Особенности внешней политики США в условиях однополярного мира и роста военной мощи

Эклектичность внешней политики Буша, где сочетались такие компоненты как упор на военную силу, смена режимов, насильственная демократизация и внимание к реформе в ООН была вызвана борьбой противоборствующих групп в администрации Дж. Буша. На президента оказывали влияние как сторонники односторонних и силовых методов внешней политики – «ястребы» в лице Д. Чейни, П. Вулфовитца, Р. Перла, чья позиция была особенно усилена после террактов 11 сентября 2001 года, так и «голуби» в лице государственного секретаря Л. Пауэлла и ряда влиятельных членов администрации, Конгресса и академического сообщества, которые выступали за многосторонние подходы.

Ситуацию осложняло то, что на пост президента бывший губернатор Техаса взошел, слабо ориентируясь в вопросах внешней политики. Уже будучи кандидатом в президенты, Буш путал термины и понятия во время интервью, ошибался в названиях стран и национальностей. Его внешнеполитическая позиция не была определяющей во время выборов. Но именно от позиции американского президента и его внешнеполитической доктрины, которая после выборов изменилась до неузнаваемости, вскоре стала зависеть судьба мира.

Очевидно, что свою внешнеполитическую концепцию он готовил под чутким руководством многочисленных советников, во главе которых стояла Кондолиза Райс. Программа предполагала, что вмешательство в дела других стран должно быть продиктовано защитой собственных национальных интересов[42]. Подобного мнения придерживался К. Пауэлл. Генерал вооруженных сил США был твердо убежден, что военную силу можно применять только в самых крайних случаях. На тех же позициях в период предвыборной борьбы стоял и Дик Чейни, одобренный республиканским конвентом на должность вице-президента. Администрация Клинтона критиковалась Бушем за вмешательство в косовский конфликт, так как Косово и Босния, по мнению Буша, не затрагивали американских интересов, которое привело к ухудшению отношений с Россией и Китаем. «Я думаю, для нас лучше прекратить выглядеть страшными американцами, навязывающими всему миру свою модель поведения. Я считаю, Соединенные Штаты должны быть скромными; должны быть гордыми и уверенными в своих ценностях, но скромными во взаимоотношениях с нациями, выбирающими свой собственный путь»[43].

После окончания Холодной войны США оказались перед выбором дальнейшей линии поведения в мире. Развал Советского Союза внес разногласия и породил дебаты среди известных политиков и политологов по целому ряду вопросов. Среди них одним из самых актуальных представлялась проблема роли Америки в новом, переставшем быть «биполярном» мире. Ситуацию осложняли вызовы современности, такие как рост национальных конфликтов, глобальное потепление, увеличение разрыва между развитыми и развивающимися странами, появление государств, не желающий участвовать в привычных США правилах мировой политики. Согласно II-й статье Конституции США президент является главнокомандующим вооруженными силами, несет на себе функцию назначения послов в дипломатические миссии по всему миру, подписывает и утверждает международные договора и соглашения и самое главное – формирует стратегию развития нации[44]. Таким образом, конституция США накладывает на американского президента ключевые функции в управлении внешней политикой, и от личности очередного президента, его профессиональных качеств зависит новая внешнеполитическая стратегия.

Основой современной внешнеполитической доктрины стала утвержденная еще в 1997 г. при участии военно-промышленного комплекса программа «Project for the New American Сentury», на базе внешнеполитического курса администрации Р. Рейгана. Программа была ориентированная на мировое господство Америки в условиях однополярного мира и роста военной мощи США. В качестве основных направлений внешней политики были выбраны: укрепление блока НАТО и расширение его на восток, что стало осуществляться при президенте Клинтоне; развитие контактов с традиционными союзниками при признании ими безоговорочного лидерства США в военной, экономической, политической и культурной областях; активизация поддержки Вашингтоном новых демократически режимов в Европе и принятия их в НАТО; отказ от международных обязательств, противоречащих интересам США (Вашингтон намеревался выйти из Договора по ПРО 1972 г.)[45].

В разработке программы принимали участие Ричард Чейни (вице-президент США с 2000 г.), будущий министр обороны Дональд Рамсфелд, Пол Волфовиц и другие специалисты.

