На границе классики и эллинизма к жизнеописаниям фокиона и эвмена

Жизнеописания афинского стратега Фокиона и безродного пол­ководца-авантюриста Эвмена занимают пограничное положение между двумя крупными эпохами греческой истории - классикой и эллинизмом. С первым периодом, охватывающим V - IV вв. до н. э., мы знакомы по большинству непотовых биографий; под эпохой эл­линизма понимается время существования греческих государств и греко-восточных монархий от начала Империи Александра Македон­ского до римского завоевания Восточного Средиземноморья (III - I вв. до н. э.).

Юные и зрелые года афинянина Фокиона, родившегося около 402 г. до н. э., связаны с историей свободных классических горо­дов-государств IV в. до н. э.: на его веку происходило возвышение Фив, крушение спартанского засилия в Греции, возникновение и распад второго Афинского морского Союза. Однако самый напря­женный и трагический период жизни Фокиона начался на закате его дней, в 40-е гг. IV в., когда окрепшее Македонское царство, управ­ляемое твердою рукой Филиппа II, стало активно вмешиваться в дела греческого мира, претендуя на роль четвертого (после Афин, Спарты и Фив) гегемона Эллады.

В конце 50-х гг., после выхода из Афинского Союза сильней­ших его членов, к власти в Афинах пришла мирная партия, отка­завшаяся от традиционной имперской политики великой морской Державы. Военные операции велись только ради защиты жизненно важных владений афинского народа во Фракии, прежде всего - на Херсонесе Фракийском. Афинский флот еще господствовал в Эгей­ском море, но казна была настолько истощена, что в городе вре­менами закрывались суды: не хватало денег для выплаты жалова­нья гелиастам. Сухопутная армия комплектовалась в основном из наемников, сами афинские граждане не проявляли боевого энтузиаз­ма. Во главе мирной партии, трезво учитывавшей все эти обстоятель­ства, стояли знаменитый финансист и администратор Эвбул и талан­тливый стратег Фокион, ученик Хабрия, совмещавший в себе дарования полководца, оратора и политика.

Главные противники афинян фиванцы находились примерно в таком же положении, переживая закат великодержавной политики Эпаминонда и Пелопида. По прихоти судьбы они сами раздули на своей границе пожар большой войны, раздразнив вечных своих со­перников - фокидян. На территории Фокиды находилось знаменитое общегреческое святилище - Дельфийский храм, интересы которого представляла Дельфийская амфиктиония - союз племен средней Греции, возглавляемый в те годы Фивами. В 356 г. фиванские должностные лица, придравшись к незначительным обстоятельствам, обвинили в святотатстве нескольких знатных фокидян, поставив их перед необходимостью уплатить большой штраф. В ответ «святотат­цы» возмутили Народное Собрание, ограбили неприкасаемую дель­фийскую сокровищницу и на деньги Аполлона навербовали сильную наемную армию, на 10 лет ставшую бичом средней Греции. Фокидские стратеги, агрессивностью своей и объемом власти не уступавшие тиранам, отторгли от Беотийского союза Коронею, прибрали к рукам и возродили обезлюдевший Орхомен, заняли Фермопильский проход и, вступив в союз с ферскими тиранами Ликофроном и Пейфолаем, уничтожили плоды пелопидовых побед в Фессалии.

Ослаблением великих государств Греции воспользовался се­верный сосед греков - Филипп II Македонский. Во Фракии он начал расширять свои владения, подступая к границам афинского Херсонеса: в 357 г. царь присвоил себе завоеванный для афинян Амфиполь; в 348 г., порвав союз с Халкидской лигой, разрушил глав­ный ее город Олинф, включив остальных союзников в состав Маке­донского царства; в конце 40-х гг. приступил к осаде крупнейших центров Пропонтиды - Перинфа и Византия. В то же время в сред­ней Греции македонский царь выступил на стороне Дельфийской амфиктионии против святотатцев-фокидян. В 352 г. войско его нанесло решительное поражение фокидским наемникам на Крокусовом поле в Фессалии. После этой победы Филипп довел до конца дело, начатое Пелопидом,- уничтожил тиранию в Ферах, за­воевав вечную признательность фессалийцев. Некоторое время спу­стя он был избран тагом (главой) Фессалийского союза; велико­лепная фессалийская конница присоединилась к его войску, дошед­шему до Фермопил - ворот в среднюю Грецию.

