Гражданская война: историография и периодизация, противоборствующие силы

Крупнейшая драма XX столетия — гражданская война в России — привлекает внимание ученых, политиков, писа­телей и по сей день. Однако и поныне нет однозначных отве­тов на вопросы о том, что же это за исторический феномен — гражданская война в России, когда она началась и когда за­кончилась. На этот счет в обширной литературе (отечествен­ной и зарубежной) существует множество точек зрения, порой явно противоречащих друг другу. Не со всеми из них можно соглашаться, но всем, кто интересуется историей граждан­ской войны в России, это полезно знать.

Одним из первых историков политической истории гражданской войны в России, бесспорно, является В.И .Ле­нин, в трудах которого мы находим ответы на многие во­просы политической истории жизни и деятельности народа, страны, общественных движений и политических партий. Одной из причин данного утверждения является то, что почти половина послеоктябрьской деятельности В.И. Лени­на, как руководителя Советского правительства, приходит­ся на годы гражданской войны. Поэтому не удивительно, что В.И. Ленин не только исследовал многие проблемы политической истории гражданской войны в России, но и рас­крыл важнейшие особенности вооруженной борьбы проле­тариата и крестьянства против объединенных сил внутрен­ней и внешней контрреволюции.

Для нас прежде всего интересна ленинская концепция истории гражданской войны. В.И. Ленин определяет ее как наиболее острую форму классовой борьбы. Эта концепция исходит из того, что классовая борьба резко обостряется в результате идеологических и социально-экономических столкновений, которые, неуклонно возрастая, делают неиз­бежным вооруженное столкновение между пролетариатом и буржуазией. Ленинский анализ соотношения и расста­новки классовых сил в условиях гражданской войны опре­деляет роль рабочего класса и его авангарда — коммунис­тической партии; показывает эволюцию, которую претер­певает буржуазия; освещает противоречивый путь различ­ных политических партий; раскрывает разногласия между национальной буржуазией и великорусской контрреволю­цией, боровшихся вместе против Советской власти.

Истоки разработки истории гражданской войны и ис­тории ее политических аспектов уходят в 20-е гг., когда исследование широкой проблематики разносторонней дея­тельности политических партий и движений осуществля­лось "по горячим следам". К сожалению, после смерти В.И. Ленина для советских исследований стали характерны искажения ленинской концепции, непризнание буржуазной историографии, превращение сталинских авторитарных оценок и суждений в догмы, серьезно и надолго затормо­зившие развитие исторической науки. Уродливое развитие советской историографии по существу началось с конца 20-х гг., когда в связи с 50-летием со дня рождения И.В. Сталина была опубликована статья К.Е. Ворошилова "Сталин и Красная Армия". В ней сталинская интерпрета­ция гражданской войны, особенно ее политических сюже­тов, сводилась в основном и главном к трем походам Антанты в 1919-1920 гг. При всей доступности, простоте и ясности такая интерпретация не выдерживала научного обоснова­ния, являлась серьезным отступлением от ленинской кон­цепции истории гражданской войны.

Исследование истории гражданской войны тормозилось все более возраставшим влиянием культа личности, что нахо­дило конкретное выражение в недооценке роли народных масс, искажении исторических фактов и политических событий, упрощенном толковании деятельности политических партий и движений. Так продолжалось вплоть до середины 50-х гг.

Начавшийся после XX съезда КПСС с середины 50-х гг. новый этап развития советской исторической науки принес существенные изменения в исследование проблем истории гражданской войны, в особенности истории непролетарских буржуазных партий. Однако многие публикации по-преж­нему содержали привычные шаблоны и политические сте­реотипы. По существу реального очищения исторической науки от наследия сталинизма не произошло. Более того, некоторые существенные черты его дважды (в начале 60-х и в 70-х гг., начале 80-х гг.) проявили себя в новых формах. Это прежде всего волюнтаризм и субъективизм, свойствен­ные годам застоя и ставшие логическим продолжением глу­боких корней культа личности на более высокой стадии его развития.

