Танец с мечами в Белокаменной крепости

«Неподалеку от Марбурга по дороге в Веттер лежит деревушка Вере (ныне Верда (Wehrda), a рядом островерхая гора, где издревле стоял Разбойничий замок, именуемый Белокаменной крепостью, чьи развалины сохранились доныне. Ее обитатели бесчинствовали в окрестностях, но добраться до разбойных рыцарей не было возможности из-за толщины стен и высоты горы. И вот крестьяне из Вере додумались до хитрости. Запасшись тайком различным оружием, они поднялись к замку и сказали разбойникам, что хотят посмотреть их танец с мечами. Крестьян впустили; но тут они вынули припрятанное оружие и храбро набросились на разбойников, пока те не запросили пощады, после чего вместе с замком были переданы местному князю» (Немецкие предания братьев Гримм. Вторая часть: Исторические предания [предание № 166]).

Прага, 20 августа 1968 г

20 августа 1968 г. около 23 часов командир советского транспортного самолета в небе над Прагой подал сигнал бедствия. Он сообщал о нехватке горючего и запрашивал разрешение на вынужденную посадку. Пражская диспетчерская служба дала «добро». После приземления из самолета стали выпрыгивать десантники, которые заняли аэродром. Вслед за этим началось массовое приземление советских самолетов.

Эти события (представленные несколько иначе Гансвиль-гельмом Хафсом: Die Ereignisse in der Tschechodlowakei vom 27.06.1967 bis 18.10.1968 («События в Чехословакии с 27.06.1967 по 18.10.1968»). Бонн, 1969, с. 157 и след.) являются тоже примером применения стратагемы 24, пишет Ли Бинъянь, автор самой популярной китайской книги о стратагемах. «Заимствование прохода» под каким бы то ни было предлогом выступает здесь на передний план, так что выражение «заимстование прохода для нападения на Го» здесь приобретает вид «заимствование прохода для нападения на Прагу». Таково второе понимание стратагемы 24. Здесь речь уже не идет о двойном действии, то есть устранении двух противников, а лишь об одном действии и устранении одного противника. Умение использовать стратагему таким образом состоит в том, чтобы заполучить проход к противнику от него самого.

Китайцы не раз обвиняли прозванные имперскими Советский Союз и США в частом использовании трактуемой в таком ключе стратагемы 24. США в 1958 г. под предлогом оказания помощи ливанскому правительству по его же просьбе высадили свои войска в Ливане, причем главной мишенью выступает Советский Союз, читаем мы в статье из Жэньминь жибао от 13.05.1978. Свое вторжение в чужие страны Москва всегда обосновывала тем, что делала это по просьбе тогдашнего правительства или «для оказания помощи в отражении агрессии».

Тактика «тихой сапы»

Боннская стратегия «выдвинутых вперед рубежей» начиналась в 1991 г. безобидно, — пишет гамбургский Шпигель (№ 50, 1996), — сперва с «гуманитарного» ввода немецких войск для поиска мин в Персидском заливе, с помощи беженцам из иракских курдов в пограничной области между Турцией и Ираном и с самолетов для отправки инспекторов ООН в Ирак. В 1992–1993 гг. последовала отправка в Камбоджу 130 санитаров, когда первым из немецких солдат погиб на территории, не входящей в зону ответственности НАТО, фельдфебель медико-санитарной службы бундесвера Александр Арндт (Arndt, 1967–1993).

Затем последовала отправка немецкой тыловой службы в Сомали (май 1993 г. — март 1994 г.). В 1995 г. «отвлекающим маневром [в Боснии самолетов-разведчиков] «Торнадо» удалось на конституционно-правовом уровне закрепить положение о применении войск вне зоны ответственности НАТО, как пишет еженедельник Цайт в статье под заголовком «Тактика тихой сапы» (Гамбург, 17.01.1996, с. 15) и продолжает: «В первой двадцатке политических лозунгов последних лет мы находим лозунг постоянной забывчивости — тактику тихой сапы». Пальма первенства в ее использовании принадлежит министру обороны Фолькеру Рюэ (Ruhe, род. 1942) и его вдохновителю, бывшему генеральному инспектору бундесвера Клаусу Науманну (Naumann, род. 1939). Оба с 1991 г. целеустремленно и водя за нос общественность добивались превращения бундесвера в военную организацию с правом действия по всему миру. И преуспели, о чем свидетельствует постановление бундестага от 13 декабря 1995 г. В соответствии с задачей [многонациональных] сил стабилизации SFOR [(Stabilization Force), созданных на основе сил IFOR (Implementation Force), призванных обеспечить выполнение дейтонских соглашений по Боснии и Герцеговине] бундесвер стал равноправным партнером с соответствующими наземными силами и боевой задачей в рядах натовских сил, размещенных в Боснии и Герцеговине.