Демократия администрации Дж. Буша – это «силовая демократия». Министру обороны США Дональду Рамсфелду удалось убедить Джорджа Буша-младшего в необходимости единственного центра командования, а именно – военного. Аргументация Рамсфелда была проста: «...вспомните Боснию и вы поймете, что раздробленные центры силы привели к ослаблению позиции Америки в целом. Америка за счет активной деятельности гражданской администрации попросту стала терять свое лицо в Боснии»[46]. Рамсфельд также неоднократно указывал на то, что США – это, прежде всего, военная мощь, и именно военные должны участвовать в процессе строительства новых государств. Восстановление государств могут проводить и гражданские ведомства, а вот строительство новых – прерогатива военных.

Данная директива, также, по новому устанавливает национальную политику для Федеральных министерств и агентств, ранжируя по приоритетам основные задачи внешней и внутренней политики Соединенных Штатов. Проводится статусное ранжирование министерств, ведомств, государственных и негосударственных агентств. Центральным в вопросах национальной безопасности стало существование так называемых «террористических государств», которые должны были находиться под полным контролем Америки, во избежание террористических угроз[47].

В целом, внешнеполитический курс Буша-младшего продолжил консервативные тенденции Рейгана и Буша-старшего. Основные его направления Буш-младший обозначил в своей первой инаугурационной речи 20 января 2001 г. «На протяжении большей части прошедшего века вера Америки в свободу и демократию была подобна скале в бушующем море. Сейчас это скорее семена, носимые ветром, которые пускают корни во многих странах. Наша вера в демократию есть нечто большее, чем кредо нашей страны. Это врожденное чаяние нашей вечной природы, идеал, который мы несем, но который нам не не надлежит, надежда, которую мы питаем и передаем из поколения в поколение»[48]. В речи Буша звучали идеи мессианства, «американской исключительности» как фундаментальные принципы и ценности нового правительства США, что, в целом, соответствует изложенным в первом параграфе основным принципам внешней политике США. Подобные мысли высказывал Дж. Буш и в своих мемуарах: «Надеюсь, спустя десятилетия люди будут вспоминать обо мне, как о президенте, определившем центральную проблему нашего времени и хранившем клятву защищать безопасность страны; следовавшем убеждениям без колебаний, но при необходимости менявшем курс; доверявшем другим людям делать выбор в жизни и использовавшем влияние Америки для распространения свободы. И я надеюсь, они решат, что я соответствовал должности, которую был удостоен чести занимать»[49].

В новых геополитических условиях Вашингтон был готов наносить военные удары до того, как в отношении США и их союзников будут предприняты агрессивные действия. Превентивные действия противоречат международному праву. Нюрнбергский трибунал относит превентивные нападения к разряду военных преступлений. Однако внешняя политика США опирается на непревзойденное американское военное превосходство (США должны укреплять свою военную мощь, чтобы сохранить статус единственной мировой сверхдержавы), идею превентивной войны (готовности наносить военные удары до того, как в отношении США и их союзников будут предприняты агрессивные действия) и готовность действовать в одиночку, если многостороннего сотрудничества для достижения внешнеполитических целей США оказывается невозможно достичь[50].

Еще во время предвыборной компании Буш-младший представлял себя в роли жесткого лидера, чья деятельность на посту президента США сохранила бы статус Америки как сверхдержавы. Поэтому деятельность предыдущего президента подверглась критике. «В 2000 г. Буш критиковал администрацию Клинтона за то, что та была далека от дифференцированного подхода в отношении к другим странам в формулировании внешней политики. Точка зрения Буша заключалась в следующем: важные цели внешней политики Соединенных Штатов могли быть достигнуты только посредством реализации курса на решительное лидерство Америки и посредством односторонних действий. Буш был уверен, что союзники США при известных обстоятельствах последуют за Америкой, так как США поддерживают их свободу в действии», — отмечает научный сотрудник Бруклинского института Ф. Гордон[51].