К сожалению, годы перестройки и перестроечное вре­мя переходного периода мало что изменили в исследовании проблем истории гражданской войны. Так, до сих пор почти не изучена политическая ситуация антисоветского лагеря. Отсутствуют труды, исследующие политический крах бе­логвардейских и националистических режимов. Подлежат исследованию процессы создания и деятельности антиболь­шевистских правительств как составной части политичес­кой истории гражданской войны. Более того, беспрецедентная критика самых "незыблемых" устоев советской жизни, в том числе и нравственных принципов, снятия "идеологи­ческих табу" с реальной истории бывшего советского обще­ства, идейная сумятица, а точнее, безыдейная бестолковщина при политической нестабильности действующего режима продолжают тормозить начавшийся процесс объективного исследования проблем истории гражданской войны.

Тем не менее следует отметить, что уже сделана вну­шительная заявка на исследование политических сюжетов истории гражданской войны. Имеется в виду прежде всего изучение истории буржуазных и мелкобуржуазных пар­тий. Пересмотрены, в частности, такие политические сте­реотипы, как меньшевики — изначальные враги народа, по­собники белогвардейцев. Началось изучение истории мел­кобуржуазного анархизма и политического бандитизма, "зе­леного" движения и политической основы такой массовой и длительной борьбы, как басмачество. Заслуживает внима­ния и исследование политических портретов и биографий лидеров противостоящих сил: революции — контрреволю­ции. Среди них В.И. Ленин, Я.М. Свердлов, Л.Д. Троцкий, И.В. Сталин, Н.И. Бухарин, Ю.О. Мартов, М.А. Спиридоно­ва, П.Н. Милюков, П.Б. Струве, А.И. Деникин, А.В. Колчак, П.Н. Врангель, Н.И. Махно. Вместе с тем продолжает ждать своих исследователей историческая правда о погибших в годы беззакония и забытых героях войны. По-прежнему ос­таются нерешенными, а главное, запутанными политичес­кие проблемы революционного насилия, "белого" и "красного"террора, первой волны российской эмиграции. Отсут­ствуют труды по общественным организациям пролетариа­та и крестьянства, буржуазии и интеллигенции, интерна­циональным и национальным объединениям.

Что же касается зарубежной буржуазной (в том числе и эмигрантской) историографии, то здесь также десятиле­тиями ощущался классовый подход к рассмотрению поли­тических сюжетов истории гражданской войны в России.

Отметим прежде всего, что буржуазная историография справедливо считает гражданскую войну в России наибо­лее значительной из всех гражданских войн XX в. Но выво­ды из правильного заключения делаются далеко не одно­значные. Одни авторы стремятся затушевать тесную поли­тическую связь гражданской войны, военной интервенции и Октябрьской революции. Другие — не считают граждан­скую войну наиболее острой формой классовой борьбы. Тре­тьи — связывают все аспекты гражданской войны и воен­ной интервенции (политические, военные, социально-эко­номические) с событиями первой мировой войны. Они пыта­ются доказать, что союзники по интервенции в России не преследовали антибольшевистских целей, а руководствова­лись лишь интересами вооруженной борьбы с государства­ми — противниками Антанты.

Вместе с тем в западноевро­пейской историографии утверждается, что политическая ошибка союзников состояла не в том, что они организовали военную интервенцию, а в том, что их недостаточно реши­тельные действия не смогли оказать широкомасштабной политической помощи внутренней контрреволюции.

Однако трезво мыслящие буржуазные историки уже в 20-е гг. признавали антисоветские мотивы военной интер­венции в качестве ее основных политических аспектов. В современных условиях буржуазные историки-объективис­ты, в отличие от представителей правого толка, продолжа­ют признавать антисоветскую и контрреволюционную сущность интервенции, соглашаясь с классовым характе­ром гражданской войны, ее политическим содержанием.

Вторым аспектом политической истории гражданской вой­ны, выдвигаемые буржуазной историографией, являются вы­воды о "пассивности народных масс" в противовес классовому характеру войны. Буржуазные авторы стремятся убедить читателя в том, что большинство населения, особенно нерусской национальности, противостояли как "красным", так и "белым", не проявляя активности в поддержке большевиков. Вместе с тем следует отметить, что в последние годы в связи с повы­шенным интересом буржуазной историографии к исследова­нию проблем социальной психологии, политологии и творчес­кой активности народных масс за рубежом предпринимаются попытки дать более сбалансированную характеристику при­чин фактической победы большевиков в гражданской войне.

