Фландрия, белград, циндао. 7 страница
Кроме Вана, возникло еще несколько очагов сопротивления. На севере от него, в Джанике, собрались 8 тыс. беженцев из разных деревень и и тоже решили обороняться. Южнее восстал городок Шатах. Арам Манукян направил связных к русским, молил о помощи. Его посланцы сумели преодолеть все препятствия, пробирались без дорог, обходя турецкие и курдские заставы. Письмо было доставленно в штаб Юденича, и он сразу же отреагировал. Усилил корпус Огановского из своего резерва 2-й Забайкальской казачьей бригадой и приказал без промедления совершить бросок на Ван.
А тем временем турецкий корпус Халил-бея выдвигался на восток, в Иран. По пути обрастал курдской конницей, отбросил передовые отряды Чернозубова и занял г. Урмию. Отсюда Халил-бей развернулся на север, на Дильман. Генерал Чернозубов тоже стягивал части на подступы к Дильману. Здесь заняла оборону 2-я Кавказская стрелковая бригада Назарбекова с приданной ей 1-й армянской дружиной Андраника. 30 апреля на них хлынули 2 неприятельских дивизии. Накатывались волна за волной. Их отбрасывали, перед русскими окопами оставались сотни вражеских тел, но турки тут же бросались в новые атаки.
Особенно тяжело приходилось на Муханджикских позициях, где держался полковник Джебашвили с батальоном стрелков и армянскими дружинниками. Дрались два дня. 1 мая солнце уже стало клониться к закату, но противник по-прежнему напирал. Казалось, что больше держаться невозможно. Назарбеков приказал Джебашвили контратаковать. Андраник сам повел армян вперед, вместе с ними поднялись стрелки. Дружной штыковой турок опрокинули, они откатились назад. Отряд захватил село Барчитлы, оно располагалось на фланге неприятеля, на высоком холме, господствующем над местностью. Дрогнул и стал пятиться весь корпус Халил-бея. А к нашим частям подоспело подкрепление, Чернозубов привел 4-ю Кавказскую казачью дивизию.
На следующий день русские перешли в общею атаку. Вражеский корпус был уже измотан, начал отходить. В сражении под Дильманом Халил-бей потерял только убитыми 3,5 тыс. аскеров. (Кстати, одним из дружинников, участвовавших в этом бою, был Анастас Микоян, будущий видный государственный деятель. Он был учеником Тифлисской духовной семинарии и добровольцем поступил к Андранику). Наши войска устремились вслед за разбитыми турками. Гнали, не давая остановиться.
А с севера пришел в движение корпус Огановского. Для быстрого броска на Ван был создан Араратский отряд генерала Николаева из Закаспийской казачьей бригады, 4 армянских дружин, батальона пограничников, нескольких батарей и саперных рот. С правого фланга его прикрывали основные силы корпуса, с левого – Забайкальская казачья бригада Трухина. 5 мая Араратский отряд выступил на Тапаризский перевал. Его высота достигала 2800 м, даже в мае лежал глубокий снег. Саперы рыли в нем проход, и войска шли, как по каналу. За день преодолели всего 10 км, страдали от мороза. От яркого солнца и ослепительных снегов у людей воспалялись глаза.
На спуске с перевала в нескольких столкновениях разбили курдов и вышли в долину Аббага. Тут перед нашими воинами открылись зрелища резни. Участник похода хорунжий Ф.Елисеев вспоминал, как его сотня спугнула банду курдов, орудовавших в деревне. “ Мы вскочили в село. Оно оказалось армянским. В нем – только женщины и дети. Все они не плачут, а воют по-звериному и крестятся, приговаривая: “Кристин! Кристин! Ирмян кристин!” Ничего не понять от них о событиях, происшедших в селе. Жестом руки успокаиваю их. Сняв папаху и перекрестившись, я этим показал им, что они находятся теперь под защитой русского оружия. И не задерживаясь, наметом, двинулись на юг”. А за околицей увидели причину рыданий – десятки мертвых юношей с перерезанными глотками. “Картина жуткая. Казаки молча смотрели на них. И для них, как христиан, лик войны менялся”.
