Колеблющиеся попутчики большевиков

Наиболее радикальные из приверженцев демократичес­ких идеалов крестьянства — левые эсеры. Их можно на­звать последовательными социалистами-революционерами, оставшимися верными старому народническому знамени. Левые эсеры конституировались как партия на I съезде, проходившем 19-28 ноября 1917 г., из оппозиционного тече­ния, возникшего среди эсеров в годы первой мировой войны под антивоенными лозунгами. Партия сохранила эсеровский девиз "В борьбе обретешь ты право свое". Лидеры — Борис Каменев, Марк Натансон, Мария Спиридонова, Прош Прошьян прошли суровую школу политической борьбы как за рубежом, так и в России. Любопытно социальное происхож­дение членов Центрального Комитета партии левых эсеров: 10 были представителями средних слоев народа, 2 — при­надлежали к богатым помещикам, 1 — к семье крупного военного. В среднем каждый пробыл в партии эсеров 11 лет. На каждого приходилось по 2 ареста, 3 года тюрьмы и 3 года эмиграции, около 2 лет ссылки.

Левые эсеры в декабре 1917 г., заключив правительст­венный блок с большевиками, получили 7 наркомовских постов. Представители партии работали также в коллегии наркоматов, в местных Советах. Во ВЦИК фракция левых эсеров располагала третью голосов, что соответствовало раскладу партийных сил во Всероссийском Центральном Исполнительном Комитете.

По основным вопросам революции обе партии (больше­виков и левых эсеров) проводили согласованную политику, но левые эсеры выступали против Брестского мира, а после его ратификации объявили себя свободными от обязательств соглашения с большевиками и отозвали своих представите­лей из Совнаркома. В местных Советах, во ВЦИК, в ВЧК, во многих наркоматах они продолжали работать.

Весной —летом 1918 г. противоречия обостряются. Ле­вые эсеры выступали против ленинского плана социалис­тического строительства, комбедов, продовольственных от­рядов. Они не поддерживали борьбы с кулачеством, разви­тие революции в деревне. Все больше и больше проводили антисоветскую агитацию и пропаганду, обвиняя большеви­ков в измене идеалам Октября. Теряя поддержку трудя­щихся, левые эсеры постепенно превращались в выразите­лей интересов кулачества и городской мелкой буржуазии. С мая 1918 г. левые эсеры приступили к созданию боевых дружин для борьбы с большевистской партией. На основе решений III съезда своей партии (июль 1918г.) левые эсеры предприняли ряд мер, провоцирующих войну с Германией, а 6 июля левые эсеры Я.Г. Блюмкин и Н.А. Андреев убили германского посла в Москве В. Мирбаха. В тот же день на­чался левоэсеровский мятеж в Москве. Вслед за ним после­довали антисоветские выступления левых эсеров на Вос­точном фронте. Произошли вооруженные столкновения при разоружении боевых дружин левых эсеров в Петрограде, Владимире и других городах.

Мятеж был быстро ликвидирован. Решением V Всерос­сийского съезда Советов левые эсеры были исключены из состава Советов. В партии левых эсеров произошел раскол. В сентябре 1918 г. из нее вышли Партия народников-комму­нистов и Партия революционных коммунистов. Члены этих партий сотрудничали с большевиками, но по-прежнему ос­тавались сторонниками концепции аграрного социализма. Часть же левых эсеров продолжала оставаться на позициях ЦК партии левых эсеров, выступившего против Советов и большевиков. Многие левые эсеры перешли на службу в ряды Красной Армии, вели борьбу в партизанских отрядах против белогвардейцев и интервентов. Оставшиеся же на позициях ЦК партии левых эсеров перешли к активной контрреволю­ционной деятельности. Они готовили стачки в Петрограде, поднимали волнения среди матросов Балтийского флота, уча­ствовали в крестьянских мятежах против кулачества.