Одной из важных, но практически не исследованных проблем истории гражданской войны в России является ее периодизация. Справедливости ради отметим, что из суще­ствующих ныне периодизаций истории гражданской войны наиболее утвердившимся стал период с середины 1918 и до 1920 г. Эту периодизацию предложил В.И. Ленин, увязывая ее с главными этапами истории Октябрьской революции. Но В.И. Ленин не имел в виду периодизацию политической истории гражданской войны.

В этой связи, не касаясь общей периодизации истории гражданской войны и рассматривая лишь политические ас­пекты, следует отметить, что начало и конец гражданской войны никем не объявлялись и тем более не декларирова­лись. Далее, при определении периодизации политической истории необходимо иметь в виду, что гражданская война — это не только ведение боевых действий на многочисленных фронтах. Критерием периодизации политической истории гражданской войны являются коренные изменения соотно­шения и расстановки классовых сил и социальных слоев на­селения на конкретных этапах исторического процесса.

В этом отношении политическая история гражданской войны как общественно-политическое и историческое явле­ние, всеобъемлющее политическое понятие особо острой и своеобразной формы классовой борьбы имела место с фев­раля 1917 по октябрь 1922 г.

В самом деле, после свержения царизма Россия в по­литическом отношении сразу же стала самой передовой и свободной страной мира. Это выражалось в остром росте политического самосознания всех классов и социальных слоев российского общества, что в свою очередь способст­вовало более четкому проявлению классового самосознания, размежеванию и консолидации классовых сил. Подтверж­дением этому стали апрельский и июльский (1917 г.) кризи­сы Временного правительства. А Корниловский мятеж в 1917 г. представлял собой заговор, приведший к фактичес­кому началу гражданской войны со стороны буржуазии.

Таким образом, гражданская война как общественно-политическое и историческое явление, всеобъемлющее по­литическое понятие, особая форма классовой борьбы, проявлявшаяся в специфических условиях различных рос­сийских регионов (в центре, в провинциях, на националь­ных окраинах), по существу началась сразу после свержения царизма. Это было начало первого периода гражданской войны, продолжавшееся вплоть до победы Октября.

Второй период гражданской войны начинается с октяб­ря 1917 г. и продолжается по октябрь 1922 г. Это подтверж­дается конкретно-историческими фактами и событиями. В указанных хронологических рамках осуществлялась воору­женная борьба различных классов и социальных слоев рос­сийского общества, защита завоеваний революции буржуаз­но-демократического и социалистического характера, кото­рая потребовала подчинения себе всех сторон жизни всех классов и слоев многонационального населения. К осени 1922 г. основные силы внешней и внутренней контрреволюции были разгромлены, хотя эта победа не получила правового под­тверждения противоборствующих сторон. Именно поэтому в различных регионах страны (Дальний Восток, Средняя Азия и др.) продолжались боевые действия, но они уже носили характер подавления остаточного сопротивления различных военно-политических формирований.

* * *

Мирное строительство, к которому Советская Россия приступила после заключения Брестского мира, продолжа­лось недолго. 15 марта 1918 г. в день, когда в Москве был ратифицирован мирный договор с Германией, в Лондоне собралась конференция премьер-министров и министров иностранных дел Англии, Франции и Италии, на которой была признана необходимость союзной интервенции в Вос­точной России (Из истории гражданской войны в СССР. Сборник документов и материалов. Т. I. M., 1960. С. 11). Кон­ференция высказалась также за участие в интервенции Японии и за активную поддержку интервенции Соединен­ными Штатами Америки. Политическую значимость данно­го решения трудно переоценить. "Заклятые" друзья России готовились к захвату и расчленению своего союзника в ми­ровой войне. А через два с небольшим месяца, 29 июня 1918 г., В.И. Ленин, выступая на объединенном заседании ВЦИК, Московского Совета, фабрично-заводских комитетов и проф­союзов Москвы говорил: "Мурманск на Севере, Чехосло­вацкий фронт на Востоке, Туркестан, Баку, Астрахань на юге-востоке — мы видим, что все звенья кольца, скованного англо-французским империализмом, соединены между со­бой" (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 37. С. 7-8). Ленин был прав, утверждая, что главным врагом Советской власти выступил международный империализм, который "вызвал у нас, в сущности говоря, гражданскую войну и виновен в ее затягивании" (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 39. С. 343).

