РЕВОЛЮЦИОННОЕ НАРОДНИЧЕСТВО 60—70-х гг.

Социальные корни народничества. Революционная ситуация в середине XIX в. знаменовала собой переход от дворянского к раз­ночинскому этапу освободительного движения. Типичной фигурой революционера становится социалист-разночинец. В. И. Ленин назы­вал разночинцами «образованных представителей либеральной и демократической буржуазии, принадлежавших не к дворянству, а к чиновничеству, мещанству, купечеству, крестьянству» (Т. 25. -С. 93—94)...Освободительное движение становится многообразным. В нем участвуют не только выходцы из разных сословий, но и действуют различные политические организации, намечавшие разно­образные пути демократизации общественного строя России. При всем многообразии освободительных сил разночинского этапа веду­щим направлением было движение революционного народничества.

Народнические взгляды получили широкое распространение в печати в форме острой политической публицистики, проявлялись в науке, литературе и искусстве. Народничество имело свои органи­зации, оказывало влияние на всю внутриполитическую жизнь России. По ряду вопросов оно сближалось с другими оппозиционными тече-ниями^' Выделяя народничество из других общественных течений, В. И. Ленин называл следующие его характерные признаки:

«1) Признание капитализма в России упадком, регрессом...

2) Признание самобытности русского экономического строя
вообще и крестьянина с его общиной, артелью и т. п. в частности.

3) Игнорирование связи «интеллигенции» и юридико-полити­
ческих учреждений страны с материальными интересами опреде­
ленных общественных классов»)(\. 2.— С. 528—529).

По словам В. И. Ленина, идеология народничества развивалась в 60-е гг., т. е. в эпоху, когда капитализм еще не утвердился настолько, чтобы ярко обнаруживалось разложение деревни (см.: Т. 1. — С. 263}. Поэтому, рассматривая вопрос о судьбах капита­лизма в России, народники не могли решить его исторически вер­но. Раскрывая основы народнических заблуждений, В. И. Ленин пи-

сал: «Отрицалось господство капитализма в России; отрицалась роль фабрично-заводских рабочих, как передовых борцов всего пролетариата; отрицалось значение политических революций и бур­жуазной свободы; проповедовался сразу социалистический перево­рот, исходящий из крестьянской общины с ее мелким сельским хо­зяйством» (Т. 12. — С. 40). Это высказывание очень точно передает программно-тактические принципы революционного народничества. ''.Народничество выражало интересы пореформенного крестьянст­ва," которое, по словам В. И. Ленина, имело двойственную природу: оно «'..является прогрессивным, поскольку выставляет общедемо­кратические требования, т. е. борется против каких бы то ни было остатков средневековой эпохи и крепостничества; ...является реак­ционным, поскольку борется за сохранение своего положения, как мелкой буржуазии, стараясь задержать, повернуть назад общее раз­витие страны в буржуазном направлении» (Т. 1. — С. 298). Эти социальные черты пореформенного крестьянства во многом переда­лись и народничеству, определяя объективную основу их взглядов. Двойственность природы крестьянства, а вслед за ним и на­родничества усугублялась незавершенностью буржуазных преобра­зований. Революционная борьба против пережитков феодализма пе­реплеталась с новыми противоречиями и антагонизмами, порожден­ными уже буржуазным строем. Крестьянство все более выступало не только как обездоленный и трудовой класс, но и одновременно как класс мелких собственников, подчас эгоистично отстаивавших свои имущественные права. Противоречия буржуазного характера нарастали с большой стремительностью. На этом фоне народничес­кая утопия, все меньше отражавшая реальности социально-эконо­мического развития страны, эволюционирует вправо, теряя свое значение как революционная идеология. Однако в 60-х — начале 80-х гг. народничество, активно выступая против самодержавия, несправедливого распределения земли, отстаивало важнейшие об­щедемократические требования и тем самым способствовало об­щественному прогрессу.

СНародничество придерживалось социалистической идеологии. Тем самым ставился вопрос о противоположности интересов либе­ральной буржуазии и трудящегося крестьянства, делалась попытка найти альтернативу буржуазному развитию страны. Утопический социализм народников был движением общественной мысли, пред­шествующей принятию марксизма. Критика идеологии народничест­ва была одним из средств формирования научного социализма в рос­сийском освободительном движении. С этой точки зрения народ­ническая идеология в форме мелкобуржуазного, крестьянского утф*-пического социализма имела закономерный характер и обеспечи­вала поступательность в развитии освободительного движения.

