От манифеста 17 октября 1905 г. к третьеиюньскому перевороту 1907 г. 4 страница

Записка эта и проект изменений были незадолго до роспуска (первой.—Лет.) Думы представлены Горемыкиным без ведома П. А. Столыпина государю, который по назначении П[етра] А [ркадьеви ]ча председателем Совета (министров.—Лет.) пере­дал их последнему вместе с разными другими документами. Во­прос был отложен впредь до выяснения результатов выборов во вторую Думу и поставлен был на обсуждение Совета министров лишь зимою, ближе к весне 1907 г., насколько помнится».⁹⁹

Дурново, переданное ему через Лопухина секретное письмо министра получило огласку, а крестьян-депутатов для собеседования с министром вызывали повестка­ми через полицию. «В Петербург Столыпин приехал без всякой программы, в на­строении, приближавшемся к октябризму», — писал Крыжановский (Крыжанов­ский С. Е. Воспоминания. Берлин, (1929]. С. 76—79, 214).

⁹⁸ Речь идет, скорее всего, не о совещании Сольского, а о заседаниях Совета министров под его председательством в июне 1905 г. (Совет министров раскололся по вопросу о крестьянском представительстве, как и Петергофские совещания в июле того же года). Усиление крестьянского представительства было осуществлено тогда по решению царя.

⁹⁹ Бумаги С. Е. Крыжановского в Бахметьевском архиве Колумбийского уни­верситета. В своих мемуарах Крыжановский ограничился кратким упоминанием °б этом эпизоде. В составленном им проекте он проводил, по его словам, «мысль

Как свидетельствуют многочисленные очевидцы открытия Ду, мы (известный юрист А. Ф. Кони посвятил этому специальный очерк¹⁰⁰), сама церемония открытия 26 апреля 1906 г. была вос­принята представителями царствовавшего дома как похороны са­модержавия. Когда думские депутаты после торжественного акта в Зимнем дворце отправились на пароходах в Таврический дворец чтобы начать свое первое заседание, Мария Федоровна застала сы­на и императрицу глубоко потрясенными в будуаре Александры Федоровны, утешавшей мужа, повторяя, однако: «Я все это пред­видела... предвидела... я говорила». «По лицу моего сына, —жа­ловалась Мария Федоровна, —текли слезы ... Вдруг он сильно ударил кулаком по локотнику кресла и крикнул: я ее создал и я ее уничтожу ... так будет. Верьте мне. И мой сын при этих словах перекрестился».¹⁰¹

Преобладание в первой Думе получили кадеты — представите­ли наиболее значительной партии среди всех возникших после 17 октября, объявлявшей основой своей программы и политиче­ской практики идеалы русского либерализма, а также депутаты-крестьяне, составившие Трудовую группу. И Трудовая группа, и кадеты стояли за ответственность правительства перед Думой, за всеобщее голосование, за политическую амнистию; единогласно был принят по думской инициативе законопроект о замене смерт­ной казни бессрочной каторгой, так и не ставший законом. В Думе не было правительственной и оппозиционной партий, она вся про­тивостояла правительству, в котором главноуправляющим земле­устройством и земледелием стал А. С. Стишинский, министром финансов — В. Н. Коковцов, а иностранных дел — А. П. Извольский. Одним из главных методов политического оппонирования прави­тельству Дума сделала — и это стало думской традицией — запро­сы министрам. Через несколько дней после открытия Думы в пе­чати появились сведения об уже известном нам печатании прово­кационных листовок в Департаменте полиции. Дума реагировала на это запросом о «непосредственном участии» Департамента по­лиции «в возбуждении одной части населения против другой, по­следствием чего были массовые убийства мирных граждан».¹⁰² Возмущение было тем большим, что с юридической точки зрени*

об утверждении выборов на органических корпоративных основаниях (представи­тельство волостей и городов, сливающееся в уездном собрании) и доказывал необ­ходимость немедленного объединения власти внизу, в уездах и губерниях, и выра­ботки правительством определенной программы деятельности, могущей служить избирательной платформой» (Крыжановский С. Е. Воспоминания. С. 90). Ср.: Особые журналы Совета министров царской России. 1906 г. / Предисл. Б. Д. Гальпериной и С. В. Тютюкина. М., 1982. С. 13; Записки А. Ф. Редигера // КА. 1933. Т. 5 (60). С. 111 — 112.

