Балтийские варяги на Волхове и Днепре

Этими западными делами проясняются события на Волхове и Днепре. Около половины IX в. дружина балтийских варягов проникла Финским заливом и Волховом к Ильменю и стала брать дань с северных славянских и финских племен. Туземцы, собравшись с силами, прогнали пришельцев и для обороны от их дальнейших нападений наняли партию других варягов, которых звали русью.

Укрепившись в обороняемой стране, нарубив себе "городов", укрепленных стоянок, наемные сторожа повели себя завоевателями. Вот все, что случилось. Факт состоял из двух моментов, из наемного договора с иноземцами о внешней обороне и из насильственного захвата власти над туземцами. Наше сказание о призвании князей поставило в тени второй момент и изъяснительно изложило первый, как акт добровольной передачи власти иноземцам туземцами. Идея власти перенесена из второго момента, с почвы силы, в первый, на основу права, и вышла очень недурно комбинированная юридическая постройка начала Русского государства. На то были свои причины. Не забудем, что сказание о призвании князей, как и все древнейшие предания о Русской земле, дошло до нас в том виде, как его знали и понимали русские книжные, ученые люди XI и XII в., к которым принадлежали неизвестный автор Повести временных лет и игумен Сильвестр, составитель начального летописного свода, обработавший эту Повесть и поставивший ее во главе своего ученого исторического труда. В XI в. варяги продолжали приходить на Русь наемниками, но уже не превращались здесь в завоевателей, и насильственный захват власти, перестав повторяться, казался маловероятным. Притом, русское общество XI в. видело в своих князьях установителей государственного порядка, носителей законной власти, под сенью которой оно жило, и возводило ее начало к призванию князей.

Автор и редактор Повести временных лет не могли довольствоваться уцелевшими в предании мало назидательными подробностями того, что случилось некогда в Новгороде: как мыслящие бытописатели, они хотели осмыслить факт его следствиями, случай осветить идеей. Фактически государства основываются различным образом, но юридических моментом их возникновения считается общественное признание властвующей силы властью по праву. Идея такой правомерной власти и внесена в легенду о призвании. Вече северных союзных племен, как-то собравшееся среди родовой усобицы и постановившее искать князя, который бы "владел и судил по праву", и обращенное к Руси депутатами веча приглашение идти "княжить и володеть" великой и обильной, но безнарядной землей, - что это такое, как не стереотипная формула идеи правомерной власти, возникающей из договора, - теории очень старой, но постоянно обновляющейся по ее доступности мышлению, делающему первые опыты усвоения политических понятий? Сказание о призвании князей, как оно изложено в Повести, совсем на народное предание, не носит на себе его обычных признаков: это – схематическая притча о происхождении государства, приспособленная к пониманию детей школьного возраста.

Образование великого княжества киевского

Из соединения варяжских княжеств и сохранивших самостоятельность городовых областей вышла третья политическая форма, завязавшаяся на Руси: то было великое княжество Киевское. Образование этого княжества было подготовлено указанными выше экономическими и политическими фактами. На каких бы пунктах русского промышленного мира не появлялись варяжские князья, их постоянно тянуло к городу на южной окраине этого мира, замыкавшему цепь торговых русских городов по греко-варяжской речной линии Днепра – Волхова, - к Киеву. Здесь заморские искатели выгодного найма и торгового барыша могли поживиться всего более.

Киев был сборным пунктом русской торговли; к нему стягивались торговые лодки отовсюду, с Волхова, Западной Двины, верхнего Днепра и его притоков. Отсюда в летописном рассказе о событиях IX и Х вв. довольно явственно выступают два факта: тяготение варяжских пришельцев с Балтийского моря к Киеву и экономическая зависимость русских городов от Киева. Кто владел Киевом, тот держал в своих руках ключ от главных ворот русской торговли. Вот почему всех варяжских князей, появлявшихся на севере, тянуло к Киеву. Из-за него они соперничали друг с другом и истребляли один другого. Так новгородский князь Олег за Киев погубил земляков своих Аскольда и Дира; так и другой новгородский князь Владимир за тот же Киев погубил своего родного брата Ярополка. С другой стороны, все торговые русские города стояли в экономической зависимости от Киева. В Киеве сходились нити их благосостояния; он мог подорвать их торговлю, перерезав главную артерию хозяйственных оборо­тов страны, не пропуская торговых лодок вниз по Днепру к азовским и черноморским рынкам. Поэтому общим интересом этих городов было жить в дружбе с Киевом, чтобы из Киева иметь свободный выход на степные торговые дороги. Этот общий интерес заметно сквозит в рассказе Начальной летописи о первых князьях, утвердившихся в Киеве. Аскольд с Диром, отделившись от дружины Рюрика, беспрепятственно спустились Днепром до Киева и без заметной борьбы овладели им вместе со всею землею полян. Дальнейшая деятельность этих варяжских викингов в Киеве объясняет причины их успеха. Летопись замечает, что после Кия, основателя Киева, полян обижали древляне и другие окольные племена. Поэтому Аскольд и Дир, как только утвердились в Киеве, вступили в борьбу с этими племенами, древлянами, печенегами, болгарами, а потом, собрав варягов, предприняли поход на Царьград.