Развитие народничества происходило в эпоху, когда в ряде стран марксизм завоевал прочные позиции. Интерес к марксизму проявлялся и в России, Народники также обращались к теории марксизма. В целом они не отвергали социалистические идеи марк-

6*

сизма, но считали их справедливыми применительно к Западной Европе. В отношении же России народники прибегали к положениям марксизма главным образом для критики капитализма. Невосприя­тие марксизма в полном его объеме, по словам идеолога народни­чества Н. К. Михайловского, объяснялось тем, что «идея и интере­сы, с которыми он борется, слишком еще слабы у нас, чтобы от их расшатывания могла воспоследовать какая-нибудь опасность». Позиция Михайловского была характерна не для всех народников, но она может служить показателем их осознанного отношения к учению, которое еще не имело необходимых условий для распрост­ранения в России. Народники очень близко принимали выводы марк­сизма об историческом опыте развития общества. В частности, отмечая распространение техники, народники признавали, что «ос­таваться долго при наших допотопных способах производства — то­же нельзя, не рискуя быть задавленным экономически». В поисках модели политического устройства, основанного на общественной справедливости, народники развивали мысль об артельной соб­ственности, способной, по их мнению, оградить народ от пролета­ризации и одновременно обеспечить технический прогресс, харак­терный для капиталистического производства. Это показатель не только слабых сторон народнической теории, но и их осознанного отношения к поступательному развитию общества.

Идеология революционного народничества.Происхождение кре­стьянского социализма народников восходит к А. И. Герцену и Н. Г. Чернышевскому. Их теоретические позиции содержат предва­рительные, самые общие варианты социалистического переустройст­ва России. Отсталость страны побуждала русских социалистов к поиску ускоренного по сравнению с Западом пути развития. Осо­бенно большое влияние на демократическую интеллигенцию 60—70-х гг. оказывали взгляды Чернышевского, которые были про­никнуты идеей народной революции, созвучной стремлениям рево­люционной молодежи.

На почве общественного подъема 60-х гг. получают развитие и распространение взгляды нового поколения революционеров. В этом процессе большая роль принадлежала Петру Лавровичу Лав­рову (1823—1900). Будучи профессором артиллерийской академии, он втягивается сначала в оппозиционное движение, а затем и в революционную борьбу, за что был подвергнут тюремному заклю­чению и отправлен в ссылку. Основы своей теории Лавров изложил в знаменитых «Исторических письмах», где давался ответ на вопрос, чем должна заниматься передовая молодежь, Лавров считал, что молодежь должна посвятить себя борьбе за общественный прогресс, за освобождение народа, отодвинув все другие увлечения. Он при­держивался взгляда, что историю двигают одинокие борющиеся, критически мыслящие личности. В своей критике общественных по­рядков они должны найти единомышленников в народе. Для этого необходимо «не только слово, нужно дело. Нужны энергичные, фа­натические люди, рискующие всем и готовые жертвовать всем. Нуж-

ны мученики, легенда о которых переросла бы далеко их истинное достоинство». Для подготовки рассчитанных ударов, по мнению Лаврова, необходим крепкий союз борцов — революционная партия, окруженная тесным кольцом сочувствующей интеллигенции. Мысли Лаврова о кропотливой подготовке к революции оказали большое влияние на формирование революционного мировоззрения народ­ников.

Наибольшей популярностью среди революционного подполья пользовались взгляды Михаила Александровича Бакунина (1814— 1876). Его известности способствовал ореол борца и мученика застенков. Бакунин принимал участие в революционных событиях в Германии и Австрии, был приговорен к смертной казни, заменен­ной пожизненным заключением. Выданный царским властям и ока­завшись в Сибири, Бакунин совершил побег. Обосновавшись в Англии, а затем в Швейцарии, он продолжал принимать участие в революционном движении.

