Ухудшение экономического положения российского населения как вероятный детонатор «цветной революции»

Развертка сценария «цветной революции» в России, по-видимому, уже началась. Не вызывает сомнений, что падение курса рубля инспирировалось из вне. Каковы были цели данного инспирирования? Очевидно, что к свержению властного режима само по себе падение курса национальной валюты, равно как и введение экономических санкций не приведет. Согласно проведенному более десяти лет назад исследованию Р. Пейпа (Чикагский университет) политика экономического давления в режиме санкций оказывается, в большинстве случаев, неэффективна. Эффективной же она может быть в сочетание с определенными политическими шагами. Следовательно, по этой логике, обвал курса рубля, а соответственно, ухудшение материального положения российского населения должно сочетаться с некими политическими выступлениями. Их, по-видимому, и стоит ожидать в ближайшее время. Без них не имела бы смысла и сама атака на российскую экономическую и финансовую систему. Обвал рубля оказывается возможным детонатором «цветной революции». Так же, с резкого ухудшения экономического и финансового положения начинались и все другие «цветные революции».

Еще А. де Токвиль, в противоречии с возникшей впоследствии классической плехановско-ленинской концепции, указывал, что революции чаще возникают не в результате ухудшения ситуации, а как реакция на неоправдавшиеся ожидания. Мотивы революционной активности переносятся в сферу психологии. Череда лишений вырабатывает у народа соответствующую психологическую адаптацию, приспособление к невзгодам. Каждый новый удар по благосостоянию народа воспринимается едва ли не как неизбежность. Но как только у народа формируется ожидание завтрашнего улучшения, а его не происходит, детонируется революционный взрыв.

Французская революция, указывал А. де Токвиль, разразилась тогда, когда объективно социально-экономическое положение населения было значительно лучше, чем в предшествующие десятилетия. Однако любой, пусть незначительный, сбой в динамике улучшений становится революционным катализатором.

Такой же качественный рост уровня жизни наблюдался и в канун гибели Российской империи и в преддверии краха СССР. Революционный мотив движения масс состоял не в том, что жизнь стала невыносима, а в несоответствии ее имеющимся ожиданиям. Обещали материальное процветание, а вместо этого сохранялся товарный дефицит. Эти ожидания имели не только материальное выражение. Возрастающие общественные запросы определялись факторами роста образованности, информированности, самосознания и др.

Взгляды А. де Токвиля получили развитие в разработанной американскими политологами Д. Дэвисом и Т. Гарром теории «Относительной депривации». Побудительной причиной революции считается в этом подходе усугубляющийся разрыв между ожиданиями и объективными возможностями их удовлетворения. Различаются, соответственно, «революции пробудившихся надежд» (новые неудовлетворяемые в рамках прежней системы ценностные запросы), «революции отобранных выгод» (снижение возможностей удовлетворения имеющихся у общества потребностей), «революции крушения прогресса» (сбой в темпах роста улучшения стандартов жизни).

Ссылка на 1990-е гг., когда при худшем положении народа революция, тем не менее, не произошла, в рамках теории «относительной депривации» не действует. Современная ситуация, согласно ей, в гораздо большей степени может быть оценена как потенциально революционная. На первый план здесь могут выйти не столько материальные, сколько психологические факторы. (Слайд 1).

«Цветные революции» в контексте войн нового типа

Существует три классические тактики ведения межгосударственной борьбы: 1. военные действия; 2. блокада; 3. организация государственного переворота. «Цветные революции» соотносятся именно с третьим вариантом. Но важна в данном случае сама фиксация, что они лишь представляют одну из возможных тактических линий борьбы с соответствующим государством. Если борьба первых двух типов ведется извне, то «цветные революции» наносят удар изнутри. (Слайд 2).

Государственный режим может быть свергнут двумя силами – внешней и внутренней. Первый вариант свержения исторически связывался с войной, второй – с революцией или переворотом. Новые реалии современных «сетевых войн» стирают эту грань. Революции берутся на вооружение борьбы с соответствующим государством его внешними противниками. Революционные силы формируются в настоящее время, как правило, из вне. Реализация революционного сценария оказывается управляема со стороны внешнего актора. В современной реальности речь идет об одном акторе организации «цветных революций» во всех уголках мира – США.

Применительно к «цветным революциям» важна констатация, что это не революции в классическом понимании, как выступление одной части общества против другой. Это в современных условиях один из видов ведения войны. Революционная маркировка только затемняет подлинную суть «цветных» операций. Если же на «цветные революции» будет распространено определение войны с внешним противником, то это позволит действовать в отношении их организаторов принципиально иначе, как против военного врага. Это же позволяет при угрозе революции ставить вопрос о введении военного положения и применении вооруженных сил. (Слайд 3).

«Цветные революции» как механизм глобального латентного управления. «Эффект домино».