Рост македонского могущества не мог не встревожить быв­ших гегемонов Эллады - фиванцев и афинян, но первые получили от Филиппа помощь в «священной войне» с фокидянами и считались его союзниками, а вторые сопротивлялись захватам македонянина во Фракии при печальной нехватке людских и материальных ресур­сов. Тем не менее на рубеже 50-40-х гг. в Афинах сложилась влиятельная антимакедонская партия воинственных патриотов, ви­девших в северном варварском царе главного, непримиримого про­тивника Афинского государства и всей Эллады. Передовым бойцом этой группировки стал величайший афинский оратор Демосфен, чьи страстные речи разжигали выдохнувшуюся доблесть афинского наро­да. Постоянным оппонентом его выступал Фокион, отстаивавший линию замирения с Македонией на приемлемых условиях. Один лишь раз после таких катастрофических событий, как разрушение Олинфа и одновременное отпадение от Афинского Союза острова Эвбеи, подготовленное агентами македонского царя, намерения обеих группировок совпали: в 346 г. афинское посольство, составленное из представителей как эвбуловой, так и демосфеновой партии, заключало с Филиппом мир (Филократов мир - по имени главы посольства), расценивавшийся патриотами как вынужденная вре­менная передышка. Воспользовавшись нейтрализацией Афин, маке­донский царь тут же форсировал Фермопильский проход и всею мощью обрушился на активнейших своих противников - фокидян: крепости Фокиды были срыты, оружие отобрано, зачинщики свято­татства отправлены в изгнание, место фокидян в Дельфийской ам-фиктионии занял Филипп II. Результаты Филократова мира вызвали глубокое разочарование афинского народа. Начались процессы над вождями мирной партии - виновниками поражения Фокиды. Резко возросло влияние Демосфена, буквально натравливавшего на своих политических противников охваченную шпиономанией толпу. В конце 40-х гг. партия его переживала период расцвета. Строительство маке­донских крепостей во Фракии толкнуло к союзу с Афинами Визан­тии и Перинф; вмешательство Филиппа во внутренние дела Эпира, притязания его на крупный западный город Амбракию сплотили в антимакедонскую коалицию ранее враждовавшие между собой госу­дарства Пелопоннеса. Демосфен всеми силами добивался восстановления добрых отношений с фиванцами, сухопутная армия которых со времен Эпаминонда считалась сильнейшей в Греции. Наконец, летом 340 г. доска с текстом афино-македонского договора была разбита, на протяжении двух последующих лет афинский флот ус­пешно действовал в Пропонтиде, отбивая македонян от Византия и Перинфа. Поздним летом 339 г. очередная священная война, объяв­ленная посягнувшим на сакральное поле локрам, позволила Филиппу вторично ввести войско в среднюю Грецию. В этот роковой момент фиванцы сделали решающий выбор, присоединившись к патриотиче­ской эллинской коалиции; афиняне, со своей стороны, впервые признали гегемонию Фив в Беотии. В августе 338 г. греки и македо­няне скрестили оружие у беотийского городка Херонеи. Бок о бок выстроились против Филиппа пелопоннесские союзники афинян (коринфяне, ахейцы, мегаряне) и ополчения крупных островов - Эвбеи и Керкиры; фланги эллинского войска занимали фиванцы и афиняне. Главный удар македонян обрушился на правое крыло противника, где стояли наследники Эпаминонда: отряды 18-летнего царевича Александра после упорной сечи прорвали сплоченный беотийский строй, изрубили «священный отряд» и ударили в тыл на­ступающим афинянам, решив дело в пользу македонского царя. Стоявшие в центре ополчения союзников обратились в бегство, треть обескровленного афинского войска попала в плен.

Исход сражения парализовал всю Грецию. Беотийцы полностью подчинились победителю, впустив в Кадмею иноземный гарнизон. Афиняне готовы были в порыве отчаяния защищаться с помощью наемников, но в конце концов, вняв трезвым увещаниям Фокиона, запросили мира.