Для революционеров-народников наибольшее значение имела его книга «Государственность и анархия» и особенно «Прибавле­ние А» к этой книге. Под анархией Бакунин подразумевал федера­цию общин, «рабочих ассоциаций» и народов. На смену частной собственности должна прийти коллективная собственность и коллек­тивный труд. В этом заключался общественный идеал Бакунина, на пути к которому необходимо уничтожить всякую государственность. К этому времени в международном рабочем движении получило рас­пространение учение о диктатуре пролетариата как необходимом условии победы социалистической революции. Бакунин выступал против любой государственности, в том числе и пролетарской. Это приводило к отрицанию политической борьбы, которая, по мнению Бакунина, не приносит пользы революции. Бакунизм исходил из то­го, что революция не нуждается в подготовке. Нищета и страдания народа являются главным стимулом к революционному выступлению. Нужно только собрать воедино народные силы, что и требовалось от революционной молодежи. При всей утопичности положения ба­кунизма имели и положительные моменты: соединение революцион­ной демократии с силами народа, неудержимое стремление к свер­жению самодержавия, устранению эксплуатации, построению буду­щего общества на основах народного самоуправления.

формирование народнической идеологии сопровождалось раз­витием революционной деятельности молодежи 60—70-х гг. Разра­ботка основополагающих положений народничества происходила в острых диспутах между сторонниками различных взглядов на рево­люционный процесс. В самой России молодежь неудержимо рвалась к открытым революционным действиям. Сомнения в реальности положений бакунизма, видимая отдаленность решения проблем рево­люционного переворота у Лаврова в какой-то степени сдерживали этот порыв. В попытках ускорить события родился еще один вари­ант народнической доктрины. Его положения наиболее полно отра­жали взгляды Петра Никитича Ткачева (1844—1885), являвшиеся

своеобразной интерпретацией бакунизма на почве российской дей­ствительности. Смысл учения Ткачева заключался в том, что рево­люции осуществляются революционным меньшинством. Ткачев не разделял общинные утопии большинства народников и не верил в революционные возможности крестьян. «Нельзя,— писал он,— про­тягивать руки за помощью туда, куда следует протянуть руку помо­щи». Революция — это захват власти с помощью сильной конспи­ративной организации, способной деморализовать правительство и овладеть системой управления. В противоположность Бакунину, он признавал политические формы борьбы и активную роль госу­дарства в демократическом переустройстве общества. Новое революционное правительство должно передать землю общинам, а фабрики, заводы, железные дороги, банки — государству. Для до­стижения этих целей действовать нужно немедленно, решительно, беспощадно подавляя врага.

Взгляды Ткачева отражали наиболее упрощенный подход к про­блеме революции, но они импонировали молодежи своей реши­тельностью. Признание политической борьбы означало преодоление анархизма. С другой стороны, бескомпромиссность Ткачева как бы отсекала все либеральные сомнения, способствовала консолидации активных революционных сил.

Первые народнические организации.Народнические организа­ции, особенно на первом этапе, не строились по принципу един­ства идейной платформы. Они объединили представителей различ­ных течений. В тех случаях, когда верх брало то или иное направ­ление, его представители довольно свободно отклонялись от ис­ходных принципов. Поэтому в чистом виде ни одно из названных направлений народничества не встречалось.

Появление первых народнических организаций относится к се­редине 60-х гг. Под прямым влиянием романа Чернышевского «Что делать?» сложилась организация Н. А. Ишутина — И. А. Худяко­ва (существовала в 1863—1866 гг.), которая ставила в качестве своей первоочередной задачи подготовку переворота в экономике и общественной жизни на основе применения коллективной собст­венности и коллективного труда. Ишутинцы пытались организовать коммуны наборщиц, переплетную артель, швейную мастерскую, из­дательскую артель. Эти попытки были неудачными. Часть ишутин-цев придерживалась террористической тактики в борьбе с цариз­мом. В результате член организации Д. В. Каракозов совершил в апреле 1866 г. покушение на Александра II. Организация была разгромлена, а Каракозов казнен.

В обстановке усиления карательной политики правительства, явившейся реакцией на покушение Каракозова, происходили поис­ки практических путей и форм революционной борьбы. Во время крупных студенческих выступлений конца 60-х гг. в Петербурге возникла организация под руководством С. Г. Нечаева, ставившая своей целью осуществление политического переворота. Установив тесные контакты с Бакуниным и Ткачевым, Нечаев воспринял от

них наиболее авантюристские стороны их доктрин. Они ярко про­явились, когда Нечаев перенес свою деятельность в Москву и за­нялся созданием новой организации. Проповедуя принцип вседоз­воленности ради достижения главной цели, он настоял в конце 1869 г. на убийстве члена организации студента И. И. Иванова, ложно обвиненного им в предательстве. После раскрытия убийства правительство организовало шумный процесс над членами Нечаев-ской организации. Этот процесс позволил революционерам воочию убедиться в порочности революционного авантюризма. «Нечаевщи-ной» стали называть недопустимые методы революционной деятель­ности, дискредитирующие ее в глазах народа.