«Тактика тихой сапы» (по-китайски: «получив цунь, подбираться к чи» («дэ-цунь цзинь-чи») [в значении «ненасытный, алчный, руки загребущие» (см.: аппетит приходит во время еды; протяни палец — всю руку откусят)] означает подкоп, выкапываемый при наступлении но открытой местности для постепенного приближения к укрепленной позиции противника. Превращению немецкого бундесвера из оборонительной в наступательную силу (см.: Юрген Грэсслин (Grässlin, род. 1957). Lizenz zum Töten? («Лицензия на убийство?»). Мюнхен, 1997) способствовали постепенные уступки со стороны немецких социал-демократов и «зеленых». Тактика тихой сапы может, как свидетельствует данный пример, лежать в основе долгосрочного плана, отчего слово «тактика» здесь не вполне уместно. Тактика тихой сапы перекликается со стратагемой 24 в том отношении, что направленные на конечную цель действия разбиваются на промежуточные шаги с достаточно неприметными промежуточными целями, а сама конечная цель не афишируется. Стратагема 24 в своем исконном значении более ограничена по сравнению с тактикой тихой сапы: жертва стратагемы вначале привлекается для устранения сторонней силы, после чего устраняют и ее саму.

24.13. Когда заяц убит, из собаки [теперь уже ненужной] варят похлебку

После смерти правителя Цзинчжоу Лю Бяо его вдова со своим родом захватила власть в Цзинчжоу (см. 20.15, 24.9). Тем временем с севера приближался могущественный Цао Цао со своим огромным войском, намереваясь захватить Цзинчжоу. Узурпаторы осознавали свою слабость, да и пользовались малой поддержкой, чтобы оказать сопротивление Цао Цао. Тогда они решили сдаться, надеясь в ответ сохранить власть в Цзинчжоу уже как подданные Цао Цао.

«Цай Мао и Чжан Юнь отправились в Фань-чэн на поклон к Цао Цао. Цай Мао старался угодить ему и потому охотно отвечал на все его вопросы. Цао Цао спросил, сколько войск и провианта в Цзинчжоу. «Всего двести восемьдесят тысяч воинов, из коих сто пятьдесят тысяч пеших, пятьдесят тысяч конных да на судах восемьдесят тысяч. Большая часть запасов провианта и казны — в Цзянлине, а все прочее в разных местах. Запасов на всю армию хватит на год». — «А сколько у вас кораблей?» — «Больших и малых судов более семи тысяч…» — «Кто командует вашим флотом?» — «Я и мой брат», — ответил Цай Мао. Цао Цао пожаловал Цай Мао и Чжан Юню титулы и звания (Цай Мао — хоу «Охранителя юга» и да ду-ду (т. е. главнокомандующего) флота, Чжань Юню — хоу «Выказывающего послушание» и помощника ду-ду), чему они были очень рады. На прощание Цао Цао сказал им: «Сын Лю Бяо после смерти отца покорился мне, и я представлю императору доклад, чтобы его назначили правителем Цзинчжоу навечно». Чжан Юнь и Цай Мао удалились, исполненные самых радужных надежд. «Цай Мао и Чжан Юнь — льстецы», — сказал советник Сюнь Ю [157–214], когда те удалились. «Зачем вы пожаловали им такие высокие звания и оставили в их руках флот?» — «А разве я этого не знаю?» — улыбнулся Цао Цао. «Я их оставил только потому, что в северных землях никто не умеет воевать на воде. Когда война окончится, тогда мы и решим, что с ними делать» (см. также 33.11) [ «Троецарствие», гл. 41: Ло Гуаньчжун. Троецарствие. Пер. В. Панасюка. М., 1954, т. 1, с. 507]. Схожие, протекавшие точно в соответствии со стратагемой 24 события (сперва использовать, затем выбросить за ненадобностью) еще Сыма Цянь обозначил словами «Когда заяц убит, из собаки [теперь уже ненужной] варят похлебку» [ «ту-сы гоу-пэн»].

