и страх отступил, чтобы догнать здесь, в кабинете. Белов несколько раз поливал себя с ног до головы дезодорантом, все мерещилось, что одежда и кожа смердят тем липким и холодным потом, что въелся в подвале.

Белов прижал ладонь к горящему виску. Боль отступила, страх — нет.

Дверь распахнулась, Барышников для проформы побарабанил пальцами и сразу переступил за порог.

— Игорь Иванович, есть новости!

— Входи и закрой дверь. — Белов развернул кресло, чтобы спрятать от Барышникова лицо. Долил в чашку кипятку, бросил ложку кофе. — Блин, только началось, а у меня уже пальцы от писанины сводит, — проворчал он, разминая указательный палец.

— То ли еще будет, — пообещал Барышников, удобно устраиваясь в кресле.

— Как народ? — Белов развернулся, почувствовав, что уже может контролировать себя.

— Подтягиваются потихоньку. Заспанные и злые.

— А это? — Белов щелкун пальцем по горлу.

— Ни полразика! — Барышников изобразил из себя саму невинность. А красные глазки можно списать на недосыпание и стресс. — Сам даже удивляюсь. Для профилактики раздал мятные таблетки. Жуют, как кролики.

— Ладно, старый, выкладывай новость. Барышников сцепил пальцы на животе, уставился в темное окно. От Белова не укрылось, что тот чувствует себя не в своей тарелке, как кот, проснувшийся на крыше собачьей конуры. Терзают нехорошие предчувствия, но опыт подсказывает, что суета до добра не доводит.

— Странности начались, Игорь Иванович, — Барышников стрельнул глазками куда-то в угол.

— Да телись, ты, блин, быстрее! — не выдержал Белов.

— Бегал к экспертам, что запись анализируют. — Барышников раскрыл папку, прочел вслух: — Центральная АТС зафиксировала звонок дежурному в 21 час 42 минуты. Содержание следующее: «В районе Цветного бульвара, на пустыре за цирком находится взрывное устройство высокой мощности. Ищите в подвале первого дома от цирка. Остальные подарки получите позже». Писец! — Барышников захлопнул папку. — Эксперт утверждает, что голос сгенерирован на компьютере.

— Это как? — Белов опустил кружку на стол.

— Программка такая есть, в любом ларьке продается. Печатаешь буквы, а компьютер гнусавит слова. Как ни гоняй через фильтры, ни шиша не поймаешь. Ни посторонних звуков, ни исходного голоса.

— Группа уже выехала в адрес, откуда шел звонок?

— Димка Рожухин за старшего поехал, — кивнул Барышников. — Уже доложиться успел. Народ у нас тупой, но исполнительный. Поставили всех в доме на уши. Сломали дверь в офисе на первом этаже. Охраны не было, поэтому никого сгоряча не пристрелили. Но и там глухомань, Игорь Иванович.

— Не из голого же поля звонили! Все — зацепка. — Белов отхлебнул кофе.

— Как сказать… Офис в семь вечера поставлен на сигнализацию. Вневедомственная охрана. Они божатся, что сработки не было.

— Кому, блин, они лапшу вешают! — поморщился Белов. — Или сам ни разу с охраны ничего не снимал?

— Так на то, Иванович, была оперативная нужда и виза руководства, — возразил Барышников.

— Все равно, отмотаем и этот след, — вынес вердикт Белов.

— Само собой, — легко согласился Барышников. — Правда, я поинтересовался, можно ли позвонить из офиса, не взламывая железную дверь и не давая на лапу своему человеку на пульте вневедомственной охраны. Эксперты-электронщики сказали, как два пальца… Если в офисе стоит мини-АТС, то в ней предусмотрена функция «голосовой почты». Наговариваешь, как на магнитофон, а в нужное время АТС сама соединяется с нужным абонентом и запузыривает ему твою ахинею. Уловил? Только не перебивай, а то я сам ни хрена не понял. — Барышников нашел в папке листок, продолжил, сверяясь с пометками на нем: — Звонишь в офис, после номера набираешь код, то есть тыкаешь в клавиши на своем телефоне, если угадал, то можешь включить режим «голосовой почты». Далее нашептать про бомбу, задать время и положить трубку. Через час-другой, как по будильнику, ФСБ дружно встанет на уши.

— Подожди, а как узнать код? — Белов напряженно слушал Барышникова, похрустывая сжатыми в кулак пальцами.

— Эксперты говорят, что для того, кто программирует голос на компьютере, это просто, как обдуть вторую пару пальцев. Код в АТС, как правило, четырехзначный, компьютер типа «Пентиум» — знать бы еще, что это такое! — вычисляет код за две секунды. — Барышников оторвал взгляд от бумаги, пристально посмотрел в лицо Белову: — Короче, АТС у них есть, я специально связался с Димкой. Извини, я проявил инициативу, погнал туда эксперта. Только что он отзвонил, в памяти АТС есть наше сообщение. Я сразу побежал к тебе с докладом.