В определенной степени на отрицании нечаевщины сложился в 1869 г. при слиянии кружков М. А. Натансона и С. Л. Перовской кружок, а впоследствии общество «чайковцев». Название оно полу­чило по имени Н. В. Чайковского, представлявшего его в сно­шениях с легальным миром. Первоначально это был «книжный» кружок, занимавшийся распространением легально издаваемых книг передовых авторов и печатанием запрещенных книг и брошюр. Члены этого кружка создавали более узкие объединения самообразова­ния, землячества, коммуны, тесно связанные между собой на то­варищеских началах. Возникали они не только в Петербурге, но и в других городах. В 1871 г. состоялся съезд делегатов студенческих организаций самообразования. К этому времени петербургский кру­жок чайковцев превратился в большое общество, представлявшее собой федерацию кружков, расположенных в разных городах. Орга­низация чайковцев была очень сплоченной, все строилось на дове­рии и искреннем отношении к товарищам. В обществе царил дух равноправия, имущество каждого участника поступало в общую кассу. Устава общество чайковцев не имело, но свои обязанно­сти все члены представляли хорошо. Главной из этих обязанностей было расширение рядов революционеров. Среди членов общества были М. А. Натансон, А. И. Желябов, С. М. Кравчинский, П. А. Кро­поткин, Н. А. Морозов, С. Л. Перовская и др.

Параллельно с чайковцами существовал ряд других народни­ческих организаций, не связанных между собой. Занимались, они также просветительной деятельностью, формированием у учащейся молодежи революционного мировоззрения. Среди них наибольшей известностью пользовался кружок «долгушинцев», названный по имени уроженца Сибири студента технологического института А. В. Долгушина. Образовался кружок в Петербурге осенью 1869 г. как «кружок сибиряков». Первоначально он был связан с Нечаевым и по делу его организации долгушинцы были арестованы. После освобождения продолжили свою деятельность, частично перебази­ровавшись в 1873 г. в Москву. Долгушинцы с самого начала придер­живались активных позиций. Они много сделали по изданию и рас­пространению прокламаций, придерживались принципа немедлен­ных революционных действий в народе, требовали всеобщего пере­дела земли, отмены откупов, народного правительства. Раньше

юлгушинцы выдвинули лозунг «хождения в народ» и пыта-'водить его на практике, но осенью 1873 г. были разгром-

„, властями.

«Хождение в народ». Важнейшую задачу своей деятельности народники начала 70-х гг. видели в вовлечении народа в револю­ционную борьбу. На первых порах этот вопрос рассматривался от­влеченно, в виде общих деклараций о революционной пропаганде. Большая роль в развитии практического взгляда на эту проблему принадлежала нелегальному журналу «Вперед!», издававшемуся с 1873 г. под редакцией Лаврова. На страницах журнала Лавров и его сторонники развивали идеи о постепенной научной подготовке личности к революционной деятельности. Но такая постепенность не удовлетворяла молодежь, которая рвалась к немедленным дейст­виям. Революционеры все чаще обращались к бакунизму, который как раз и призывал к немедленной бунтарской деятельности. Сре­ди чайковцев к толкованию бакунизма обратился П. А. Кропоткин, который считал, что для осуществления революции передовая ин­теллигенция должна жить народной жизнью, вести работу в наро­де, создавать в деревнях кружки из активных крестьян и уста­навливать связи между такими кружками. Наряду с этим Кропот­кин поддерживал идею Лаврова о научной подготовке личности, просвещении масс. Складывалось учение, соединившее положения Лаврова и бакунизма, но при полном господстве мысли Бакунина об отрицании политической борьбы.

Для революционеров начала 70-х гг. «хождение в народ» как форма связи социалистической теории с народным движением уже не было открытием. Первые попытки «хождения» относятся к концу 50-х — началу 60-х гг. Наибольшую известность имела пропаганди­стская деятельность автора прокламации «Молодая Россия» П. Г. За-ичневского, который совершил свой первый вояж в деревню еще в 1861 г. В начале 70-х гг. было также немало одиночных случаев «хождения в народ». Попытки осуществления пропаганды среди кре­стьянства принадлежали видным представителям народничества С. Перовской, С. Кравчинскому, Д. Рогачеву и др.

