Регуляция политического поведения

Поскольку вариантов политического поведения может быть множество, в том числе и весьма неблагоприятных для интересов самой политической общности, разрушительных или бесплодных, возникает проблема его регуляции, управления, воздействия на него для достижения оптимальных результатов. Характер управления политическим поведением определяется самой природой политики: установлением политических отношений между объектами не только с совместимыми, но и противоположными интересами, суждениями и направлениями активности.
Регуляция политического поведения должна носить властный характер, использовать механизмы принуждения и авторитета, но она не может быть уподоблена технологической операции слежения и постоянного контроля, жесткого доминирования при минимизации инициативы и самостоятельности осуществляющих поведение субъектов. Как только контроль за политическим поведением становится тотальным, инициатива, а вслед за ней участие и активность уходят, уступая место вялому исполнению указаний, или вообще замещаются политическим отчуждением. Поэтому регуляция обязательно должна оставлять место для инициативы и самостоятельности, ни в коем случае не сводиться к жестким предписаниям и давлению.
В то же время эта регуляция должна в полной мере учитывать коллективную природу политического поведения, такую его особенность, как массовидность, взаимодействие рациональных и иррациональных моментов, значительную зависимость от состояния и динамики коллективной психологии. К числу факторов, степень влияния которых на политическое поведение массы практически всегда является очень большим, необходимо отнести следующие.
Во-первых, роль лидера, руководителя и характер оказываемого им влияния на массового участника политического процесса. Лидер может выдвигаться самой массой в ходе ее политизации и стихийного поиска направления действия: это вожаки, или «лица, вышедшие из недовозбужденной толпы; личность, доведенная до точки наивысшего кипения в толпе, облагороженная и возвеличенная на мгновение и тотчас же снимающая с себя коллективный костюм коновода и вожака, как только сплоченная

толпа распадается на свои составные кусочки» . Но он может приходить в массу из иной среды, иметь иной уровень подготовки и компетенции, чем возглавляемые им люди, быть вождем, или человеком, который идет во главе своей партии или класса. Влияние лидера на политическое поведение своих последователей в первую очередь зависит от его способности понять и выразить важнейшие интересы и потребности тех людей, которых он возглавляет. Следует, конечно, учитывать, что успех в оказании влияния не предопределяет удачного завершения всего дела, но служит его важнейшей предпосылкой.
Во-вторых, это характер аргументации, призыва, обращенного к массовому участнику. Информация, заключенная в нем, должна иметь образную или символическую форму. Глубоко понимал эту сторону влияния H.A. Бердяев, писавший, что «человеческая масса может быть организована и дисциплинирована лишь иррациональными, непонятными для нее началами, воспринятыми как святыня»' . Необходимость учета и первого, и второго условий выглядит несколько циничной, не соответствующей тем благим порывам, из которых состоит деятельность и судьба многих политических лидеров. Но если здраво взглянуть на любой реальный акт регуляции массового политического поведения, разве не присутствуют там эти элементы, не соблюдаются, даже неосознанно, эти условия?
В-третьих, в ходе развертывания любого политического процесса возникает ощутимая потребность в закреплении черт, норм, принципов регуляции политического поведения в принципах политической организации, в придании духовным ориентирам политического действия институциональной формы, например, выработав четкие процедуры выборов, или принятия решений, или замещения должностей в государственном аппарате и т. д. То есть возникает необходимость институализации политического поведения, по крайней мере, форм его организации.
В круг факторов, от которых зависит регуляция политического поведения, включаются также: уровень информированности участников; чем он выше, тем поведение рациональнее, и наоборот; политическое образование, расширяющее в конечном счете широту навыков, способов достижения целей политического действия; степень групповой идентификации участников политического действия, по мере ее роста возможности регуляции их поведения увеличиваются. Поскольку же при этом уровень критичности, самостоятельности суждений участников снижается, такая регуляция осуществляется не всегда рациональным образом; политизация деятельности различных общественных организаций способствует сплочению участников политического

действия на основе той или иной программы, ограничивает возможность инициативных самостоятельных действий отдельных участников, повышая степень урегулированности политических процессов; увеличение степени риска в ходе развертывания того или иного политического процесса, принятия политического решения способствует сплочению людей, стремлению к консолидации на основе приверженности к тем или иным основным ценностям, принципам при снижении значимости, внимания к оттенкам и нюансам во мнениях и позициях; сходным по своим последствиям является и действие такого фактора, как усиление влияния партий на ход политических процессов.