Перешли в наступление и соседи Араратского отряда. Основной группировкой корпуса Огановского, 66-й пехотной и 2-й Кавказской казачьей дивизиями командовал Абациев. Со своей задачей, прикрыть прорыв на Ван, он вполне справился. В г.Дутах расположилась 37-я турецкая дивизия, только что пришедшая из Сирии. Абациев обложил ее пехотой, связал боями. А казаков бросил в неприятельские тылы, они захватили г.Мелязгерт. Отряду Николаева теперь никто не угрожал, и он продвигался почти без сопротивления. Но русские вступили в зону, где все живое было уничтожено. Проходили села, заваленные трупами. Натыкались и на уцелевших жителей, прячущихся среди скал. Заметив казаков, бежали к ним, не верили своему спасению, обливались слезами и целовали стремена…
Джевдет-бей выпустил по Вану 10 тыс. снарядов. От этих обстрелов погибло около 100 человек, в основном – случайные жертвы. Но укрепления, порушенные днем, за ночь восстанавливались. Помогали и женщины, дети. Выносили раненых, рыли окопы, подтаскивали камни для брустверов. Подростки занимали места выбывших из строя мужчин. А из Персии в сторону Вана катились отступающие части Халил-бея и преследующие их войска Чернозубова.
Те и другие углубились в ущелья высоких гор на турецко-иранской границе. Здесь пришлось очень тяжко. Генерал Назарбеков докладывал, что его подчиненные испытали “такие трудности от недостатка продовольствия и труднодоступной местности, которые редко кому приходится испытывать. Пройдено около 30 громадных перевалов от 8 до 11 тыс. футов высоты… одежда сильно истрепалась, многим пришлось бросить обрывки сапог и сделать поршни. Люди по несколько дней не получали довольствия. Кони отощали”.
Халил-бей умело использовал природные условия. Отводил корпус быстро, без боев, взрывал за собой мосты через пропасти и смог оторваться от русских. Добрались до Вана, теперь у Джевдета появились настоящие боевые полки. А сами эти полки кипели злобой за свой разгром, горели желанием отыграться. Решили перед дальнейшим отступлением разделаться с горожанами. Полезли на общий штурм. Защитники держались из последних сил, но и в этот раз отбили атакующих. Мало того, ночью сделали вылазку, подожгли турецкий лагерь и обозы, захватили 4 орудия и открыли из них огонь по противнику. 12 мая навстречу русским пробрались новые гонцы от Арама. Он писал, что положение критическое, нужна срочная помощь.
Но туркам уже припекало. С севера приближался Араратский отряд. Вышел на берег Ванского озера, разогнал жандармов и курдов, осаждавших Джаник. Село и отбивавшиеся в нем армянские беженцы были спасены. А с востока выходили из гор части Чернозубова. Турок, обложивших Ван, брали в клещи. 15 мая войско Джевдета и Халила начало сниматься с позиций и уходить. Вместе с ним побежало все мусульманское население. После всего случившегося боялось, что армяне будут мстить.
Генерал Николаев дипломатично пустил в авангарде армянских дружинников, и 18 мая русские вступили в Ван. Разумеется, встречали как героев. А нашим воинам после снегов, боев, мертвых селений, утопающий в садах большой город показался райским оазисом. Жители чествовали и обнимали казаков, солдат, наперебой угощали вином, табаком. Арам-паша устроил праздничный ужин для всех офицеров. С разрешения Николаева отправил телеграмму царю: “В день рождения Вашего Величества, совпадающий с днем вступления Ваших войск в столицу Армении, желая величия и победы России, мы, представители национальной Армении, просим принять и нас под Ваше покровительство. И пусть в роскошном и многообразном букете цветов великой Российской империи маленькой благоухающей фиалкой будет жить автономная Армения”.