¹⁰⁰ Кони А. Ф. Открытие первой Государственной думы // Кони А. Ф. Собр. соч. М., 1966. Т. 2. С. 355—359.

¹⁰¹ Этот рассказ Марии Федоровны передала 29 апреля 1906 г. ее близкий друг статс-дама Арапова на завтраке у княгини Ю. П. Хилковой (Ананьин. Б. В., Ганелин Р. Ш. От составителей // Государственные деятели России глазами со­временников: Николай II. Воспоминания. Дневники. СПб., 1994. С. 18). См.: Си-дельников С. М. Образование и деятельность I Государственной Думы. М., 1962.

¹⁰² Государственная дума: I созыв. Стенографический отчет. [СПб., 1906]. Т. 1. С. 271—277.

огромы, в том числе и направленные против евреев, приравни­вались по наказуемости к выступлениям революционного харак­тера-

13 мая Горемыкин в ответе правительства на думский адрес

признал большую часть фигурировавших в нем вопросов вторже­нием в сферу правительственной компетенции, а 1 июня начался еврейский погром в Белостоке. Дума атаковала правительство с новой силой. Все ораторы возражали против трактовки погромов как результата национальной вражды и опровергали утверждения о бессилии властей предотвратить их.

Ответ Столыпина, обещавшего не допустить повторения того, что происходило в Министерстве внутренних дел до его прихода, не удовлетворил депутатов. Кн. С. Д. Урусов, который покинул пост товарища министра внутренних дел Дурново и был избран в Думу, поставил провокаторскую деятельность Департамента по­лиции в связь с особенностями государственного управления стра­ны. Он нарисовал в своей получившей широкую известность речи «оригинальную в смысле сохранения власти картину» распростра­нения воззваний, денег и негласных подстрекательских указаний не по линии обычной иерархической полицейской системы, а че­рез цепочки единомышленников, в среде которых были широко представлены служащие жандармских и охранных отделений. Это лишало действенности указания Министерства и губернаторов о предупреждении погромов. Полицейские чины считали, «что это так делается для виду, для приличия, но что им лучше известны истинные виды правительства». «Главные вдохновители, — заяв­лял Урусов, —находятся, очевидно, вне сферы воздействия мини­стра внутренних дел... Я могу утверждать даже больше, а именно, что никакое министерство (правительство. — Авт.), будь оно даже взято из состава Государственной Думы, не сможет обеспечить по­рядок и спокойствие, пока какие-то не известные нам люди или темные силы, стоящие за недосягаемой оградой, будут иметь воз­можность грубыми руками хвататься за отдельные части государ­ственного механизма и изощрять свое политическое невежество опытами над живыми людьми, производя какие-то политические вивисекции».¹⁰³ Урусов с полной ясностью указал на Трепова как стоящего за троном,' назвав его вахмистром и городовым по вос­питанию и погромщиком по убеждению.

Мысль о наличии за кулисами царской власти как бы обуслов­ленных самой ее природой «темных сил» и вневедомственных вли­яний стала частью общественного сознания. Она отражала прежде всего политическую роль «безобразовской шайки», как назвал Витте группу придворных авантюристов, действовавших в концес­сионном деле на Дальнем Востоке, во главе со статс-секретарем А. М. Безобразовым, возложив на «безобразовцев» всю ответ­ственность за русско-японскую войну. Затем теория «темных сил», с одной стороны, получила свое воплощение в борьбе с Распути­ным и его влиянием, объединившей широкие общественные слои

Там же. Т. 2. С. 1130—1132.

страны, а с другой — в черносотенной пропаганде, видевшей в зло­ключениях России происки этих сил, связываемых для придания им зловещего характера с иудо-масонскими интригами.

В центре политической борьбы в Думе стоял аграрный вопрос особенно принцип принудительного отчуждения частновладельче­ских земель. В ней столкнулись три аграрных программы — кадет­ская, крестьянская и правительственная. Кадетский проект аграр­ной реформы, известный как «проект 42-х», предусматривал на­деление безземельных и малоземельных крестьян за выкуп землей, отводимой не в собственность, а в пользование в пределах трудовой нормы за счет отчуждения государственных, удельных, кабинетских, церковных, монастырских и частновладельческих земель по «справедливой» цене. Проект предусматривал поступ­ление отчуждаемых земель в государственный фонд, т. е. частич­ную национализацию земли.

