Новгород – державная союзная община

У Новгорода не было своих постоянных князей. По идее общее достояние княжеского рода, владеемое по очереди старшими его представителями, великими князьями, он стал ничьим на деле. Выбирая князей по произволу на условиях найма и корма, он был всем чужой, и все князья были ему чужие. По мере того как устанавливались у него договорные отношения к князьям, новгородский князь постепенно выступал из состава местного общества, теряя органические связи с ним. Он со своей дружиной входил в это общество лишь механически, как сторонняя временная сила. Он и жил вне города, на Городище, как называлось его подворье. Благодаря тому политический центр тяжести в Новгороде должен был с княжеского двора переместиться в среду местного общества, на вечевую площадь.

Вот почему, несмотря на присутствие князя, Новгород в удельные века был собственно державной общиной. Далее, в Новгороде мы встречаем то же военное устройство, какое еще до князей сложилось в других старших городах Руси. Новгород составлял тысячу - вооруженный полк под командой тысяцкого. Эта тысяча делилась на сотни - военные части города. Каждая сотня со своим выборным сотским представляла особое общество, пользовавшееся известной долей самоуправления, имевшее свой сход, свое вече. В военное время это был рекрутский округ, в мирное - округ полицейский. Но сотня не была самой мелкой административной частью города: она подразделялась на улицы, из которых каждая со своим выборным улицким старостой составляла также особый местный мир, пользовавшийся самоуправлением.

С другой стороны, сотни складывались в более крупные союзы - концы. Каждый городской конец состоял из двух сотен. Во главе конца стоял выборный кончанский староста, который вел текущие дела конца. Но он правил концом не один, а при содействии коллегии знатных обывателей конца, которая составляла кончанскую управу. Эта управа была исполнительным учреждением, действовавшим под надзором кончанского веча, имевшего распорядительную власть. Союз концов и составлял общину Великого Новгорода. Таким образом, Новгород представлял многостепенное соединение мелких и крупных местных миров, из которых большие составлялись сложением меньших.

Вече и его отношение к князю

Совокупная воля всех этих союзных миров выражалась в общем Вече города. По происхождению своему новгородское вече было городским собранием, совершенно однородным со сходами других старших городов Руси. Можно было бы предполагать, что больший политический простор позволял новгородскому вечу сложиться в более выработанные формы. Однако в рассказах древней новгородской летописи вече благодаря этому простору является только более шумным и произвольным, чем где-либо. В устройстве его до конца вольности города оставались важные пробелы.

Вече созывали иногда князь, чаще который-нибудь из главных городских сановников, посадник или тысяцкий. Впрочем, иногда, особенно во время борьбы партий, вече созывали и частные лица. Оно не было постоянно действующим учреждением, созывалось, только когда являлась в нем надобность. Никогда не было установлено постоянного срока для его созыва. Вече собиралось по звону вечевого колокола. Звук этого колокола новгородское ухо хорошо отличало от звона церковных колоколов. Вече собиралось обыкновенно на площади, называвшейся Ярославовым двором.

Обычным вечевым местом для выбора новгородского владыки была площадь у Софийского собора, на престоле которого клали избирательные жеребьи. Вече не было по составу своему представительным учреждением, не состояло из депутатов: на вечевую площадь бежал всякий, кто считал себя полноправным гражданином. Вече обыкновенно состояло из граждан одного старшего города; но иногда на нем являлись и жители младших городов земли, впрочем, только двух, Ладоги и Пскова. Это были или пригородские депутаты, которых посылали в Новгород, когда на вече возникал вопрос, касавшийся того или другого пригорода, или случайные посетители Новгорода из пригорожан, приглашенные на вече.

В 1384 г. пригорожане Орехова и Корелы прибыли в Новгород жаловаться на посаженного у них новгородцами кормленщика - литовского князя Патрикия. Собрались два веча, одно за князя, другое за пригорожан. Это было, очевидно, обращение обижаемых провинциалов за управой к державной столице, а не участие их в законодательной или судебной власти веча. Вопросы, подлежавшие обсуждению веча, предлагались ему со степени князем или высшими сановниками, степенным посадником либо тысяцким. Вече ведало всю область законодательства, все вопросы внешней политики и внутреннего устройства, а также суд по политическим и другим важнейшим преступлениям, соединенным с наиболее тяжкими наказаниями, лишением жизни или конфискацией имущества и изгнанием (поток и разграбление Русской Правды).