На следующий день был торжественный молебен. Хорунжий Елисеев вспоминал: “Церковная служба окончена, и офицеры стали подходить к кресту. И каково же было наше удивление, смешанное с восхищением, когда прибывшие ученицы армянских школ, возрастом не старше 14 лет, одетые в летние платьица с черными передничками, под управлением своего регента вдруг, словно ангелочки, запели:
Славься, славься, нас Русски Сарь,
Господам данни нас Сарь-Государь,
Да будет писмертни Твой Сарьски Род,
Да им благоденствуе Русськи нарот…
И несмотря на непонимание поющими русских слов в этом славословии русского царя, произносимом с большим акцентом, это нисколько не умаляло достоинства преподнесенного нам сюрприза. “И когда это они успели разучить?” – делились мы между собой…” Освобождение Вана праздновали армяне и в России, и за рубежом. Присылали поздравления и благодарности Верховному Главнокомандующему, Воронцову-Дашкову, Юденичу. А Николай II назначил Арама Манукяна губернатором Вана. В районах, занятых русскими, стала помаленьку налаживаться жизнь.
Но и война продолжалась. Пехотная дивизия и казаки Абациева разгромили Дутахскую группировку противника. На левом фланге стрелковая бригада Назарбекова заняла Баш-кале. У противника отобрали весь северо-восточный “угол” Турции. Враги отступали на юго-запад, на Битлис, и опять ручьями лилась кровь – Джевдет со своими “батальонами мясников” по пути вырезал г. Сорб. На преследование выступил из Баш-кале отряд Назарбекова, а из Вана отправились Закаспийская казачья бригада Николаева и Забайкальская казачья бригада Трухина.
Занимать область к югу от озера Ван русское командование не собиралось, для этого не хватило бы сил. Предусматривалось только совершить рейд, зажать с двух сторон и уничтожить части Халил-бея. Казаки попали в массив сплошных гор, в страну айсоров. Здесь тоже к нашим воинам выходили группы женщин с детьми, уцелевшие от резни. Появлялись из кустов, из-за завалов камней, показывали большие кресты, татуированные на груди. Ф.Елисеев описывал: “Среди них нет не только мужчин, даже стариков, но нет и 10-летних мальчиков, как нет и молодых женщин и подростков-девочек. Такого возраста мальчикам курды режут горло, а девушек и подростков берут в наложницы… Нам они повествуют о своем горе, твердят без конца, что они “есть айсор-христин” и просят “хлэба”, единственное русское слово, которое они хорошо знают”.
Отступающую группировку Халил-бея и в самом деле чуть не поймали в клещи. Но он опять проявил себя умелым командиром. Выставил у с.Касрик заслон пехоты, 30 мая она на день задержала Закаспийскую бригаду. А остальные войска Халил разделил по батальонам. Пока шел бой, они горными тропами, без дорог, проскользнули под носом у казаков на запад. 31 мая наступающие с двух сторон отряды Николаева и Назарбекова встретились, но турки уже выбрались из ловушки. Казаки продвинулись чуть дальше на юг. Разоружили и привели к присяге местных курдов, заставили бежать карателей, пытавшихся взять Шатах. Третий центр, где оборонялись христиане, был спасен. 1-й Кавказский полк достиг Ак-Булаха, напоил коней из р.Тигр. Потом повернули в обратный путь.
КУРЛЯНДИЯ.
После сражений февраля-марта стало очевидно – прорвать германский фронт в Пруссии нереально. А в это же время Юго-Западный фронт одерживал победы. Ставка решила изменить планы, вернуться к идее, которую в начале года предлагали Иванов и Алексеев. 19 марта Верховный Главнокомандующий предписал Северо-Западному фронту перейти к обороне, а Юго-Западному прорываться через Карпаты в Венгрию. Произошли и кадровые изменения. Рузский заболел, а он очень внимательно относился к своему здоровью, попросился на лечение. Главнокомандующим Северо-Западного фронта назначили Алексеева, а начальником штаба к Иванову – Драгомирова. На левом фланге Юго-Западного фронта осталась 9-я армия Лечицкого, рядом разместили переформированную 11-ю, ее возглавил Щербачев. 8-я и 3-я должны были атаковать Западные Карпаты.