Крестьянская же аграрная программа, отраженная в записке 104-х депутатов-трудовиков, исходила из принципа национализа­ции всех земель, превышающих трудовую норму. Осуществление этой программы означало бы ликвидацию помещичьего землевла­дения. В Думу был внесен и эсеровский законопроект о немедлен­ном уничтожении всякой частной собственности на землю и рас­пределении ее на основах «уравнительного землепользования».

Правительственные предложения предусматривали уравнение крестьян в правах с остальным населением, замену в этой связи крестьянского сословного управления бессословным. Возражая от имени правительства против отчуждения помещичьей земли, Сти-шинский и Гурко подчеркивали, что принудительное отчуждение собственности допускается законом лишь для государственной или общественной надобности, а наделение крестьян помещичьей зем­лей лишь принесет им ущерб. При этом подчеркивалось, что на душу придется лишь доля десятины, упадет культура земледелия, крестьяне лишатся заработков в помещичьих хозяйствах, платежи помещикам за землю будут для крестьян непосильны, помещики же в продаже земли весьма заинтересованы. 21 июня в «Прави­тельственном вестнике» было опубликовано сообщение правитель­ства, провозглашавшее его намерение разрешить свободный выход крестьян из общины с выделом участков надельной земли. Дава­лись также обещания передать малоземельным крестьянам казен­ные и купленные казной земли. В сообщении, однако, указыва­лось: «Распространяемое среди сельского населения убеждение, что земля не может составлять чьей-либо собственности, а должна состоять в пользовании трудящихся на ней и что поэтому необхо­димо произвести отчуждение всех частновладельческих земель, правительство признает совершенно неправильным». Правитель­ство заявляло, что такое отчуждение «не увеличит крестьянские достатки, разорит все государство и обречет само земельное кре­стьянство на вечную нищету и даже голод».

Дума стояла, однако, на своем и была распущена. Впрочем, возможность ее роспуска, как уже известно читателю, обсужда­лась сейчас же после открытия. Альтернативой роспуску Думы могло быть привлечение в состав правительства «общественни-

в» Трепов считал это желательным, приходя, по словам пол-^К°вника Герасимова, в ужас от «самой мысли о роспуске Государ-^К венной думы», он вел переговоры с кадетами о составе прави-^Сельства (наибольшую известность получила его встреча с Милю-^тобым в ресторане Кюба), докладывал царю о необходимости думского министерства» и передал проект его состава.

Горемыкин был вначале безразличен, но роспуска Думы он и перешедший к нему от Трепова Рачковский боялись («страх перед восстанием владел ими»), Столыпин желал разгрома Думы, но шел на переговоры, как считал Герасимов, ввиду позиций Горе-мыкина и Трепова по прямым указаниям царя, готовый к исполь­зованию неудачи переговоров для роспуска Думы. «Или мы дей­ствительно на чем-нибудь сговоримся, или для всех станет ясно, что сговориться невозможно», — говорил он.¹⁰⁴ Милюков дал Сто­лыпину понять, что его участие в будущем правительстве ни в качестве премьера, ни в качестве министра внутренних дел для «общественников» неприемлемо, и его министерство они требуют себе. Столыпин спросил тогда, понимает ли Милюков, «что ми­нистр внутренних дел есть в то же время и шеф жандармов, а следовательно, заведует функциями, непривычными для кадетов»¹⁰⁵.

Но функции эти оказались, по словам Милюкова, вполне для него приемлемыми, вплоть до гильотин на площадях для участни­ков революционного движения.¹⁰⁶

Подводя итоги своей беседы с Милюковым, Столыпин сказал Герасимову: «Толку из всех этих переговоров не выйдет. Однако в последних словах Милюкова имеется мысль. Гильотины не гиль­отины, а о чрезвычайных мерах подумать можно».¹⁰⁷ Принятый царем 28 июня Д. Н. Шипов отклонил предложение составить ко­алиционный кабинет, так как кадеты, стоя на принципах парла­ментаризма, допускали лишь создание правительства из думских лидеров.¹⁰⁸ К концу июня все правительство Горемыкина, кото­рое, по замыслу Николая II, должно было стать «скалой» на пути революции,¹⁰⁹ стояло за роспуск Думы, а Горемыкину предстояло уступить пост премьера Столыпину. Вместе с Горемыкиным были уволены Стишинский и обер-прокурор Синода А. А. Ширинский-Шихматов как носители реакционного начала. Столыпин пытался придать по возможности устрашающий характер тексту царского манифеста о роспуске Думы, но Николай II ограничился преду­преждением «ослушникам закона», что не допустит «никакого своеволия и беззакония».¹¹⁰

180 думцев, преимущественно трудовики и кадеты, отправи­лись в Выборг, где приняли воззвание к населению, предлагая

¹⁰⁴ Герасимов А. В. На лезвии с террористами. С. 77.