Гегелевская хитрость разума

«Разум столь же хитер, сколь могуществен. Хитрость состоит вообще в опосредствующей деятельности, которая, дав объектам действовать друг на друга соответственно их природе и истощать себя в этом воздействии, не вмешиваясь вместе с тем непосредственно в этот процесс, все же осуществляет лишь свою собственную цель. В этом смысле можно сказать, что божественное Провидение ведет себя по отношению к миру и его процессу как Абсолютная Хитрость. Бог дает людям действовать, как им угодно, не стесняет игру их страстей и интересов, а получается из этого осуществление Его целей, которые всецело отличны от целей, руководивших теми, которыми он пользуется» [Гегель. Сочинения (в 14-ти тт. 1929–1958), т. I. М.-Л.: 1929, с. 318–319; или: Гегель. Энциклопедия философских наук, в 3-х тт. Том 1 «Логика». М.: Мысль, 1974, с. 397–398 (§ 209)].

«Не всеобщая Идея противополагается чему-либо и борется с чем-либо; не она подвергается опасности; она остается недосягаемою и невредимою на заднем плане. Можно назвать хитростью разума то, что он заставляет действовать для себя страсти, причем то, что осуществляется при их посредстве, терпит ущерб и вред. Ибо речь идет о явлении, часть которого ничтожна, а часть положительна. Частное в большинстве случаев слишком мелко по сравнению со всеобщим: индивидуумы приносятся в жертву и обрекаются на гибель. Идея уплачивает дань наличного бытия и бренности не из себя, а из страстей индивидуумов». [Гегель, Философия истории // Сочинения (в 14-ти тт., 1929–1958), т. VIII, М.-Л.: 1935, с. 32].

Это слова немецкого философа Георга Вильгельма Фридриха Гегеля (1770–1831). Можно ли сделать более понятным действие «абсолютной хитрости» бога и, соответственно, «хитрости разума» через понятия стратагемы 24? Если и можно, то, пожалуй, таким вот ходом мыслей: каждый человек, влекомый своими страстями и убеждениями, преследует свои собственные цели. Но то, что выходит в итоге, совершенно отличается от того, что изначально задумывалось. «Хитрость разума» ведет человека, подобно тому, как держава Цзинь направляла державу Юй к сообразующемуся с его намерениями первоначальному успеху. Но в конце «хитрость разума» жертвует своим орудием, человеком, достигая совершенно иной цели, чем та, которая ему грезилась (см. гибель державы Юй). Человек, «неким образом орудие иной силы» (Петер фон Матт (Matt): Tages-Angezeiger. Цюрих, 15.09.1998), согласно гетевскому Фаусту, «часть силы той, что без числа/творит добро, всему желая зла» [часть 1, сцена 3 «Рабочая комната Фауста». Пер. Б. Пастернака], иначе говоря, стремясь к одному, вызывает иное.