Вече постановляло новые законы» приглашало князя или изгоняло его, выбирало и судило главных городских сановников, разбирало их споры с князем, решало вопрос о войне и мире и т. п. В законодательной деятельности веча принимал участие и князь; но здесь в компетенции обеих властей трудно провести раздельную черту между правомерными и фактическими отношениями. По договорам князь не мог замышлять войны «без новгородского слова»; но не встречаем условия, чтобы Новгород не замышлял войны без княжеского согласия, хотя внешняя оборона страны была главным делом новгородского князя. По договорам князь не мог без посадника раздавать доходных должностей, волостей и кормлений, а на деле бывало, что вече давало кормления без участия князя. Точно так же князь не мог отнимать должностей «без вины», а вину должностного лица он обязан был объявить на вече, которое тогда производило дисциплинарный суд над обвиняемым. Но иногда роли обвинителя и судьи менялись: вече привлекало на суд пред князем неудобного областного кормленщика.

По договорам князь не мог без посадника давать грамот, утверждавших права должностных или частных лиц; но нередко такие грамоты исходили от веча помимо князя и даже без его имени, и только решительным поражением новгородской рати Василий Темный заставил новгородцев в 1456 г. отказаться от «вечных грамот».

Анархический хapaктep веча

На вече по самому его составу не могло быть ни правильного обсуждения вопроса, ни правильного голосования. Решение составлялось на глаз, лучше сказать на слух, скорее по силе криков, чем по большинству голосов. Когда вече разделялось на партии, приговор вырабатывался насильственным способом, посредством драки: осилившая сторона и признавалась большинством. Это была своеобразная форма поля, суда божия, как сбрасывание с волховского моста осужденных вечевым приговором было пережиточной формой древнего испытания водой.

Иногда весь город «раздирался» между боровшимися партиями, и тогда собирались одновременно два веча, одно на обычном месте, на Торговой стороне, другое - на Софийской; но это были уже мятежные междоусобные сборища, а не нормальные веча. Случалось не раз, раздор кончался тем, что оба веча, двинувшись друг против друга, сходились н большом волховском мосту и начинали побоище, если духовенство вовремя не успевало разнять противников. Такое значение волховского моста как очевидца городских усобиц выразилось в поэтической форме в легенде, занесенной в некоторые русские летописи и в записки одного иностранца, бывавшего в России в начале XVI в., барона Герберштейна. По его рассказу, когда новгородцы при Владимире Святом сбросили идол Перуна в Волхов, рассерженный бог, доплыв до моста, выкинул на него палку со словами: «Вот вам, новгородцы, от меня на память». С тех пор новгородцы в урочное время сходятся с палками на волховском мосту и начинают драться как бешеные.

Посадник и тысяцкий

Исполнительными органами веча были два высших выборных сановника, которые вели текущие дела управления и суда, - посадник и тысяцкий. Пока они занимали свои должности, они назывались степенными, т. е. стоящими на степени, а покинув степенную службу, получали звание посадников и тысяцких старых. Довольно трудно разграничить ведомство обоих сановников: посадники степенные и старые в походах командуют новгородскими полками; тысяцкие делают одни дела с посадниками.

Кажется, посадник был собственно гражданским управителем города, а тысяцкий - военным и полицейским; вот почему немцы в удельные века называли посадника бургграфом, а тысяцкого - герцогом. Оба сановника получали свои правительственные полномочия на неопределенное время: одни правили год, другие меньше, иные по нескольку лет. Кажется, не раньше XV в. установился постоянный срок для занятия этих должностей. По крайней мере один фламандский путешественник, Guillebert de Lannoy, посетивший Новгород в начале XV в., говорит о посаднике и тысяцком, что эти сановники сменялись ежегодно.

