Глава 2 Народные (племенные) системы

Хотя в наше время народные системы практически исчезли, вплоть до третьего тысячелетия до н.э. они являлись господству­ющим типом. И, в частности, до начала индустриализации на за­ре XIX в. во всех частях мира существовало большое количество племенных систем. Примером являлись общества сан, пигмеи, бергдама, нуэр, тив, ибо и кикуйю в Африке; аборигены Австра­лии; калинга, андаманы и дунсян в Азии; эскимосы, каска, ин­дейцы кувакцутль в Северной Америке, индейцы она и сирио-но — в Южной. Большинство этих народов занимались охотой, собиранием ягод, выкапыванием корней, скотоводством, рыбо­ловством, садоводством или малопродуктивным земледелием. Принятие политических решений не регламентировалось ника­кими формальными политическими институтами, например ус­тойчивыми структурами, обеспечивающими дифференциацию ролей. В этих разрозненных, децентрализованных эгалитарных системах большинство политических решений, имеющих значе­ние для всего общества, вырабатывалось внутри либо нуклеар-ной, либо расширенной семьи. Политическая система функцио­нировала как одна большая семья.

В книге «Происхождение семьи, частной собственности и го­сударства» Ф. Энгельс рассматривал общество охотников и соби­рателей как пример «первобытного коммунизма». Каждая семья вела первобытное «коммунистическое хозяйство»; у женщин бы­ли равные права с мужчинами. В этих народных (племенных) системах, основанных на минимальном разделении труда, суще­ствовало широкое социально-экономическое равенство. Родст­венные узы формировали эгалитарную солидарность. Основными ресурсами владело сообщество. Производство осуществлялось со-

вместными силами; в нем участвовали охотники, собиратели, ры­боловы, земледельцы — сами производили продукт и распределя­ли его среди потребителей на принципах равенства. При отсутст­вии государства с его мощной бюрократией, армией и полицией система принимала решения при большом скоплении людей. В условиях этой «первобытной естественной демократии» каждый человек обладал правом участия в народных собраниях, на кото­рых формулировалась политика для всего общества. Следовать групповым нормам заставляло не государственное принуждение, а общественное мнение. Энгельс, высоко оценивая племенную систему за равенство, сплоченность и согласованность в приня­тии решений, вместе с тем признавал, что ее простая, недиффе­ренцированная структура вряд ли была способна служить основой для бесклассового коммунистического общества, в котором он видел высшую стадию социально-экономического развития. Он, как и Маркс, считал, что коммунизм возникнет на высшей стадии развития технологий, гарантирующей полное удовлетворение че­ловеческих потребностей. Вместе с тем они полагали, что на ста­дии развитого коммунизма вновь приобретут большое значение присущие первобытному коммунизму эгалитарные ценности¹.

Народная (племенная) модель

Жизненным принципом процесса принятия политических реше­ний в такой системе являлась общинная солидарность, зиждуща­яся на преданности всех и каждого неким священным ценно­стям. Обществом руководили старейшины и священники в соот­ветствии с нравственными ценностями, доминировавшими над материальными интересами. Благодаря сплоченности людей вокруг общих интересов, одинаковому отношению к духовным ценностям политический процесс редко осложнялся неприми­римыми конфликтами. Участвующие в политической жизни со­трудничали во имя общего духовного блага.

Высокая степень структурной однородности общества и не­развитость ролевой специализации находили отражение в поли­тических убеждениях. В сознании людей сливались духовные це­ли и материальные средства их достижения. Так, сбор урожая ри­са являлся для них не только процессом добывания еды, но и ри­туальным действом, актом богопочитания. Поскольку введение новой техники (тракторов, уборочных машин, комбайнов) пред­ставляло угрозу для духовных ценностей, вожди противились ро­сту производительности труда, как следствия этих материальных преобразований. Индивид самореализовывался в семье, общин-

ная солидарность поддерживалась общностью верований. Лич­ные интересы сковывались общинными отношениями, основу которых составляла семья, кровнородственными связями и рели­гиозными верованиями, такими, как, например, анимизм. Авто­ритет вождя поддерживала решимость поддерживать нормы кол­лективистского поведения. Идеалом взаимоотношений между правителями и управляемыми были отношения политического равенства, а отнюдь не иерархия.

В системах собирателей и охотников принятие политических решений было прерогативой первобытного коллектива. Реализо-вывалась политика посредством неформальных ролевых групп, таких, как собиратели. Не существовало никаких институтов уп­равления: бюрократии, армии, полиции, закона и суда, которые обладали бы политической властью. Будучи мелкими, самодоста­точными и по большей части изолированными от внешних инс­титутов, общества проводили политику децентрализации, естест­венными центрами которой были источники или места стоянок. Консенсус как приоритетный способ разрешения споров преоб­ладал над принуждением. Всякий, кто нарушал согласие в общи­не, терял уважение соплеменников, навлекал на себя проклятия шамана и часто был вынужден переселяться в другую местность. Координация политики осуществлялась старейшинами и вождя­ми. Ими разрешались споры, возникавшие в связи с доступом к источникам, распределением пищи, пользованием землей, а так­же семейные ссоры. Групповой плюрализм не имел заметного влияния. Не было случаев, чтобы из семьи выделилась какая-ли­бо сильная добровольно объединившаяся группа и стала бы вы­двигать собственные требования к вождям и старейшинам, управлявшим системой собирателей и охотников. Власть поли­тических лидеров была весьма ограниченной. Индивиды сами, по-семейному, решали вопросы, связанные с торговлей, охотой, брачными отношениями, изготовлением орудий и распределени­ем даров. Вожди организовывали передвижение общины от ис­точника к источнику, допуск к воде и пище посторонних, защиту запасов пищи от набегов пришельцев.

В рамках аграрного типа таких систем важнейшая политиче­ская деятельность находится уже в ведении более специализиро­ванных институтов. Определенное влияние на процессы приня­тия политических решений оказывали возрастные группы, *титу-лярные общества и различные объединения. В сферу полномо­чий политической организации входило принятие решений от-

* Объединение лиц, обладающих почетными званиями. — Прим. перев.

2 Чарльз Ф. Эндрейн 33

носительно воспитания, лечения, землепользования, разреше­ния семейных споров и взаимоотношений с близлежащими посе­лениями.

Поведение вождей и управляемых основывалось на персоно-фицированных связях. Принятие ключевых политических реше­ний относилось к компетенции традиционных лидеров: вождей, старейшин, священников, прорицателей, знахарей. Люди, пока­завшие свою щедрость, умение улаживать споры и доказавшие преданность священным обычаям, становились вождями. Се­мейные собрания и советы деревень происходили при широком участии рядовых членов. В обсуждении политических вопросов принимали участие женщины и молодежь. Решения, затрагиваю­щие небольшую общину, должны утверждаться общим собрани­ем, на котором взрослые обсуждали политические проблемы и предъявляли требования к вождям².

Различия между системой охотников и собирателей и аграр­ной народной системой можно продемонстрировать на примере двух африканских обществ: сан — в районе пустыни Калахари и ибо — в юго-восточной Нигерии. Более сложная, дифференци­рованная и неоднородная аграрная система ибо оказалась лучше приспособленной к внутренним и внешним изменениям. Если сан представляла собой первобытное коммунистическое обще­ство, разрушенное более централизованными политическими силами, то в аграрной системе ибо многие земледельцы, ставшие торговцами и мелкими предпринимателями, помогали завоева­нию Нигерией политической независимости от британского ко­лониального владычества.