Чтобы наглядно показать таким образом понимаемое действие «хитрости разума», я воспользуюсь статьей Ральфа Дарен-дорфа (Dahrendorf, род. 1929) «Правами обладают только люди: право на самоопределение народов — орудие варваров» (Дайт. Гамбург, 28.04.1988, с. 43). Когда американский президент Вильсон в конце Первой мировой войны (1914–1918) в соответствии со своими «14 пунктами» выступил за глобализацию восходящего своими корнями к американской Декларации о независимости 1776 г. и к Французской революции 1789 г. «права народов на самоопределение», он добился нужного для дела союзников широкого пропагандистского воздействия, достигшего даже Китая. Вот что писал основатель Китайской Республики Сунь Ятсен (1866–1925): «Еще в период войны появилась идея, предложенная президентом США Вильсоном, о «самоопределении наций», которая была горячо одобрена всеми народами. Так как Германия стремилась военной силой покорить страны Антанты, то лозунг Вильсона, призывавший к уничтожению германского могущества, нашел отклик у слабых и малых наций, которые считали, что настал благоприятный момент для определения их самостоятельности. Весь мир приветствовал этот призыв. Хотя в Индии, которая была порабощена Англией, простой народ ненавидел англичан, но многие другие малые народы стали с радостью помогать Англии в войне, узнав, что эта война, как заявил Вильсон, есть борьба за свободу слабых и малых народов. Хотя Аннам и был порабощен Францией и его народ ненавидел французское владычество, но во время европейской войны он помогал Франции — тоже потому, что он услышал о призыве Вильсона и счел его справедливым. Слабые и малые нации Европы — Польша, Чехословакия, Румыния — выступили на стороне Антанты против союзных держав — тоже потому, что они услышали провозглашенный Вильсоном лозунг национального самоопределения. Наш Китай тоже под влиянием США вступил в эту войну на стороне Антанты. Хотя мы не посылали на фронт войска, но все же отправили несколько сотен тысяч рабочих для рытья окопов и на другие тыловые работы» ([на рус. яз.: «Три народных принципа», гл. «Национализм», лекция 4: Сунь Ятсен. Избранные произведения. М.: Восточная литература, 1985, изд. 2-е, испр. и доп., с. 418;] Сунь Ятсен [ «Три начала народоправства» («Сань минь чжуи», 1924)]: Готтфрид-Карл Киндерманн (Kindermann) [Изд. ], Konfuzianismus, Sunyatsenismus und chinesischer Kommunismus («Конфуцианство, суньятсенизм и китайский коммунизм»), Фрейбург(-на-Брейсгау) 1963, с. 101). В действительности союзников занимало вовсе не претворение в жизнь права народов на самоопределение. Вильсон искал, как пишет Дарендорф, «основание для того, чтобы вызвать распад Австро-Венгрии». Именно народы Австро-Венгрии единственно наделялись правом на самоопределение. Тем самым устранялся грозный соперник в лице Австро-Венгерской империи. Такова была истинная цель президента Вильсона, а средством ее достижения должно было послужить право народов на самоопределение. «В то время Вильсон опубликовал «14 пунктов» как условие сохранения в дальнейшем мира во всем мире. Самым важным из них был пункт о предоставлении всем нациям права на самоопределение. Когда еще не был решен исход войны, Англия и Франция поддержали эти условия, но после войны, во время мирной [Версальской] конференции, Англия, Франция и Италия почувствовали, что принцип Вильсона о свободном развитии наций в большой степени противоречит их империалистическим интересам. Поэтому на мирной конференции они всеми способами старались обойти выдвинутый Вильсоном принцип. В результате все пункты мирного договора, заключенного на этой конференции, оказались чрезвычайно несправедливыми. Все слабые и малые народы мира не только не получили права на самоопределение, не смогли стать свободными, но угнетение, которому они подверглись, после войны оказалось еще сильнее прежнего» ([на рус. яз. там же, с. 418;] Сунь Ятсен, там же, с. 101 и след.). Президент Вильсон и его союзники, однако, просчитались, упустив одно важное обстоятельство, в данном случае «хитрость разума». Да, Вильсон на основе права народов на самоопределение достиг своей цели — распада Австро-Венгрии на более мелкие государства. Однако само понятие «права народов на самоопределение» под действием «хитрости разума» обрело самостоятельность и со временем распространилось не только на врагов западных союзников в Первой мировой войне. «Поэтому народы Аннама, Бирмы, Явы, Индии, Малайского архипелага, Турции, Персии, Афганистана, Египта, а также нескольких десятков малых народностей Европы глубоко осознали, что лозунг о самоопределении наций, выставленный в дни войны державами, был простым обманом. Поэтому эти страны без всякого предварительного сговора между собой стали самостоятельно проводить в жизнь принцип самоопределения наций» ([на рус. яз. там же, с. 418;] Сунь Ятсен, там же, с. 102). «Право народов на самоопределение» обратилось, наконец, после Второй мировой войны в орудие разрушения английской, французской, голландской и бельгийской колониальных империй. Все эти мировые державы, вместе занимавшие 50 млн. кв. км — треть всей земной суши, рухнули подобно карточному домику, среди прочего и вследствие той взрывной силы, что была заложена некогда поддержанной этими странами идеей о «праве народов на самоопределение».

Что касается предложенного стратагемного анализа, то «хитрость разума» избрала президента Вильсона и его союзников для того, чтобы сделать «право народов на самоопределение», которое должно было служить сугубо корыстным целям, известным всему миру. Затем «хитрость разума» осуществила свои собственные цели, которые, следуя Гегелю, «всецело отличны от целей, руководивших теми, которыми она пользуется». Хитрость разума в итоге уничтожила по меньшей мере несколько государств-поборников самоопределения в Первую мировую войну, приведя к распаду их державы во имя «права на самоопределение».

