Устав князя владимира святославича 6 страница
Статья 7
Статья содержит уникальную для памятников феодального права архаичную норму семейного права об ответственности родителей перед публичной властью за невыдачу замуж дочери. В Архивном изводе уточняется, что штраф взыскивается с родителей или родственников девушки (на отци или на племени)307 [Древнерусские княжеские уставы, с. 104].
Эта норма, неизвестная византийскому праву, отражала переход в церковное право древнего обычая восточнославянского общества, согласно которому старшие члены семьи несли ответственность за обеспечение младших после своей смерти. Традиционное наследственное право не обеспечивало дочерей (в отличие от сыновей) после смерти родителей. В силу этого общинная организация, а с XI в. церковь обязывали родителей устраивать будущее дочерей и наказывать их за нарушение такой обязанности. С развитием семейного права в Юго-Западной Руси эта статья сохранила свое значение и даже получила указанное уточнение; отсутствие ее в Краткой редакции позволяет предположить, что она была опущена как не соответствующая условиям Северо-Восточной Руси XIV–XV вв. На принадлежность статьи архетипу Устава указывает, кроме архаичности самой нормы, также принадлежность ее к группе статей с социальными градациями и штрафами в гривнах золота308 [Щапов Я. Н. Княжеские уставы и церковь..., с. 285-287].
Засядеть – не выйдет замуж; останется «сидеть в девах».
Статья 8
Статья повторяет ст. 8 Краткой редакции. Основной извод содержит, однако, изменение, которое не находит соответствия в других текстах Устава. Здесь митрополиту отказано в праве получения штрафа за измену мужа жене; такой штраф установлен только в пользу княжеской власти. Это изменение связано, вероятно, с особенностями церковно-политической жизни той территории (по мнению Я. Н. Щапова, это мог быть Полоцк начала XV в.), где возникла переработка Устава, сохранившаяся как Основной извод.
Статья 9
Статья повторяет ст. 9 Краткой редакции. Она предполагает заключение второго брака мужчиной без расторжения первого и устанавливает, что он не является действительным – муж должен продолжать жить с первой женой, а вторая передается под опеку церкви. Можно думать, что второй брак (возможно, как и первый) был заключен здесь без участия церкви: священник не имел права венчать второй брак без расторжения первого.
Статья 10
Статья является новой. Церковь не признавала за женщиной права на одностороннее расторжение брака. В случае если женщиной был заключен брак без расторжения первого, объявлялся недействительным не только второй брак, но и первый, жена передавалась под опеку церкви, а оба мужа после епитимьи были, вероятно, свободны заключать новые браки. Ответственной перед церковной властью за правонарушение была не только жена, но и ее второй муж, новоженя. По норме Основного извода, отсутствующей в других текстах, те же последствия влечет не только смена мужа, но и несоблюдение верности мужу. В этой статье подразумевается не заключение второго (а может быть, и первого) брака по церковному обряду, а фактическое сожительство, вероятно, оформленное традиционным, языческим способом.
Статьи 11–12
Статьи повторяют нормы ст. ст. 10–11 Краткой редакции: тяжелая или неизлечимая болезнь как жены, так и мужа не является основанием для развода. Законодатель признает, что одной из целей семейного союза является поддержание супруга в тяжелую для него пору.
Статья 13
Статья в отличие от ст. 12 Краткой редакции содержит ставку штрафа не в гривнах золота, а в гривнах кун. Размер штрафа уравнивает наказание за связь между крестным отцом и крестной матерью одного ребенка с наказанием за связь между свойственниками. Кроме штрафа, в пользу церковной власти на виновных налагается епитимья.
Статья 14
Статья соответствует ст. 13 Краткой редакции. Поджог наказывается высокой ставкой штрафа в пользу митрополита, равной вире (40 гривен). Санкция Пространной редакции включает также упоминание епитимьи, отсутствующее в Краткой редакции.