К 1874 г. складывается общий взгляд об организации массо­вого «хождения в народ». На фоне разобщенности народнических кружков и отсутствия единого руководящего центра это общее стремление являлось показателем консолидации и роста сил рево­люционеров. Начало массового «хождения в народ» относится к весне 1874 г. Пропагандой было охвачено около сорока губер­ний, главным образом в Поволжье и на юге России. Молодежь, шед­шая в народ, по-разному понимала свои задачи: одни наивно пола­гали сразу поднять революцию и уничтожить помещичье землевла­дение, другие считали главным популяризацию в народе социалис­тических идей, третьи ставили более скромные задачи просвещения народа и улучшения его нынешнего положения. Массовое «хож­дение в народ» связано со значительным общественным подъемом, который втягивал в революционное движение и случайных попут-

чиков. Таким образом, движение включало очень неоднородный сос­тав участников.

Практически «хождение в народ» выглядело так: молодые люди по одному или небольшими группами под видом торговых посред­ников, мастеров и т. д. передвигались от села к селу, выступая на сходках, беседуя с крестьянами, стараясь зародить недоверие к властям, призывали не платить налоги, не повиноваться админи­страции, объясняли несправедливость распределения земли. Опро­вергая веками сложившиеся в народе представления о том, что царская власть от бога, народники пытались пропагандировать и атеизм. Однако, столкнувшись с религиозностью народа, они стали использовать ее, ссылаясь на идеи христианского равенства. В поисках оппозиционных элементов народники придавали особое зна­чение пропаганде среди старообрядцев и сектантов. Чаще всего пропагандисты-народники несли с собой прокламации и нелегаль­ную литературу.

Были случаи, когда революционеры открывали в селах мастер­ские, работали учителями, писарями, земскими врачами и т. д., пытались таким способом глубже внедриться в народ и создать среди крестьянства революционные ячейки.

В 1875 и 1876 гг. «хождение в народ» продолжалось. Опыт первого года показал, что крестьянство не воспринимает социали­стические призывы, и поэтому народники стали больше внимания уделять разъяснению текущих нужд народа. Однако и в этом случае влияние пропаганды на крестьян, по словам самих же народников, было поверхностным. Попытки поднять народ на борьбу серьезных последствий не имели, но для самих участников движения обраще­ние к народу имело большое значение, в первую очередь обогатив их опытом революционного действия.

«Земля и воля». Организация «Земля и воля» возникла как итог первого опыта «хождения в народ» в 1876 г. в Петербурге, К этому времени в народнической среде окончательно одержала вверх идея создания централизованной конспиративной организации. Общая задача понималась землевольцами в духе прежних бакунин­ских установок — создание массовой крестьянской организации для подготовки революции. Однако многие положения бакунизма бы­ли принципиально пересмотрены. Так, заявляя, что конечная цель движения — установление анархии, землевольцы уже допускали как промежуточный этап создание новой государственности на основе союза общин. В противоречии с анархизмом находилось и внут­реннее устройство «Земли и воли», строившейся на принципах централизации и дисциплины. Активными деятелями «Земли и воли» были А. Михайлов, Н. Морозов, Г. Плеханов, С. Перовская, М. На­тансон, А. Оболешев, С. Кравчинский и др. Развитие организации бы­ло связано с изданием печатного органа «Земля и воля», по назва­нию которого и стало именоваться все общество.

Главное место в деятельности землевольцев занимала револю­ционная пропаганда. Для усиления ее воздействия они создали

