Неоконсерватизм и концепция Большого Ближнего Востока как идеологические фундаменты внешней политики администрации Дж. Буша-младшего

В условиях формирования новой внешнеполитической стратегии возникает необходимость акцентирования прежних идеологических концептов, актуальность которых повышается. Одним из таких концептом становится Большой Ближний Восток.

Трактовка термина «Ближний Восток» на протяжении последних десятилетий, во многом, зависела от того, какое именно значение представляется выгодным и удобном в данной политической ситуации.

В одной из известнейших энциклопедий Americana в понятие Ближний Восток включается не только территория Юго-Западной Азии и Северо-Восточной Африки, но и Европы (за счет Турции)[62]. В более современной энциклопедии Britannica[63] к Ближнему Востоку относятся земли округ южных и восточных берегов Средиземного моря, простирающегося от Марокко до Аравийского полуострова и Ирана. В последнее время, считает авторский коллектив к этому региону можно также отнести Тунис, Алжир, Марокко, и, конечно, Афганистан и Пакистан, так как эти страны также вовлечены в дела региона. В «Энциклопедии современного Ближнего Востока и Северной Африки» подчеркивается, что нельзя отождествлять ближний Восток и мусульманский мир, однако и простое описывание географических границ не будет иметь смысл, так как этот термин имеет больше политическое, чем географическое значение[64].

Термин Большой Ближний Восток стал использоваться еще с 1980 г., однако в 2006 году госсекретарь США Кондолиза Райс ввела понятие «Нового Ближнего Востока». Это была попытка ввести новую категорию вместо «Большого Ближнего Востока», многозначность которого мешала использованию концепта во внешней политике. Однако термин Большой Ближний Восток, несмотря на связанные с ним сложности, до сих пор сохраняет большую популярность. Сейчас этот регион отличается не только серьезными военно-политическими противоречиями между странами-членами, но и громадными контрастами с точки зрения уровня их политического, экономического и социально-культурного развития - контрастами, которых нет, например, в Европе»[65]. В силу географических, экономических и ряда других причин регион становится ареной геополитической борьбы мировых держав. Соединенные Штаты еще со времен Холодной войны стремились распространить сове влияние в регионе для борьбы с Советским Союзом.

Распространение доктрины Большого Ближнего Востока связано с антитеррористическими намерениями США. Для осуществление этих намерений требуется постоянное присутствие Вашингтона в данном регионе для контроля ситуации.

Впервые план «реконструкции» Ближнего Востока в целостном виде был сформулирован президентом Дж. Бушем в его выступлении 6 ноября 2003 года в Национальном Фонде Демократии (National Endowment for Democracy — NED). В соответствии с этим планом, оккупация Ирака должна стать лишь первым этапом длительной борьбы США за победу демократии на Ближнем Востоке. «Иракская демократия победит, — отметил Буш, — и ее успех покажет всем, от Дамаска до Тегерана, что свобода может быть судьбой каждого народа». Упоминание Бушем особенной американской миссии — распространение свободы и демократии по всему миру — не является чем-то новым. Свою новую ближневосточную доктрину он сравнил с «Четырнадцатью пунктами» Вудро Вильсона и «Четырьмя свободами» Франклина Д. Рузвельта.

В основе ее лежит убеждение, что необходимо «перестроить» общество некоторых государств так, чтобы оно отвечало национальным интересам США. Это позволило бы влиять на территории Евразийских Балкан, в состав которых были включены Южный Кавказ, Центральная Азия, Афганистан, Турция и Пакистан. Интерес к этому региону проявляет не только США, но и все мировое сообщество. Это обусловлено рядом факторов:

- стратегическая значимость региона для топливно-энергетического обеспечения мировой экономики за счет резерва углеводородных носителей;

- выгодным рынком капиталовложений, передовых технологий, импорта продукции (в тои числе, и военной);

- ролью и местом ислама в современном обществе, которая особенно повышается в последние годы из-за его политизации и возрастания самоидентификации мусульман в различных регионах мира;

- нерешенностью одного из наиболее длительных и острых региональных конфликтов – арабо-израильского;

- наибольшей опасностью Ближнего и Среднего Востока по сосредоточению угроз ядерного оружия и последующим его распространением в других регионах мира;

- проблемой размещения в государствах региона крупнейших опорных баз международного терроризма[66].

Успешности реализации этой стратегии способствовало то, что проект охватывал зону самой большой нестабильности в мире. Этот фактор стал решающим. В 2004 году во время саммита стран «Большой восьмерки» европейцы согласились с предлагаемыми Соединенными Штатами реформами Большого Ближнего Востока, которая в окончательной редакции получила название: «Партнерство ради прогресса и общего будущего с регионом Расширенного Ближнего Востока и Северной Африки». Было отмечено, что «существуют три области, требующие внимания со стороны мирового сообщества: отсутствие свободы, безграмотность и соблюдение прав женщин. Сохранение проблем в этих областях угрожают национальным интересам всех членов «Большой восьмерки» и приводит к росту экстремизма, терроризма, международной преступности и незаконной миграции»[67].

Эта концепция вызвала вполне предсказуемую резко негативную реакцию стран, входящих в регион. Арабские лидеры подчеркивали, что демократия, о которой так много говорят Соединенные Штаты, должны прийти в на Восток в результате эволюционного развития арабских сообществ, а не навязываться им. К тому же, арабские лидеры скептически относятся вообще к жизнеспособности американской модели демократии на арабской почве, так как «может быть развития и демократии в условиях войны и существования политических проблем, и никто не только в Сирии, но и во всем регионе не верит в американскую инициативу»[68]. В ответ на инициативу США, ряд арабских стран (Египет, Саудовская Аравия) предложили программу «самодемократизации». Этот процесс, с их точки зрения, должен быть постепенным, чтобы не нарушать региональную стабильность, не навязываться другими странами, служить интересам страны или региона, а не других стран, в частности США.