Статья о поджоге выглядит в Уставе посторонней, поскольку находится между статьями о блуде. Она появилась, вероятно, позднее других статей, когда в основном структура закона уже сложилась. Очевидно, эта статья касается вотчинной сферы церковной юрисдикции, т. е. имеет в виду крестьян, сидящих на принадлежащих церкви землях. За поджоги, происходившие в церковных селах, судили и наказывали церковные власти с участием представителей княжеской власти. Возникновение церковной земельной собственности на рубеже XI и XII вв. позволяет датировать эту статью первой половиной – серединой XII в., ибо со второй половиной века можно связывать возникновение Пространной редакции Устава.
Статьи 15–16
Статьи близки к тексту Краткой редакции, отличаясь денежными единицами штрафов. Как связь со своей сестрой, так и брак между близкими родственниками наказываются высшей ставкой штрафа, равной вире; виновные должны были также нести епитимью. Брак между близкими родственниками объявлялся недействительным.
Родство между желающими вступить в брак исчислялось коленами – количеством родственников в генеалогической линии от жениха вверх к общему предку и далее вниз к невесте. По нормам Устава о брацех, сохранившегося в русских списках кормчих XIII–XV вв. и в Мериле праведном XIV в., который восходит к XI в., как и по соответствующим византийским нормам, до конца X в. был разрешен брак только между 7 и 8 коленами, т. е. между четвероюродными братом и сестрой. Более близкие родственники пожениться не могли. Кроме того, запрещалось двум братьям или сестрам брать в качестве супругов лиц, бывших детьми одних родителей или тех, кто был между собой тетей или дядей и племянниками309 [Русская историческая библиотека, т. VI, стб. 143-144]. Эти нормы, возникшие в древности еще на Ближнем Востоке, призваны были, как представляется, сохранить популяцию от вымирания, предохранив ее от суженного объема генетической информации, поступающей потомкам от близких родственников, и накапливания у них отрицательных признаков.
Ближний род поиметься (от поимати – брать в жены) – поженятся близкие родственники.
Статья 17
Статья соответствует ст. 16 Краткой редакции. Двоеженство наказывается полувирьем в пользу митрополита, брак со второй женой расторгается, и она передается под опеку церкви, а первый брак подтверждается властью. За плохое обращение со своей первой – признаваемой законной – женой виновный также может быть подвергнут наказанию.
Статья 18
Статья воспроизводит норму ст. 17 Краткой редакции о наказании за самовольный развод по инициативе мужа. Церковь препятствует расторжению брака, не только венчанного церковью, но и невенчанного, устанавливая во втором случае лишь вдвое меньший штраф. Таким образом, в условиях, когда церковная свадебная обрядность не имела широкого распространения, церковь была вынуждена признавать законность традиционных форм брака.
Этот компромиссный характер норм Устава, заботящегося о сохранении невенчанных браков, свидетельствует о том, что комментируемое законодательство принадлежит времени, когда публичная власть и церковная обрядность только проникали в эту сферу жизни, т. е. к XI – XII вв., которыми и датируются ранние тексты памятника.
Статья 19
Статья не имеет аналогий в Краткой редакции. Она запрещает связь русской девушки с лицами, исповедовавшими религии Востока, жившими на территории Руси.
Жидовин – человек, исповедовавший иудейскую религию.
Бесерменин – человек, исповедовавший мусульманскую религию, в условиях Древней Руси – выходец из Среднего и Нижнего Поволжья (см. также ст. 49 и 51).
Статья 20
Статья повторяет ст. 18 Краткой редакции. Она предусматривает наказание за блуд с монахиней высшей ставкой штрафа в размере виры и наложение на виновных епитимьи.
Статья 21
Данная статья также соответствует ст. 18 Краткой редакции. Скотоложство наказывается штрафом, равным высшей продаже, так же как и блуд между близкими свойственниками (см. ст. ст. 24–26) и наложением епитимьи.