Внутренняя контрреволюция, социальной базой кото­рой стали буржуазия и помещики, старое чиновничество и офицерство, многочисленные силы мелкой буржуазии, ку­лачества и зажиточного казачества, не только не смогла уничтожить Советскую власть, но и оказалась не в состоя­нии самостоятельно прервать мирное советское строитель­ство. Именно на средства Антанты были созданы военно-политические организации для борьбы против Советов в тылу Советского государства. Среди них "Национальный центр", объединивший кадетов, представителей торгово-промышленной буржуазии; "Союз возрождения России", включавший представителей мелкобуржуазных партий; правоэсеровский "Союз защиты Родины и свободы".

Политическая история гражданской войны подвела свое­образную черту под политической деятельностью более ста различных партий и движений в России (общероссийских, на­циональных, либеральных и консервативных, мелкобуржуаз­ных). Обилие политических партий объяснялось, с одной сто­роны, социально-массовой структурой, с другой — многона­циональным составом страны (Непролетарские партии в Рос­сии. M., 1984. С. 353). Самое большое количество составляли мелкобуржуазные партии. К лету 1918 г. на территории быв­шей Российской империи действовало свыше 30 мелкобуржу­азных партий, представлявшие социал-демократическое, на­родническое, анархистское и революционно-демократическое направления и движения. Под лозунгами мелкобуржуазной демократии в гражданскую войну вступили правые эсеры и меньшевики, возглавившие так называемую "демократичес­кую контрреволюцию*". Созданные ими правительства ("Ко­митет членов Учредительного собрания", "Временное прави­тельство Северной области", "Временное сибирское правитель­ство", "Правительство Урала") прикрывали военно-полити­ческую борьбу с Советской властью и реставрацию буржуаз­но-помещичьей власти псевдодемократической, сохранением видимости ряда элементов буржуазной демократии. Среди них следует отметить организацию различных рабочих съездов, проведение рабочих конференций, подписание коллективных договоров, право на стачки, демонстрации и т.д.).

* Такое определение дал меньшевик И. Майский, впоследствии исто­рик и дипломат.

"Демократическая контрреволюция" особенно активно действовала с мая по ноябрь 1918 г. Характерная для мел­кобуржуазных партий непоследовательная политика "де­мократической контрреволюции" не удовлетворяла как народные массы, так и силы реакции. В ходе гражданской войны "демократическая контрреволюция" подготовила ус­тановление колчаковщины, деникинщины, толстовщины (бе­логвардейского режима в Приуралье и Северном Прикаспии) и других режимов в различных регионах страны.

В этом им помогали буржуазные партии и монархисты, которые на первых этапах гражданской войны не решались выступать со своими платформами, но активно помогали эсерам, меньшевикам и другим представителям "демокра­тической контрреволюции" бороться против власти Сове­тов. Активно поддерживал "демократическую контррево­люцию" международный империализм в лице буржуазных партий Англии, Франции, США.

Для Советской России не менее, если не более опасным являлось и "белое дело" — аморфная идеология и политика белогвардейцев в общем потоке российской контрреволю­ции. Возникнув еще в середине 1917 г. как блок монархис­тов и кадетов с целью борьбы против революционного дви­жения, "белое дело" в годы войны стало самостоятельным политическим движением. Князь Н.М. Львов, русский наци­оналист B.B. Шульгин, "легальный марксист" П.Б. Струве и другие политические и идеологические представители "бе­лого движения" проповедовали "национальную идею" объ­единения во имя спасения "единой и неделимой" России. Главным лозунгом "белого дела" стало "непредрешение го­сударственного строя России в борьбе с Советской влас­тью". Все проблемы бывшей Российской империи (форма государственного правления, аграрный, рабочий, националь­ный вопросы) должно было решать Законодательное собра­ние типа Земского собора. По существу "белое дело" явля­ло собой смесь шовинизма и крайнего национализма, при­крытых слегка политическим покрывалом надклассовости, надпартийности и казенного материализма. Провозглашал­ся примат православной церкви в ущерб другим концесси­ям. На первоначальном этапе развития "белого дела" в годы гражданской войны в нем принимали участие все антисо­ветские силы — от монархистов до эсеров и меньшевиков.

Лагерю контрреволюции противостояла партия боль­шевиков во главе с В.И. Лениным. Большевиков поддерживали колеблющиеся попутчики революции: левые эсеры, анархисты-коммунисты и анархисты-синдикалисты.