VIII. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ВЛАСТЬ

ПРИРОДА ВЛАСТИ

Термин «власть» многозначен и открывает широкую возможность для самых различных толкований. Естествоиспытатели, например, говорят о власти над природой, философы — о власти объективных законов общества, социологи — о власти общественной, экономисты — хозяйственной, юристы — государственной, психологи — о власти человека над самим собой, педагоги — о семейной власти и т. д. В политологии особенно часто встречаются следующие подходы к истолкованию власти: биологический, антропологический, психологический, социологический и философский.
Биологический подход к понятию «власть» представлен, в частности, в работах французского социолога М. Марсаля, считающего, что власть не является специфичной только для человека, а имеет предпосылки и корни в биологической структуре, общей у человека с животными. Явно выражен он и у другого французского политолога А. Поза, который, анализируя понятие «власть», приходит к выводу, что основа власти заключена в природе человека как биологического существа. Аналогичной позиции придерживается и известный французский политолог М. Дюверже, который находит феномен власти и политики не только у животных, но и у других биологических образований. Биологическая концепция власти не нова. Ее корни уходят к политическим мыслителям древности. В свое время, как известно, еще Аристотель рассматривал власть как естественное состояние в обществе, предопределяемое самой природой.

Своеобразным вариантом биологической концепции власти является социальный дарвинизм — идейное течение в общественной мысли конца XIX — начала XX в., которому свойственно сведение закономерностей развития человеческого общества к закономерностям биологической эволюции и выдвижение принципов естественного отбора, борьбы за существование и выживание наиболее приспособленных в качестве определяющих факторов общественной жизни. При этом одни социал-дарвинисты выводили свои концепции власти непосредственно из принципов биологической эволюции (Ф. Шальмайер и Г. Мацат). Другие стремились выявить различия между борьбой за существование среди животных, с одной стороны, и среди людей — с другой (В. Ваккаро). Наконец, третьи подчеркивали ведущую роль социальных конфликтов, возникающих в процессе удовлетворения людьми потребностей в результате их стремления к господству (Л. Гумплович).
Другим, не менее распространенным в современной политологии подходом является антропологический подход к понятию «власть», который в определенной степени имеет некоторые общие черты с биологическим подходом. Эти общие черты состоят в следующем. Если сторонники биологического подхода распространяют понятие власти на все живые (в том числе животные) образования, то сторонники антропологического подхода распространяют понятие политической власти на все социальные, в том числе и доклассовые, образования. Следуя за М. Вебером, социальные антропологи объявляют политическими всякие действия, опирающиеся на власть и авторитет. На этом основании они считают правомерным говорить о существовании политической власти во всяком обществе. Они утверждают, что носителями политической власти в них являются вожди, советы старейшин, собрания общины и т. д. К носителям политической власти они относят и семью. Так, например, американский социальный антрополог А. Саутхолл пишет, что в обществах с низкой дифференциацией политических ролей семья является той корпоративной группой, в которой власть и политические действия имеют огромное значение. Политическая власть семьи, т. е. степень осуществляемого ею в ней авторитета, важна во всех традиционных обществах .
Интерес со стороны социальных антропологов к изучению властных отношений в различных родоплеменных образованиях не является случайным. Он обусловлен тем, что такого рода образования занимают весьма значительное место в экономической и социальной структуре стран «третьего мира». Влияние традиционных укладов, структур власти, обычаев на политическую жизнь этих стран, бесспорно, велико. Однако это нисколько не

оправдывает применения категорий политической власти к изучению властных отношений в родоплеменных образованиях . А именно эта идея является центральной в работах политологов социально-антропологического направления.
Большой популярностью в современной политологам пользуется психологический подход к понятию власти. Сторонники этого подхода исследуют власть главным образом под углом зрения субъективного восприятия ее индивидом. Такого рода субъективное восприятие основывается либо на особых качествах непосредственного носителя власти (вождя, лидера, руководителя), что ведет свое начало от веберовской концепции трехчленного деления типов политического господства, либо вытекает из особенностей психологической природы самого человека, которая у одних людей проявляется в чувстве слепого повиновения, а у других, наоборот, в чувстве неповиновения, непокорности всяким атрибутам внешнего воздействия на личность.
Сказанное объясняется тем, что власть — это явление и общественное, и психологическое. В качестве общественного явления она подчиняется объективным законам, независимым от человеческих представлений и стремлений, вытекающим из процесса общественного развития, в котором экономическое развитие играет решающую роль. Как явление психологическое она существует в сфере восприятий и переживаний личности и зависит от сложных, формируемых не только под воздействием общества, его экономики и культуры, но и под воздействием всего уклада жизни черт личности людей, над которыми власть осуществляется. Диалектика взаимоотношения социальной и психологической природы власти представляет собой весьма важный аспект психологического анализа политических отношений.
Как отмечает польский политолог Е. Вятр, при рассмотрении психологического аспекта власти перед исследователями возникает множество вопросов, в том числе: какие психические предрасположения приводят к тому, что одни люди стремятся к власти, в то время как другие избегают ее? какие общественные и личностные условия формируют эти предрасположения? какова зависимость между методами осуществления власти и борьбы за власть, с одной стороны, и чертами психики людей, участвующих в этой борьбе,— с другой? являются ли определенные черты психики функциональными по отношению к существующим политическим условиям и как это воздействует на отбор людей, осуществляющих власть? каковы механизмы и психологические источники политических конфликтов и как они соотносятся с общественными условиями, порождающими эти конфликты? Перечисленные вопросы хотя и не исчерпывают проблему