Статья 22
Статья соответствует ст. 19 Краткой редакции. Связь свекра (отца мужа) со снохой (женой сына) наказывается максимальным штрафом размером в виру и епитимьей. В условиях существования неразделенных крестьянских семей в период позднего феодализма было известно снохачество – обычное право свекра – главы семьи на сожительство со снохами.
Статьи 23, 25–27
Статьи аналогичны ст. ст. 20–23 Краткой редакции, они содержат нормы наказания за связи между близкими свойственниками, половые сношения с двумя родными братьями или сестрами, между мачехой и пасынком. За эти нарушения установлен штраф в размере высшей продажи, а в ст. 27 – даже 30 гривен. Все эти нормы вызывались необходимостью обеспечить нормальное функционирование древнерусской семьи, но они могли быть включены в Устав по образцу широко распространенного в переводе византийского памятника Избрания от закона, богом данного израильтянам Моисеем, о суде и о правде. Закон представлял собой компиляцию VIII в. библейских книг Второзакония. Однако условия Древней Руси диктовали совершенно другие санкции. Так, в этом Законе за блуд с мачехой установлена смертная казнь для обоих (Аже кто будеть с женою отца своего, да умрета оба, понеже срамоту отца своего откры310 [Мерило праведное по рукописи XIV в. М., 1961, с. 248]), а по Уставу – штраф в размере 12 гривен.
Статьи 24 и 28
Статья не имеет аналогии в Краткой редакции, но она устанавливает за блуд отчима с падчерицей тот же штраф в 12 гривен. Значительно выше санкция за сожительство отца с дочерью, поскольку здесь имеет место кровосмешение (ст. 28).
Статья 29
Ст. 24 повторяет норму ст. 24 Краткой редакции в измененном виде. Здесь возможность выдачи дочери замуж родителями силой превращена в их обязанность в случае ее несогласия. Согласно ст. 7, за нарушение этой обязанности родители отвечали перед публичной властью. Однако изменение нормы не снимало с них ответственности в случае самоубийства дочери в результате такого принуждения. Другим отличием статьи от Краткой редакции является отсутствие упоминания о том, что эта же норма распространяется на отрока. Возможно, последнее положение могло отражать иное юридическое положение сына в семье сравнительно с дочерью.
Ил.: Суд митрополита над еретиком. 1123 год. Миниатюра Лицевого Летописного свода. XV век.
Статья 30
Статья соответствует ст. 25 Краткой редакции. Оскорбление женщины позорным словом наказывается штрафом также в зависимости от сословной принадлежности потерпевшей, как и оскорбление действием. Это указывает на актуальность для Древней Руси тех норм рабовладельческого и поздних этапов первобытнообщинного строя, согласно которым между замужней женщиной, матерью семейства, и женщиной свободного поведения проводилось резкое различие, между тем, как в отношении мужской части населения указанные нормы актуальности не имели. Публично отнести уважаемую замужнюю женщину к числу женщин легкого поведения значило тяжело оскорбить не только ее, но и ее мужа, и всю ее семью. С этим связаны значительные суммы возмещения потерпевшей и штрафы в пользу церковной власти.
Статья 31
Статья воспроизводит норму ст. 26 Краткой редакции. Повреждение (в том числе пострижение) бороды или волос на голове считалось оскорблением, за которое потерпевший имел право в судебном порядке получить возмещение. Устав кн. Ярослава, однако, устанавливает штраф только в пользу церкви. Это сближает норму Устава с Краткой Правдой (ст. 8) и Пространной Правдой (ст. 67), где за повреждение бороды также установлена только продажа размером в те же 12 гривен.