Другим объектом для критики концепции стал принцип равноправия. Если принять его на вооружение и соблюдать, то необходимо будет признать независимость Палестины и Курдистана, несмотря на явное несогласие с этим ряда стран, имеющих локальные интересы на данной территории

Концепция Большого Ближнего Востока сохраняет свою актуальность до сих пор. По прежнему актуальным представляется вопрос о «демократизации» региона.

Таким образом, регион ББВ, являясь одним из ключевых геостратегических центров мировой политики, остается слабоглобализированным регионом, в котором глобализация, создав при этом условия для политических преобразований, обострила старые проблемы региона, добавив к ним новые вызовы и угрозы. В ближневосточном политическом процессе на данный момент задействовано множество крупных международных авторов; способствующих как снятию напряжения в регионе, так и повышению его конфликтного потенциала.

Идея Большого Ближнего Востока вполне коррелирует с неоконсерватизмом как основном идеологией в период президентства Дж. Буша-младшего.

На сегодняшний день наиболее влиятельным политическим проектом в США является неоконсервативная идеология. Политическая и социальная философия неоконсерваторов возникла после Второй мировой войны, окончательно сложившись к началу 80-х годов. Начиная уже с этого времени, неоконсерватизм является де-факто политической идеологией американской властной элиты, хотя его статус по-прежнему остается неофициальным. Американский философ Ф. Фукуяма описывает неоконсервативную теорию в рамках следующих четырех принципов: озабоченность вопросами демократии, прав человека и внутренней политики государств вообще; убеждение в том, что для защиты нравственных основ может использоваться мощь США; скептический взгляд на возможности международного права и международных институтов в решении серьезных проблем безопасности; представление о том, что активное социальное строительство часто приводит к неожиданным последствиям и препятствует достижению поставленных целей[69].

Дж. Муравчик признает, что термин «неоконсерватор» был изобретен в 1970-е годы в качестве ругательного слова. Он предназначался для того, чтобы заклеймить позором группу либеральных интеллектуалов, которые «пошли другим путем», разойдясь с большинством своих сверстников. Будучи еретическим ответвлением либерализма, неоконсерватизм апеллировал к тем же ценностям и даже во многом преследовал те же цели, что и «ортодоксальный» либерализм, выступая, например, за мир и расовое равенство. Но неоконсерваторы утверждали, что предлагавшиеся либералами меры, например, политика разоружения, направленная на борьбу за мир, или политика компенсационной дискриминации, направленная на борьбу с расовым неравенством, - на самом деле скорее подрывали декларируемые цели, чем способствовали их достижению. Очень скоро за этими еретиками утвердилась репутация злейших врагов современного либерализма[70]. Основными факторами, которые повлияли на распространение неоконсерватизма стали война во Вьетнаме и студенческие волнения. Студенты, выступая в роли «социального динамита», протестовали против социальной несправедливости, манипулирования общественным мнением со стороны СМИ, против американской войны во Вьетнаме и гонки вооружений. Они были разочарованы и в советской системе, выступая за «социализм с человеческим лицом»[71].

Джон Кин отмечает, что основное внимание неоконсерваторы уделяют необходимости иначе провести границу между государством и гражданским обществом. Они стремятся обособить друг от друга очень взаимозависимые сферы социальной и политической жизни и популяризировать представление о добродетелях, присущих гражданскому обществу: личном интересе, трудолюбии, уступчивости, уверенности в собственных силах, свободе выбора, частной собственности, патриархальной семье[72].

Основные положения неоконсервативной идеологии были изложены одними из ведущих ее представителей в США – У. Кристолом и Р. Каганом в статье журнала «Foreign Affairs», которые заложили основы популистской пропаганды и стали идейными вдохновителями внешней политики администрации США при президенте Буше-младшем. Идеологи неоконсерватизма выразили свои взгляды так: «США призваны осуществлять “гуманную глобальную гегемонию” во всем мире в силу изначального и абсолютного превосходства своих моральных, культурных, социальных и политических ценностей». Эта гегемония должна устанавливаться как международными институтами, например МВФ и ВБ, так и «с помощью наращивания военного потенциала, укрепления военного превосходства и прямых военных вмешательств»[73].

У. Мид, напротив, рассматривает неоконсерватизм как явление, характерное для т.н. «вильсонианского возрождения», сопутствующего переходу к новой фазе капитализма от фордистского типа к миллеанистскому. Они убеждены, «что новые свободы и политические стратегии, которые они отстаивают, приведут к возрождению американской мощи и американских ценностей, действующей во всем мире»[74].

Выводы к главе 1.

Новая внешнеполитическая стратегия администрации Дж. Буша-младшего формировалась в условиях постбиполярного мира на основе неоконсервативной идеологии. Ключевым фактором ее формирования стала необходимость интенсивной борьбы с терроризмом после 11 сентября 2001 года. Борьба с терроризмом повысила актуальность концепции Большого Ближнего Востока, трансформировав ее в связи с современными потребностями. «Демократизация региона» в новых условиях становится необходимом условием стабилизации не только региона, но мировой безопасности в целом. Соединенные Штаты использовали военное вмешательство для достижения этих целей.