«Цветные революции» стали на сегодняшний день одним из очевидных механизмов глобального управления миром. За последние двадцать пять лет в мире произошло около 70 успешных государственных переворотов. Большинство из них осуществлялось по сценарию «цветных революций». В ряде стран попытки осуществления «цветных революций» были отражены. Фиксируемый масштаб позволяет говорить о «цветных революциях» как о глобальном вызове современности. (Слайд 4).

То что «цветная революция» на Украине вполне может перекинуться на Россию, соотносится с теорией глобального управления мировыми политическими процессами. Еще со времен Д. Эйзенхауэра Соединенные Штаты Америки руководствуются в своей внешнеполитической деятельности «теорией домино». Суть ее состоит в том, что если уронить одну фишку, то вслед за ней неизбежно упадут и остальные. Оперирование методологией «теории домино» послужило, как известно, основанием для принятия другим американским президентом Л. Джонсом решения об американском вторжении во Вьетнам. Через силовое вмешательство США пытались противодействовать угрозе коммунизации не только Индокитая, но всей Азии. «Цветные революции» впоследствии также развертывались в соответствии с «эффектом домино». Волна «бархатных революций», волна «оранжевых революций», волна «арабской весны»… Волновые последствия по этой логике следует ожидать и от революции на Украине 2014 года. (Слайд 5).

«Эффект домино» обнаруживается и при развертке революций прошлого. Волновой характер имели, в частности, европейские революции 1848-1849 гг., определенные впоследствии понятием «весна народов». Таким образом, можно говорить о закономерности экспорта революций. В этом отношении вызов украинской революции 2014 года должен быть оценен применительно к государственной безопасности Российской Федерации со всей ответственностью. (Слайд 6).

Экспорт революций имеет, как правило, символическую маркировку. Символы, как способ идентификации своих, всегда имели в революционной борьбе особое значение. Воспроизводимые символы «красных» революций указывали на единство революционных сил поверх барьеров государственных границ. В организационном плане единая символика указывала, как минимум, на наличие международного штаба революций. Но ведь такая же единая символика обнаруживается и в современных революциях. (Слайд 7)

Акторы «цветных революций»

Структура акторов «цветных революций» раскрывается через анализ исторического революционного опыта. Считается, что уже Февральская революция в России имела определенные черты, роднящие ее с современными «цветными» сценариями. Каждый из акторов Февральской революции, взятый в одиночку, не мог бы нанести поражение власти. Возможность победы над ней возникала только при их альянсе. В преддверии Февральской революции сложился антицарский консенсус. Первый актор этого альянса был внешний. Каналы участия внешнего актора были и финансовые, и дипломатические, и информационные. Вторую акторную силу представляла оппозиция. Улицей управляли революционные партии. По отношению к ним можно было бы использовать современное понятие «несистемная оппозиция» (оппозиционные силы, не включенные во властную элитаристскую систему). На парламентском уровне в антицарский консенсус вступили думские партии. Занимавшие, казалось, провластную позицию, они, как только режим зашатался, переходят на сторону революции (и даже ее возглавляют).

Третьим революционным актором выступил капитал. Известно, что оппозиционные партии в значительной мере выстраивались на средства российских миллионеров. Некоторые из них сами входили в руководство оппозиционных политических партий (прежде всего, октябристов).

И даже в этом триадном альянсе революция не имела бы шансов на успех без наличия поддержки в самой властной элите. В антицарский консенсунс вступили представители высшего чиновничества, генералитета и даже отдельные представители императорской фамилии. Военная сила своевременно применена не была. Возник организованный сбой в продовольственном обеспечении, парализована работа транспорта. Итог совместного четырехакторного выступления известен – свержение монархии и гибель Российской империи. (Слайд 8).

Но именно такого же рода альянсы фиксируются в каждой из «цветных революций». По той же модели как к 1917 году в России сложился «антицарский консенсунс», сегодня становится очевидно наличие «антипутинского консенсуса». Существует очевидный, нескрывающий своего враждебного отношения к В.В. Путину, геополитический противник – объединенный под эгидой США Запад. Наличествует столь же враждебная к персоне президента «несистемная оппозиция». Кажущаяся прирученной думская оппозиция в час «Ч», как это показал опыт 2011 года, может перейти на сторону противника. Такая же фактическая измена имела место и в феврале 1917 года, и в «бархатных революциях» (превращение декоративной оппозиции в странах «народной демократии» в реальную оппозицию восточноевропейским коммунистическим партиям). Латентные участники «антипутинского консенсуса» - представители связанного ТНК представители бизнес-элит и недовольного мобилизационными перспективами часть чиновничества. Не исключено и вхождение в него кого-то из силовиков. Данное допущение основывается на том банальном предположении, что без «измены охранки» не обходилась фактически ни одна «цветная революция». Приходится, таким образом, констатировать, что расклад сил вполне позволяет реализовывать революционный сценарий. (Слайд 9).