В годы зреющего столкновения с Македонией Фокион добро­совестно выполнял обязанности стратега, то доблестно сражаясь с мятежными эвбейскими городами, то успешно командуя эскадрой, посланной на помощь Византию. После сражения при Херонее он убеждал сограждан принять требования Филиппа, однако советовал им воздержаться от участия в общем мирном договоре, пока не станут известны предложения царя. Афиняне послушались своего стратега наполовину: с одной стороны, подчинились условиям Филиппа, который требовал роспуска Афинского морского Союза и уступки Херсонеса Фракийского, с другой, немедленно отпра­вили своих представителей на общегреческий съезд, созванный для урегулирования греко-македонских отношений.

В 337 г. послы греческих государств, съехавшиеся по пригла­шению Филиппа в Коринф, учредили Эллинский союз, возглав­ленный македонским царем. Все члены этой лиги провозглашались свободными и автономными. Запрещались насильственные поли­тические перевороты и переделы имущества в границах Союза. Между Эллинской лигой и Македонией заключался оборонительный и наступательный союз, участники коалиции обязались выставить контингенты в общесоюзное войско, поставленное под начало Филип­па. Из всех греческих государств одна Спарта отказалась присоеди­ниться к договору. Афиняне, пренебрегшие советом Фокиона, горь­ко пожалели о своих кораблях и коннице, переданных македонскому царю.

Когда Греция приняла унизительный македонский протекторат, Фокиону перевалило за 60. Но ему было отмерено еще достаточно времени, чтобы он стал свидетелем убийства Филиппа в Эгах (336 г.), восстания фиванцев и разрушения их города (335 г.), восточного похода Александра, сына Филиппа (334-325 г.) Век Фокиона даже слишком затянулся, обрекая 80-летнего стратега на участие в жестоких междоусобицах, охвативших греческий мир при разделе наследия великого завоевателя. Едва в Грецию пришла весть о смерти Александра (323 г.), как Афины возглавили осво­бодительное антимакедонское движение, вспыхнувшее во многих государствах Эллады. Фокион, считавший, что афиняне не готовы «к бегу на длительную дистанцию», воздержался от участия в глав­ных сражениях, происходивших в Фессалии, но встал во главе со­граждан, как только македонский десант высадился на берег Ат­тики. После поражения и развала антимакедонской коалиции (322г.), когда блюститель македонского престола Антипатр выступил в ка­рательный поход на Афины, Фокион взял на себя переговоры с разгневанным противником, дабы любым способом предотвратить полную гибель отечества. Спасение было куплено ценой уничтоже­ния демократии и независимости Афин: по требованию македо­нян 12 тыс. бедных афинян лишились гражданских прав; часть этой массы, во избежание волнений, была переселена во Фракию; в Мунихию вступил македонский гарнизон: высшие должности заня­ли консервативные представители мирной партии, по отзыву Плутар­ха - самые мягкие и образованные люди из имущего класса. Твор­цом и главой этого правления оказался Фокион, известный привер­женностью к спартанским порядкам. Неудивительно, что в глазах афинского демоса некогда уважаемый вождь сразу стал предателем и олигархом: в расчет не принимались ни вся предыдущая жизнь его, отмеченная лояльным подчинением законам отеческой демокра­тии, ни его старания смягчить навязанный иноземцами оккупа­ционный режим.

Марионеточное правительство Фокиона продержалось у вла­сти около двух лет, до начала смуты внутри Македонского царст­ва. В 319 г. умер Антипатр, и сразу вспыхнула война между поч­тенным полководцем Полисперхонтом - официальным наследником регенства и Кассандром - сыном покойного блюстителя Македонии. Афиняне, впустившие в Мунихию гарнизон Кассандра, получили вскоре послание Полисперхонта, в котором содержался совет вос­становить демократический строй, т. е. свергнуть власть антипатровых ставленников, сохранивших верность его сыну. Вслед за посланием двинулось к Афинам войско, сопровождаемое толпами бедных афинских изгнанников. В этих обстоятельствах разыгра­лась трагедия, описанная Непотом: престарелый Фокион был за­клят как жертва на алтаре восстановленной демократии (весной 318 г.). По внешнему ходу событий жизнь его оборвалась при столк­новении старинных партий классической Греции, по сути - была загублена царскими вожделениями героев новой эпохи.

