Управление Прибалтикой, Литвой и Белоруссией в начале XIX в.

Правление Александра I началось с восстановления аппарата управления, существовавшего при Екатерине II. Император под­твердил "Жалованную грамоту дворянству" 1785 г., снова ввел дворянские выборы, восстановил все сословные учреждения. Од­нако ход исторического развития страны требовал дальнейшего преобразования государственной системы, ее модернизации. Поэ­тому начало XIX в. было ознаменовано вступлением России на путь реформ, призванных приспособить государственный строй к новому уровню сопдально-экономического развития страны⁴¹ Александр I создал негласный комитет для рассмотрения общего плана государственных преобразований. Была разработана рефор­ма центральных правительственных учреждений, которая заменила уже устаревшие коллегии министерствами, то есть более современ­ной формой, где все дела решались единоличной властью министра. Указом 8 сентября 1802 г. учреждалось восемь министерств и Комитет министров для совместного обсуждения дел государст­венного управления. Замена старых петровских коллегий мини­стерствами способствовала дальнейшей политической централиза­ции страны. Организационные преобразования коснулись и Сена­та, который подчинялся непосредственно императору. Этому верховному учреждению империи и высшему судебно-административному органу были подчинены все присутственные места⁴².

В первой половине XIX в. три прибалтийские губернии были объединены в единое Прибалтийское генерал-губернаторство. Воз­главлявший его генерал-губернатор обладал очень широкими пол­номочиями: являлся главой местной администрации, осуществлял надзор за всеми гражданскими и военными учреждениями. Связь с местными сословными учреждениями, с центральными и прави­тельственными органами — Сенатом, Комитетом министров и ми­нистрами — осуществлялась через существовавшую при нем кан­целярию. Им кроме местной администрации и полиции подчиня­лись воинские части местных войск и военные учреждения, находившиеся на данной территории.

В этот период в Прибалтике сохранялась в основном прежняя система дворянских сословных органов самоуправления. В 1845 г. этот "особый период" был закреплен в "Своде местных узаконении губерний остзейских"⁴³, по которым прибалтийские губернии уп­равлялись до 80-х гг. XIX в.

Местные лантдаги обсуждали все вопросы, касавшиеся прибал­тийских губерний: рассматривали предложения правительственных органов и разрабатывали представления, предназначавшиеся для передачи в государственные учреждения. Они широко использо­вали право предварительного обсуждения законопроектов центральных властей по проблемам, затрагивающим прибалтийские губернии, а также возможность самостоятельно готовить анало­гичные предложения.

Важнейшей прерогативой ландтагов было право назначать выс­ших должностных лиц в местную администрацию, суд и полицию и фактически руководить деятельностью любого органа власти на местах. Вместе с тем они продолжали всячески ограждать свою независимость от центральных органов, "чтобы не быть подведен­ными под общие законы империи и сохранить свои древние права от всяких перемен»⁴⁴. Только решения по общим делам губернии или же по делам, входящим в непосредственную компетенцию правительства, представлялись в органах власти до приведения их в исполнение, об остальных мерах лишь информировали царскую администрацию. Генерал-губернаторы, как и другие представители царской администрации, не имели права присутствовать на заседа­ниях ландтага.

В рассматриваемое время царское правительство признало не­обходимым провести в Прибалтике аграрные реформы в связи с происходившими в крае крестьянскими волнениями. Начиная с 90-х гг. XVIII в. они усилились и стали опасны, учитывая, что эта пограничная окраина империи находилась рядом с "беспокойной" Польшей. Кроме того, достигшие крайнего напряжения отношения между остзейскими помещиками и крестьянами мешали нормаль­ному функционированию государственного аппарата. Вопрос о по­ложении крестьянства в прибалтийских губерниях стал обсуждать­ся в ландтагах и в учрежденных с этой целью правительственных комитетах⁴⁵.