Указания ЦК партии левых эсеров открыто ориентиро­вали рядовых членов партии на подготовку и проведение территористических актов, восстаний в деревнях и частях Красной Армии. Обвиняя большевиков в терроре, в разгро­ме партии левых эсеров, сами же руководители левых эсе­ров оправдывали террор, когда это было необходимо для ихполитической деятельности. Так, М. Спиридонова в своем письме "Центральному Комитету партии большевиков", написанном в ноябре 1918 г. в Кремле, где она находилась под арестом после подавления мятежа, обвиняла больше­виков во всем — от ошибочности и вредности их политики до "измены принципам социализма и интернационализма". Вместе с тем в письме она оправдывает тот же "красный" террор, направленный против контрреволюции.

1 сентября 1918 г. в связи с покушением и ранением Ленина газета "Известия" опубликовала резолюцию ЦК партии левых эсеров с призывом к "красному" террору "про­тив всех империалистов и прихвостней буржуазии". А че­рез пять дней, 5 сентября 1918 г., Совнарком в ответ на "белый" террор в целях обеспечения тыла страны принял постановление о "красном" терроре.

В этой связи необходимо отметить, что в истории, в том числе истории гражданской войны, террор — это прежде всего обостренные меры и формы проявления классовой борь­бы, которые в годы войны проявились в политических рас­стрелах и казнях, репрессиях и беззаконии. Это спорная и серьезная, по существу не разработанная в исторической науке проблема. К настоящему времени неизвестна даже цифра жертв как "красного", так и "белого" террора. Одни говорят о десятках и сотнях тысяч погибших, другие — о миллионах. Мы же приведем единичные данные, опублико­ванные в газете "Известия" 6 февраля 1920 г. членом колле­гии ВЧК и ВЦИК М.И. Лацисом. Он указывал, что с весны 1918 г. по декабрь 1919 г. были расстреляны 9641 человек, главным образом за контрреволюционную деятельность. Сюда не входили сведения по Украине и отдельным губерниям.

С точки зрения левых эсеров, партия большевиков была недостаточно радикальна и только левые эсеры продолжа­ли оставаться истинными революционерами. Что касается террора, то и здесь существовали серьезные различия, хотя до конца и неисследованные. Это — различия между тер­рором индивидуальным и массовым. М. Спиридонова счита­ла: эсеровский террор — это террор угнетенных, стремя­щихся к свободе. Большевистский же террор — террор по­бедителей. Антисоветская политика руководителей левых эсеров вызывала резкое недовольство рядовых членов пар­тии. В октябре 1920 г. Советское правительство легализова­ло левоэсеровское большинство. Меньшинство же продол­жало антисоветскую деятельность. Окончательное сближе­ние двух первых советских партий, стоявших у истоков созданного ими Советского государства — большевиков и левых эсеров, так и не состоялось.

В истории гражданской войны особое место занимают анархисты. Они находились на левом фланге политичес­ких сил России, ставивших своей целью свержение власти капитала и самодержавия. Их организации существовали в 40 с лишним городах Российской империи. Их число увели­чилось после победы Февральской революции и возвраще­ния в 1917 г. из эмиграции видных деятелей анархистского движения А. Карелина, И. Шапиро, В. Волина и др.

Установление Советской власти не всеми анархистами было встречено восторженно. Более того, разногласия с боль­шевиками начались с первых же дней после победы Октяб­ря. Ратовавшие ранее за Советы, анархисты поспешили от­межеваться от тех организационных форм, в которые они облекались. Часть анархистов, признав Советскую власть, выступала против создания централизованного правитель­ства. К весне 1918 г. группы анархистов действовали уже в 130 городах и поселках страны, которые выпускали до 40 названий анархистских изданий (Пиро Т. Периодическая печать анархистов. Петр Кропоткин. Сб. статей. Пг. — М., 1922. С. 247). Но численный рост не привел анархистов к идейной консолидации. Уж слишком узкой была их соци­альная основа. Анархисты в основном опирались на мелко­буржуазные слои города: рабочих коммунальных предпри­ятий, демобилизованных военных, студентов. В политичес­ких клубах анархистов и вокруг них вертелось много полууголовных элементов.