постоянные поселения в Саратовской, Воронежской и Тамбовской губерниях. Террор на первых порах был'тоже способом революцион­ной агитации. Каждый террористический акт должен был привлекать внимание народа, пробуждать его активность. В январе 1878 г. В. Засулич совершила покушение на петербургского градоначаль­ника Ф. Ф. Трепова, распорядившегося подвергнуть телесному нака­занию политического заключенного. На суде Засулич прямо заявила, что хотела привлечь внимание общественности к факту надруга­тельства над человеческим достоинством со стороны властей. Тер­рористические акты рассматривались землевольцами и как способ дезорганизации правительства. По мере разочаровывания в резуль­татах пропагандистской работы землевольцы все больше стали при­бегать к этой дезорганизаторской деятельности. Это был важный сдвиг во взглядах народников, ибо борьба против правительства приобретала черты политической борьбы, что противоречило уста­новкам бакунизма. В это же время у землевольцев появляются и конкретные политические требования: свобода переселения и отме­на паспортной системы, личная неприкосновенность, право контро­ля над властями. Они начали допускать возможность передачи власти буржуазии как переходную меру, способную свалить царизм. Буржуазию землевольцы считали слабой, менее закаленной, чем царизм, и, следовательно, в перспективе менее опасной для народа. Продолжая заявлять о решающей роли народа в революции, землевольцы видели в террористических актах первые признаки ре­волюции. Они считали, что убийство наиболее сумасбродных, на­иболее жестоких и ненавистных деятелей царизма вызывает народ­ные симпатии к борьбе революционеров и возбуждает свободолю­бивые настроения. В недрах «Земли и воли» все больше укрепля­лась группа сторонников активной «городской», политической дея­тельности, в противовес «деревенщикам» — сторонникам пропаган­ды на селе. В конце 1878 — начале 1879 г. «Земля и воля» принима­ет решение временно свернуть работу в деревне. Сторонники «го­родской» деятельности, приверженцы политического направления в марте 1879 г. объявили себя Исполнительным комитетом «Земли и воли». В организации складывается устойчивое мнение о царе­убийстве как о цели, прямо отвечающей задачам революции.

2 апреля 1879 г. землеволец А. К- Соловьев совершил неудач­ное покушение на Александра II. Это событие вызвало необходи­мость выработки общего отношения землевольцев к тактике терро­ра. Летом 1879 г. в Липецке, а затем в Воронеже состоялись съезды «Земли и воли». Съезды закрепили сложившиеся организа­ционные изменения, признав существование Исполнительного коми­тета как органа политической борьбы. На съездах не произошло решающего столкновения «деревенщиков» и «политиков» и было принято компромиссное решение о терроре как одном из методов политической борьбы. Такое решение не обеспечивало устойчивого единства в рядах «Земли и воли». Внутренние дискуссии парали­зовывали деятельность организации. Окончательный раскол произо-

шел на Петербургском съезде «Земли и воли» 15 августа 1879 г., в результате чего образовались две организации: «Черный передел» и «Народная воля».

Царизм и революционное движение.Движению народничества царизм противопоставил ожесточенную карательную политику. Ис­пользовались все средства: от полицейского надзора до админи­стративных и судебных преследований революционеров. Царская агентура протянула свои щупальцы не только в отдаленные места империи, но и за границу, организуя травлю революционной эми­грации. По подозрению в сотрудничестве с революционными орга­низациями тысячи людей отбывали свой срок в ссылке — наиболее массовом административном наказании. Однако ссылка часто спо­собствовала проникновению революционных и просто оппозицион­ных настроений в самые глухие места.

Революционная борьба все больше приобретала общественный резонанс, чему в немалой степени способствовала сама карательная политика царизма. Героизм и мученичество, как и утверждал Лав­ров, постепенно создавали вокруг революционеров ореол сочувст­вия и симпатий. Особенно большую реакцию в обществе вызы­вали политические процессы.

Первый политический процесс народников был организован по делу ишутинцев. Проходил он в 1866 г. при закрытых дверях и большого общественного резонанса не получил. Но последующие процессы стали приковывать к себе внимание. Очередной крупный процесс состоялся в 1871 г. над нечаевцами. Здесь были нали­цо злодейские действия Нечаева, и открытым разбирательством царизм намеревался опорочить всех революционеров, набросить на их действия тень уголовщины. Нечаевщина действительно встре­тила осуждение не только в обывательских кругах, но и среди демократической интеллигенции. Однако процесс так и не зародил у молодежи, студенчества антиреволюционных настроений. Скорее наоборот — заставил глубже задуматься над чистотой принципов революционеров. Помещенные в газетах выступления нечаевцев на суде еще больше приковывали внимание общественности к народ­ному бесправию, пробуждали интерес к людям, которые беззавет­но отдавали себя борьбе за освобождение.

