Протокол отречения Николая II

"2-го марта, около 10 часов вечера приехали из Петрограда во Псков: член Государственного Совета Гучков и член Государст­венной Думы Шульгин. Они были тотчас приглашены в вагон-салон императорского поезда, где к тому времени собрались: главноко­мандующий армиями северного фронта генерал-адъютант Рузский, министр императорского двора граф Фредерике и начальник воен­но-походной канцеляции е.и.в. свиты генерал-майор Нарышкин. Его величество, войдя в вагон-салон, милостиво поздоровался с при­бывшими и, попросив всех сесть, приготовился выслушать приехав­ших депутатов.

Член Г.С. Гучков: "Мы приехали с членом Государственной Думы Шульгиным, чтобы доложить о том, что произошло за эти дни в Петрограде, и вместе с тем посоветоваться о тех мерах, которые могли бы спасти положение. Положение в высшей степени угрожающее: сначала рабочие, потом войска примкнули к движе­нию, беспорядки перекинулись на пригороды, Москва не спокойна. Это не есть результат какого-нибудь заговора или заранее обду­манного переворота, а это движение вырвалось из самой почвы и сразу получило анархический отпечаток, власти стушевались. Я от­правился к замещавшему генерала Хабалова генералу Занкевичу и спрашивал его, есть ли у него какая-нибудь надежная часть или хотя бы отдельные нижние чины, на которых можно было бы рассчиты­вать. Он мне ответил, что таких нет, и все прибывшие части тотчас переходят на сторону восставших. Так как было страшно, что мя­теж примет анархический характер, мы образовали так называе­мый временный комитет Государственной Думы и начали принимать меры, пытаясь вернуть офицеров к командованию нижними чина­ми; я сам лично объехал многие части и убеждал нижних чинов сохранять спокойствие. Кроме нас, заседает еще комитет рабочей партии, и мы находимся под его властью и его цензурою. Опас­ность в том, что если Петроград попадет в руки анархии, нас, уме­ренных, сметут, так как это движение начинает нас уже захлестывать. Их лозунги: провозглашение социальной республики. Это движение захватывает низы и. даже солдат, которым обещают дать землю. Вторая опасность, что движение перекинется на фронт, где лозунг: смести начальство и выбрать себе угодных. Там такой же горючий материал, и пожар может перекинуться по всему фронту, так как нет ни одной воинской части, которая, попав в атмосферу движе­ния, тотчас не заражалась бы. Вчера к нам в Думу явились предста­вители: сводного пехотного полка, железнодорожного полка, конвоя вашего величества, дворцовой полиции и заявили, что примыкают к движению. Им сказано, что они должны продолжать охрану тех лиц, которые им были поручены; но опасность все-таки существу­ет, так как толпа теперь вооружена.

В народе глубокое сознание, что положение создалось ошиб­ками власти и именно верховной власти, а потому нужен какой-нибудь акт, который подействовал бы на сознание народное. Единственный путь, это передать бремя верховного правительства в другие руки. Можно спасти Россию, спасти монархический прин­цип, спасти династию. Если вы, ваше величество, объявите, что передаете свою власть вашему маленькому сыну, если вы пере­дадите регентство великому князю Михаилу Александровичу или от имени регента будет поручено образовать новое правительст­во, тогда может быть будет спасена Россия, я говорю, может быть, потому, что события идут так быстро, что в настоящее вре­мя Родзянко, меня и умеренных членов Думы крайние элементы считают предателями; они, конечно, против этой комбинации, так как видят в этом возможность спасти наш исконный принцип. Вот, ваше величество, только при этих условиях можно сделать попыт­ку водворить порядок. Вот, что нам, мне и Шульгину, было пору­чено вам передать. Прежде, чем на это решиться вам, конечно следует хорошенько подумать, помолиться, но решиться все-таки не позже завтрашнего дня, потому, что завтра мы не будем в состоянии дать совет и если вы его у нас спросите, то можно будет опасаться агрессивных действий".

