Политика на будущее

Прогресс биотехнологий создал зияющие дыры в существующем режиме регулирования биомедицины человека, и эти дыры законодательные органы и административные структуры по всему миру спешно пытаются заполнить. Неясно, например, приложимы ли к эмбрионам вне утробы описанные в предыдущей главе правила для экспериментов на людях. Изменилась также природа действующих лиц и денежные потоки в биомедицинских и фармацевтических сообществах, что имеет важные последствия для любой будущей регуляторной системы.

Одна вещь в разумной степени понятна: проходит время, когда правительства могли решать вопросы биотехнологии, назначая национальные комиссии, объединяющие ученых с теологами, историками и специалистами по биоэтике — группы вроде Национального консультативного комитета по биоэтике в США или Европейской группы по этике в науке и новых технологиях. Эти комиссии сыграли весьма полезную роль, проделав предварительную интеллектуальную работу по продумыванию моральных и социальных последствий биомедицинских исследований. Но пришло время переходить от размышления к действию, от рекомендаций к законодательству. Нам нужны институты, обладающие властью, чтобы обеспечить выполнение закона.

Сообщество специалистов по биоэтике, которое выросло вместе с биотехнологической промышленностью, во многих отношениях похоже на палку о двух концах. С одной стороны, оно сыграло крайне полезную роль, возбудив сомнения и вопросы относительно мудрости и морального аспекта определенных технологических новшеств. С другой стороны, многие специалисты по биоэтике превратились в изощренных (не всегда логичных) оправдывателей всего, что хочет делать научное сообщество; и они достаточно хорошо знают католическую теологию или кантианскую метафизику, чтобы отбить любую критику со стороны этих направлений, которые могли бы возражать более усердно. В проекте "Геном человека" 3 % бюджета изначально были выделены на изучение этических, социальных и юридических последствий генетических исследований. Это можно рассматривать как похвальную заботу об этической составляющей научных исследований — или как деньги, потраченные на то, чтобы отмахнуться от настоящих специалистов портике. В любой дискуссии по клонированию человека, исследованию стволовых клеток и генной инженерии зародышевых путей именно профессиональный специалист по биоэтике обычно придерживается самых разрешительных взглядов.^[348] Но если специалист по биоэтике не скажет вам, что чего-то делать нельзя, так кто же тогда скажет?

Многие страны явочным порядком миновали этап национальных комиссий и групп изучения, перейдя к фактическому законодательству. Один из первых и наиболее спорных вопросов, которым попытались заняться законодатели, это вопрос о том, что можно делать с эмбрионами человека. Вопрос этот затрагивает целую массу медицинских процедур и применяемых методов, как существующих, так и тех, что еще только будут разработаны. Сюда относятся аборты, оплодотворение ин витро, предимплантационная диагностика и скрининг, отбор по полу, исследования стволовых клеток, клонирование в целях размножения и исследований и инженерия зародышевых путей. Существует очень много переплетений и сочетаний различных правил, которые может установить общество относительно эмбрионов, Например, можно представить себе, что их разрешено будет абортировать или уничтожать в клиниках оплодотворения ин витро, но не создавать намеренно для исследовательских целей, а также не отсеивать по половому признаку или другим характеристикам. В настоящий момент существует широкое разнообразие национальных правил, касающихся эмбрионов человека. На сегодня (ноябрь 2001 года) шестнадцать стран приняли законы, регулирующие исследования на эмбрионах человека, в том числе; Франция, Германия, Австрия, Швейцария, Норвегия, Ирландия, Польша, Бразилия и Перу (несмотря на то что во Франции аборты разрешены). Кроме того, Венгрия, Коста-Рика и Эквадор неявно ограничивают исследования, признавая за эмбрионом право на жизнь. Финляндия, Швеция и Испания разрешают исследования на эмбрионах, но только внешних, оставшихся в клиниках оплодотворения ин витро. Немецкие законы — в числе самых жестких: после принятия в 1990 году Акта о защите эмбрионов (Gesetz zum Schutz von Embrionen) законодательно запрещены различные направления, в том числе жестокое обращение с эмбрионами человека, отбор по полу, искусственная модификация половых клеток зародышей человека, клонирование людей и создание химер и гибридов.

Британия в 1990 году приняла Акт об оплодотворении и эмбриологии, который установил одну из наиболее четких законодательных баз в мире для регламентации исследований и клонирования эмбрионов. Этот акт был задуман как запрет на репродуктивное клонирование при разрешении клонирования в исследовательских целях, хотя в 2001 году один английский суд постановил, что репродуктивное клонирование будет на самом деле разрешено с помощью лазейки, которую правительство попыталось побыстрее закрыть^[349]. Из-за отсутствия по этому вопросу консенсуса в масштабе континента на европейском уровне не делалось попыток регулировать исследования на эмбрионах, если не считать создания Европейской группы по этике в науке и новых технологиях^[350].

Исследования на эмбрионах — только первый случай, когда обществу придется из-за новой технологии принимать решения относительно правил и регулирующих учреждений. Вскоре возникнут еще некоторые, в том числе:

• Предимплантационная диагностика и скрининг. Эта группа технологий, когда несколько эмбрионов проходят генетический скрининг для обнаружения врожденных дефектов и определения других характеристик, является начальной точкой для появления "детей по заказу" и будет реализована раньше, чем инженерия зародышевых путей человека. И действительно, такой скрининг уже выполняется для детей, чьи родители склонны к определенным генетическим заболеваниям. Хотим ли мы в будущем предоставить родителям возможность скринировать и выборочно имплан-тировать эмбрионы на основе пола, интеллекта, внешнего вида, цвета волос, глаз или кожи, сексуальной ориентации и других характеристик, которые можно будет определить генетически?

• Инженерия зародышевых путей. Если — и когда — появится инженерия зародышевых путей, встанут те же вопросы, что и при предимплантаци-онной диагностике и скрининге, но в еще более острой форме. Предимплантационная диагностика и скрининг ограничены тем, что выбор всегда будет делаться из ограниченного числа эмбрионов, несущих гены двух родителей. Инженерия зародышевых путей расширит возможности включения практически любых генетически задаваемых признаков, если их удастся идентифицировать, в том числе признаков от другого вида.

• Создание химер с помощью генов человека. Джеффри Бурн, бывший директор центра приматов Университета Эмори, когда-то сказал: "Для науки очень важно было бы попытаться создать гибрид обезьяны с человеком". Другие исследователи предложили использовать женщин как "хозяек" для эмбрионов шимпанзе или горилл^[351].

Одна биотехническая компания, "Advanced Cell Technology", сообщила, что успешно пересадила ДНК человека в яйцеклетку коровы и вырастила ее до бластоцисты, после чего клетка была уничтожена. Ученые воздерживаются от исследований в этой области из опасения плохой рекламы, но в США такие работы не являются незаконными. Позволим ли мы создание гибридных существ с использованием генов человека?

• Новые психотропные средства. В США Администрация по пищевым продуктам и лекарственным средствам (FDA) занимается терапевтическими препаратами, а Администрация по борьбе с наркотиками (DEA) и правительства штатов занимаются борьбой с нелегальными наркотиками, такими как героин, кокаин и марихуана. Обществу придется принимать решения о законности и степени допустимости использования нейрофармакологических препаратов следующего поколения. В случае появления препаратов, усиливающих память или другие когнитивные способности, придется решать вопрос о желательности применения лекарств в этих целях и о том, как это применение регулировать.