Организации анархистов делились на анархо-коммунистов и анархо-синдикалистов, хотя в печати и велись дли­тельные дискуссии о создании "единого анархизма". Но наблюдался процесс не объединения, а скорее дальнейшего организационного разброда и шатания. Брестский мир еще больше разделил анархистов на соратников и противников Советской власти. Одни из них, признав необходимость мер, принимаемых большевиками для спасения революции, по­шли по пути сотрудничества с Советской властью. Другие — готовились к борьбе с Советской властью, создавая отряды "черной гвардии". В прифронтовых городах Курске, Воро­неже, Екатеринославле анархисты выступили с оружием в руках. В Москве участились налеты на богатые особняки. Весной 1918г. Советская власть провела крупные операции в Москве, Петрограде, Воронеже, Вологде, Самаре, Сарато­ве, Смоленске, Тамбове и других городах по разоружению анархистов. Тем самым Советское правительство показало, что может говорить и силой с представителями как право­го, так и левого крыла анархистского фронта.

Однако среди анархистов были руководители, которые с пониманием относились к Советской власти (A.А. Карасин, Я.А. Фурманов и др.). Эта группа "советских анархистов" стала активно помогать большевикам в укреплении Советской влас­ти. Осенью 1918 г. логика классовой борьбы поставила анар­хистов перед дилеммой: принять большевистские реформы государственного строительства или встать на путь воору­женного сопротивления. В этой связи необходимо отметить, что серьезному расслоению анархистов способствовали: диф­ференцированный подход Советской власти к различным группам анархистов, провал воплощения в жизнь анархист­ских социально-политических утопий, достижения больше­виков в завоевании масс, монархическая окраска контррево­люции, практика "белого" террора. Анархистским организа­циям, которые в своей деятельности ограничивались лишь идейной пропагандой и не боролись против Советской влас­ти, большевиками была предоставлена возможность легаль­но существовать, иметь свои печать, прессу и т.д.

На протяжении 1918-1919 гг. анархисты стремились совместно с меньшевиками и эсерами вызвать забастовки рабочих. Часть анархистов перешла на позиции террора против Советской власти. В сентябре 1919 г. в помещении Московского Комитета РКП(б) анархисты взорвали бомбу. Свыше 30 человек были ранены. Среди них: Н.И. Бухарин, Е.М. Ярославский. Но это был первый и последний в усло­виях Москвы террористический акт анархистского подпо­лья. Разгромив основные силы московского подполья, ВЦИК в 1919-1920 гг. ликвидировал оставшиеся в других городах группы анархистов.

Однако не всегда и не везде это проходило легко и про­сто. Нередко большевикам приходилось лавировать, отсту­пать, заключать союзы. Ярким примером служит повстан­ческое движение, руководимое анархистом Н.И. Махно. Мах­новщина в том виде, в котором она пришла к концу граж­данской войны, сложилась не сразу. В начале это было по­встанческое движение на Украине против немецкой окку­пации и гетманщины. Оно зародилось еще весной 1918 г. в виде партизанских отрядов. Руководителем одного из таких отрядов в Гуляй-Поле (Екатеринославская губерния) был Нестор Иванович Махно. Союзы с большевиками Мах­но и его политическим окружением рассматривались как временные и выполнялись весьма непоследовательно. Так было в борьбе с деникинцами, петлюровцами и врангелев­цами. Махновские отряды объединяли разнородные элемен­ты, в том числе и небольшой процент рабочих. Под влияни­ем анархизма махновщина являлась рыхлым в политичес­ком отношении движением. По существу это было движе­ние крестьянского мелкобуржуазного революционизма. Именно анархистский характер махновского движения стал отталкивать от него многих крестьян и особенно рабочих.

Переход махновщины из лагеря революции в лагерь контрреволюции произошел не сразу. Зародившаяся летом 1918 г., окрепшая осенью 1918 г. и весной 1919 г. как рево­люционное повстанческое движение украинских крестьян во главе с Махно, махновщина превратилась в одну из раз­новидностей политического бандитизма. Примером такого сложного политического превращения можно назвать и идео­логическое руководство, и практическое участие российских анархистов, отрицавших любую государственную власть. Субъективно серьезную роль в данном превращении сыг­рал сам Махно — убежденный анархист, имевший роман­тическую биографию пожизненного каторжника, талантли­вого и смелого боевого командира. Махновщина наглядно продемонстрировала воплощение в жизнь идей анархизма. Вместо безвластия — военная диктатура мелких крестьян­ских "батек"; вместо абсолютной свободы — абсолютная власть жестокой контрразведки; вместо экономического стро­ительства — грабежи и полный экономический развал.