Посадник и тысяцкий правили с помощью целого штата подчиненных им низших агентов, называвшихся приставами, биричами, Подвойскими, половниками, изветниками, которые исполняли разные судебные и административно-полицейские распоряжения, объявляли решения ве­ча, призывали к суду, извещали суд о совершенном преступлении, производили обыски и т. п. В пользу посадника и тысяцкого за их службу шел поземельный налог поралье (рало – плуг).

Суд

Кроме дел собственно правительственных посадник и тысяцкий принимали деятельное участие в судопроизводстве. Изображение новгородского суда находим в сохранившейся части новгородской Судной грамоты - устава, составленного и утвержденного вечем в последние годы новгородской вольности. Источники ее - «старина», т. е. юридический обычай и давняя судебная практика Новгорода, постановления веча и договоры с князьями.

В новгородском судоустройстве прежде всего внимание останавливается на обилии подсудностей. Суд не сосредоточивался в особом ведомстве, а был распределен между разными правительственными властями: он составлял доходную статью, в которой нуждались все ведомства. Был свой суд у новгородского владыки, свой у княжеского наместника, у посадника, свой у тысяцкого. Возникновение инстанций вносило новое осложнение в судопроизводство. По договорным грамотам, князь не мог судить без посадника, и по Судной грамоте посадник судит с наместником князя, а без наместника суда не кончает, следовательно, только начинает его.

На практике эта совместная юрисдикция посадника и наместника разрешалась тем,, что уполномоченные органы того и другого, тиуны, каждый отдельно разбирали подлежавшие им дела в своих одринах, или камерах, при содействии избранных тяжущимися сторонами двух приставов, заседателей, но не решали дел окончательно, а переносили их в высшую инстанцию или на доклад, т. е. для составления окончательного решения, или на пересуд, т. е. на ревизию, для пересмотра дела и утверждения положенного тиуном решения. В суде этой докладной и ревизионной инстанции с посадником и наместником или с их тиунами сидели 10 присяжных заседателей, по боярину и житьему от каждого конца.

Они составляли постоянную коллегию докладчиков, как они назывались, и собирались на дворе новгородского архиепископа «во владычне комнате» три раза в неделю под страхом денежной пени за неявку. Наконец, судопроизводство усложнялось еще комбинациями разных юрисдикции в смесных делах, где встречались стороны различных подсудностей. В тяжбе церковного человека с мирянином городской судья судил вместе с владычным наместником или его тиуном. Княже­ского человека с новгородцем судила на Городище особая комиссия из двух бояр, княжеского и новгородского, и, если они не могли согласиться в решении, дело докладывалось самому князю, когда он приезжал в Новгород, в присутствии посадника.

Тысяцкий, по-видимому, судил дела преимущественно полицейского характера. Но он же был первым из трех старшин в совете, который стоял во главе возникшего в XII в. при церкви св. Иоанна Предтечи на Опоках купеческого общества и ведал торговый суд. Этот же совет с участием посадника, кстати, разбирал дела между новгородцами и купцами немецкого двора в Новгороде. Столь заботливо расчлененное судоустройство, по-видимому, прочно обеспечивало право и общественное спокойствие. Но статьи Судной грамоты об огромных штрафах за грабежи и наезды на оспариваемые земли и за наводку, подговоры толпы к нападению на суд, производят другое впечатление. Усиленная строгость законодательства в поддержании общественного порядка не говорит за то, что общество пользуется достаточным порядком.

Совет господ

Вече было законодательным учреждением, посадник и тысяцкий - его исполнительными судебно-администра-тивными органами. По характеру своему вече не могло правильно обсуждать предлагаемые ему вопросы, а тем менее возбуждать их, иметь законодательный почин; оно могло только отвечать на поставленный вопрос, отвечать простым да или нет. Нужно было особое учреждение, которое предварительно разрабатывало бы законодательные вопросы и предлагало вечу готовые проекты законов или решений. Таким подготовительным и распорядительным учреждением был новгородский совет господ, Негrenrath, как называли его немцы, или господа, как он назывался в Пскове.