§ 3. "Воюющая партия" большевиков

"В эпоху гражданской войны, — писал В.И. Ленин, — идеалом партии пролетариата является воюющая партия" (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 14. С. 240). Данное понятие определяло положение партии как организующей и руко­водящей силы в борьбе против объединенных сил внутрен­ней и внешней контрреволюции, обусловливало формы и методы партийного руководства массами в борьбе с врага­ми Советского государства.

К весне 1918 г. в составе РКП(б) насчитывалось 300 тыс. коммунистов, в середине 1918 г. на территории Советской России их оставалось около половины. Судя по данным, ко­торые публиковались к каждому большевистскому съезду, подобные колебания численного состава партии большеви­ков наблюдались в течение всей гражданской войны. При этом в период между съездами количество коммунистов иногда резко уменьшалось вследствие потерь на фронтах, выхода из партии неустойчивых элементов, особенно в кри­тических условиях военно-политической обстановки. В це­лом же за годы войны число членов партии выросло до 730 тыс. человек, 50 % которых находилось в Вооруженных си­лах Советского государства (Китаев М.А. Партийное стро­ительство в годы гражданской войны. М., 1975. С. 76)

Претерпевал изменения и социальный состав партии. Если в начале 1918 г. рабочие составляли 56,9 %, то весной 1920 г. их доля уменьшилась до 43,8 % (в основном за счет притока крестьян). Здесь резко сказалось изменение пози­ций политических партий по отношению к крестьянству, которые осенью 1918 г. решительно повернули в сторону Советской власти.

Изменения политического и социального состава пар­тии отражали общественные процессы, происходившие в стране, и требовали создания системы мер по регулирова­нию роста и качественных изменений партийных рядов. В этом отношении характерной чертой внутрипартийной жиз­ни "воюющей партии" была железная дисциплина. Однако ограничение внутрипартийной демократии не означало пол­ного забвения принципа демократического централизма. Разумеется, существенные элементы демократии были уре­заны, а элементы централизма расширены. Тем не менее главное содержание демократии сохранялось, несмотря на милитаризацию внутрипартийной и политической жизни партии. Принцип коллективного партийного руководства был развит сравнительно широко: проводились партийные съез­ды и конференции, пленумы ЦК (в годы войны было прове­дено два партийных съезда и две партийные конференции).

Главным организатором борьбы трудящихся против сил контрреволюции являлся ЦК партии. С марта 1919 г. в со­ставе ЦК выделяется Политбюро ЦК РКП(б) для решения проблем, не терпящих отлагательства до очередного Пле­нума ЦК партии. В него входили: В.И. Ленин — председа­тель Совнаркома; Н.Н. Крестинский — секретарь ЦК пар­тии; И.В. Сталин — нарком по делам национальностей; Л.Д. Троцкий — председатель Реввоенсовета республики, нарком по военным и морским делам. Кандидатами в члены Политбюро являлись: Н.И. .Бухарин — редактор газеты "Правда"; Г.Е. Зиновьев — председатель Петроградского Со­вета. М.И., Калинин — председатель ВЦИК. В данном соста­ве Политбюро ЦК РКП(б) действовало в течение граждан­ской войны.

Для руководства большевистскими организациями в крупных и удаленных от центра регионах, отличавшихся к тому же специфическими условиями (национальный состав, незначительная пролетарская прослойка и т.д.), организа­ции большевистского подполья и партийной борьбы на тер­ритории, временно оккупированной силами контрреволюции, ЦК РКП(б) создал специальное бюро в качестве своих пред­ставительств (Сибирское, Дальневосточное, Киргизское, Кавказское, Уральское и др.). Руководство деятельностью иностранных коммунистов, рабочих и крестьян, оказавшихся разными путями на территории Советской России, осущест­вляли Центральная Федерация иностранных групп при ЦК РКП (б), Польское, Финское бюро, Центральное организаци­онное бюро китайских коммунистов, Центральное бюро ком­мунистических организаций народов Востока.

Политические, военные, социально-экономические меры, проводимые ЦК РКП(б), полностью распространялись на всю территорию Советской России. На местах линию и полити­ку большевистского ЦК претворяли в жизнь 50 губернских, 350 уездных и почти 1200 волостных комитетов РКП (б).