Современник и очевидец этого нападения, константинопольский патриарх Фотий говорит в одной произнесенной по этому случаю проповеди, что Русь очень ловко смастерила набег, тихонько подкралась к Константинополю, когда император Михаил III с войсками и флотом ходил на сарацин, оставив свою столицу беззащитной со стороны моря. Значит, Киевская Русь не только хорошо знала морской путь к Царьграду, но и умела добывать своевременные сведения о делах Византии; сами греки дивились нечаянности и необычайной быстроте нападения. Оно вызвано было, по словам Фотия, тем, что греческий народ нарушил договор, предпринято было Русью с целью отметить за обиду, нанесенную ее землякам, русским купцам, по-видимому, за неуплату долга, следовательно, имело целью силой восстановить торговые сношения, насильственно прерванные греками. Значит, еще до 860 г. между Русью и Византией существовали торговые сношения, закрепленные дипломатическим актом, и узлом этих сношений был Киев, откуда вышел смелый набег 860 г. Узнаем далее, что эти сношения были довольно давние, завязались еще в первой половине IX в. Послы от народа Руси, о которых говорит Бертинская летопись под 839 г., приходили в Царьград для установления или восстановления дружбы, т.е. для заключения договора.

Такой же ряд явлений повторился и в истории Олега, шедшего по следам Аскольда. Он также беспрепятственно спустился из Новгорода по Днепру, без особенного труда захватил по дороге Смоленск и Любеч и без борьбы завладел Киевом, погубивши своих земляков Аскольда с Диром. Утвердившись в Киеве, он начал рубить вокруг него новые города для защиты Киевской земли от набегов из степи, а потом с соединенными силами разных племен предпринял новый поход на Царьград, кончившийся также заключением торгового договора. Значит, и этот поход предпринят был с целью восстановить торговые сношения Руси с Византией, опять чем-либо прерванные. Обоих вождей, по-видимому, дружно поддерживали в этих походах все племена, заинтересо­ванные во внешней торговле, преимущественно обитавшие по речной линии Днепра - Волхова, т.е. обыватели больших торговых городов Руси.

По крайней мере, в летописном рассказе о походе Олега читаем, что кроме подвластных Олегу племен в деле участвовали и племена неподвластные, добровольно к нему присоединившиеся, отдаленные дулебы и хорваты, жившие в области верхнего Днестра и обоих Бугов, по северо-восточным склонам и предгорьям Карпат. Охрана страны от степных кочевников и далекие военные походы на Царьград для поддержания торговых сношений, очевидно, вызывали общее и дружное содействие во всем промышленном мире по торговым линиям Днепра-Волхова и других рек равнины. Этот общий интерес и соединил прибрежные торговые города под властью князя киевского, руководителя в этом деле по положению, какое создавалось для него двояким значением Киева.

Двоякое значение Киева

Киев служил главным оборонительным форпостом против степи и центральной вывозной факторией русской торговли. Потому, попав в варяжские руки, он не мог остаться простым местным варяжским княжеством, какими были возникшие в то же время княжества в Новгороде, Изборске и на Белоозере или позднее в Полоцке и Турове. Завязавшиеся торговые связи с Византией и арабским Востоком, с черноморскими, азовскими и каспийскими рынками, направляя народный труд на разработку лесных богатств страны, стягивали к Киеву важнейшие хозяйственные ее обороты. Но для обеспечения этих оборотов необходимо было иметь безопасные границы и открытые торговые пути по степным рекам, даже производить иногда вооруженное давление на самые рынки для приобретения выгодных торговых условий. Всего этого можно было достигнуть только соединенными силами всех восточных славянских племен, т.е. насильственным подчинением тех из них, которые, живя в стороне от главных торговых путей, не имели побуждений добровольно поддерживать князей киевских…