Данный подход нового правительства составил основу внешнеполитического курса Вашингтона. Его основой были характерные для американской политической традиции мессианские идеи и критика многополярного мира. «Многополярность, — считает госсекретарь США Кондолиза Райс, — чаще всего ведет к конфликту, как это было в случае с Первой мировой войной. Многополярность противна природе, если речь идет о странах с общими ценностями и интересами»[52]. Военная и экономическая мощь Соединенных Штатов позволяли им выдвигать и отстаивать в теории, а также применять на практике доктрину «однополюсного, однополярного мира».

На формирования внешнеполитической стратегии, помимо теоретических предпосылок и особенностей политической традиции США, оказали влияние произошедшие события.

11 сентября 2001 г. террористы из организации «Аль-Каида», захватившие пассажирские самолеты, обрушили их на нью-йоркский торговый центр и здание Пентагона. Соединенные Штаты, ежегодно расходовавшие на систему мер по укреплению национальной безопасности пять миллиардов долларов, оказались беззащитными перед угрозой терроризма. ФБР, ЦРУ, Пентагон не только не предотвратили нападение, но и последний сам был атакован террористами. В результате преступной акции погибло около трех тысяч человек.

Соединенные Штаты оказались в совершенно новой для себя ситуации беззащитности перед лицом внешней террористической угрозы. И если в противоборстве с любой другой державой Вашингтон имел неоспоримое превосходство в вооружении, военной технике, технологии, то перед лицом асимметричной террористической войны супердержава оказалась бессильна.

Американские ученые делали свои оценки происшедшего, давали рекомендации политикам и военным. Профессор политических наук Вашингтонского университета Р. Строн сравнил события 9/11 с Перл-Харбором 1941 года[53]. Исследователи П. Виотти и М. Копни полагали, что «11 сентября мир вступил в «Век терроризма»[54].

Президент Буш объяснял мотивы действий террористов 11 сентября тем, что «террористы атакуют США, т. к. ненавидят свободу, которую олицетворяет наше государство». Такой подход президента Буша, безусловно, упрощает оценку мотивов исламского терроризма в современных условиях. Сотрудник Бруклинского института Ф. Гордон считает, что дело обстоит гораздо сложнее. Он полагает: «Люди не становятся террористами просто потому что они злые, ненавидят наши свободы или не живут в условиях демократии. .. В исламском мире особенно сильно негодуют по поводу судьбы своего общества...и ощущают чувство разочарования и отчужденности от жизни в зарубежных странах»[55]. И далее Ф. Гордон продолжает: «Многие мусульмане обвиняют западную цивилизацию в том, что она разъединяет, оккупирует и колонизирует мусульманские страны» [56]. Подобная оценка гораздо ближе к реальности.

Таким образом, события 11 сентября 2001 г. привели к кардинальным изменениям международных отношений, заставили цивилизованный мир сделать ряд стратегических выводов по укреплению международной и национальной безопасности.

Прежде всего, мировое сообщество встало перед необходимостью усиления глобальной борьбы с международным терроризмом. Трудность этой борьбы заключалась в том, что в ней отсутствовал явный противник, как в обычной войне; террористы могли нанести удар в любое время и в любом месте, используя тактику так называемой «асимметричной войны», ведущейся не по законам и правилам войны традиционной. Угрозы терроризма привели к выводу о новом глобальном противоречии — противостоянии мировой цивилизация и мирового терроризма. Данная угроза способствовала сближению Соединенных Штатов и России на поле противодействия международному терроризму[57]. К этому союзу присоединились страны Западной Европы, также подвергавшиеся атакам террористов. США впервые испытали удар террористов столь мощной разрушительной силы на собственной территории. Россия до этого постоянно испытывала террористические угрозы в связи с войной на Северном Кавказе. Эти угрозы сближали международное сообщество, заставляли цивилизованный мир действовать сообща в интересах укрепления международной безопасности. Они же создавали условия для сотрудничества России и НАТО в рамках противодействия терроризму, ставили в реальную плоскость вопрос о возможности вступления России в политические структуры НАТО. События 11 сентября в очередной раз свидетельствовали о кризисе ООН, ослаблении ее влияния на международные процессы. Новый механизм противоборства с международным терроризмом развивался вне рамок ООН. Утрачивал свое прежнее значение и Совет Безопасности ООН.