Поскольку разрушительная сила оружия, которое изначально — как пишет Дарендорф — было введено в обиход для разрушения Австро-Венгрии, все больше затрагивает исконные западные земли, то и причитают жители Запада, мол, дескать, право народов на самоопределение является «варварским оружием», «оружием одичания, которое должно быть изъято из словарного запаса международной политики» (Ральф Дарен-дорф), а еще право народов на самоопределение оказывается «опиумом для народов» (Йорг Фиш: Новая цюрихская газета, 9—10.1995, с. 17). Могли бы политики вместо того, чтобы в итоге оказаться слепыми жертвами «хитрости разума», целенаправленно служить «хитрости разума» или по меньшей мере проникнуть в ее замыслы?

Похоже, так думает Михаэль Штюрмер в своем уповании на «хитрость разума» (см.: Новая цюрихская газета, 20.02.1998, с. 5), которая, согласно его расчетам, на пути к введению евро вынуждает «европейцев проявлять большую политическую дееспособность и сплоченность по сравнению с политиками в период между Маастрихтской (1992) и Амстердамской (1997) встречами». Рассуждения Михаэля Штюрмера могли бы прояснить следующие строки: «За Европейским валютным союзом скрывается политическая уловка, которой Евросоюз обязан многими своими прежними успехами и даже своим рождением: заинтересованность экономики в большей либерализации послужила движущей силой политического объединения Европы. Сработает ли данная уловка и в отношении денег, неясно: валютный союз представляется предприятием с непредсказуемым исходом» (Der Bund. Берн, 4.05. 1998, с. 5). В переводе на язык стратагемы 24 это означает следующее: чтобы исключить обособленность стран в экономическом отношении, были задействованы экономические силы. Это было очевидно для всех, отсюда и такая слаженность совместных усилий. Но в конечном итоге европейские страны тоже будут политически вытеснены, а этого желает не каждый из тех, кто приветствовал экономическое объединение. Однако политическое объединение последует неизбежно и неотвратимо под давлением обстоятельств, вызванных экономическим объединением, а через евро «распадется единство экономического пространства, социального пространства и государства», и у государств изымутся «орудия прежней национальной денежной политики — ссудный процент и обмен» (Вернер Вайденфельд (Weidenfeld). Новая цюрихская газета, 10.07.1998, с. 5). Так вот и служит всякая мера, вполне открыто принимаемая ради экономического объединения, достаточно скрытно преследуемой конечной цели политического объединения Европы.

Притча Будды о горящем доме

«Так я слышал. Однажды Будда пребывал на горе Гридхракута у Города Царской Обители (санскрит, Раджагриха, совр. Раджгир, штат Бахар — один из шести главных городов Древней Индии, древнейшая столица царства Магадха во времена «исторического» Будды Шакьямуни)… В это время Почитаемый В Мирах, окруженный четырьмя группами (это бхикшу, бхик-шуни, упасаки, упасики, боги, драконы, якши, гандхарвы, асу-ры, гаруды, киннары, махораги, люди и не-люди, а также малые цари и святые цари, вращающие Колесо), которые делали ему подношения, оказывали почтение и восхваляли [его], проповедовал бодхисаттвам Сутру Великой Колесницы» [ «Лотосовая сутра», гл. 1 «Вступление»: «Сутра о цветке лотоса чудесной дхармы». Пер. с кит. А. Игнатовича. М.: Янус-К, 1998, с. 64–65].

Так начинается Лотосовая сутра, которую называют «восточно-азиатской Библией». Это самое значительное произведение распространенного на всем Дальнем Востоке буддизма ма-хаяны. Появившись в Индии в период II в. до н. э. — II в. н. э., она заняла исключительное место благодаря своей несравненной притягательной силе, под чары которой на протяжении сотен лет подпадают буддисты. В своем дальнейшем повествовании я опираюсь на полный немецкий перевод китайского текста сутры под названием Мяофа ляньхуа цзин, сделанный Маргаритой фон Борсиг (Sutra von der Lotosblüte des wunderbaren Gesetzes. Дармштадт, 1993).[328]

Проповеди Лотосовой сутры вложены в уста достигшего высшего просветления Будды. В 28 главах перед нами разворачиваются величественные картины. Притчи делают нагляднее содержание учения, среди которых и притча о горящем доме (гл. 3).