Его величество: "Ранее вашего приезда после разговора по прямому проводу генерал-адъютанта Рузскаго с председателем Государственной Думы, я думал в течение утра, и во имя блага, спокойствия и спасения России я был готов на отречение от престо­ла в пользу своего сына, но теперь еще раз обдумав свое поло­жение, я пришел к заключению, что ввиду его болезненности, мне следует отречься одновременно и за себя и за него, так как разлу­чаться с ним не могу".

Член Г.С. Гучков: "Мы учли, что облик маленького Алексея Николаевича был бы смягчающим обстоятельством при передаче власти".

Ген.-адьют. Рузский: "Его величество беспокоится, что если престол будет передан наследнику, то его величество будет с ним разлучен".

Член Г.Д. Шульгин: "Я не могу дать на это категорического ответа, так как мы ехали сюда, чтобы предложить то, что мы передали".

Его величество: "Давая свое согласие на отречение, я дол­жен быть уверенным, что вы подумали о том впечатлении, какое оно произведет на всю остальную Россию. Не отзовется ли это некоторою опасностью?"

Член Г.С. Гучков: "Нет, ваше величество, опасность не здесь. Мы опасаемся, что если объявят республику, тогда возникнет меж­доусобие".

Член Г.Д. Шульгин: "Позвольте мне дать некоторое поясне­ние, в каком положении приходится работать Государственной Думе: 26-го вошла толпа в Думу и вместе с вооруженными солда­тами заняла всю правую сторону, левая сторона занята публикой, а мы сохраняли всего две комнаты, где ютится так называемый комитет. Сюда тащат всех арестованных, и еще счастие для них, что их сюда тащат, так как это избавляет их от самосуда толпы; некоторых арестованных мы тотчас же освобождаем. Мы сохра­няем символ управления страной, и только благодаря этому еще некоторый порядок мог сохраниться, не прерывалось движение железных дорог. Вот при каких условиях мы работаем; в Думе ад, это сумасшедший дом. Нам придется вступить в решительный бой елевыми элементами, а для этого нужна какая-нибудь почва. От­носительно вашего проекта, разрешите нам подумать хотя бы четверть часа. Этот проект имеет то преимущество, что не будет мысли о разлучении и, с другой стороны, если ваш брат, великий князь Михаил Александрович, как полноправный монарх, присяг­нет конституции одновременно с вступлением на престол, то это будет обстоятельством, содействующим успокоению".

Член Г.С. Гучков: "У всех рабочих и солдат, принимавших участие в беспорядках, уверенность, что водворение старой влас­ти — это расправа с ними, а потому нужна полная перемена. Нужен на народное воображение такой удар хлыстом, который сразу переменил бы все. Я нахожу, что тот акт, на который вы решились, должен сопровождаться и назначением председателем совета министров князя Львова".

Его величество: "Я хотел бы иметь гарантию, что вследствие моего ухода и по поводу его не было бы пролито еще лишней крови".

Член Г.Д. Шульгин: "Может быть, со стороны тех элемен­тов, которые будут вести борьбу против нового строя, и будут попытки, но их не следует опасаться. Я знаю, например, хорошо город Киев, который был всегда монархическим; теперь там пол­ная перемена".

Его величество: "А вы не думаете, что в казачьих областях могут возникнуть беспорядки?"

Член Г.С. Гучков: "Нет, ваше величество, казаки все на сто­роне нового строя. Ваше величество, у вас заговорило человечес­кое чувство отца и политике тут не место, так что мы ничего против вашего предложения возразить не можем".

Член Г.Д. Шульгин: "Важно только, чтобы в акте вашего ве­личества было указано, что преемник ваш обязан дать присягу конституции".

Его величество: "Хотите еще подумать?"

Член Г.С. Гучков: "Нет, я думаю, что мы можем сразу при­нять ваши предложения. А когда бы вы могли совершить самый акт. Вот проект, который мог бы вам пригодиться, если б вы по­желали из него что-нибудь взять".