Под непосредственным контролем ЦК партии работал Реввоенсовет республики, руководимый Л.Д. Троцким, дея­тельность которого на этом посту освещалась в советской историографии однозначно — негативно. Между тем В.И. Ленин высоко ценил организаторские способности Троц­кого. Однако версия о том, что Красная Армия победила в гражданской войне благодаря Троцкому, представляет лишь одну из интерпретаций его значимости. Наоборот, многие победы армии были одержаны не благодаря, а фактически вопреки вмешательству председателя Реввоенсовета. Но, пожалуй, наиболее серьезным недостатком руководства Троцкого являлась его приверженность к расстрелам, прежде всего политических комиссаров, политических, военных и других армейских работников и руководителей. Привержен­ность, граничившая с политическим преступлением. Так, история гражданской войны не может забыть причастность Троцкого к необоснованному расстрелу начальника Морских сил Балтийского флота Алексея Михайловича Щастного, бывшего красного контр-адмирала, перешедшего на сторо­ну Советской власти и верно служившего трудовому наро­ду. Это был первый несправедливый приговор в истории гражданской войны. За ним последовали многочисленные трибуналы и расправы над командирами Красной Армии. Среди них и легендарные командиры — Борис Мокеевич Думенко и Филипп Кузьмич Миронов.

Вместе с тем своих приверженцев и сторонников Троц­кий активно защищал и даже оправдывал их подчас пре­ступные действия. Примером может служить "эпопея пленения" англичанами Ф.Ф. Раскольникова — заместите­ля наркома по морским делам. Из-за неумелых (мягко вы­ражаясь) действий в конце декабря 1918 г. Раскольников вместе с командами двух советских кораблей ("Спартак" и "Авраил") был взят в плен англичанами. После пятимесяч­ного пребывания в плену он был освобожден в обмен на 19 английских офицеров, в свое время задержанных в России (Советские архивы. 1990. № 3. С. 50-56). Не понеся никакого наказания, Раскольников назначается Троцким на пост ко­мандующего Каспийской флотилией, а в 1920 г. — команду­ющим Балтийским флотом.

ЦК РКП(б) свое политическое руководство в армии осу­ществляло через созданную им систему партийных органов и военных комиссаров. Весной 1918 г. был введен институт воен­ных комиссаров, одной из важных задач которого являлся кон­троль за деятельностью военных специалистов — бывших офицеров. Уже в конце 1918 г. в советских вооруженных си­лах действовало около 7 тыс. комиссаров, подавляющее боль­шинство которых составляли кадровые рабочие, вступившие в партию задолго до Октября 1917 г. Они находились на реша­ющих участках боевых действий, вносили революционный дух, показывали образцы добровольного отношения к служебным обязанностям, находились на решающих участках боевых действий.

Важнейшим направлением работы политических орга­нов политработников и комиссаров была постоянная непре­кращающаяся борьба с активно проводившейся контрре­волюционной пропагандой и агитацией.

Следует отметить, что одной из чрезвычайных форм политико-организационной работы большевистской партии как "воюющей партии" стали партийные мобилизации, чего не проводила в годы гражданской войны ни одна полити­ческая партия. Общепартийная мобилизация проводилась по решению ЦК РКП(б); местные — на основе решений со­ответствующих партийных организаций.

Первая массовая партийная мобилизация в вооружен­ных силах была проведена в связи с тяжелым положением на Восточном фронте по Постановлению ЦК РКП(б) от 29 июля 1918г., когда на фронт были направлены десятки ты­сяч членов РКП(б). В конце 1918 г. наступление деникинских войск вынудило ЦК РКП(б) вновь объявить 26 ноября вторую партийную мобилизацию с призывом до 20 % со­става численности парторганизаций. В апреле 1919 г. ЦК РКП(б) вынужден был объявить третью массовую пар­тийную мобилизацию на Восточном фронте для отражения успешно наступавших колчаковских войск. Мобилизация была почти готовой: в большинстве местных партийных организаций было мобилизовано до 50%, а в угрожающих районах — до 100 % коммунистов. В течение 1919 г. прово­дились также частные и персональные мобилизации, необ­ходимость которых обусловливалась тяжелым положением на различных фронтах. Так было, к примеру, при наступ­лении Юденича на Петроград в мае 1919 г. Так было и в сентябре — октябре 1919 г. при наступлении Деникина на Москву. Четвертая массовая партийная мобилизация была проведена в связи с тяжелым положением на польском фронте и захватом врангелевскими войсками северной Тав­рии. В апреле — ноябре 1920 г. на фронт было мобилизировано 17 тыс. коммунистов.