Трагедия 11 сентября породила первые локальные войны XXI столетия — в Афганистане и в Ираке. Война США в Афганистане и Ираке вызвала всплеск антиамериканских настроений во многих мусульманских странах[58].

Таким образом, после трагических событий 11 сентября 2001 г. идеологией новой администрации США и нового века становится антитерроризм.

В сентябре 2002 г. Белый дом подготовил документ под названием «Стратегия США в области национальной безопасности». Главными его положениями, определявшими внешнеполитический курс Вашингтона, стали следующие. Основными противниками Соединенных Штатов объявлялись международный терроризм, поддерживающие его государства и их лидеры (Ирак, Иран, Северная Корея). Для защиты государства, обеспечения безопасности американских граждан и союзников США выдвигали тезис о превентивных войнах. «Сегодня крупные державы мира находятся на одной стороне, объединенные общими опасностями террористического насилия и хаоса. Соединенные штаты будут основываться на этих общих интересах во имя содействия глобальной безопасности. И нас все чаще объединяют общие ценности»[59], - сказал Дж. Буш 17 сентября 2002 г.

На основе данных положений в 2002 г. была оформлена новая внешнеполитическая доктрина Буша-мл. Во-первых, подверглась критике политика президента Клинтона за отсутствие долгосрочной политической стратегии, формировавшейся под влиянием обстоятельств. Во-вторых, доктрина содержала базисный тезис об однополярном мире, в котором у США отсутствуют конкуренты-соперники; более того, Вашингтон брал на себя смелость утверждать, что он не позволит ни одной стране приблизиться к своему экономическому и военному уровню. В-третьих, доктрина Буша-мл. предполагала отказ от концепции сдерживания и исходила из права первыми нанести удар любой точке земного шара («ответ без сожаления»). В-четвертых, усматривался базисный принцип международных отношений и международного права — суверенитет государств, дававший определенную возможность защиты от агрессии других стран. Вашингтон брал на себя ответственность нарушать суверенитет в целях самообороны (право на предупреждающий удар). События 1999 г. в Югославии показали, что превентивный удар может наноситься и без угрозы безопасности непосредственно самим Соединенным Штатам (Белград никак не угрожал Вашингтону, и самооборона США в данном случае не могла пострадать). В-пятых, утрачивали роль международные договоры. Белый дом исходил из того, что международный терроризм игнорировал договоры, и США могли подобным образом относиться к их соблюдению. Формировалось собственное (весьма субъективное) понимание справедливости в международных отношениях, когда высшей инстанцией в ее определении выступали Соединенные Штаты. В-шестых, аналогичным был подход и в отношении союзов и союзников. По мнению Вашингтона, союзы утратили прежнюю силу, а сами США могли использовать союзников по мере необходимости, опираясь в первую очередь на собственные силы. В-седьмых, международная стабильность оценивалась как подход прошлого, а целью США определялось уничтожение своих противников (Ирак, Иран, Северная Корея). Что касается проблемы союзников Соединенных Штатов, то, по мнению американских ученых П. Виотти и М. Коппи, «ключевым политическим вопросом является вопрос, кто будет платить и сколько в целях обеспечения коллективного блага, так как все страны имеют разные возможности — одни платят больше, а другие — меньше»[60].

Итак, внешнеполитическая доктрина Буша-мл. исходила из новой международной обстановки, в которой главным военным противником США становился международный терроризм и поддерживающие его страны «оси зла», а Соединенные Штаты брали на себя миссию освобождения мира в условиях отсутствия. Эту тенденцию еще в 2000 г. четко уловил известный российский философ Э.Я. Баталов: «..Опьяненные мнимой победой в холодной войне, Соединенные Штаты вновь чувствуют себя на коне. События последних дет, в частности, агрессия (в рамках НАТО) против Югославии и пренебрежительное отношение к ООН, наводят на мысль, что международный курс этой страны в начале XXI века будет, по всей видимости, густо окрашен в тона силового мессианизма»[61].

Таким образом, после трагических событий 11 сентября 2001 г. идеологией новой администрации США становится антитерроризм, а главными врагами объявляются поддерживающие его страны.