Это новое время отразилось в жизнеописании Эвмена, кото­рое вводит нас в жестокий солдатский мир начального эллинизма, в среду полководцев-диадохов, наследников Александра, занятых дележом его Державы.

Сразу после смерти великого полководца, в июне 323 г., на сход­ках македонского войска и конницы были определены законные наследники его власти: всадники провозгласили царем сына Алек­сандра от бактрианки Роксаны, рождения которого ожидали в самом скором времени; патриотически настроенная пехота выдвинула в соправители слабоумного Арридея (прозванного Филиппом), по­бочного сына Филиппа II, отличавшегося чистотой македонской крови. За спиной этих бессильных фигур возвысились полководцы-протекторы, взявшие бразды правления в свои руки.

Идея единого государства и единой власти сохранялась в двух соперничающих станах: в Европе регентом царского дома был при­знан престарелый Антипатр, исполнявший при Александре обязан­ности наместника Македонии, в Азии - Пердикка, завладевший перстнем Александра и особами юных царей. Любимейший командир македонской армии Кратер, объявленный верховным простатом цар­ской семьи, женился на дочери Антипатра, всецело подчинившись влиянию тестя.

Среди диадохов второго ранга огромным влиянием пользова­лись Птолемей - наместник Египта, Селевк - сатрап Вавилонии и Антигон Одноглазый - правитель Великой Фригии. Первые двое стремились урвать самостоятельные владения, третий исподволь наращивал силы, чтобы вырваться в первый ряд борцов за первен­ство в Европе и Азии.

Великая борьба честолюбий началась со схватки верховных блюстителей престола: в 321 г. европейские регенты Кратер и Ан­типатр двинулись походом на хилиарха Азии Пердикку. В этот момент выступил на большую историческую сцену один из второсте­пенных азиатских сатрапов - грек Эвмен, наместник Каппадокии, герой непотова рассказа. Действуя как подчиненный союзник Пер-дикки, он принял на себя удар европейских полководцев, в то время как его покровитель возглавил карательную экспедицию в Египет против утверждавшего свою независимость Птолемея. Пердикке не суждено было узнать о блистательной победе своего помощника над войском Кратера: за несколько дней до того, как весть о пора­жении и гибели любимца македонян дошла до берегов Нила, хилиарх Азии бы убит взбунтовавшимися офицерами. С его смертью кончилось двоевластие европейских и азиатских регентов, по при­говору войска верховные полномочия перешли к македонскому наместнику Антипатру. На востоке правой рукой единственного блюстителя власти стал Антигон Одноглазый, получивший титул стратега Азии.

С этих пор Антигон превратился в главного гонителя своеволь­ного сатрапа Эвмена. Коренная причина их вражды выходила за рамки несогласия начальника и подчиненного. Дело в том, что все названные выше диадохи, воевавшие от имени македонских царей, отличались глубоко циничным отношением к правам своих цар­ственных подопечных. Исключение составлял Пердикка, искренне преданный семейству македонских владык. Еще более рыцарст­венным монархистом оказался его младший соратник Эвмен. Именно на него, блестящего полководца и скромного наместника второ­степенной провинции, возложила свои надежды царица Олимпиада, гордая мать Александра, когда после смерти враждебного ей Ан­типатра (319 г.) начался новый передел власти в среде диадо­хов. В то время как хилиарх Кассандр, сын покойного регента, стал добиваться первенства в Македонии и Греции, а стратег Азии Антигон вышел из-под опеки македонских покровителей, изготовив­шись к борьбе за верховную власть, Эвмен, принял от царицы полномочия главнокомандующего, сплотил коалицию ветеранов и сатрапов, верных дому Александра, и повел упорную войну с Ан­тигоном за дело Олимпиады и ее внука. Хотя душа этого человека не была свободна от честолюбия, тяжесть взятого им на себя бре­мени, упорная преданность покровителям и недосягаемость пре­следуемой цели придают его образу почти романтический ореол. Недаром, очевидно, Непот и Плутарх выделили этого недолговечно­го героя из толпы более именитых воителей тех лет. В обоих жизнеописаниях Эвмена из Кардии грубая эпоха раннего эллинизма мягко отражается в зеркале увлекательного повествования о похо­дах, хитростях и победах благородного искателя приключений.