§ 5. "Демократическая контрреволюция" и "белое движение"

Весна и лето 1918 г. — время резкого усиления мелко­буржуазной контрреволюции и размаха гражданской вой­ны. В июне 1918 г. в Самаре после захвата города белочехами было создано самое крупное из правоэсеровских прави­тельств — Комуч (Комитет членов Учредительного собра­ния), председателем которого был В.К. Вольский. Комуч в Среднем Поволжье и Сибирская областная дума в Запад­ной Сибири были центральными властями парламентского типа в условиях контрреволюции. Свою избирательную сис­тему эсеровские правительства пытались пустить на рель­сы демократической революции. Но из благого пожелания ничего не получилось. Комуч оставался однопартийным правоэсеровским правительством. В органах же местного само­управления подавляющую прослойку составляла местная буржуазия. Все эсеровские правительства шли по пути рес­таврации буржуазной власти. Но эсеровские органы мест­ного самоуправления не стали эффективнее Советов в хозяйственном отношении; в социальном же аспекте они передали буржуазии часть предприятий, земель, жилой фонд и т.д.

Вместе с тем меры, осуществленные Советской влас­тью, были масштабнее, фундаментальнее на общем фоне социально-экономических преобразований: не стало поме­щиков, была подорвана экономическая основа кулачества, крестьянство получило землю, значительную часть сель­скохозяйственных орудий.

Крестьянин-середняк стал центральной фигурой в де­ревне, а крестьянство, в основном поднявшееся из бедных слоев, стало составлять большинство населения страны. В этих условиях осенью 1918 г. середняк повернул в сторону Советской власти, а большевики определили свою линию следующим образом: уметь достигать соглашения со сред­ним крестьянством, не отказываясь от борьбы с кулаком и прочно опираясь на бедноту. Это имело огромное полити­ческое значение, прежде всего потому, что от правильности проведения этой линии зависел политический и военный исход гражданской войны.

В значительной степени эта линия предопределила поло­жение "демократической контрреволюции". Еще осенью 1918 г. "демократическая контрреволюция" подошла к своему краху. На проходившем в Уфе Государственном совещании в сен­тябре 1918г. представителей различных "революционных пра­вительств", партий и организаций (правые эсеры, меньшевики, кадеты и др.) в количестве 170 человек (из них 108 эсеров) решались главные вопросы: о структуре власти, о личном со­ставе правительства, об Учредительном собрании. На совеща­нии присутствовали делегации Комуча, "Временного сибирского правительства", "Временного областного правительства Ура­ла", Енисейского, Астраханского, Иркутского казачества, Пра­вительства Башкирии и Алаш-Орды, "Национального управления тюрко-татар Внутренней России и Сибири", пред­ставителей ЦК политических партий и организаций. Но от­сутствие единства среди них привело к полному развалу деятельности мелкобуржуазной демократии.

В результате были созданы так называемая Уфимская директория, а при ней — Совет министров. Под политическим давлением командования белочехов была провозглаше­на власть Уфимской директории из 5 человек под руковод­ством эсера Н.Д. Авксентьева, избранного от "Союза осво­бождения России". В октябре 1918 г. директория переехала в Омск, объявила о сохранении всех постановлений и решений Временного правительства, о борьбе с большевиками, воссо­единении России, продолжении войны со странами австро-германского блока и восстановлении договоров с Антантой. Все областные, национальные, казачьи правительства были упразднены. Но существование директории было недолгим. 18 ноября 1918 г. Колчак при поддержке монархистов совер­шил переворот, в результате которого директория была уп­разднена, а ее лидеры высланы за границу.

Но уроки колчаковщины не прошли бесследно. Уже в феврале 1919 г. на своей конференции партия правых эсе­ров отметила недопустимость борьбы с Советской властью, взяв на вооружение так называемый "третий путь". Эсеры рассматривали "третий путь" как демократию, которая должна обязательно вести борьбу на два фронта: не соли­даризироваться с большевиками против колчаковцев и с Колчаком против большевиков. Правые эсеры надеялись на то, что, взяв на вооружение "третий путь", тем самым ук­репят свои позиции за счет "демократизации" белогвардей­ских армий и количественного увеличения своих партийных рядов за счет мелкой буржуазии.