¹⁰⁵ Милюков П. Н. Воспоминания. М., 1990. Т. 1. С. 384.

¹⁰⁶ Герасимов А. В. На лезвии с террористами. С. 78.

¹⁰⁷ Там же.

¹⁰⁸ Шипов Д. Н. Воспоминания и думы о пережитом. С. 452.

¹⁰⁹ Витте С. Ю. Воспоминания. Т. 3. С. 378.

¹¹⁰ См.:Тютюкин С.В.Июльский политический кризис 1906 г. в России. М.,1991. С.52

не платить налогов и уклоняться от призыва в армию. Наиболее правые среди перводумцев —граф П. А. Гейден, Н. Н. Львов М. А. Стахович — удостоверили законность роспуска Думы, с ними-то Столыпин и продолжил переговоры о вхождении «об. щественников» в правительство, имея в виду также привлечение Д. Н. Шилова, А. И. Гучкова и Г. Е. Львова, в будущем пер­вого министра-председателя Временного правительства в 1917 г. имевшего, таким образом, возможность начать государственную карьеру на 10 лет раньше. Гучков и Н. Н. Львов были приняты царем. Но после этого он написал Столыпину: «Они не люди дела, то есть государственного управления... Поэтому приходит­ся отказаться от старания привлечь их в Совет министров. Надо искать ближе».¹¹¹ Вступление в состав правительства «целой группы лиц с какой-то программой» было для царя неприемле­мо.¹¹² Впрочем, Столыпин еще до приема внушал Гучкову и Львову, что не только не может быть и речи о парламентарном режиме, но и нынешний образ правления вовсе не конституци­онный, а лишь представительный. Поэтому условия ограничения власти монарха могут зависеть только от его воли. На отмену смертной казни, предупредил Столыпин, царь не пойдет. Пере­говоры о вхождении в кабинет А. Ф. Кони также не удались. После этого Столыпин вернулся от царя, по словам Стаховича, неузнаваемым, заявив, что принимает программу только капи­тулирующее правительство, а сильное само создает ее и одоле­вает тех, кто с ним не согласен. «Очевидно, нас с вами пригла­шали на роли наемных детей при дамах легкого поведения», — заявил Гейден.¹¹³ Независимо от того, только ли к последнему этапу переговоров с «общественниками» относились слова Гей-дена, он как бы подвел итог их длительной истории.¹¹⁴

Возглавив правительство, Столыпин столкнулся с революцион-

ными выступлениями солдат и матросов,^ii:> со вспышками ре­волюционного террора, осуществлявшегося эсерами и выделивши­мися из их среды максималистами. В августе 1906 г. была взорвана дача премьера на Аптекарском острове в Петербурге. Осуществляли террористическую деятельность и черносотенные организации, пользовавшиеся полицейским покровительством. Первой их жертвой был убитый в Териоках 18 июля 1906 г. кадетский депутат Думы проф. М. Я. Герценштейн, отстаивав­ший в ней кадетскую аграрную программу.

Отношения самого Столыпина с черносотенными организаци­ями были довольно запутанными, несмотря на то что некоторые пункты правительственной программы ими поддерживались. Он с известной брезгливостью относился к их руководителям, зная их

¹¹¹ КА. 1924. Т. 5. С. 102.

¹¹² Там же. С. 103.

¹¹³ Шипов Д. Н. Воспоминания и думы о пережитом. С. 473.

¹¹⁴ См., в частности: Милюков П. Три попытки. Париж, 1921. См. то же в кн.: Самодержавие и либералы в революцию 1905—1907 гг. / Предисл. С. М. Дуб­ровского. Сост. С. А. Алексеев. М.; Л., 1925.

¹¹⁵ См.: Тютюкин. С. В. Июльский политический кризис 1906 г. в России-С. 125—163.

нравственный облик. Но как председатель правительства и ми­нистр внутренних дел он регулярно их финансировал, что не ме­шало им травить его в своей печати и втягивать в постоянные ин­триги, которые они вели друг против друга, главным образом из-за

казенных денег.