Статьи 32–33
Статьи близки к ст. ст. 27–28 Краткой редакции Устава. Они устанавливают церковную юрисдикцию по делам о кражах в семье, не подлежащих ведению княжеской власти, и размеры штрафов за них. В отличие от краж, подпадавших под действие Русской Правды, внутрисемейные похищения имущества не были вызваны классовыми конфликтами и не угрожали феодалам, но происходили внутри ограниченных социальных коллективов и имели место главным образом тогда, когда семья переживала кризисное состояние. Это обстоятельство и предопределяет церковный, а не княжеский суд по делам такого рода. Кража одежды была социально менее опасной, чем кража зерна и урожая вообще, с этим связаны различия в ставках штрафа за такие преступления (в 4 раза). Появление в этих статьях упоминания жены (тако же и женка) относится, вероятно, к более позднему времени, ибо жене-воровке посвящена особая статья – ст. 36. А. А. Зимин связывает штраф в 3 гривны в ст. 33 (и такой же штраф в ст. 32 Археографического извода) с заимствованием из Пространной Правды: из ст. 34 (о краже одежды) и ст. 43 (о краже жита)311 [Памятники русского права Вып. первый, с. 281].
Статья 34
Статья отличается от ст. 29 Краткой редакции Устава, поскольку в ней говорится о краже сватебного и огородного, а не о свадебных боях. Возможно, что Пространная редакция сохранила более ранний текст, переосмысленный в Краткой в соответствии с условиями XIV в.312 [Подробнее см.: Щапов Я. Н. Княжеские уставы и церковь…, с. 235-238].
Статья 35
Статья не имеет аналогии в Краткой редакции. Она посвящена установлениям о нарушении сговора о браке. Резание сыра – одна из важных составных частей обряда предсвадебного сговора: сыр выносила невеста, он резался сватом и раздавался всем присутствующим в ее доме. Отказ жениха от невесты наносил ей моральный ущерб, создавал ситуацию, при которой она могла остаться в девицах. Жених или его родители, согласно Уставу, должны были возместить расходы на угощение (а что потеряно), за оскорбление невесты (за сором), а также заплатить штраф в пользу церковной власти. Эта норма принадлежит еще дохристианскому времени и существовала, несомненно, в XI в., но ее включение в Устав можно связывать только с созданием Пространной редакции. Нет оснований объяснять отсутствие ее в Краткой редакции пропуском в рукописи XIV в., например, в связи с тем, что она утратила к этому времени свое значение. И в Домострое (XVI в.), и в рассказе Г. Котошихина (вторая половина XVII в.) говорится об обряде с резанием сыра, причем Г. Котошихин сообщает и о возмещении ущерба, связанного с нарушением сговора, что по смыслу близко к тексту Устава313 [Котошихин Г О России в царствование Алексея Михайловича. Изд. 2-е. Спб., 1859, с. 130].
Статьи 36–37
Статьи не повторяются в Краткой редакции и связаны, вероятно, с созданием Пространной редакции (см. также ст. ст. 32–33). Кража женой у мужа не является основанием для развода, но муж как глава семьи осуществляет власть в ней, и только ему принадлежит право и обязанность наказания жены за ее деяние. Однако, согласно Уставу, церковная власть претендует и в этом случае на получение штрафа в размере 3 гривен. Это связано, вероятно, с предполагаемым обличением жены, т. е. преданием ее поступка гласности.
Статья 38
Статья, также не имеющая аналогии в Краткой редакции, рассматривает еще одну группу проступков жены, не являющихся основанием для развода (отправление ею языческих культов или совершение действий, осуждаемых церковью).
Волхва, чародеица – в представлении средневекового человека это женщина, умевшая оказывать влияние на людей, животных и природу с помощью особых магических действий. Наузница (от наузы – узлы) – занимающаяся изготовлением амулетов, якобы предохранявших от болезней и несчастий, т. е. навязыванием узлов, которым придавалась магическая сила (Согреших: наузы вязах на себе...314 [Срезневский И. И. Материалы для словаря.., т. II, стб. 343]). Зелейница – применявшая зелья (травы) для чародейства, которое в средневековье не отличали иногда от лечения. На мужа возлагалась обязанность наказывать жену, изобличив (доличив) ее в этих поступках. Обращает на себя внимание отсутствие указания на штраф в пользу митрополита. Вероятно, разбирательство этого внутреннего семейного дела не обязательно должно было становиться достоянием общественности и государственной власти.