Между тем Деникин весьма откровенно писал, что про­блема гражданской войны сводилась к одному вопросу: "на­доел ли народным массам большевизм, пойдет ли народ с нами?" И вынужден был с недоумением констатировать, что после освобождения его войсками огромной территории "ожидаемого восстания всех враждебных Советской власти элементов не произошло" (Деникин А.И. Очерки русской смуты. Берлин, 1926. Т. 5. С. 118).

Меньшевики также представляли серьезную полити­ческую силу в годы гражданской войны. Они имели немало сторонников и действовали исключительно в рабочей среде. Практически они не участвовали в вооруженной борьбе против Советской власти и большевиков, хотя политически продолжали бороться с РКП (б).

Один из самых крупных деятелей меньшевиков Ю.О. Мартов не без основания полагал, что в политической приро­де России вообще не было места для промежуточных групп между большевизмом и меньшевизмом. Если они и возника­ли, то быстро подтягивались к одному или другому полюсу (Мартов Ю. История Российской Социалистической партии. 2-е изд. 1923). Не все при этом руководствовались принципи­альными политическими устремлениями, преобладали карье­ристские соображения. К примеру, А.Я. Вышинский, следуя политическим ветрам, прошел путь правого меньшевика-обо­ронца, примкнул к меньшевикам-интернационалистам, сде­лался крайне левым, а при Сталине сделал головокружи­тельную карьеру большевистского прокурора СССР.

На левом фланге меньшевистского движения стояли меньшевики-интернационалисты. При всех разногласиях меньшевиков объединяли общие тенденции, такие, как стремление к политической свободе, антагонизм по отноше­нию ко всем попыткам реставрации дореволюционных по­рядков, сохранение целостной и независимой России.

Одним из острых моментов разногласий большевиков и меньшевиков в годы гражданской войны стал политический вопрос об отношении к Советам. В меньшевистской среде возникла идея создать параллельную Советам сеть "Собра­ний уполномоченных от фабрик и заводов" по образу и по­добию Советов. Однако попытки "овладеть" Советами меньшевикам не удались.

В целом же идеология и политика меньшевизма в годы гражданской войны практически до сих пор оцениваются через призму большевистских представлений о граждан­ской войне, что далеко не адекватно меньшевистским трак­товкам. Ю.О. Мартов, чья точка зрения не всегда носила общепартийный характер, одной из политических причин гражданской войны считал раскол демократических сил, заинтересованных "в коренном разрушении старого само­державия — чиновничьего и дворянского строя".

В целом же примерно с осени 1918г. начинается извест­ное смещение акцентов в межпартийных отношениях мень­шевиков и большевиков. Начинается полоса заключения це­лого ряда соглашений между партиями в различных сферах, в том числе и политической. В обстановке развернувшихся наступлений войск Колчака и Деникина часть меньшевист­ских лидеров весной 1919 г. заявила о готовности защищать Советскую власть и оказать помощь Красной Армии. Она выступила с призывом к рабочим всего мира усилить борьбу за прекращение интервенции в Советскую Республику. А в августе 1919 г. партийное совещание меньшевиков постано­вило даже считать задачами партии в занятых белогвардей­цами районах страны "революционное свержение режимов Деникина и Колчака и воссоединение с Советской Россией". Во время же деникинского похода на Москву (лето — осень 1919 г.) меньшевистское руководство объявило мобилизацию своих членов в Красную Армию (по примеру большевиков). Меньшевикам была предоставлена возможность направить делегатов на VII Всероссийский съезд Советов и участво­вать в выборах местных Советов (Мартов в 1919-1920 гг. яв­лялся депутатом Московского Совета).

Поворот в сторону сотрудничества с Советской влас­тью начали осенью и основные силы меньшевиков-интер­националистов. Многие из них вступили в РКП(б), работали в центре и на местах на военной, хозяйственной и профсо­юзной работах.