Фронт стал главным, сюда направлялись дополнительные силы. Но решение Ставки о перемене стратегических направлений запоздало. Подготовленные резервы были израсходованы при отражении германского удара. Имеющиеся подкрепления не могли возместить потери войск в прошлых боях. А с боеприпасами и вооружением стало уже совсем туго. 29 марта наступление началось. Успехов достигли только 9-я и 11-я армии – они были относительно свежими, сохранили силы. Сломили оборону австрийцев и немцев, отшвырнули их к высокогорным Лесистым Карпатам. Но 8-я армия за 2 недели тяжелых боев продвиналась лишь на 20 км. Вышла на Карпатский хребет, через Дуклинский, Выдрянский и Лупковский перевалы вклинилась на равнину и застряла.
Началась весенняя распутица, размыла дороги. Противник ожесточенно сопротивлялся, а боеприпасов отпускали все меньше – и давали понять, что раньше осени улучшения не предвидится. Оставалось по 200 снарядов на орудие (боекомплект – 224 снаряда). В таких условиях даже Брусилов, всегда выступавший за дерзкие атаки, решил остановиться. Распорядился удерживать достигнутое положение и демонстрировать, будто армия готовится к прорыву – хотя бы этим притягивать к себе неприятелей. А 3-я армия Радко-Дмитриева вообще безрезультатно атаковала австро-германские позиции на р.Дунаец, они были сильно укреплены, войска выпустили по ним все снаряды, и осталось по 30-40 выстрелов на орудие. Вскоре и командованию фронта стало ясно: наступление выливается только в лишние потери. 10 апреля оно было прекращено.
В конце апреля Галицию посетил царь. Во Львове его встретили радостно и торжественно. Город украсили, звонили колокола. Толпы жителей выстроились по улицам, приветствовали Николая Александровича. У здания, где он остановился, собралась масса людей, весь цвет львовской верхушки, интеллигенция. Государь вышел на балкон, говорил с народом. Сказал о древних исконно-русских землях Галиции, завершил словами: “Да будет единая, неделимая могучая Русь!” Горожане ответили общим “ура”, барышни и дамы поднимались на цыпочки, чтобы лучше разглядеть царя – и чтобы он заметил их, махали ему букетами цветов. Николай II побывал в Перемышле, осмотрел трофейные пушки, неприступные форты, взятые нашими солдатами. Заехал в Самбор, в штаб 8-й армии, вручил ордена отличившимся…
А между тем, над всем русским фронтом сгущались тучи. Кроме тех соединений, которые немцы перебросили на Восток зимой, в марте они дополнительно направили 14 дивизий из Франции и 6 свежих из Германии. В России только сейчас наступил “снарядный голод”, а в Германии как раз к апрелю промышленность заработала в полную силу, боеприпасы потекли щедрым потоком. Но по поводу планов у немцев возникли разногласия. Основой основ военной науки была борьба за фланги и их обход. Фалькенгайн предложил нарушить каноны. Проломить центр русских боевых порядков – и в месте прорыва получатся “искусственные фланги”. Удар он наметил между Вислой и Карпатами, на участке ослабленной в боях 3-й армии.
Гинденбург и Людендорф возражали. В успех фронтального удара они не верили. Доказывали, что даже в случае удачи выигрыш будет чисто местным, и настаивали на прежнем сценарии. С одной стороны, брать в клещи 10-ю армию, а с другой, прорываться на самом западном участке, у Балтики. Выйти в тыл всей русской группировке в Польском выступе, разгромить ее, и России останется только капитулировать. Но апрельское наступление Юго-Западного фронта, хоть оно и не удалось, подхлестнуло панические настроения в Австро-Венгрии. Ждали, что русские вот-вот двинутся на Будапешт, на Вену, молили немцев о спасении. В Берлине обеспокоились, что при следующем натиске союзница рухнет, а то и попросту изменит. Требовалась крупная победа именно на австрийском участке фронта. Отбросить здесь русских, поднять дух австро-венгерской армии.