Всего же за годы войны в Вооруженные силы Совет­ского государства было мобилизовано свыше четверти мил­лиона коммунистов; 50 тысяч из них погибли в борьбе с врагами Советской власти (Петров Ю.П. Партийная моби­лизация в Красную Армию (1918-1920 гг.). М., 1956).

Партийные мобилизации проводились и на трудовой фронт. Наиболее трудные из них: мобилизация для укреп­ления железнодорожного транспорта (январь 1920 г.), моби­лизация по восстановлению топливной промышленности (ноябрь 1920 г.). Проводились и персональные мобилизации для укрепления партийных организаций на местах, особен­но в национальных регионах бывшей Российской империи.

В системе массовых политических кампаний РКП (б) в годы гражданской войны важная роль принадлежала все­российским и местным перерегистрациям членов партии. Они проводились по решениям партийных съездов с целью очищения партийных рядов от классово чуждых и разло­жившихся элементов. Первая перерегистрация членов РКП(б) была проведена на основе решений VIII съезда пар­тии (март 1919 г.), который признал необходимость осуще­ствить особые меры контроля по отношению к членам партии, вступившим в ее ряды после Октября. Исключа­лись из партии дезертиры, карьеристы и случайно оказав­шиеся в партии чуждые элементы. Это была по существу первая чистка партии.

Одной из действенных форм массово-политических кам­паний РКП(б) по разъяснению политической линии боль­шевиков в годы гражданской войны стали партийные неде­ли. Они проводились осенью и летом 1919 г. с целью расши­рения партийных рядов. В ходе партийных недель разъяс­нялось, в частности, что принадлежность к РКП(б) не дает никаких выгод, но влечет за собой серьезные обязанности. ЦК партии считал, что тяжелые дни Советского государст­ва — самый лучший период для роста рядов партии. "Член­ский билет нашей партии при таких условиях, — указывал ЦК РКП(б), — означает до известной степени пропуск на деникинскую виселицу" (История КПСС. 4-е изд. М., 1971. С. 286). Тем не менее партийные недели завершались, как правило, огромным успехом. Так, во время самых тяжелых боев с деникинцами (октябрь-ноябрь 1919 г.) во многих во­инских частях в РКП(б) вступило до 25 % личного состава.

Таким образом, в годы гражданской войны для РКП(б) как "воюющей партии" были характерны партийное един­ство, организационный централизм и железная дисципли­на. ЦК РКП(б) разработал целую программу превращения Советской России в единый военный лагерь для борьбы с внутренней и внешней контрреволюцией. Эта программа, в частности, предусматривала: во внутриполитической об­ласти — усиление централизации деятельности партийных, государственных и общественных организаций; в идеологи­ческой — мобилизацию духовных и нравственных сил на­родных масс на решение задач военного времени, разъяс­нение целей, планов и характера гражданской войны. Она постоянно получала конкретизацию и развитие в решениях партийных органов и Советского правительства.

Одной из важнейших сторон внутриполитической дея­тельности Советского государства явилось привлечение на защиту Советской власти офицерства. Дело в том, что ход исторических событий сложился так, что нельзя было защи­щать независимость страны, не защищая Советскую власть, и, наоборот, нельзя было защищать Советскую власть, не защищая независимость страны. Поэтому многие передовые представители буржуазной интеллигенции и офицеров цар­ской армии и флота, будучи патриотами своей Родины и не желая мириться с возможностями порабощения своей Роди­ны международным империализмом, шли на сотрудничество с Советской властью. Около 30 % бывших генералов и офи­церов царской армии в годы гражданской войны встали в ряды защитников власти Советов; примерно столько же по различным причинам не участвовали в войне (среди них было немало и тех, кто руководствовался идейными соображения­ми, считая войну братоубийственной).