Его величество, ответив, что проект уже составлен, удалился к себе, где собственноручно исправил заготовленный с утра мани­фест об отречении в том смысле, что престол передается велико­му князю Михаилу Александровичу, а не великому князю Алек­сею Николаевичу. Приказав его переписать, его величество подпи­сал манифест и, войдя в вагон-салон в 11 час. 40 мин., передал его Гучкову. Депутаты попросили вставить фразу о присяге конститу­ции нового императора, что тут же было сделано его величест­вом. Одновременно были собственноручно написаны его величе­ством указы Правительствующему Сенату о назначении председа­телем совета министров князя Львова и верховным главнокомандующим Николая Николаевича, что бы ни казалось, что акт совер­шен под давлением приехавших депутатов, и так как самое реше­ние об отречении от престола было принято его величеством еще днем, то днем, по совету депутатов, на манифесте было поставле­но три подписи в 3 часа дня, а на указах Правительствующему Сенату в 2 часа дня. При этом присутствовал, кроме поименован­ных лиц, начальник штаба армии северного фронта генерал Дани­лов, который был вызван генерал-адъютантом Рузским.

В заключение, член Думы Шульгин спросил у его величества о его дальнейших планах. Его величество ответил, что собирается поехать на несколько дней в Ставку, может быть в Киев, чтобы проститься с государыней императрицей Марией Федоровной, а затем останется до выздоровления детей. Депутаты заявили, что они приложат все силы, чтобы облегчить его величество в выпол­нении его дальнейших намерений. Депутаты попросили подписать еще дубликат манифеста на случай возможности с ними несчас­тья, который остался бы в руках генерала Рузского. Его величест­во простился с депутатами и отпустил их, после чего простился с главнокомандующим армиями северного фронта и его начальни­ком штаба, облобызав его и поблагодарив его за сотрудничество. Приблизительно через час дубликат манифеста был преподнесен его величеству на подпись, после чего все четыре подписи его величества были контрассигнированы министром императорского двора графом Фредериксом".

Отречение Николая II. Воспоминания

очевид­цев, документы. Л., 1927. С. 217-219.

№ 14

Манифест отречения Николая II*

* Отречение Николая П. Воспоминания очевидцев, документы. Л., 1927. С. 228.

Ставка.

НАЧАЛЬНИКУ ШТАБА.

В дни великой борьбы с внешним врагом, стремящимся почти три года поработить нашу родину, господу богу угодно было нис­послать России новое тяжкое испытание. Начавшиеся внутренние народные волнения грозят бедственно отразиться на дальнейшем ведении упорной войны. Судьба России, честь геройской нашей армии, благо народа, все будущее дорогого нашего Отечества требуют доведения войны во что бы то ни стало до победного конца. Жестокий враг напрягает последние силы, и уже близок час, когда доблестная армия наша совместно со славными нашими союзниками сможет окончательно сломить врага. В эти решитель­ные дни в жизни России, почли мы долгом совести облегчить наро­ду нашему тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшего достижения победы и, в согласии с Государственной Думой признали мы за благо отречься от Престола Государства Российского и сложить с себя верховную власть. Не желая рас­статься с любимым сыном нашим, мы передаем наследие наше брату нашему великому князю Михаилу Александровичу и благо­словляем его на вступление на Престол Государства Российского. Заповедуем брату нашему править делами государственными в полном и не нарушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях, на тех началах, кои будут ими ус­тановлены, принеся в том ненарушимую присягу. Во имя горячо любимой родины призываем всех верных сынов Отечества к ис­полнению своего святого долга перед ним, повиновением царю в тяжелую минуту всенародных испытаний и помочь ему, вместе с представителями народа, вывести Государство Российское на путь победы, благоденствия и славы. Да поможет господь бог России.

Николай

г. Псков

2 марта 15 час. 5 мин. 1917 г.

Министр императорского двора

Генерал- адъютант граф Фредерикс

№ 15

Обращение