Исходя из этого, был принят план Фалькенгайна. Чтобы укрепить боеспособность союзных войск, их преднамеренно перемешивали с германскими, вливали в австрийские армии немецкие корпуса и дивизии. Австрийцы обеспечат количество, а немцы станут цементирующим костяком, повысят стойкость. Операцию против Юго-Западного фронта формально возглавляло командование Австро-Венгрии. Но приказы, касающиеся немецких соединений, оно должно было согласовывать с Фалькенгайном (а касались почти все). Что же касается мнений Гинденбурга и Людендорфа, то им разрешили самостоятельно проводить любые операции, пусть только отвлекут внимание русских от Галиции. О, да им больше ничего и не требовалось! Перед этим они уже получили предостаточно сил.
Российскому командованию по-прежнему нечем было прикрыть участок в низовьях Немана. От позиций 10-й армии до Балтийского моря действовала лишь кавалерия. Но считалось, что сплошной фронт здесь и не нужен. Никаких важных стратегических пунктов поблизости не было, лежали песчаные пустоши, болота и леса с глухими деревеньками. Развернуть крупные контингенты войск тут было невозможно. А если противник вдруг пойдет по немногим имеющимся дорогам, его легко было остановить. Или даже окружить. Когда втянется на дороги, отрезать сзади. Но… остановить и окружить можно было при наличии резервов. У Северо-Западного фронта их не было – все, что имелось, отправлялось теперь на Юго-Западный. Людендорф это учел. Он намеревался прорываться как раз по дорогам, неожиданно, а главное, быстро. Снимались войска с других направлений, и возле Кенигсберга создавалась группа “Неман” из 13 дивизий с большим количеством конницы. А германский флот успел отработать методы борьбы с минами, оборудовать множество тральщиков, и готовился поддержать прорыв мощью своей артиллерии.
Ударам на фронте помогала и германская агентура в России. Зимой и весной 15-го прокатилась целая серия пожаров на военных фабриках и заводах. Виновных так и не нашли. И чаще всего, диверсии нацеливались в самую болезненную точку, по поставкам боеприпасов. Произошел мощный взрыв на пороховом заводе в Петрограде, производство надолго остановилось. А в Гатчине был подожжен эшелон со снарядами. Они рвались в течение 16 часов. Гильзы и осколки разлетались в разные стороны, пробивали стены домов. Шрапнель барабанила по крышам, как град. Лишь по случайности жертв было мало – убило одну старушку и несколько человек получили ранения. Настоящим героем проявил себя 13-летний мальчишка, сын стрелочника. Имя его, к сожалению, автору неизвестно. Он бросился в огненный ад и сумел расцепить состав. Спас от взрыва 9 двойных платформ с тяжелыми снарядами.
А в последних числах апреля к Куршскому заливу подошли германские крейсера, и войска группы “Неман” двинулись по Куршской косе. Открытое, голое место, но под прикрытием огня кораблей немцы маршировали беспрепятственно – в обход болот устья Немана. Были высажены десанты. Наши части оставили недавно взятый Мемель, кавалерийские заслоны отступили от берега Немана: противник выходил им в тыл. Через реку начали переправляться другие германские соединения. Несколько кавалерийских дивизий Людендорф срезу бросил на север, вдоль балтийского побережья. А основные силы повернул на восток, на Кельмы и Россиены, в тылы Северо-Западного фронта.
Одновременно немцы обрушились на 10-ю русскую армию. Ее опять нацеливались окружить с двух сторон. Германская 8-я армия Белова нанесла удар на Осовец, 10-я армия Эйхгорна – в районе Сувалок и Кальварии. Осовец в очередной раз засыпали крупнокалиберными снарядами. От их разрывов загорелись леса, торфяники, все вокруг было затянуто дымом и охвачено пламенем. Но крепость все так же держалась. Отвечала врагу залпами артиллерии, штурмы захлебывались в крови немецких солдат. Пройти они не смогли.