Господа вольного города развилась из древней боярской думы князя с участием городских старейшин. Такую думу встречаем мы при Владимире Святом в Киеве. Новгородские князья для обсуждения важных вопросов в XII в. приглашали к себе на совет вместе со своими боярами городских сотских и старост. По мере того как князь терял органические связи с местным обществом, он с боярами был постепенно вытеснен из местного правительственного совета. Тогда постоянным председателем этого совета господ остался местный владыка - архиепископ, в палатах которого он и собирался. Новгородский совет после того состоял из княжеского наместника и городских властей: из степенных посадника и тысяцкого, из старост кончанских и сотских. Но рядом со степенными в совете сидели и старые посадники и тысяцкие.

Частые смены высших сановников под влиянием борьбы партий были причиной того, что в совете господ было всегда много старых посадников и тысяцких. Вот почему новгородский совет в XV в., накануне падения новгородской" вольности, состоял более чем из 50 членов. Все они, кроме председателя, назывались боярами.

Совет, сказали мы, подготовлял и вносил на вече законодательные вопросы, представлял готовые проекты законов, не имея своего собственного голоса в законодательстве; но по характеру социально-политического строя Новгорода этот совет на деле имел более важное значение. Состоя из представителей высшего новгородского класса, имевшего могущественное эко­номическое влияние на весь город, этот подготовительный совет часто и предрешал вносимые им на вече вопросы, проводя среди граждан подготовленные им самим ответы. В истории политической жизни Новгорода боярский совет имел гораздо больше значения, чем вече, бывшее обыкновенно послушным его орудием: это была скрытая, но очень деятельная пружина новгородского управления.

Происхождение боярства[22]

Во главе новгородского общества стояло боярство. Мы знаем, что в других областях Русской земли боярство создавалось вольной службою князю. В Новгороде князь со своей дружиной был сторонней, пришлой силой, не входившей органически в состав местного общества. Каким же образом могло возникнуть боярство в Новгороде, когда здесь не было самого корня, из которого вырастал этот класс в других областях Руси? Отвечая на этот вопрос, надо припомнить, что еще до князей старшие города на Руси управлялись военной старшиной, выходившей из местной промышленной знати. Новгородское боярство образовалось из такого же класса.

В других областях Руси с появлением князей городская военно-промышленная знать была вытеснена из управления княжеской дружиной. По разным обстоятельствам в Новгороде эта знать не утратила своего правительственного значения и при князьях. Уже в XI в. князья, правившие Новгородом, назначали на местные правительственные должности людей из местного же общества.

Таким образом, новгородская администрация по личному составу своему стала туземной еще прежде, чем сделалась выборной. Посредством таких назначений из княжеских сановников туземного происхождения к началу XII в. в Новгороде и сложился влиятельный класс, или круг знатных фамилий, имевший двоякое руководящее значение в местном обществе: члены его занимали правительственные должности в городе по назначению князя, а в столкновениях последнего с городом этот класс становился во главе горожан против князя. Занимая по назначению князя должности, которые в других областях давались княжеским боярам, и новгородская знать усвоила себе значение и звание бояр. Князь Всеволод в данном им Новгороду церковном уставе (1135 г.) прямо называет новгородских сотских «своими мужами», а княжи мужи - бояре. Значит, и в Новгороде боярство вышло из того же политического источника, из какого оно выходило в других областях Русской земли: этим источником была служба князю, занятие высших правительственных должностей по назначению князя. Усвоив себе звание бояр на княжеской службе, местная правительственная знать удержала его и после, когда стала получать свои правительственные полномочия не от князя, а от местного веча.

Житые люди

Не так ясно выступает в новгородских памятниках второй класс по месту на социальной лествице Новгорода – житые, или житьи, люди. Можно заметить, что в управлении этот класс стоял ближе к местному боярству, чем к низшим слоям населения. Значение его несколько объясняется в связи с экономическим значением местного боярства. Правя городом по вечевому выбору, это боярство вместе с тем руководило и народным хозяйством в Новгородской земле Это были крупные землевладельцы и капиталисты, принимавшие двоякое участие в торговле.

