Южные и Северные государства (IV-VI вв.)
В III-IV вв. в Восточной Азии к северу от Китая шёл процесс великого переселения народов, достигшего в Европе границ Римской империи. Он начался с перемещения южных гуннов (нань, сюнну), сяньбийцев, ди, цянов, цзе и других племён, которые с севера постепенно продвигались на Среднекитайскую равнину – колыбель этнической общности древних китайцев.
Племена кочевников были естественными хозяевами степей Внутренней Азии. Хотя номады отличались между собой по этническому признаку и принадлежали к различным языковым группам, всех их объединяла родная степь. Из поколения в поколение её обитатели настолько приспособились к местным условиям, что их культура, все виды деятельности, сама их жизнь так тесно сомкнулись с процессами, происходившими в природе, что они стали в известном смысле как бы неотъемлемой частью освоенного ими ландшафта. Мобильные и неприхотливые, они легко преодолевали огромные расстояния, идеально приспособились к степному существованию, и потому противостоять их стремительному натиску осёдлым народам было нелегко. Трудно с точностью сказать, какие именно причины послужили основой для серии вторжений с севера, волна за волной захлёстывавших Китай в IV в. Однако, существует теория, суть которой сводится к следующему: в трудную пору погодных ненастий, когда степь не могла прокормить скот и он погибал, кочевники покидали места своего обитания в поисках новых кочевий и всё упорнее проникали на север Китая. Не следует также забывать, в каком состоянии находился в то время сам Китай. Кочевые племена шли волнами, одна за другой, причём после каждой из этих волн в Северном Китае возникали и гибли новые царства и правящие династии, иногда сосуществуя рядом. «Шестнадцать царств пяти северных племён» – так это именуют китайские источники. В общей сложности за IV-V вв. на Север Китая проникли от 10 до 20 союзов племён, насчитывавшие около 5 млн. человек.
Сначала это были гунны (сюнну), массовые вторжения которых приходятся на период 304-350 гг. С распадом гуннского союза на Севере южные группы гуннов остались жить в северных районах Шаньси и Внутренней Монголии. Их основным занятием являлось скотоводство. Представители верхушки пяти гуннских племён избирали верховного правителя – шаньюя, который постепенно стал обладать наследственной властью. Шаньюи были издавна связаны родственными отношениями с китайской императорской фамилией, получали в жёны китайских принцесс, их старшие сыновья зачастую воспитывались при ханьском дворе. В ставках шаньюев и аристократов скопились значительные ценности. Ханьские императоры стремились наладить отношения с кочевниками. При дворе шаньюя и глав пяти племён – аймаков служили китайские чиновники. Китайские купцы вели торговлю, вывозили скот. Отряды гуннов не раз приходили на помощь императорам или брали на себя охрану границ. С крушением Ханьской империи шаньюи начали активно вмешиваться в китайские междоусобицы.
В начале IV в. раздираемое смутой Цзиньское государство стало лёгкой добычей кочевников. Китай пережил трагедию национального масштаба. Север страны, огромные территории Срединной равнины в бассейне Хуанхэ, был отторгнут степными племенами. Войска Цзиньской империи оказались бессильными против мощной гуннской конницы, занявшей центральные провинции. В 311 г. пал Лоян, а в 316 г. – Чанъань. Император династии Цзинь был схвачен и казнён. Все причастные к власти в страхе бежали на юг. Придворные, собравшиеся в Нанкине, провозгласили одного из отпрысков дома Сыма императором династии Восточная Цзинь (316-419 гг.).
Вслед за гуннами, нанесшими удар империи Западная Цзинь, пришли в движение другие многочисленные племена, кочевавшие вдоль сухопутных рубежей китайской империи.
После гуннов наиболее крупным объединением были племена сяньби, кочевавшие на северо-востоке и занимавшиеся охотой и скотоводством. Их вожди и знать давно уже торговали с китайскими купцами, посылали ко двору дань и заложников, получали титулы и ценные подарки в обмен на обещания прекратить набеги. Ещё с III в. сяньбийские племена делились на несколько крупных союзов. Наиболее многочисленными из них были союзы муюнов, владевших Южной Маньчжурией, и племён тоба (табгачей), кочевавших во Внутренней Монголии и Ордосе. Массовые вторжения сяньбийских племён приходятся на период 307-414 годов.
К богатствам Срединной империи потянулись в 312-394 гг. и обитатели северо-западных краёв: племена тибетской группы.
Государства,созданные завоевателями на севере Китая, отличались политической нестабильностью. Войны сопровождались обращением в рабство коренного населения. Северный Китай,древнейший очаг культуры с наиболее развитыми и густонаселёнными территориями, превратился в арену почти столетней войны. Лишь новое грандиозное нашествие прекратило эти беспрерывные военные столкновения и походы: сяньбийские племена тоба захватили Северный Китай. В конце IV в. их вождь Тоба Гуй был провозглашён императором.В Северном Китае установилось правлениединастии Северных Вэй (386-534).