А под Сувалками артподготовка проутюжила позиции 26-го корпуса. Эйхгорн ввел в бой свежие соединения. Они так же, как в начале войны, браво пустились в атаку взводными колоннами. Русская шрапнель и пулеметы опустошали их ряды. Но немцы шли снова и снова, то цепями, то снова колоннами, пускали конницу. Р.Я. Малиновский вспоминал, что только до обеда его “максим” выпустил 27 лент. Это 13.500 патронов! В редких передышках пулеметчики меняли перегревшиеся стволы, доливали в кожухи выкипевшую воду. Все поле перед окопами стало рыжим от ранцев убитых немцев. А атаки не прекращались. Солдаты сбились со счета, сколько их было. Вражеская артиллерия била бризантными гранатами, они рвались низко над землей, и окопы от них не спасали, защитников становилось все меньше. Огонь слабел, под вечер неприятельская лавина все же добежала до позиций. Но ее встретили дружным броском сотен ручных гранат и бросились в штыки, отогнали.
На рассвете немцы возобновили бой невиданной по силе бомбардировкой. Однако наши бойцы уже набрались опыта. Хоть и были измучены, за ночь вырыли новую линию окопов на 100-200 шагов впереди прежних. Снаряды перемесили пустое место. Но и атаковали уже другие, опытные соединения, наступали перебежками по отделениям. Немецкое “хох” и русское “ура” несколько раз сливались в рукопашных. Повыбитые русские части не выдержали, начали отходить. Командование 26-го корпуса собрало всех кого можно – в тылах, штабах, обозах, сняло несколько полков с неатакованных участков. Они с ходу соединились с отступающими и сшиблись навстречу немцам. Неприятель побежал в полном беспорядке, свои окопы вернули.
Солдаты были совершенно вымотаны двухсуточным боем. Когда наступила темнота и тишина, падали и засыпали где стояли. Враги этим воспользовались. Возле г.Кальвария подкрались без выстрелов и вырезали 2 батальона Коротоякского полка, спавшие мертвым сном. Тут же подошли немецкие подкрепления, углубляясь в прорыв. Но и русское командование спешно перебросило сюда поредевшую 64-ю дивизию, сибирских стрелков, несколько дивизионов артиллерии выкатили на прямую наводку. Снова сшиблись в свирепом встречном бою и опрокинули германцев. Попытки прорвать фланги 10-й армии провалились.
А 2 мая ударили десятки тысяч орудий по всему фронту. Германские и австрийские войска перешли в общее наступление – и в Польше, и в Галиции. Под Праснышем на 1-ю русскую армию двинулись силы, превосходившие ее в 1,5 раза. Она 6 дней отбивала атаки – и выстояла. Против 2-й русской армии, прикрывавшей подступы к Варшаве, действовала 9-я германская. На позиции 14-й Сибирской дивизии выпустили из баллонов газ. 9 тыс. человек было отравлено, многие умирали в мучениях. После этого пошла немецкая пехота. Но даже отравленные, кто еще был в состоянии держать винтовку, оставались в окопах и отстреливались. А потом подоспели другие наши части, врага не пропустили. Русскую 4-ю армию Эверта накрыли чудовищной бомбардировкой, под Опочно и Конском ее атаковала 1-я австрийская армия, под Андреевом германская группа Войрша. В разыгравшемся сражении противника не только отбросили, но и разгромили целый австрийский корпус.
Но напряженные бои не позволили командованию Северо-Западного фронта сразу же снять войска, чтобы закрыть прорыв в Прибалтике. Немцы тут продвигались все дальше. 7 линкоров и крейсеров и 20 мелких кораблей выстроились у порта Либава (Лиепая), полили его огнем, а с тыла к приближалась германская конница. 7 мая русский гарнизон покинул город. Сильная группировка неприятеля с ходу захватила Шавли (Шауляй), устремилась на Митаву (Елгава) и Ригу, нацеливаясь отрезать весь Курляндский полуостров. А часть группы “Неман” продолжала идти на восток, взяла Россиены.
Как только стало ясно, что наступление в Пруссии и Польше не настолько опасно, великий князь Николай Николаевич и Алексеев расформировали 5-ю армию. Некоторые ее соединения передавались соседям, а те части 5-й армии и соседей, которые находились близко от железнодорожных станций, срочно грузили в вагоны, везли в Литву и Курляндию. Тут создавалась “новая 5-я армия” под командованием Плеве. Ему передавали 3 корпуса и 5 кавалерийских дивизий. Собирать их вместе было некогда. Как только полки и бригады прибывали на станции назначения, их направляли останавливать врага.