Статья 39
Статья повторяет норму ст. 30 Краткой редакции. Она устанавливает штраф в пользу митрополита за схватки и драки, которые ведутся с нарушением правил, нечестно, так, как дерутся женщины (женьскы), когда в драке кусают или царапают, сдирают кожу (одереть). Вооруженные схватки, связанные с определенными ритуалами (в частности, с брачными, похоронными и др.), с различными конфликтами, с необходимостью решить судебный спор {поле), были широко распространены в средневековье, о некоторых из них говорят статьи Русской Правды. Но они должны были быть публичными, следовать установленным обычаям, нарушение которых каралось властями. По Уставу кн. Ярослава, на это в XI в. претендовала церковь, хотя уже к XII-XIII вв. епископы и митрополиты требовали запрещения всяких боев, не разрешали отпевать и хоронить вблизи церквей убитых в этих боях.
Статья 40
Статья не имеет аналогии в Краткой редакции. Жена не вправе поднимать руку на мужа, бить его. Это наказывается штрафом в пользу митрополита в размере 3 гривен. Предполагается, что такая норма должна была воспитывать не только жену в повиновении, но и мужа в исполнении его долга главы семьи: платит штраф все же, вероятно, он, как глава семьи.
Статья 41
Статья также не имеет соответствия в Краткой редакции. Драки между женщинами, не имевшие характера социальных стычек, в отличие от боев между мужчинами подлежали ведению не светской, а церковной власти. Новые статьи в Пространной редакции отражают развитие древнерусского права и более подробно его кодифицируют.
Ил.: Установка налогов княгиней Ольгой. 947 год. Миниатюра Радзивиловской летописи конца XV века.
Статья 42
Статья воспроизводит норму ст. 31 Краткой редакции. Статья рассматривает то же преступление, что и ст. 3, – избиение женщины, но без указания на социальную принадлежность потерпевшей и без указания на сумму возмещения. Это может свидетельствовать о разном времени включения статей в Устав и разных их источниках.
Статья 43
Статья соответствует ст. 43 Краткой редакции. Закон охраняет телесную неприкосновенность родителей от посягательства на нее сыновей. Церковная власть не устанавливает наказания нарушителю, оставляя его на усмотрение светской власти {волостель здесь – правитель), но предписывает передать виновного отрока (юношу) под опеку церкви. Таким образом, оказывается, что нарушитель – не взрослый мужчина, а распоясавшийся юнец.
Статьи 44 и 45
Установления о блуде монахов и попов в Пространной редакции изложены в двух статьях, в отличие от Краткой редакции, где они объединены в одну ст. 34. Первоначальная статья 44 – о монахах, к которой добавлена ст. 45 (такоже или ...).
Эта статья (как и ст. ст. 46, 48) связана с особой внутрицерковной категорией дел, которые рассматривались закрытыми церковными судами. Наказания за названные деяния не выходили, вероятно, за пределы различных форм епитимьи.
Опроче миру – без участия светских свидетелей и судей.
Статья 46
Статья очень сходна со ст. 35 Краткой редакции, но упоминает среди духовных лиц, злоупотребляющих вином, также монахиню. Христианское богослужение, возникшее среди средиземноморских греков, предполагает применение виноградного вина, и нарушением является только употребление его в неположенные дни и в значительном количестве, с чем и борется законодатель.
Статья 47
Эта статья, как и следующие, отсутствует в Краткой редакции и является дополнением Пространной редакции.
Запрет употребления в пищу мяса определенных животных (кобылина, медведина) имел различное значение в течение XI –XIII вв. Возможно, что запрет на мясо медведя был связан с борьбой против языческого культа. Кобылина (конина) была обычной пищей кочевых народов, в частности половцев. Отреченным (запрещенным) было также мясо задушенных (а не зарезанных) животных и птиц315 [Русская историческая библиотека, т. VI, стб. 47].