В целях борьбы с революционным движением Столыпин вво­дил в различных районах страны положение усиленной или чрез­вычайной охраны или военное положение. В порядке ст. 87 Основ­ных законов были усилены репрессии за пропаганду в войсках и учреждены военно-полевые суды, которые создавались из офице- | ров в тех случаях, когда виновность признавалась очевидной, и / действовали ускоренным образом, без участия защиты, их смерт- j ные приговоры приводились в исполнение в течение суток.

Одновременно Крестьянскому банку для перепродажи кресть­янам была передана часть свободных удельных земель, свобод­ные земли казны передавались землеустроительным комиссиям. В октябре 1906 г., также чрезвычайным указом, был отменен ряд правовых ограничений для крестьян, связанных с отменой с начала 1907 г. выкупных платежей, а также с объявленным тем же указом упразднением подушной подати и круговой поруки там, где они еще существовали. Вводилась свободная выдача крестьянам паспортов с правом выбора места жительства. Для всех российских подданных, кроме «инородцев», были введены одинаковые права в области государственной службы. Была зна­чительно ослаблена зависимость крестьян от общины. Этой цели соответствовали отмена отдачи неисправных должников «в зара­ботки» и назначения им опекунов, установление права ухода в город с отказом от общинной земли или ее продажей, поступ­ления на гражданскую службу или в учебные заведения без официального выхода из общины и исполнения личных нату­ральных "повинностей. Была установлена возможность членства в нескольких сельских обществах, которая расширяла право

скупки земли.

Однако при ставке на «сильных» в Совете министров сущест­вовали и опасения подрыва надельного землевладения как систе­мы с усилением имущественного расслоения и обострением соци­альных противоречий в крестьянской среде. Это проявлялось при обсуждении главного из аграрных законопроектов — о выходе кре­стьян из общины с укреплением наделов в личную собственность. Большинство членов Совета министров настаивало на разрешении выхода, ставя это в связь с отменой выкупных платежей. Они ви­дели в этой реформе альтернативу увеличению крестьянского зем­левладения за счет удельных, казенных и частновладельческих зе­мель. При этом они исходили из того, что путем продажи кресть­янам земель удовлетворить их земельный голод все равно невозможно, и право выдела гораздо для этого важнее. Цель за­конодателей, считавших, что разгромы помещичьих имений были обусловлены психологией крестьянина-общинника, состояла в воспитании чувства собственности у крестьянина, который станет хуторянином или отрубником.

Царский указ 9 ноября 1906 г., принятый по ст. 87 Основных законов, устанавливал, что в тех обществах, в которых общих пе* ределов не было в течение 24 лет, желавшие могли укрепить _в личную собственность всю землю, находившуюся в их постоянном пользовании. В других случаях это было возможно лишь при уплате обществу выкупной цены 1861 г.

Были понижены платежи процентов за ссуды Крестьянского банка и предоставлено ему право выдачи ссуд под залог надельных земель.¹¹⁶

Относительно крестьянской реформы, как и по поводу других преобразовательных мер, осуществлявшихся Столыпиным, выска­зывалось то соображение, что они были разработаны его предше­ственниками. «В области идей Столыпин не был творцом, да и не имел надобности им быть. Вся первоначальная законодательная программа была получена им в готовом виде в наследство от про­шлого», — писал С. Е. Крыжановский.¹¹⁷ Однако отмену общин­ного землевладения Столыпин отстаивал еще на посту саратовско­го губернатора в отчете за 1904 г.¹¹⁸

Хотя выборы во вторую Думу производились по тому же изби­рательному закону, что и в первую, правительство приняло ряд мер в форме сенатских разъяснений против рабочего и крестьян­ского представительства. Тем не менее левые депутаты составили почти половину Думы. С другой стороны, в ней сформировалось правое крыло, которого не было в первой Думе. Значительно уменьшилось число кадетских депутатов. Их тактика «бережения думы», несмотря на некоторое подчинение трудовиков кадетскому влиянию и на либеральные меры правительства, не могла разря­дить политической атмосферы.