Эти данные показывают политическую несостоятель­ность сложившихся в 30-х гг. в советской историографии представлений о реакционности и контрреволюционности всего офицерского корпуса царской армии. Между тем эти представления, к сожалению, послужили одной из полити­ческих основ начавшихся на рубеже 20-х — 30-х гг. поли­тических репрессий бывших офицеров-военспецов. В этой связи небезынтересно отметить, что пост Главнокомандую­щего всеми Вооруженными Силами Советской России за­нимали бывшие полковники И.И. Вацетис, С.С. Каменев. Выс­ший командный пост на советском Военно-морском флоте занимал контр-адмирал В.М. Альтфатер. Из 20 командую­щих фронтами в 1918-1920 гг. 17 являлись военными старой армии; из 108 командовавших армиями 82 являлись быв­шими генералами и офицерами и лишь пятеро из них изме­нили Советской армии (Кавтарадзе А.Г. Военные специа­листы на службе Республики Советов. 1917-1920 гг. М., 1988).

Из многочисленных примеров судеб представителей офицерского корпуса бывшей Российской империи приве­дем, на наш взгляд, почти классический из времен граж­данской войны: родные братья-моряки, капитаны первого ранга Евгений и Михаил Беренсы, внуки русского адмира­ла Беренса, сражавшегося на бастионах Севастополя в Крымской войне, оказались по разные стороны политичес­ких баррикад. После Октября Евгений Андреевич был из­бран начальником Морского генерального штаба, а в апреле 1919 г. назначен командующим всеми морскими силами Со­ветской Республики. Под его руководством была разработана знаменитая Ледовая операция по перебазированию Балтийского флота из Ревеля в Гельсингфорс, а затем в Кронштадт. Тем самым около 240 кораблей Балтийского флота были спасены для Советской России. А Михаил Анд­реевич служил "белому движению". Он стал помощником командующего кораблями Черноморского флота, который после Крымской эвакуации в 1920 г. оказался в портах Тур­ции и пошел по странам Антанты в уплату долгов интер­вентам — бывшим союзникам России. Вряд ли Е.А. Беренс разделял идеологию большевизма. Скорее всего, он ее не понимал, но Советской власти верил и служил Советам не за страх, а за совесть, как патриот и гражданин России. Но факт остался фактом — общая идея патриотизма не поме­шала братьям оказаться в противоположных лагерях рево­люции.

Яркой страницей истории гражданской войны стало учас­тие трудящихся зарубежных стран, различными путями ока­завшихся в 1918-1920 гг. в Советской России, в борьбе за власть Советов. Примерно 350 тыс. зарубежных интернацио­налистов, как прозвали их в советских вооруженных силах, принимали активное участие в борьбе против объединения сил внутренней и внешней контрреволюции. Впоследствии многие из них стали в своей стране видными и активными деятелями международного революционного движения. Сре­ди них: Бела Кун — видный деятель Коминтерна, Иосиф Броз Тито — президент Югославии, Иоганн Коплениг — руководитель компартии Австрии, Мустафа Субхи — один из основателей компартии Турции, Ференц Мюнних — пред­седатель правительства Венгрии (Жаров Л.И., Устинов В.М. Интернациональные части Красной Армии в боях за Совет­скую власть в годы гражданской войны. М., 1960).

Составной частью истории гражданской войны являет­ся суровая борьба за радикальное укрепление советского тыла. Если тыл контрреволюции в значительной степени обеспечивался силами интервентов (оружие, продовольст­вие, обмундирование, различное материальное обеспечение), то большевикам пришлось приложить немало усилий для обеспечения населения и вооруженных сил минимально необходимыми ресурсами. С этой целью в советском тылу была введена продовольственная диктатура, позволившая преодолеть продовольственный кризис, возникший в стра­не еще в 1915 г. из-за расстройства экономики царской Рос­сии в условиях первой мировой войны. Успешный ход осу­ществления продовольственной диктатуры подготовил ее переход в 1919 г. к продовольственной разверстке как составной части политики "военного коммунизма" — времен­ной меры, отвечавшей конкретным условиям войны и ин­тервенции. Политика "военного коммунизма" ничего общего не имела с иллюзиями "левых коммунистов", идеализиро­вавших "военно-коммунистическую идеологию" быстрого продвижения к коммунизму. Даже в кульминационный пе­риод "военного коммунизма" ЦК партии старался прово­дить в жизнь меры "невоеннокоммунистического" характе­ра (борьба с уравниловкой, поиски путей материального сти­мулирования и т.д.), стремился к привлечению народных масс к государственному управлению.

Заметным аспектом истории <