Обширные земельные имущества служили им не столько пашней, сколько промысловыми угодьями: отсюда ставили они на новгородский рынок товары, бывшие главными статьями русского вывоза за море: меха, кожи, воск, смолу, золу, строевой лес и пр. Посредниками между ними и иноземцами служили новгородские купцы. Точно так же и своими капиталами они пользовались не для непосредственных торговых операций, а для кредитных оборотов, ссужали ими торговцев или вели торговые дела при посредстве агентов из купцов. В новгородских памятниках и предание ях местный боярин чаще всего является с физиономией капиталиста - дисконтера.

У одного посадника в XIII в. народ, разграбивший его дом, нашел долговые «доски», на которых значилось отданных взаймы денег «без числа». Таким непрямым участием в торговле можно объяснить отсутствие старосты от бояр в совете новгородского купеческого общества, образовавшегося около 1135 г. при церкви св. Иоанна Предтечи на гостином дворе. Житьи. были, по-видимому, люди среднего состояния, середние жилецкие по московской социальной терминологии - стоявшие между боярством и молодчими, или черными людьми. Они принимали более прямое участие в торговле, и их вместе с черными людьми представлял в совете купеческого общества тысяцкий. Капиталисты средней руки и постоянные городские обыватели, домовладельцы, это были и землевладельцы, иногда очень крупные.

Упомянутый уже мною рыцарь Ланнуа пишет, что в Новгороде кроме бояр есть еще такие горожане (bourgeois), которые владеют землями на 200 лье в длину, чрезвычайно богатые и влиятельные. Это свидетельство может относиться только к житьим людям. По личному землевладению как наиболее характерной черте в общественном положении житьих людей Москва, переселяя их тысячами в свои области после падения Новгорода, верстала их не в городское посадское население, как купцов, а в служилые люди с поместным наделом. Личное землевладение сближало их с новгородским боярством; но они не принадлежали к тому рано замкнувшемуся кругу знатных фамилий, из которого вече привыкло выбирать высших сановников города, хотя вместе с боярами они исполняли, как представители концов, судебные, дипломатические и другие правительственные поручения.

Купцы

Класс настоящих торговцев назывался купцами. Они уже стояли ближе к городскому простонародью, слабо отделялись от массы городских черных людей. Они работали с помощью боярских капиталов, либо кредитуясь у бояр, либо служа им комиссионерами в торговых оборотах. Впрочем, и в их сословной организации не было равенства.

Купеческое общество при церкви св. Иоанна Предтечи образовало высший разряд, своего рода первую гильдию новгородского купечества. По уставу этого общества, данному князем Всеволодом около 1135 г., чтобы стать «пошлым купцом», полноправным и потомственным членом «Иванского купечества», надобно было дать вкладу 50 гривен серебра - целый капитал при тогдашней ценности этого металла. Обществу даны были важные привилегии; а совет его, состоящий из двух купеческих старост под председатель­ством тысяцкого, ведал все торговые дела и торговый суд в Новгороде независимо от посадника и совета господ. Есть следы и других разрядов, или гильдий, стоявших ниже «Иванского купечества»: таково «купецкое сто», упоминаемое в духовной одного новгородца XIII в.

Черные люди

Черные люди были мелкие ремесленники и рабочие, которые брали работу или деньги для работы у высших классов - бояр и житьих людей. Таков состав общества в главном городе. Те же самые классы встречаем мы и в пригородах, по крайней мере, важнейших.

Холопы и крестьяне

В глубине сельского, как и городского, общества в Новгородской земле видим холопов. Этот класс был там очень многочислен. Развитию его способствовало особенно боярское и житье землевладение. Крупные вотчины заселялись и эксплуатировались преимущественно холопами. Все свободное крестьянское население в Новгородской земле носило общее название смердов; но в составе его различаются два разряда: смерды в тесном смысле сло­ва, обрабатывавшие государственные земли Новгорода Великого, и половники, сидевшие на землях частных владельцев. Название свое половники получили от обычного в Древней Руси условия поземельной аренды - обрабатывать землю исполу, из половины урожая. Впрочем в Новгородской земле половники снимали землии наболее льготных условиях - из третьего или четвертого снопа, смотря по ценности земли и земледельческого труда в данном месте.