После ряда выступлений левых депутатов председатель Думы Ф. А. Головин просил аудиенции у Николая II. Когда царь заго­ворил о своем намерении распустить Думу и созвать новую, Го­ловин намекнул, что новая может оказаться еще левее. Но царь объяснил, что имеет в виду ее созыв на основе измененного изби­рательного закона. Головин пообещал было, что осенью кадеты са­ми проведут в Думе новый избирательный закон и тогда «можно будет говорить о роспуске».¹¹⁹ Но кадетское влияние в Думе —и это понимали царь и Столыпин — шло на убыль. Новый кадетский проект земельной реформы с признанием принудительного отчуж­дения за плату частновладельческих земель встретил в аграрной комиссии Думы резкое сопротивление правых, в то время как ле­вые продолжали стоять на почве перводумского проекта «104-х». Столыпин отверг все эти проекты, заявив, что о принудительном отчуждении не может быть и речи, дело не в малоземелье, а в низком уровне крестьянского хозяйства.

Шансов на одобрение Думой правительственных законодатель­ных мер в аграрной области не было. Дума отменила закон о во-

^llf) Законодательные акты... С. 685.

¹¹⁷ Крыжановский С. Е. Воспоминания. С. 215.

¹¹⁸ КЛ. 1926. Т. 4 (17). С. 81—90.

¹¹⁹ Там же. 1930. J. 6. С. 56.

_нно-полевых судах и сопутствовавшие ему меры в области кара­тельного законодательства.

^J В январе государственный контролер П. X. Шванебах изложил Николаю II свою программу государственного переворота, преду­сматривавшую издание нового избирательного закона, созыв Ду­мы не ранее чем через год после роспуска, сохранение в течение этого времени Государственного совета с законосовещательными правами.¹²⁰ Крыжановский, начавший свои действия в этом на­правлении, как мы знаем, еще весной 1906 г., составил теперь три проекта нового избирательного закона. Первый предусматривал последовательное проведение системы куриальных выборов, вто­рой основывался на резком изменении числа выборщиков от каж­дой курии в пользу крупных цензовиков. Наконец, третий проект предусматривал выборы депутатов земскими собраниями и город­скими думами. Остановились на втором. «Эта вторая схема, — пи­сал Крыжановский, —была кем-то названа „бесстыжей", т.к. в ней слишком откровенно проявлялась основная тенденция — про­пустить все выборы через фильтр крупного владения. Когда Сто­лыпин докладывал дело государю и, смеясь, упомянул об этом оп­ределении, то государь, улыбнувшись, сказал: „Я тоже за бессты­жую"».¹²¹

30 мая Столыпин письмом сообщил царю, что «все готово» к предъявлению Думе требования об исключении из числа депута­тов 55 членов социал-демократической фракции и аресте 15 из них, а также «к роспуску Думы в случае ее отказа в этом».¹²²

1 июня Столыпин предъявил социал-демократической фракции обвинение в военном заговоре, основанное, как это впоследствии выяснилось, на провокационных действиях полицейских агентов. Юридическая несостоятельность обвинения была установлена вы­деленной Думой комиссией, ее председатель, известный историк кадет А. А. Кизеветтер, заявил, что «обращение Столыпина с Ду­мой было прямо неприлично: в деле есть даже служебные подло­ги». Он считал необходимым «вскрыть дело во всей полноте». Но многие кадеты не поддержали этого.

Кадетскую делегацию, явившуюся к Столыпину ночью

2 июня, чтобы уговорить его не разгонять Думу, премьер встретил словами: «Я думал, что вы как кадеты пойдете нам навстречу, по­тому что если мы устранили из Думы с.-д., у вас будет кадетское большинство; и тогда вы можете проводить вашу политику».¹²³

3 июня Дума была распущена царским манифестом, в котором указывалось, что поскольку царь признал состав Думы неудовлет­ворительным, то право изменить избирательный закон принадле­жит не ей, а ему самому («только власти, даровавшей первый из­бирательный закон»). Между тем в ст. 87 Основных законов было оговорено, что законы, касающиеся избирательной системы, не

¹²⁰ Голос минувшего. 1918. № 1—2; Островский А. В. Третьеиюньский пе­реворот 1907 г.: Дис. ... канд. ист. наук. Л., 1977.

¹²¹ Крыжановский С. Е. Воспоминания. С. 111.

¹²² Былое. 1918. № 2. С. 3.

¹²³ КА. 1930. Т. 6. С. 58, 67—68, 90.