психологического исследования политической власти, тем не менее позволяют уяснить ее наиболее существенные аспекты.
Важную роль в современной политологии играет также социологический подход к понятию «власть», суть которого состоит в сведении власти к политическому влиянию одной группы на другую. Целесообразность использования данного подхода не вызывает сомнений. В его рамках выделяются следующие определения власти: 1) бихевиористское, в соответствии с которым власть является особым типом поведения, основанным на возможности изменения поведения других людей; 2) телеологическое, согласно которому власть — это достижение определенных целей, получение намеченных результатов; 3) инструменталистское, трактующее власть как возможность использования определенных средств,• в том числе насилия; 4) структуралистическое, характеризующее власть как особого рода отношение между управляющим и управляемым; 5) функционалистское. рассматривающее власть под углом зрения осуществляемых ею функций; и 6) конфликтологическое, определяющее власть с точки зрения форм и методов разрешения политических конфликтов .
Исходным пунктом социологического анализа политической власти является ответ на вопрос, интересам каких социальных групп эта власть служит.
Отдавая должное социологическому подходу к исследованию власти, нельзя в то же время безоговорочно принять тезис, согласно которому власть и влияние — это одно и то же. Так, например, в «Словаре социальных наук», изданном в Канаде, говорится, что термин «власть» «обозначает: а) способность (осуществленную или нет) производить определенный эффект; б) влияние, осуществляемое человеком или группой какими-либо средствами на поведение других людей по намеченным путям» .
Следует подчеркнуть, что сторонники рассматриваемого подхода к понятию «власть» правильно подметили тот факт, что в формировании политики современного общества значительную роль играют различные группировки и представители господствующего класса, формально стоящие в стороне от осуществления этой политики, но располагающие огромной властью (экономической прежде всего) и влиянием в общественно-политической жизни. Не могут они отрицать и того факта, что в современном обществе политическим влиянием обладают также и социальные группы, лишенные экономической и политической власти. Однако существенный порок указанной концепции состоит в том, что ее авторы, говоря о политическом влиянии различного рода социальных групп (и прежде всего трудящихся классов), очень часто

преувеличивают эту роль в угоду тем или иным политическим силам.
Что касается философского подхода к понятию «власть», то он впитывает в себя все ценное и лучшее, что есть в других подходах. С его позиций власть есть способность и возможность субъекта (личности, партии, класса, государства и т. д.) осуществлять свою волю, оказывать определенное воздействие на деятельность людей с помощью авторитета, права, насилия и других средств. В рамках философского подхода наиболее полно раскрываются и основные методы осуществления власти: организация, убеждение, воспитание, контроль и принуждение. Философский подход включает в себя следующие моменты. Во-первых, власть — это категория общественная, это волевое отношение между людьми. Во-вторых, истоки общественной власти лежат в условиях материальной жизни общества, в системе его экономических отношений. В-третьих, политическая власть является особой разновидностью общественной власти, одним из ее наиболее важных элементов. В-четвертых, сущность политической власти образует господствующая воля того или иного класса или социальной группы. И наконец, в-пятых, ядром политической власти является власть государственная, определенным образом организованная и надлежащим образом закрепленная в правовых и иных социальных нормах.
Наличие множества подходов, выделяющих разные аспекты власти, объясняется сложностью, субстанциональностью самого явления властвования, его присутствием в любом элементе человеческих отношений. Ведь это одно из проявлений управления, самоорганизации социальных систем, координации, распределения ролевых функций, влияния между людьми. Но для политологии важным является выделение смысловых границ именно политической власти, т. е. власти, осуществляемой специфически политическими способами и механизмами и преследующей именно политические цели. Атрибутами такой власти служат государство, профессионализм временная и пространственная локализация властных отношений, их формализация и иерархический характер.