Сложным был 1918 г. и для национальных небольше­вистских партий, как и для общероссийских партий "демо­кратической контрреволюции". Для национальных неболь­шевистских партий характерной чертой деятельности был политический кризис, одним из признаков которого стало усиление левой оппозиции и образование в результате рас­кола партий групп и течений левого направления, ориенти­рованного на борьбу с объединенными силами контрреволю­ционного движения.

Боевые успехи советских вооруженных сил в конце 1918 г. и в начале 1919 г. укрепили Советскую власть, но не были решающими. Весной 1919 г. Антанта предприняла новое на­шествие на Советскую Россию. Убедившись в том, что эсеры, меньшевики, кадеты утратили доверие народных масс, им­периалисты отбросили "демократическое" прикрытие своих агрессивных действий в Советской России. По их указанию в регионах, занятых белогвардейцами, были разогнаны "демо­кратические правительства" и установлена военная дикта­тура генералов. Не надеясь на своих солдат, империалисты сделали на этот раз основную ставку на армию Колчака, ко­торый к тому времени захватил богатую продовольствием Сибирь и Урал с его заводами. По плану Антанты в наступ­лении одновременно с Колчаком должны были участвовать войска Деникина, панской Польши и петлюровцев на Запа­де, белофиннов и белогвардейцев Юденича на Северо-Западе. На Севере действовали интервенты и войска белогвар­дейского генерала Миллера. К началу 1919 г. общая числен­ность интервентов и белогвардейцев превышала один мил­лион солдат и офицеров. Им противостояла почти трехмил­лионная Красная Армия. К тому же в лагере контрреволю­ции действовали многочисленные партии и движения с их мощным идеологическим, агитационно-пропагандистским ап­паратом. Среди них после краха "демократической контрре­волюции" на первый план вышли политические блоки, объ­единенные "белым движением". В нем выступали черносотенцы и бывшие "октябристы", "прогрессисты" и правые кадеты, различные промежуточные движения.

Первым документом, обнародовавшим платформу для объединения "белого движения", стала Политическая про­грамма генерала Корнилова. Она была выработана еще в декабре 1917 г. членами "Донского гражданского совета", находившегося в Новочеркасске. Визит делегации "Донско­го гражданского совета" в Сибирь (март 1918 г. — январь 1919 г.) способствовал консолидации монархистов, установ­лению связей с командованием войск интервентов. Причем "демократическая контрреволюция" постепенно оттеснялась даже путем физического уничтожения неугодных эсеров­ских и меньшевистских деятелей. Ведущей политической и военной силой постепенно становились монархисты.

С весны 1918 г. центром монархистов становится Мос­ква, где был создан "Правый центр". Весной и летом 1918 г. центром монархистов был также и Киев. Здесь существова­ли союзы "Наша Родина", "Монархический блок" и др. На роль "правителя государства" монархисты выдвигали ве­ликого князя Николая Николаевича, однако для официаль­ного решения вопроса ждали момента, когда все основные силы — Колчака, Деникина, Юденича и Миллера — при­близятся к Москве.

Но уже осенью 1918г. монархисты начали создавать на юге прототип будущего Российского государства. В августе 1918 г. при генерале М.В. Алексееве было создано Особое совещание как "высший орган гражданского управления". После того как ставка на Германию оказалась непрочной, монархистами был создан "Совет государственного объеди­нения России" (СГОР), дислоцировавшийся в Киеве. Этот орган сыграл огромную роль в консолидации "белого дви­жения". В него вошли представители Государственной думы, Церковного собора, земств, торгово-промышленных и ака­демических кругов, финансисты, члены "Союза земельных собственников". Эта политическая организация выражала интересы землевладельцев и частично финансово-промыш­ленного капитала. Лидеры СГОРа являлись монархистами, но преимущественно не черносотенного, а националисти­ческого, "октябристского" образца. Их главная политичес­кая цель состояла в воссоздании "единой неделимой России".

В 1918г. мало кто из представителей эксплуататорских классов покинул страну. Крупная буржуазия и помещики в основном бежали на юг; средние буржуа — на Волгу и в Сибирь. В условиях начавшейся интервенции они пытались возродить деятельность своих политических организаций. Кадеты, к примеру, контактировали с различными полити­ческими организациями, но как партия в годы гражданской войны не представляли из себя единую политическую силу, хотя и принимали активное участие в работе колчаковского правительства и деникинского режима.