Половники, подобно закупам Русской Правды, являлись в Новгородской земле в более подневольном состоянии сравнительно с вольными крестьянами в княжеской Руси, стояли в положении, близком к холопам, и эта зависимость не была исконной, а устанавливалась в XIII-XV вв., в период расцвета новгородской вольности. Это можно заметить по новгородским договорам с князьями. Сначала здесь постановлялось, что судьи князя не судят холопа без его господаря. Потом это условие осложняется присоединением к холопу половника: землевладельцу косвенно присвоялась вотчинная юрисдикция над его крестьянином.

Договор с князем Ярославом 1270 г. постановил не верить доносу холопов на своих господ; позднейшие договоры распространяют это условие и на смердов. Наконец, договор с тверским князем Михаилом 1308 г. требует обратной выдачи вместе с холопами и новгородских половников, бежавших в Тверскую область. В Московской земле подобные стеснения крестьянского перехода, и то в виде частной или местной меры, становятся известны не ранее половины XV в. В новгородской Судной грамоте появляются следы письменных обязательств, ограничивавших свободу крестьян и также неизвестных в княжеской Руси того времени.

Грамота говорит о волостных, сельских людях владычних (архиепископа), монастырских, боярских, житьих, которых господари, их хозяева, обязаны ставить на суд в случае частного их обвинения в уголовном преступлении. Эти люди не были холопы, однако «давались в грамоту» землевладельцам, входили в личную зависимость на тех или иных условиях. Значит, в вольной Новгородской земле сельское население, работавшее на господских землях, было поставлено в большую зависимость от землевладельцев, чем где-либо в тогдашней Руси.

Земцы

Другою особенностью новгородского землевладения был класс крестьян-собственников. Этого класса мы не встречаем на всем пространстве княжеской Руси: там все крестьяне работали либо на государственных, либо на частных господских землях. В областях вольных городов, напротив, встречаем сельский класс населения, очень похожий на крестьян, но владевший землей на праве собственности. Он назывался земцами или своеземцами. Этот класс в Новгородской земле, по-видимому, был довольно многочислен. По поземельной новгородской книге, составленной в 1500 г., в уездах Новгородском, Ладожском и Ореховском значится около 400 земцев, на землях которых обрабатывалось свыше 7 тысяч десятин; на каждого своеземца приходилось средним числом пашни десятин по 18. Итак, это вообще мелкие землевладельцы с небольшими хозяйствами. Но землевладение земцев отличалось некоторыми своеобразными чертами. Они редко владели землей в одиночку. Чаще всего своеземцы сидят гнездами, землевладельческими товариществами, связанными родством или договором. Многие владеют и пашут совместно, иные раздельно, живя вместе, в одной деревне или особыми деревнями, но приобретают землю обыкновенно сообща, в складчину; раздельное владение уже следствие раздела совместно приобретенной земли. Встречаем одно имение, в котором пашни было всего 84 десятины и которое принадлежало 13 совладельцам. Своеземцы или сами обрабатывали свои земли, или сдавали их в аренду крестьянам-половникам.

По роду занятий и размерам участков своеземцы ничем не отличались от крестьян; но они владели своими землями на правах полной собственности. Такой характер их землевладения ясно обозначается в писцовых книгах. Своеземцы меняли и продавали свои земли, выкупали у родичей, отдавали в приданое за дочерьми; даже женщины, вдовы и сестры, являются владелицами и совладелицами таких земель. (…) Одни из них жили в городе, сдавая свои земли в аренду крестьянам; другие только числились в городском обществе, а жили в своих деревнях, отдавая городские свои дворы в аренду «дворникам» (постояльцам), которые за них и тянули городское тягло вместе с горожанами. (…)

Итак, сельский класс своеземцев образовался преимущественно из горожан: это были не сельские обыватели, приобретавшие дворы в городах, а чаще горожане, приобретавшие земли в уезде. В Новгородской и Псковской земле право земельной собственности не было привилегией высшего служилого или правительственного класса, как в княжеской Руси; оно усвоено было и другими классами свободного населения. Городские, как и сельские, обыватели приобретали мелкие земельные участки в собственность с целью не только земледельческой, но и промышленной их эксплуатации, разводя лен, хмель и лесные борти, ловя рыбу и зверя; но, как люди небогатые, они складывались для этого в товарищества, в землевладельческие компании. Такие землевладельческие товарищества носили в Новгородской и Псковской земле специальные юридические названия сябров (соседей) и складников. К типу такого землевладения в складчину принадлежало и земецкое, и этим коллективным способом приобретения и владения оно отличалось от личного боярского и житьего. Значит, городской промышленный капитал, главный рычаг народного хозяйства в Новгородской земле, создал здесь и особый своеобразный класс земельных собственников, какого не встречается в княжеской Руси.