Вторжение кочевников в Северный Китай открыло новую эпоху, названную в историографии периодом Южных и Северных династий. В это смутное время резко обозначилось противостояние Севера и Юга.
Разрушения, причинённые кочевниками, междоусобные войны, поборы, голод, эпидемии, обрушившиеся на Север, привели к массовому бегству китайцев, в первую очередь богатых, знатных и образованных, на Юг. Здесь, на землях, богатых природными ресурсами, с мягким благоприятным климатом, довольно редкое население состояло из различных местных племён и сравнительно немногих ханьцев. Новые пришельцы с Севера, а их было не менее 1 млн., занимали плодородные долины, теснили исконных жителей, нередко захватывая их поля. Северяне расширяли запашку и осваивали производство риса, создавая оросительные сооружения и активно используя свой многовековой опыт обработки пашен и ирригационного строительства. Рисовый пояс Южного Китая со временем стал основной житницей империи.
На Юге разгорелась ожесточённая борьба за землю. Государственная организация была весьма слаба и не могла отстоять свои притязания на верховную собственность на землю. Фонд государственных земель оставался скудным. Сильные же дома брали под своё покровительство беглых, увеличивая за их счёт свои хозяйства.
В середине V в. южное правительство безуспешно пыталось расширить фонд казённых земель. Но власть императора была весьма слаба, а земли в долине Янцзы и у морского побережья принадлежали пришлой и местной владетельной знати. Всё это привело к длительной борьбе. В IV в. противоречия между местными и пришельцами с Севера часто выливались в вооружённые столкновения. При дворе Восточной Цзинь плелись тайные заговоры, время от времени власть узурпировали влиятельные сановники. В конце IV – начале V в. восстание крестьян, а также рост противоречий внутри правящих кругов привели к падению власти династии Цзинь. После этого сменились ещё четыре династии. Власть их императоров обычно не простиралась за пределы столичного района. Считая Янцзы надёжной защитой от конников, они и не пытались возвратить китайские земли. Походы на Север предпринимали лишь отдельные полководцы, но они не получали поддержки двора и аристократов. Последние попытки отвоевать Север относятся к первой половине V в. Но южные войска встретили отпор со стороны хорошо организованной конницы тобийцев, завладевших к тому времени Северным Китаем. Несмотря на всю неустойчивость и частую смену династий, в целом правление на Юге более отвечало привычным китайским стандартам. Здесь сосредоточился центр китайской культуры: жили выдающиеся учёные, поэты, мыслители, энергично развивался укрепившийся ещё во II в. буддизм.
Начиная с IV в. на Севере господствовали варвары. Исконное китайское население занимало подчинённое положение. Ко времени тобийского завоевания страна являла собой картину упадка. Многие поля запустели и поросли сорняками. Тутовые деревья засохли, ирригационная сеть разрушилась, деревни обезлюдели. Города превратились в развалины, их жители были истреблены или бежали на Юг. Ремесло сохранилось частично лишь в деревне. Обмен осуществлялся натуральным образом. Функции денег зачастую выполняли шёлковые ткани и лошади.
Для всех северных династий-царств, принимавших классические китайские названия (Чжао, Цинь, Вэй и др.), были характерны две политические тенденции.
Во-первых, варваризация привычного для осёдлых китайцев образа жизни, включавшая невиданный в конфуцианском Китае разгул жестокости, произвола, пренебрежения к жизни человека, вплоть до массовых убийств, не говоря уже о царившей при дворах новых правителей обстановке нестабильности, заговоров, казней, переворотов и поголовном истреблении проигравших противников с их семьями.
Во-вторых,китаизация, т.е. активное стремление воцарившихся племенных вождей кочевников использовать китайский опыт администрации и китайскую культуру для стабилизации своей власти. С течением времени вторая из этих противостоявших друг другу объективных тенденций вышла на первый план и стала ведущей. Под воздействием китайской культуры наводнившие Северный Китай кочевники в V-VI вв. окитаизировались настолько, что к концу VI в. их потомки, включая и правителей, стали обычными китайцами. Это в очередной раз подтвердило традиционный китайский афоризм: «Можно завоевать империю, сидя на коне, но нельзя управлять ею, сидя на коне».