— М-да! — Белов откинулся в кресле. — Дожили, блин!

Барышников вздохнул.

— Знаешь, Игорь Иванович, что я подумал? Мы с тобой, конечно, от жизни отстали. Компьютер от факса не отличаем… Но обрати внимание, как резво умеем искать, а? — Он хитро подмигнул. — Может, кто и умнее меня, но я — опытнее.

— Тут ты прав. — Белов немного расслабился. — Знаешь, что мне Бочаров сказал, пока мы в машине по сто грамм для снятия стресса принимали? О! Сказал, что тянет лямку потому, что молодые у него все знают, но ни черта не умеют. Нет у них опыта тридцати лет работы с бомбами и минами всех мастей. Потому и совесть, говорит, не позволяет уйти.

Белов закурил, прищурился от дыма. В голове уже немного улегся сумбур, хмель давно разложился от изрядной порции кофе и никотина. Мысли стали быстрыми и острыми, как лезвия.

Он отчетливо вспомнил весь сегодняшний день, невероятную цепь совпадений и ударный финал.

«Играют, как по нотам, — подумал он. — Пора еще раз определить „кто из ху“».

— Миша. — Он толкнул к Барышникову по гладкой столешнице чистый лист бумаги. — Пока не закрутилось и нам на голову не свалилось начальство, пиши рапорт.

— А? — Барышников словно очнулся.

— Рапорт об увольнении, — пояснил Белов. — Поставь число недельной давности. Я объясню, что все это время держал рапорт у себя в столе. А теперь, мол, ввиду особой опасности дела ставлю вопрос ребром. Помяни мое слово, утром получишь в кадрах «бегунок» и через неделю выскочишь на свободу.

Барышников притянул к себе лист, побарабанил по нему толстыми пальцами. Потом убрал в папку.

— Лучше я на нем, Игорь Иванович, накропаю рапорток, как вычислил АТС. — Барышников поднял взгляд на Белова. — Вдруг на том свете зачтется?

— Миша, другого шанса не будет, — нажал Белов.

— Да и хрен с ним! — махнул рукой Барышников. — С кем ты пахать собрался? С этими раздолбаями? У Бочарова хоть умные, фиг с ним, что не опытные. А у наших одни сперматозоиды в голове снуют.

— Короче, остаешься, — подвел итог Белов.

— Одна радость, долго эта канитель не протянется, — тяжело вздохнул Барышников. — Еще ни разу нам под самый зад ядерный фугас не подкладывали. — Он со значением посмотрел на насторожившегося Белова и добавил: — Но «хлопушка» — чистой воды.

Намек был достаточно прозрачный. От предыдущих устройств, громко «хлопнувших» в городе, это отличалось только потенциальной мощью. Реальной угрозы — ноль, а шум будет до небес.

— Во-от, — протянул Барышников, удобнее устраивая грузное тело в кресле. — В связи с чем меня и посетила мысль. Раньше, каюсь, завидовал начальству. Никаких тебе забот. Ну там, тесть — маразматик, и ветеран ЧК, никак не помрет, сын раздолбай, дочка — слово из пяти букв, у жены климакс, но это все дела житейские, плюнуть можно. А на службе — кайф и полный отдых. Вот мой первый начальник отдела все время дрых на работе. Дверь на ключ, окно нараспашку, весь кабинет в тополином пухе, а он спит и посапывает. Входили к нему, только предварительно разбудив телефонным звонком.

— Ну и что? — Белов грустно усмехнулся.

— А то, что времена те кончились. Рынок на дворе и волчьи законы капитализма. — Барышников хохотнул, дрогнув толстым животом. — Сиди весь день и ломай голову, тому ли продался, а если тому, то не продешевил ли. Мало будешь знать, выкинут из тусовки, слишком много — найдут в подъезде с дыркой в башке. Или в Лефортово отправят. И дома покоя нет, сплошная светская жизнь. Нам легче. Работа собачья: нюхай носом, беги по следу, хватай зубами да тащи к хозяину. А он пусть сам решает, что за зверя ты приволок и что с ним делать. Разумно?

— Согласен, — немного помедлив, ответил Белов.

Правила игры они согласовали, остальное не их дело. Кто заварил, тот пусть и обожжет на вареве губы.

Розыск

Воздух!

Особой важности

Со склада в/ч 215669 похищены изделия «Капкан» в количестве четырех штук.

Командир части п/полковник Захаров Л.Л. предпринял попытку самоубийства. В тяжелом состоянии доставлен в санчасть. Командование принял на себя начальник штаба майор Гладков.