Документ 3.

Новгород. Торговля с Ганзой[23]

Между тем в то самое время, как Киевская Русь начала приходить в упадок от междоусобий и нападений кочевников, Новгород развил оживленную торговлю с Западной Европой и достиг такого материального благосостояния и политического значения, что без труда отвоевал себе полную самостоятельность.

Природа новгородского края отличалась обилием Лесов и болот и неплодородной почвой. Поэтому уже в очень древний период населению не хватало своего хлеба, и оно должно было добывать его из других областей России в обмен на продукты звероловства и рыболовства. Обилие рек и удобных водных путей облегчало новгородцам выход к Балтийскому морю и сношения с другими русскими областями. Новгород занимал местоположение в начале водного пути, как в Византию, так и в Хозарское царство. Этим и обусловливалось его торговое значение. Как промежуточный пункт, где сходились оба эти пути и стекались разнообразные товары, Новгород скоро сделался большим торговым городом. В первые века русской истории он уступал Киеву, так как Киев был ближе к Византии. Но во вторую половину средних веков Византия стала терять свое значение.

Под влиянием могущественного толчка, данного всей экономической жизни Европы крестовыми походами, началось быстрое развитие торговли и промышленности в Западной Европе, и Новгород, уже издавна сносившийся с Западом через Балтийское море, скоро перегнал Киев. Новгородская торговля приобрела более развитой характер, новгородское купечество выделилось в особый класс и заняло важное положение в обществе. Центром новгородской торговли служила часть города, лежавшая по правому берегу Волхова, так называемая Торговая сторона. Здесь находилась площадь, называемая Ярославовым двором, где происходили собрания веча, здесь же находились главный рынок, гостиные дворы, товарные склады.

Новгородское купечество делилось на общины, имевшие свое самоуправление, своих старост и тысяцких, свои общинные капиталы, составлявшиеся из вкладов в артель. Таких артелей в Новгороде было несколько. Самой знаменитой из них была артель Ивановская. Название свое она получила от церкви св. Ивана на Опоках (недалеко от Ярославова двора). Каждый купец, в нее вступавший, платил за это 50 гривен и, кроме того, делал взнос в пользу церкви. За это он получал право называться "пошлым", т.е. настоящим купцом. Из своей среды купцы выбирали старосту и помощников, заведовавших кассой артели и другими общественными делами.

В состав Ивановской артели входили самые богатые новгородские купцы. В церкви св. Ивана были сделаны лари, где хранились торговые книги и договоры, а под полом были устроены клети (подвалы) для склада товаров и помещения кассы. В церкви же хранились весы и меры. Средством обмена сначала служили меха – "купы". Но оживленные сношения с Западной Европой привлекли в Новгород значительное количество иностранной монеты, и с XIVв. новгородцы стали переходить к металлическим деньгам. С начала XVв. уже установилась даже правильная чеканка собственной монеты.

Торговля с Западной Европой

Уже в очень древнее время новгородцы имели правильные сношения с Балтийским морем. В XI и XII вв. они вели обширную торговлю с г. Висби на острове Готланде, где у новгородцев была даже своя церковь. В свою очередь, готские купцы имели в Новгороде свой торговый двор (Олайгоф) и церковь св. Олафа. В Висби русские купцы встречались с немцами и вступали с ними в непосредственные сношения.

Немецкие купцы также стали появляться в Новгороде, а когда немецкие города на Балтийском и Немецком морях соединились в Ганзейский союз под предводительством Любека, то в Новгород наряду с готским двором возник немецкий двор, (Петергоф) с церковью св. Петра. Рядом договоров XII-XIII вв. новгородцам была предоставлена свободная торговля на острове Готланд, а немцам и голландским купцам, принадлежавшим к Ганзе, - в Новгороде.