«Шарипутра, в одном государстве — в городе или селении — жил старец. [Он] был очень преклонных лет, и богатства [его] были несметны: множество полей, домов, а также рабов и слуг. Его собственный дом был огромным и просторным, но имел только одни двери. Людей в нем жило много — сто, двести или даже пятьсот человек. [Однако] залы и комнаты пришли в упадок, стены-перегородки рушились, опоры прогнили, стропила и балки угрожающе перекосились. И вот с каждой стороны внезапно вспыхнул огонь, и пламя охватило весь дом. Дети старца — десять, двадцать или тридцать человек — находились в этом доме. Старец, увидев, что со всех четырех сторон запылал большой огонь, очень испугался и подумал: «Хотя сам я могу спокойно выйти из этих охваченных пламенем дверей, но дети радостно играют и не чувствуют опасности, не знают [о ней], не подозревают и не испытывают страха. Огонь приближается, [он] охватит их и принесет мучения и боль, но беспокойства в [их] мыслях нет, и [они] не собираются выходить из дома!»

Шарипутра! Этот старец подумал так: «У меня есть сила в теле и руках, но выведу ли я их из дома с помощью монашеских одеяний или стола?»

И еще подумал: «В этом доме только одни двери, к тому же [они] узки и невелики. Дети малы, еще ничего не осознают и очень любят место, где играют. Воистину, [они] все попадают и сгорят в огне! Воистину, я должен сказать [им] об опасности: «Дом уже горит! Быстрее выходите, и огонь не принесет [вам] вреда!»

Подумав так, [старец], как и собирался, сказал детям: «Быстрее выходите [из дома]!»

Хотя отец, жалея детей, взывал к ним добрыми словами, дети радостно играли, не верили [ему], не подозревали об опасности, не чувствовали страха и, конечно, не думали выходить. [Они] не знали, что такое огонь, что такое дом и что значит «потерять». Играя, [они] бегали и взад и вперед, поглядывая на отца. В это время старец подумал: «Этот дом охвачен великим огнем. Если я и дети сейчас не выйдем, непременно сгорим. Сейчас я придумаю уловку и [с ее помощью] смогу избавить детей от опасности».

Отец, зная, о чем раньше думали дети, какие редкие игрушки каждый [из них] любит, к каким диковинным вещам [они] привязаны и что [их] радует, сказал им: «То, что вы любите, редкостные [вещи], которые очень трудно достать. Если вы [сейчас] не возьмете [их], то потом непременно пожалеете. За дверями стоят повозка, запряженная бараном, повозка, запряженная оленем, и повозка, запряженная быком, и [вы] будете [с ними] играть. Быстрее выходите из этого горящего дома, и [я], выполняя ваши желания, воистину все [их] вам вручу!»

В это время дети, услышав, о каких редкостных игрушках говорит отец, и захотев получить [их], изо всех сил, обгоняя друг друга, наперегонки выбежали из горящего дома.

В это время старец увидел, что дети смогли выйти из дома и все сидят в безопасности на росистой земле посреди четырех дорог, ни о чем не беспокоясь, а их сердца полны радостью и восторгом. И вот дети, обратившись к отцу, сказали: «Отец, дай [нам] обещанные ранее игрушки. Хотим, чтобы [ты] вручил [нам] сейчас повозку, запряженную бараном, повозку, запряженную оленем, и повозку, запряженную быком».

Шарипутра! В это время старец подарил каждому ребенку по одинаковой большой повозке. Эти повозки были высоки и обширны, украшены всеми возможными драгоценностями, с перилами, с колокольчиками по четырем сторонам и занавесями, которые также были украшены различными редкостными драгоценностями, с нитями драгоценных камней, с гирляндами из цветов, выстланные прекрасными коврами, с красными подушками и запряженные белыми быками. Шкура [у них] была белая, формы красивые, сила огромная. Шли [они] ровным шагом, но скорость была как у ветра. Сопровождало [их] множество слуг. Почему? Старец обладал неисчислимыми богатствами, все амбары и сокровищницы [его] были заполнены и переполнены. Думал [он] так: «Моим богатствам нет предела. Воистину, [я] всех их люблю одинаково. У меня есть эти большие повозки, сделанные из семи драгоценностей, число их неизмеримо. Воистину, [я] должен каждому сделать подарок без различий. Почему? Если даже я раздам эти вещи всем в этой стране, то недостатка не будет. А что уж говорить о [моих] детях!» В это время дети сели в большие повозки. [Они] обрели то, чего никогда не имели и что, конечно, не надеялись получить» [там же, с.121–122].