В 1877 г. проходил процесс «50-ти». К суду были привлече­ны участники так называемого кружка «москвичей», которые в ос­новном вели пропаганду среди рабочих ряда фабрик Москвы и не­которых других городов. На скамье подсудимых оказалось все яд­ро организации, в котором были С.' И. Бардина, Л. Н. Фигнер, П. А. Алексеев, И. С. Джабадари и др. Одиннадцать подсудимых отказались от защиты, но при этом договорились в порядке собствен­ной защиты выступить с программными речами. Выступления на суде вылились в политическую демонстрацию. Наибольшую известность получила речь московского ткача Петра Алексеева.

Речь Алексеева в яркой, эмоциональной форме показывала бед­ственное положение российского пролетариата. Главное, что оцен-

91

ка шла не от стороннего наблюдателя, а от человека, который, по его собственным словам, «чуть ли не с самой колыбели всю свою жизнь зарабатывал 17-часовым трудом кусок черного хлеба». Речь отражала личный опыт многих рабочих 70-х гг., покинув­ших деревню и «продавшихся капиталисту на сдельную работу». Алексеев видел прямую зависимость бедственного положения рабо­чих от нерешенности крестьянской проблемы. Им дана удивительно точная характеристика сути реформы 1861 г.: «необходимая, но не вызванная самим народом». Подчеркивалось, что «русскому рабоче­му народу», т. е. и крестьянину, и пролетарию, бесполезно ждать помощи государства. Помощь может прийти «от одной нашей интел­лигентной молодежи».

Высказывания Петра Алексеева имели народнический оттенок, но выступал он от имени рабочих. Его знаменитое революционное пророчество — «Подымется мускулистая рука миллионов рабочего люда... и ярмо деспотизма, огражденное солдатскими штыками, разлетится в прах!..» — уже отражало возраставшую роль рабо­чего класса в освободительном движении. Речь Алексеева — первое в истории публичное политическое выступление представителя рос­сийского пролетариата.

Самым крупным в дореволюционной России был процесс «193-х». На скамье подсудимых оказались участники «хождения в народ». Суд проходил с сентября 1877 по январь 1878 г. Опасаясь широкой гласности, власти организовали этот крупный процесс в тесном по­мещении, разбив всех подсудимых на 17 групп для раздельного раз­бирательства. Большинство подсудимых ответило на это бойкотом, заявив о своем непризнании суда. Необычное поведение подсуди­мых, их постоянные протесты на судебных заседаниях заметно воз­будили общественный интерес к процессу. Расчет царизма на по­давленность подсудимых и спокойное слушание дел оказался фак­тически сорванным.

Во время процесса «193-х» наиболее заметный след оставила речь И. Н. Мышкина, выступавшего от имени товарищей и выра­жавшего взгляды многих участников движения. В речи подчерки­валось, что движение революционной интеллигенции развивается не само по себе, а как «отголосок движения в народе». В традицион­ных для народничества выражениях провозглашались социалис­тические идеалы, при этом особо выделялась мысль, что их реализация возможна только в результате народной рево­люции.

Судьба самого Мышкина сложилась очень трагично. По процес­су «193-х» он был приговорен к наиболее суровой мере наказа­ния— 10 годам каторги, в 1882 г. бежал, был схвачен во Влади­востоке, а в январе 1885 г. был расстрелян за покушение на смот­рителя тюрьмы.

Политические процессы 70-х — начала 80-х гг. отражали еще одну особенность российского освободительного движения — актив­ное участие в нем женщин. На всех крупных процессах наряду с

мужчинами в качестве подсудимых выступали и женщины-револю­ционерки. Участие женщин придавало движению народничества бо­лее гуманный оттенок и создавало особую нравственную атмосферу вокруг революционеров. С этой точки зрения очень показателен суд над Верой Засулич, состоявшийся в марте 1878 г. Дело Засулич было представлено как уголовное под видом того, что в его основе было покушение на жизнь высокопоставленного деятеля админи­страции. Однако в поведении Засулич было столько достоинства и убедительности, что суд присяжных под председательством А. Ф. Кони не признал правомерность обвинений и вынес оправда­тельный приговор. Такой исход дела вызвал восторженную реакцию среди молодежи, вселяя участникам движения новый заряд опти­мизма.

Всего было более восьмидесяти процессов над деятелями на­родничества. Большинство из них приходилось на 70-е — начало 80-х гг. Затем число политических процессов резко сокращается. В течение сравнительно небольшого отрезка времени — чуть боль­ше десятилетия — политические процессы были составной частью общественной жизни России, оставив глубокий след в литературе и изобразительном искусстве.