Германские колонны шагали по прибалтийским дорогам, навстречу им выдвигались русские. Нередко возникала путаница: где свои, где чужие? 10 мая неприятельская разведка вступила в латвийское местечко Кужи. А вечером к нему подошел 151-й Пятигорский полк. Местные евреи спрятали немцев в подвалах, они отправили донесение в свою часть. В Кужах расположились на ночлег штаб и некоторые подразделения пятигорцев, остальные в других селах. В темноте подобрались германцы, сняли русские заставы. Стали допрашивать захваченного в плен рядового Водяного, но он отказался отвечать. За это офицер приказал отрезать ему язык и уши.
Прятавшиеся в местечке немецкие разведчики подожгли несколько домов, и 2 батальона с кавалерией ворвались на улицы. В штабе наши офицеры и солдаты отстреливались из окон, и здание тоже подпалили. Командир полка Данилов приказал уничтожить знамя, его бросили в печь, а сам выскочил в окно и был убит. Но батальоны пятигорцев, стоявшие в соседних селах, увидели пожар, поспешили на выручку и выбили немцев. В печи нашли обгоревшее знамя, спасли и изувеченного Водяного. О его подвиге доложили самому царю. Николай Александрович наградил его Георгиевским крестом с производством в еврейторы и приказал позаботиться о герое, не увольнять, а подыскать подходящую службу.
А 5-я кавалерийская дивизия выгрузилась из эшелонов под Поневежем (Паневежис). Бой шел недалеко от станции. Вражеская кавалерия теснила нашу пехоту, обходила ее. Начальник дивизии Скоропадский скомандовал “по коням” и повел в атаку три полка. Германские гусары и драгуны заметили несущуюся на них лавину, начали разворачиваться назад, но было поздно. Полки неудержимо налетели на них, смяли и пошла сеча. Отличился будущий маршал Рокоссовский. Он срубил двоих немцев и увидел – впереди выехала на позиции и готовится открыть огонь батарея противника. С несколькими сослуживцами поскакал к ней. Пушки не успели взять точный прицел и выстрелили лишь один раз. Рокоссовский зарубил командира батареи, артиллеристы стали разбегаться и сдаваться…
Балтийский флот в это время понес тяжелую утрату, скончался его командующий, адмирал Н.О. Эссен. Сердце пожилого человека не выдержало перегрузок. На его место был назначен вице-адмирал В.К. Канин. Германский флот обладал подавляющим превосходством, но и наши моряки делали что могли. Отряды Колчака минировали подступы к Рижскому заливу. Впервые в мире русские применили авианосцы. Гидросамолеты вели разведку, оповещали о кораблях противника, бомбили их. Отважно действовал дивизион подводных лодок Н.Л. Подгурского, срывал германские перевозки. Особенно прославились субмарины “Окунь” и “Волк”, на счету каждой было по несколько потопленных транспортов.
Когда в Прибалтику были перевезены основные силы “новой 5-й” армии, Алексеев и Плеве нанесли чувствительные контрудары. Отбили Шавли, Россиены. Фронт немцев, разогнавшихся наступать, был неплотным, и в Курляндии на р. Виндава (Вента) части 7-го Сибирского корпуса прорвали германские позиции. В рейд по расположению противника пошла бригада генерала Крымова из Уссурийской казачьей дивизии. Сперва она напала на вражеские обозы и уничтожила их. Потом встретила 6-ю германскую кавалерийскую дивизию, которая выдвигалась к передовой. Казаки неожиданным налетом разгромили ее и гнали 20 км. Прогулялись по неприятельским тылам, покрушили обозы, склады, линии связи, железнодорожные станции, и двинулись назад.