18 Власть и реформы 545

могут издаваться помимо Государственного совета и Думы. Но Со­вету министров была предъявлена записка царя Столыпину со сло-

вами: «пора треснуть»

Как считал исследовавший эту проблему С. Н. Валк, прави­тельству необходимо было показать, что Дума, избираемая по дей­ствующему закону, «угрожает всему социально-политическому укладу страны».¹²⁵ Это было бесспорно правильно применительно к думской линии социал-демократов и других левых, добивавших­ся коренных преобразований существовавшего строя. Но и кадет­ская платформа не совпадала с реформаторской частью столыпин­ской политики, не говоря уже, конечно, о других ее частях. Власть надеялась на то, что новая избирательная система даст ей возмож­ность проводить свой политический курс без противодействия Ду­мы. Надежды эти в конечном счете не оправдались, хотя Третья дума и просуществовала весь положенный ей по закону срок.

Впрочем, с самого начала надежды получить готовую к сотруд­ничеству с царизмом Думу сочетались со стремлением к полной ее ликвидации. В уже известном нам письме Крыжановского Ко­ковцову 20 июня 1929 г. читаем: «После издания закона 3 июня 1907 г. был составлен, на случай его неудачи, новый, гораздо бо­лее радикальный проект, а именно с совершенным упразднением Государственной думы с разделением Европейской России на об­ласти и образованием в каждой из них Областного земского собра­ния с полузаконодательными функциями для разрешения дел, поддающихся местному ограничению; общегосударственное за­конодательство сосредоточивалось в Государственном совете, не­сколько видоизмененном в его составе. Проект был представлен П. А. Столыпиным его величеству и в принципе государем одоо-рен, но с выражением сомнения, не будет ли подобная мера понята как шаг к расчленению России».

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ

ТРЕТЬЕИЮНЬСКАЯ МОНАРХИЯ КРУШЕНИЕ ИМПЕРИИ

¹²⁴ Крыжановский С. Е. Воспоминания. С. 111. ,

¹²⁵ Валк С. К истории ареста и суда над социал-демократической фракцией II Государственной думы // КА. 1926. Т. 3. С. 76.

Глава 1 ТРЕТЬЕИЮНЬСКАЯ СИСТЕМА

Новый избирательный закон. Правительство П. А. Столыпина и за­конодательные учреждения. — Буржуазия и дворянство в третье-июньской системе. — Национальная политика П. А. Столыпина — Го­сударство и иерковь. — Власть и общественность в третьеиюньской

Почти все несущие опоры здания, которое вошло в историю под названием третьеиюньской монархии, были построены в 1905—1906 гг. на основе законодательных актов: Манифеста 17 октября 1905 г., Учреждения Государственной Думы и Госу­дарственного совета, основных законов 24 апреля 1906 г. Тем не менее здание стояло недостроенным и грозило обрушиться, ибо проектировщики ошиблись с фундаментом — избирательным за­коном 11 декабря 1905 г.¹ Обнародованный в разгар революции, этот закон хотя и вводил многоступенчатые куриальные выборы, которые должны были, по мысли его авторов, отсеять наиболее радикальные течения, все же отвел довольно много депутатских мест в Думе национальным окраинам, а в губернских избиратель­ных собраниях в Европейской России отдал самую большую долю выборщиков крестьянам. Униженные великодержавной политикой народы окраин и не дождавшиеся нового наделения землей кре­стьяне не могли не избрать оппозиционную Думу. I и II Думы спорили с правительством о том, исполнительная или законода­тельная власть должны подчиниться одна другой, кто и какие ре­формы будет проводить. Разгон II Думы и пассивная в целом ре­акция масс на него показали, что революция окончена. Власть ус­тояла. Но как бы ни мечтал об этом в глубине души Николай II, как бы ни стремились к этому лидеры крайне правых организаций, возврата к неограниченному самодержавию быть не могло. I и II Думы не смогли подчинить себе правительство. Почувствовав себя сильнее, правительство хотело (и с точки зрения функционирова­ния системы — должно было) попытаться получить послушную ему Думу. Шансов получить ее по прежнему избирательному за­кону не было. Права менять его без согласия Думы — тоже, но Дать обсуждать его Думе значило бы, как справедливо предупреж­дал П. А. Столыпин, превратить ее в Учредительное собрание.² Выход был один —обнародовать новый закон без Думы, т. е. со­вершить государственный переворот. Чтобы как-то прикрыть этот Факт, в Манифесте 3 июня 1907 г., которым одновременно объяв-