Данную притчу Будда разъясняет в другом месте Лотосовой сутры:

«[Люди с тупыми «корнями»] мучаются, [испытывают]

Множество страданий.

Ради них я проповедую о нирване.

Я придумал «уловки»,

Чтобы [такие люди]

Смогли вступить в мудрость Будды.

Я еще никогда не говорил:

«Вы пройдете Путь Будды».

[Я] никогда не говорил [этого] потому,

Что время для проповеди еще не пришло.

Но сейчас время [для этого] воистину [наступило],

И [я] решил проповедовать Великую Колесницу!»

[ «Лотосовая сутра», гл. 2 «Уловки», там же, с. 105].

Сначала Будда, которому в притче соответствует отец, обещает людям, со своими земными чувствами и желаниями уподобляемым детям в горящем доме, «повозку, запряженную бараном, повозку, запряженную оленем, и повозку, запряженную быком». Это образ сулимой нирваны. Обещанием полного избавления от Я Будда прельщает людей, или по меньшей мере некоторых из них, освободиться от собственных иллюзий и земных химер (см. 19. 4), то есгь покинуть горящий дом и заняться поисками того состояния отрешенности от мира, которое позволит им обрести нирвану. Но в этот миг прельстившиеся посулами люди получают не повозку, запряженную бараном, не повозку, запряженную оленем, и не повозку, запряженную быком, как было обещано, а каждый по одинаковой большой повозке, высокой и обширной, украшенной всеми возможными драгоценностями, под которой подразумевается качество бодхисаттвы. Бодхисаттва находится на последней ступени просветления, но сознательно отказывается от ухода в нирвану ради того, чтобы посвятить себя освобождению существ этого мира и благодаря своему высокому духовному состоянию помочь существам, не способным самостоятельно спастись из земного «горящего дома». Тем самым бодхисаттва на целые тысячелетия или миллионы лет отказывается от своей исконно преследуемой цели — вступления в нирвану, дабы своими накапливаемыми в дальнейшем заслугами [санскрит. — пунья; пали — пуння; кит. — гундэ, яп. — кудоку], для него самого более не нужными, поддерживать слабых на их пути к нирване.

Притча о горящем доме показывает Будду, вначале говорящим лишь половину правды. Сперва он ставит перед человеком лишь цель достижения нирваны. Это истинная, не обманная цель. И только подведя людей непосредственно к этой цели, он открывает им скрываемую до сих пор собственную цель, а именно побудить их в качестве бодхисаттв к спасению живых существ и людей. В определенной степени Будда ведет себя подобно тому, как в стратагеме 24 вел себя цинский государь по отношению к юйскому правителю. Лишь для одной из двух своих целей он раскрывает карты. Подобно юйскому правителю те, кто польстился на «уловку» (фанбянь, [пали, санскрит. — упая]) Будды, лишь позднее узнают, что их собеседник преследует еще одну цель. Но в отличие от цзиньского государя Будда никому не причиняет зла. Поэтому использование Буддой стратагемы двойной цели можно рассматривать только как стратагему услужения. В данном случае цель оправдывает средства. Это видно из дальнейшего разговора Будды со своим учеником Шарипутрой, где описанные в притче события разбираются не с позиции применения хитрости, а сугубо с точки зрения лжи: «Шарипутра, что ты думаешь об этом? Не поступил ли этот старец неосмотрительно или неправильно,[329]подарив всем детям одинаковые большие повозки из драгоценностей?» Шарипутра сказал: «Нет, Почитаемый В Мирах! Старец только спас [этим] детей от огненной беды и сохранил им жизнь. Это не было неосмотрительным или неправильным. Почему? Так как [дети] сохранили жизнь и получили игрушки. И не спас ли [он их] из того горящего дома с помощью «уловки»? Почитаемый В Мирах! Если бы этот старец не подарил [им] даже самой маленькой повозки, и тогда бы [он] не был неосмотрительным или неправым. Почему? Этот старец вначале подумал: «С помощью «уловки» я смогу заставить детей выйти из дома». Рассуждая так, [он] не был неосмотрительным или неправым. И почему бы этому старцу, который знал, что его богатства несметны, и желал облагодетельствовать детей, не подарить [им] по одинаковой большой повозке?» [ «Лотосовая сутра», гл. 3 «Сравнение», там же, с. 123].