В 1803 — 1804 гг. в Прибалтике вновь создается волостной суд и волостное самоуправление (в Латвии он называлтся пагастом). Волостной суд состоял из председателя и двух или более заседа­телей, которых выбирали крестьяне, но утверждал помещик. Суд следующей инстанции — приходской — состоял из трех местных помещиков. Высшей судебной инстанцией выступали гофгерихт и ландгерихт, в которых крестьян-заседателей вообще не было. Наряду с этим учреждалось волостное правление с двумя волост­ными старшинами; их, как и судей, утверждали в должности помещики. Волостные правления находились под строгим кон­тролем помещиков и местной полиции. Все делопроизводство в судах и волостных правлениях велось на немецком языке.

Однако эти попытки царского правительства и прибалтийских дворян укрепить свою власть путем "урегулирования" взаимоот­ношений местных помещиков с крестьянами ни к чему не привели. Крестьянские волнения в Прибалтике не стихали, и царское прави­тельство решило отменить здесь крепостное право. Закон об этом был выработан самими немецкими баронами. Крестьян в 1816 — 1819 гг. освободили формально, без земли, оставались в силе ограничения свободы их передвижения, сохранялась судебная и по­лицейская власть помещиков. Волостные органы самоуправления также полностью зависели от помещика: для созыва волостного собрания требовалось его согласие, сам он в любое время мог потребовать созыва волостного собрания, отстранить от деятель­ности всех лиц, избранных волостным собранием. Выборные ста­росты, которые стояли во главе волости, имели право применять полицейские наказания, в их функции входил и полицейский надзор за крестьянами. В результате зависимость крестьян от помещиков еще более усиливалась, поэтому после обнародования этих законов вновь вспыхнули крестьянские восстания в Прибалтике.

Николай I, вступивший на престол в 1825 г., продолжил централизаторские усилия Александра I, стремясь частичными исправ­лениями спасти феодально-сословное государство от надвигаю­щейся революции. Нужно было приспособить административный механизм к новым, усложняющимся требованиям жизни. С этой целью в декабре 1826 г. был образован Секретный комитет, который должен был разработать реформу преобразования правитель ственного и судебного аппарата, придать ему организационную стройность, обеспечить законность его действий, не посягая при этом на самодержавную власть. Во главе этой реформы, о которой уже рассказывалось в предыдущих главах, стоялМ.М. Сперанский,

Крестьянские законы 1849 и 1856 гг в Прибалтике отражали курс царского правительства и местного дворянства на незначи­тельные уступки, связанные с непрекращающимися крестьянскими волнениями. При их разработке учитывалось требование Николая I, чтобы помещик оставался для своих крестьян первой поли цейской инстанцией. Планы реформ, которые бы унифицировали и дополнили законы трех прибалтийских губерний, были широко распространены во второй четверти XIX в., о чем говорит деятель­ность многочисленных аграрных комиссий, проекты графа П.Д. Киселева и др.⁴⁷

В 1846 г. для разработки новых крестьянских законов в Петер­бурге создается Остзейский комитет, канцелярия которого содер­жалась на средства прибалтийского дворянства. Председатели ко­митета — П. Пален (1846 — 1864) и М. Грюневальдт (1864 — 1875) — были выходцами из семей немецких помещиков. В заседаниях Остзейского комитета принимали участие предводители дворянст­ва прибалтийских губерний. Немецкие дворяне и их петербургские сторонники в нем составляли подавляющее большинство⁴⁹. Ост­зейский комитет обладал правом рассматривать законопроекты по делам прибалтийских губерний, подготовленные местным дворян­ством, вносить поправки и представлять принятые им законопро­екты на утверждение Государственного совета и императора. Ко­митет мог также направлять проекты в виде временных правил непосредственно царю, минуя Государственный совет. Обычно для введения в действие временных правил устанавливался определен­ный срок, но он не раз продлевался, и правила уже воспринимались как постоянные. Таким же образом остзейские дворяне утверждали проекты под видом дополнений к основным законам. Применяя различного рода затяжки в утверждении предложений в различных инстанциях, они сумели сохранить свое влияние в законодательст­ве. За 29 лет существования Остзейского комитета было проведено 36 необходимыхим постановлений. Новые законы 1849 и 1856 гг. оставили волостные суды в полной зависимости от помещика.