В мае 1919 г. Деникин опубликовал приказ о своем при­знании Колчака Верховным правителем и Верховным глав­нокомандующим. Однако после военных поражений в ноябре-декабре 1919г. политическая линия помещичье-буржуазных партий значительно видоизменилась. Деникину, например, было рекомендовано срочно создать правитель­ственный орган, "не уклоняясь ни вправо, ни влево", спо­собный на решительные действия. Вместо Особого совещания Деникину предлагалось создать Совет при Главнокоманду­ющем. Более того, было предложено обратиться к населе­нию с обещанием, что "новая власть устранит допущенные ранее ошибки и, беспощадно карая нарушителей граждан­ского мира, грабителей и насильников, возьмет под защиту все население" (Иоффе Г.З. Крах монархической контрре­волюции. М. С. 978, 255).

Аналогичный поворот был сделан кадетами в Сибири после разгрома Колчака. Омский Совет министров бежал в Иркутск, а новый его премьер начал формировать прави­тельство, приглашая эсеров, меньшевиков, земцев и др. раз­рабатывать программу "сближения с оппозицией прави­тельства", сознающего и исправляющего свои ошибки.

В 1920 г. основная ставка делается уже на Крым, где были сосредоточены остатки белой армии под командова­нием Врангеля. Однако белогвардейский режим, установ­ленный Врангелем в Крыму и на Юге Украины, был недол­говечным.

Рассматривая историю гражданской войны в России, следует отметить, что буржуазно-помещичьи политические организации стремились вооружить "белое движение" по­литической программой, основанной прежде всего на "пат­риотической идее" "государственного национального возрож­дения". Эта "общеобъединяющая" по замыслу идеологов и политиков контрреволюции идея должна была успешно кон­курировать с интернационалистической идеологией боль­шевизма, которая объявлялась "антипатриотичной". Одна­ко фактически "белый патриотизм" весьма часто оборачи­вался эгоизмом свергнутых классов и означал реставрацию помещичье-буржуазной власти в России с некоторыми лишь модификациями, диктовавшимися историческим развити­ем и необратимыми революционными сдвигами. Именно поэ­тому все попытки консолидировать лагерь контрреволюции не привели к успеху.

* * *

Подводя краткие итоги гражданской войны в России, можно отметить следующие моменты.

1. Консолидировались два контрреволюционных движе­ния: "демократическая контрреволюция" с лозунгами Уч­редительного собрания и возврата к завоеваниям февраль­ской (1917г.) революции и "белое дело (движение)" с лозун­гами "непредрешения государственного строя и ликвида­ции Советской власти", что в свою очередь ставило под уг­розу не только октябрьские, но и февральские завоевания. Часть этого лагеря (антисоветского, антибольшевистского) действовала под единым эсеро-белогвардейским флагом; часть — только под белогвардейским.

2. По другую сторону контрреволюционного лагеря сто­ял советский лагерь, возглавлявшийся большевиками. До определенного момента "колеблющимися попутчиками" вы­ступали левые эсеры и анархисты различных направлений.

3. В обоих лагерях резко усилились разрушительные тенденции захвата и удержания власти. Советская власть перешла к "военному коммунизму", которому контррево­люция пыталась противопоставить "всероссийскую власть" кадетско-эсеровской директории.

4. Если реальная альтернатива политической борьбы в 1917 г. выражалась как "Ленин и Корнилов", то в годы граж­данской войны она выражалась уже как "Ленин и Колчак". (Агелов Е. Колчак или Ленин? К вам, солдаты, крестьяне и рабочие! Ростов-на-Дону: Изд-во "Народная польза", 1919). Кстати, именно так ставился вопрос в правоэсеровских лис­товках.

5. Наконец, борющиеся стороны отчетливо понимали, что борьба может иметь только смертельный исход для од­ной из них. Именно поэтому гражданская война в России стала великой трагедией для всех ее сторон, лагерей, пар­тий и движений. Победа Советской власти не стала оконча­тельной победой революционных сил России в ее граждан­ской войне. Окончательная консолидация российского об­щества не достигнута и сейчас, по прошествии почти 80 лет после начала гражданской войны в России.