С прекращением нашествий и войн население постепенно возвращалось к «очагам и колодцам». Сильные дома захватывали земли и подчиняли себе землепашцев. Сбор налогов был крайне затруднён, казна всё больше пустела. В этих условиях бывшие кочевники, покорившие осёдлое население, взяли на вооружение китайский опыт управления. Вэйский двор в лице императора Тоба Хуна, приверженца ханьской культуры, прибегнул к мерам по закреплению права государства в распоряжении землёй. В 485 г. императорский указ, устанавливающий некоторое ограничение роста крупных землевладений, способствовал дальнейшему развитию опыта аграрных преобразований, предпринятых ещё в государстве Цзинь и известных как надельная система. Введение надельной системы символизировало стремление упрочить принцип государственности. Чётче, чем в 280 г., указ 485 г. фиксировал право крестьян на казённый надел, устанавливал его размеры и обязанности его держателей. Крестьяне от 15 до 70 лет имели право на владение пахотной землёй. Мужчины получали надел в 40 му, женщины - вдвое меньше. На пахотном поле следовало выращивать зерновые культуры, прежде всего просо. По достижении глубокой старости, при потере трудоспособности или со смертью податного его земля передавалась другому держателю. Купля-продажа и любой вид временной передачи пахотного участка воспрещались, однако, на практике этот запрет, как правило, нарушался. Указ оговаривал введение особых имущественных наделов, начисляемых в виде дополнительных пахотных полей владельцам рабов и рабочего скота, а также многосемейным. На неженатых членов семьи начислялась одна четвёртая, на раба – 1/8, а на вола – 1/10 часть обычного надела.
Вторую часть надела составляла приусадебная садово-огородная земля, предназначенная для выращивания тутовых деревьев, конопли и овощей. Садово-огородный участок, по существу, считался наследственным, и в случае необходимости его можно было продать или купить. Наследственной числилась и земля, занятая двором-усадьбой.
Держание надела было обусловлено ежегодными налогами – так называемой «триадой повинностей» – зерном, шёлковой или конопляной тканью и ватой, а также казёнными работами до 20-30 дней в году. Налоговая система, предусматривающая соединение земледелия и ремесла в рамках крестьянского двора, отвечала натуральному характеру традиционной общины и естественному разделению труда между мужчиной-пахарем и женщиной-пряхой.
Казна стремилась гарантировать своё право на получение постоянного потока налогов. С этой целью в деревне по древним образцам вводилась детализированная система управления – система пятидворок, связанных принципом круговой поруки. Пять дворов составляли низшую единицу – линь; пять линь составляли ли; пять ли, куда входило 125 дворов, образовывали деревенскую организацию дан. Эти объединения управлялись сельскими старостами. В качестве вознаграждения старосты частично освобождались от повинностей и налогов. Принцип круговой поруки отражал стремление государства упорядочить отношения с земледельцами, используя для этого кланово-патронимические связи, большие родственные и соседские коллективы в деревне.
Чиновникам, состоящим на государственной службе, полагались во временное пользование наделы земли, доходы с которых выступали в качестве натурального жалования. Не занимаясь хозяйством, они лишь кормились с этих наделов, пока находились на службе. На этих землях, как и на землях членов царского рода, тобийской знати, сильных домов, работали крестьяне или посаженные на землю буцюй (слуги и домашняя стража), а также пришлые (кэху) и другие категории земледельцев. Надельная система не исключала наличия землевладения сильных домов, но она способствовала перераспределению земельного фонда в пользу государства. Укрепление государственной собственности на землю способствовало усилению централизованной империи.
Следующий этап в усвоении китайской культуры тобийцами связан с перенесением старой столицы Пинчэн (на северных окраинах Китая) в Лоян. Именно здесь были проведены реформы, означавшие резкий поворот к забвению сяньбийских традиций и к китаизации всех подданных государства. В случае смерти сяньбийца воспрещалось предавать земле его прах в родном северном крае, и теперь его велено было хоронить в Хэнани. Более того, род Тоба стал называться Юань, все 109 сяньбийских двухсложных фамилий были заменены на китайские односложные. При императорском дворе официальным языком стал китайский, а осмелившиеся говорить на родном языке лишались чина.
Тобийские власти добровольно выбрали приемлемый для них путь развития, свойственный китайской цивилизации. Они официально заявили себя преемниками древнего легендарного правителя Хуан-ди, сознательно переняли основы китайской культуры – ритуал и нормы семейной этики, распространённой на общество и государство. В соответствии с китайскими принципами административного устройства был организован и государственный аппарат. Деля по традиции чиновников на 9 рангов, высшие 4 ранга власти замещали главным образом представителями сяньбийской аристократии, а остальные 5 – знатными китайцами. Уделяя большое внимание происхождению подданных, они стали поощрять браки между сяньбийской аристократией и верхушкой китайской знати.
При дворе запрещалось ношение варварской одежды, и мода на китайское платье скоро распространилась и среди рядового населения. Тобийская верхушка отказалась от своих исконных верований, в том числе и от шаманизма.
Политика тобийских властей, усвоивших опыт государственного строительства, и особенно осуществление надельной системы, способствовали подъёму сельского хозяйства, расширению посевов, увеличению урожаев. Одновременно отстраивались города, ставшие культурными и экономическими центрами, оживилась торговля. К середине VI в. Северный Китай вновь стал китайским.