Ганзейские купцы образовывали в Новгороде тесно замкнутую общину, которая имела свой устав. (Такой устав назывался" "скра"). Согласно договорам они пользовались правом самоупавления и выбирали из своей среды для заведования делами своей общины альдермана и ратманов. Немецкий двор представлял из себя своего рода государство в государстве. Он был обнесен высокой стеной, и его охраняла стража. Даже новгородским должностным лицам вход в него разрешался только с согласия альдермана.

Все споры и столкновения между немецкими купцами разрешались альдерманом. В случае спора между немецким купцом и новгородцем дело разбиралось тоже сначала альдерманом, и только, если новгородец оставался недоволен приговором альдермана, допускалось апелляция к посаднику или тысяцкому. Долговые претензии немецких купцом имели преимущество перед местными. Добившись в Новгороде такого привилегированного положения, ганзейские купцы захватили в свои руки всю ввозную и вывозную торговлю в Новгороде. Всеми силами они старались помешать самостоятельной торговле Новгорода с Швецией и Данией и не допустить, чтобы их монополия перешла в другие руки Точно так же, если попадали иногда в Новгород купцы из Фландрии или Италии, то ганзейцы быстро добивались их отъезда.

Хотя уже в XII в новгородцы ездили в немецкие города, но их заграничные предприятия не могли быть особенно обширны, так как Новгород не был приморским городом и не имел собственного флота. Поэтому мало-помалу ганзейцам удалось достигнуть того, что новгородцы почти совсем перестали ездить за границу, и ганзейская община сделалась единственным продавцом иноземных и покупателем русских товаров, назначая цены на них по своему усмотрению

Главный путь, которым шла торговля Новгорода с Ганзой, был водный Два раза в год, весной и осенью, немецкие "гости" собирались в Висби и плыли отсюда к острову Котлину. Здесь их встречали новгородские пристава и сопровождали и до самого Новгорода. У устьев Волхова товары перегружались с морских судов на речные лодки. В 34-х верстах от Ладоги, у Гостинополя, гости должны были предъявить свои товары, и новгородские власти устанавливали размер пошлины, которая платилась уже по приезде в Новгород. В Новгороде с берега извозчики перевозили товары в торговые дворы по определенной таксе. 10 кун до готского двора и 15 кун до немецкого Главными предметами ганзейского ввоза в Новгород были фландрские сукна и полотна, металлические и стеклянные изделия, соль, сельди, вина Кроме того, в неурожайные годы, когда почему-либо не было достаточного подвоза хлеба из русских областей, ганзейцы доставляли в Новгород хлеб Новгородцы сбывали за границу меха, кожи, лен, пеньку, смолу, строевой лес, мед и воск.

Торговля Новгорода с русскими областями

Если новгородцы играли пассивную роль по отношению к Ганзе, то в то же время они вели очень активную торговлю с остальной Россией. Начиная с древнейших времен вплоть до самого татарского нашествия новгородские купцы были рассеяны по городам южной России. Но больше всего их встречалось в Киеве, где они имели даже свою церковь св. Михаила, известную под именем "новгородской божницы». Привозили сюда новгородцы преимущественно меха, а в обмен получали хлеб и византийские товары.

После упадка Киевской Руси главную роль для Новгорода стала играть торговля с Суздальским краем. Новгородские купцы постоянно ездили в Ростов, Суздаль, Владимир, позднее в Москву. Они привозили сюда заморские товары, полученные через посредство ганзейцев, и служили таким образом торговыми посредниками между Россией и Западной Европой. В областях средней и южной России они запасались также многими товарами, которые затем сбывали иностранцам. Но главным предметом вывоза из Суздальского княжества всегда оставался хлеб. Ключом хлебной торговли был Торжок, и из-за обладания им новгородцами было пролито много крови в войнах с тверскими и московскими князьями. Кроме этого "низового" пути, ведшего на юго-восток, немаловажную роль в новгородской торговле играл восточный путь, носивший название двинского или заволоцкого. Он уже давно был известен новгородским купцам. Новгородские удальцы пробираясь все дальше на восток на своих лодках подчинили новгородск<