Статья 48
Статья запрещает священникам нарушать границы своих приходов (уездов) – крестить, причащать и совершать иные требы на территории другого прихода. С усилением церковной организации и увеличением числа церквей в густонаселенных районах страны сферы влияния храмов пришли в соприкосновение и стали возможны столкновения, затрагивающие имущественные интересы каждого попа. Однако термин уезд, обозначающий участок, принадлежащий храму, в XII в. свидетельствует о слабом еще проникновении церкви в сельские районы и отдаленности храмов друг от друга, что требовало от попа поездок по своим прихожанам. Только болезнь и угроза смерти чужого прихожанина без причащения извиняла нарушителя этого установления, восходящего к правилам, собранным во 2 главе 8 грани номоканона 14 титулов.
Статья 49
Статья содержит запрещение совместной еды с иноверцами, в том числе с принадлежавшими к той же древнерусской (от нашего языка будеть с некрещеным), а также другим народностям. Это запрещение продолжает ряд установлений против браков и сожительства с иноверцами, но принадлежит только Пространной редакции второй половины XII – первой половины XIII вв. Оправданием для нарушителя может быть лишь незнание того, что его сотрапезник исповедует другую веру.
Запрет тесных связей с представителями иных вероисповеданий характерен для многих религий. В условиях средневековья он способствовал тому, что религиозная общность была, в частности на Руси, составной частью этнической общности. Важно отсутствие в Уставе запретов общения с христианами других вероисповеданий (католики, несториане). В XI–XII вв., до католической агрессии на северо-западные земли, в древнерусском обществе отсутствует вражда к христианам-католикам, и попытки греческих иерархов обострить отношения между христианами разных вероисповеданий не имели успеха.
Статья 50
В XII –XIII вв. было запрещено тесное общение не только с иноверцами, но и с людьми, отлученными от церкви, т. е. совершившими преступления против веры.
Статья 51
Статья запрещает сожительство с представительницами нехристианских вероисповеданий (тех же, кто поименован в ст. 19). Однако санкция здесь отличается: виновный платит штраф в 12 гривен и отлучается от церкви.
Статья 52
Добровольный уход из монашества был нередким явлением и по каноническим правилам наказывался епитимьей. Здесь, следуя нормам древнерусского церковного права, законодатель устанавливает за него штраф в пользу церкви размером в виру. Эта большая статья представляет собой особый случай развода по вине жены, включенный в Устав при создании Пространной редакции и существующий в рукописях также самостоятельно.
Статья 53
В статье перечисляются следующие деяния жены, которые дают основания для расторжения брака: 1) несообщение женой мужу о ставшем ей известном готовящемся посягательстве на власть и жизнь монарха; 2) прелюбодеяние, за которым ее застал муж или подтвержденное послухами; 3) покушение на убийство мужа или недонесение о готовящемся его убийстве; 4) общение жены с чужими людьми, в частности ночевка вне своего дома и без разрешения мужа, что может представлять угрозу для ее чести; 5) посещение женой без сопровождения мужа днем или ночью игрищ и несоблюдение соответствующего запрета, сделанного мужем; 6) участие в обворовывании мужа, или самостоятельное похищение его имущества, или другое воровство, в частности из церкви.
Первые пять «вин» указаны в памятниках византийского права – в 117 новелле Юстиниана, в извлечении из новелл От различных тител рекше граний и во включившем эту новеллу Прохироне (два последних памятника известны в славянских переводах). Однако статьи Устава кн. Ярослава, восходя к тексту византийских памятников, не являются ни воспроизведением известных славянских переводов, ни самостоятельным переводом их, а излагают соответствующие нормы со значительными изменениями, сокращениями и дополнениями. Последняя «вина» – о воровстве жены отсутствует в византийских источниках. По норме, зафиксированной в Кормчей книге, это преступление не являлось основанием для развода. И на Руси эта норма не была единственной. Новгородский архиепископ Нифонт определяет в качестве наказания за кражу, совершенную мужем у жены, не развод, а епитимью в течение трех лет316 [Русская историческая библиотека, т. VI, стб. 48]. В самом Уставе кн. Ярослава содержится ст. 36, по которой за кражу жена наказывается мужем и платится штраф митрополиту, но специально отмечается, что здесь нет основания для развода. Это свидетельствует, что в пору создания Пространной редакции Устава на Руси не было единых норм, регулирующих разводы. Местные христианские традиции и обычаи сосуществовали с противоречивыми нормами переводных памятников, и выбор тех или иных диктовался конкретными условиями, взглядами или знаниями местного иерарха или другого составителя правового свода. На то, что эта статья принадлежит перу церковного юриста, указывает упоминание в ней о краже из церкви317 [Щапов Я. Н. Княжеские уставы и церковь…, с. 248-254].