Немцы стягивали войска, чтобы окружить дерзкую бригаду и не дать ей вернуться за фронт. Куда там! По пути уссурийцам подвернулись колонны 8-й германской кавдивизии, и их тоже разнесли. Группы казаков гонялись за разбегающимися от них отрядами. Германская 23-я кавбригада с 2 батальонами пехоты, брошенная на перехват, предпочла с ними вообще не связываться. На почтительном расстоянии наблюдала, как уссурийцы переправляются через р.Виндава и уходят к своим. Немецкий офицер записал о казаках: “Должен признаться, я ясно понял, сколь многому могла бы еще поучиться наша кавалерия у этих сынов степей”. К июню прорыв в Прибалтике удалось локализовать. За неприятелем осталась длинная прибрежная полоса от Пруссии до Курляндии. Армия Плеве заняла оборону по р. Виндава и притоку Немана Дубиссе. Сплошной фронт дотянулся до Балтики.
ГОРЛИЦКИЙ ПРОРЫВ.
Фалькенгайн и Конрад, в отличие от Гинденбурга и Людендорфа, сперва вообще не ставили перед собой глобальных задач. Планируя удар в Галиции, они намечали лишь прорвать фронт у местечка Горлице, заставить русских отступить от Карпат и предотвратить вторжение в Венгрию. Но готовилась операция тщательно, а вместе с тем скрытно и очень быстро, чтобы наше командование не успело обнаружить опасность и отреагировать. Эшелоны направлялись к станциям выгрузки кружными путями, а на участке прорыва усиленно велась разведка, офицеры изучали передний край. Здесь создавалась новая 11-я армия Макензена из 3 отборных германских корпусов, в том числе Гвардейского, и 6-го австрийского, тоже лучшего, он состоял из венгров. Кроме того, Макензену подчинили 10-й германский корпус и 4-ю австрийскую армию. Группировка насчитывала 357,4 тыс. штыков и сабель, 1272 легких и 334 тяжелых орудий, 660 пулеметов и 96 минометов. Завезли больше миллиона снарядов. Остальным армиям, действовавшим против Юго-Западного фронта, 1-й, 3-й, 2-й и Южной (все смешанные, австро-германские), предписывалось сковывать русских на своих направлениях, а если они начнут отходить – атаковать и преследовать.
На пути у Макензена стояла 3-я армия Радко-Дмитриева – 219 тыс. бойцов, 675 легких и 4 тяжелых орудия, 600 пулеметов. Но для прорыва выбрали участок в 35 км, сконцентрировали тут побольше войск, и достигли превосходства по живой силе и пулеметам в 2,5 раза, а по артиллерии в 6 раз. Впрочем, это только по количеству стволов, а по силе огня – и считать не приходится. 3-я армия израсходовала боеприпасы в прошлых боях, в ней был даже установлен лимит: по 10 выстрелов в день на батарею, по 25 патронов на винтовку. Подготовку к удару все-таки обнаружили. С 25 апреля Радко-Дмитриев слал в штаб фронта тревожные доклады. Но он уже заслужил репутацию нытика. Постоянно считал положение своей армии самым тяжелым, требовал подкреплений. На этот раз его поддержал и Брусилов, доносил о накоплении врагов.
Очевидно, Алексеев озаботился бы этими сигналами. Однако новый начальник штаба фронта Драгомиров качествами своего предшественника не обладал. Вместе с главнокомандующим Ивановым они рассудили, что немцы всегда наносят главные удары по флангам. Значит, и теперь следует ожидать наступления на юге, на участке 9-й армии. Как раз там Южная армия Линзингена пробовала прорваться в прошлый раз. А против 3-й противник готовит лишь демонстрацию, хочет обмануть. Но и сам Радко-Дмитриев, получая информацию об опасности, ограничился одними докладами наверх. Не предпринял ничего теми силами, которые у него имелись. Не эвакуировал тылы, не усилил оборону, не подготовил запасных рубежей. Позиции армии состояли лишь из 3 линий окопов на расстоянии 2 – 5 км друг от друга. Блиндажей было мало, проволочные заграждения стояли перед первой линией и кое-где перед второй. Занимали окопы солдаты 10-го и 9-го корпусов, резерв из пехотной и кавалерийской дивизий находился далеко в тылу.