Статья 54
Эта статья имеет аналогию в ст. 37 Краткой редакции. Она принадлежит к вотчинной сфере церковной юрисдикции относительно населения, жившего на церковной и монастырской землях и бывшего феодально-зависимым от этих собственников. Здесь говорится о судебном иммунитете церкви от княжеской власти и праве на наследование выморочного (не имеющего законных наследников) имущества домовных (епископских, митрополичьих) и церковных людей.
Чтение делех характерно только для Основного извода, все другие тексты Устава дают здесь людех.
Волостель княжь, волостель митрополичь – чиновники княжеской и церковной администрации, осуществляющие управление на местах.
Статья 55
Статья (близкая к ст. 38 Краткой редакции) перечисляет возможных нарушителей основного принципа Устава. Это князья, наследники или родственники (от рода моего кто) Ярослава, княжеские бояре и их родственники. Статья включает вновь ссылку на источник права – правила святых отцов, важнейшую часть номоканона.
Санкция Устава состоит из двух частей. В эту статью входит угроза нарушителям земным, княжеским судом и наказанием «по закону».
Статья 56
Статья содержит духовную санкцию – наказание «на том свете» – заклятье.
Святых отец 300 и 18, иже в Никии – первый вселенский Никейский собор 325 г., утвердивший христианское учение в борьбе со сторонниками арианства.
УСТАВНАЯ ГРАМОТА
ВЛАДИМИРО-ВОЛЫНСКОГО КНЯЗЯ МСТИСЛАВА ДАНИЛОВИЧА 1289 Г.
Введение
Уставная грамота представляет собой княжеское установление о размерах и формах феодальных повинностей с городского населения в пользу государственной власти.
Возникновение ее связано с овладением князем Мстиславом городом Берестьем, который был прежде захвачен его племянником князем холмским Юрием Львовичем. Берестье вместе с другими городами бездетный владимирский князь Владимир Василькович завещал своему двоюродному брату Мстиславу. Однако, воспользовавшись тяжелой болезнью Владимира Васильковича, жители Берестья заключили соглашение с князем Юрием, по которому он стал княжить в этом городе и в других городах северной части Волыни – Каменце и Вельске. Берестье находилось на торговом пути, связывавшем Галицкое и Волынское княжества с Прибалтикой. По мнению В. Т. Пашуто, галичские князья, владевшие Львовом и Дорогичиным на этом пути, были заинтересованы и во владении Берестьем318 [Пашуто В. Т. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. М., 1950, с. 168].
Путем дипломатических переговоров и военных угроз Мстислав Данилович заставил князя Юрия уйти из занятых им городов и в начале 1289 года вступил в Берестье.
По словам летописца, сретоша (встретили) его горожане со кресты от мала до велика и прияша и (его) с радостью великою, своего господина. Зачинщики измены (коромолы) – вероятно, крупные купцы, связанные с международной торговлей, – бежали из Берестья в Дорогичин, принадлежавший Юрию319 [ПСРЛ, т. II, Спб., 1908, стб. 931-932]. Укрепившись в североволынских городах, Мстислав Данилович выяснил, что Берестье не платит ловчего, и вместо кровавой расправы над изменниками установил, по словам летописца, в качестве возмещения новые повинности. И повеле писцю своему писати грамоту320 [ПСРЛ, т. II, стб. 932].