Три мира Мао и четыре модернизации Дэна

Непосредственно после окончания Второй мировой войны Китайская Народная Республика проводила политику первоочередного сотрудничества с Советским Союзом и следования советскому образцу. Мао для такой политики нашел выражение «держаться одной стороны» («ибяньдао»). Однако в начале 60-х годов произошел разрыв, а в конце 60-х дело дошло даже до вооруженного конфликта [на острове Даманский (Чжэньбао-дао)] у реки Уссури. Между США и Китаем к тому времени уже почти двадцать лет царило полное молчание. Китай осознал, что оказался в опасном окружении.

В этом затруднительном положении Мао выдвигает теорию трех миров. «Третий мир» составляли некогда бывшие европейскими колониями страны Азии, Африки и Латинской Америки. «Второй мир» составляли входящие в сферу американского или советского влияния страны Западной и Восточной Европы, а также Канада, Австралия и Япония. «Первый мир» состоял из сверхдержав, США и СССР, которые, с китайской точки зрения, рассматривали весь земной шар как свое прикрытие в борьбе за мировое господство. Основное глобальное противоречие китайцы видели тогда в противостоянии третьего и первого мира. Посредством диалектического анализа (см.: Харро фон Зенгер, Введение в китайское право («Einführung in das chinesische Recht»). Мюнхен, 1994, с. 230 и след.) Мао Цзэдун установил противоречия между третьим миром, с одной стороны, и вторым наряду с первым, с другой, и, естественно, внутри первого мира, то есть между США и Советским Союзом. На этих противоречиях и следовало сыграть.

Пользуясь всеми этими противоречиями, Китай собрал вокруг себя многие страны третьего мира, что способствовало принятию в 1971 г. Китая в ООН с одновременным исключением оттуда Тайваня. Затем Китай решил использовать противоречия между вторым и первым миром, например, между Францией и США, и по возможности привлечь на свою сторону также страны второго мира. Что же до первого мира, то граничащий непосредственно с Китаем Советский Союз представлялся более существенной угрозой, чем США. Теперь речь шла об «использовании имеющихся между оспаривающими друг у друга мировое господство сверхдержавами разногласий, выборе подходящего момента, улучшения отношений с одной из сверхдержав и изоляции более всего угрожающей безопасности Китая сверхдержавы в лице Советского Союза», как писал Цзян Линфэй в статье о «находчивости и приемах Мао во внешнеполитических делах» (Всемирное знание (Шицзе чжиши хуабао). Пекин, № 24, 1993, с. 8). Для Мао, в соответствии с глобальным основным противоречием «третий мир против первого мира», первый мир являлся главным врагом. Но первый мир представлял ныне не некое единство, а состоял из двух сверхдержав: США и Советского Союза, чьи отношения, несмотря на некую общность интересов, были отмечены острыми противоречиями. Мао различал обе сверхдержавы по угрозе, которую они представляли для Китая, и соответственно по разному относился к ним, причем на первый план выдвигалась борьба с «главной силой противоречия» (Цзян Линфэй), которой в рамках противостояния «США — Советский Союз» являлся СССР.

Тем самым дело дошло до челночной дипломатии, до поездки Никсона в Китай и установления дипломатических отношений между Китаем и США. Советский Союз, таким образом, оказался между двух огней: Китаем и США. «Благодаря улучшению отношений с США», иначе говоря, союзу с дальним врагом, Китай сумел приструнить ближнего врага, Советский Союз, а кроме того, как пишет Цзян Линфэй, «создать условия для проведения Дэн Сяопином после смерти Мао (1976) курса четырех модернизаций».

Стратагема 23 прослеживается до сих пор в осуществляемой с 1978 г. программе модернизации социализма. В ходе осуществления этой программы, утвержденной на третьем пленуме ЦК КПК одиннадцатого созыва в декабре 1978 г., Китай переживает самый продолжительный отрезок мирной, созидательной жизни со времен первой опиумной войны (1840–1842). На этом этапе, который продлится и в XXI в., главным противоречием считается «модернизация в противостоянии с отсталостью» (см. 18.7). Для преодоления этого важнейшего и сдерживающего противоречия Китай вновь стремится завоевать расположение дальних соперников вроде США и европейских стран, чтобы с помощью технической и финансовой поддержки этих дальних союзников преодолеть нынешнего ближайшего врага, а именно отсталость у себя дома.

23.3. Изоляция великого хана [кагана; кит. «кэхань»]

На севере Китая в середине первого тысячелетия племенной союз тюрков (кит. туцзюэ) создал мощное государство [тюркский каганат (Тюрк эль)], во главе с великим ханом — каганом [на ту пору Шэту (правил 581–687), прозывавшийся Ышбара-хан (кит. искаж. Шаболюэ вместо Шаболо)], который вынужден был также дать имя хана еще четверым выходцам из родовой знати. Младшего же брата, с которым каган не ладил и который не обладал большим весом, звания хана он не удостоил. Хотя эти представители родовой знати имели собственные дружины и вотчины, однако подчинялись кагану, располагавшему существенно большей военной мощью.

В период раздробленности Китая (420–589) северные китайские династии подносили правителю тюрок богатые дары, чтобы тот помогал им в их междоусобных войнах. Когда же объединитель страны (589) под властью суйской династии (581–618) император Вэнь-ди (541–604) перестал подносить дары тюркам, те, возмутившись, напали на Китай. Здесь и сказал свое слово Чансунь Шэн [551–609].

Чансунь Шэн был послан в 579 г. династией Северная Чжоу (557–581) к тюркам. Благодаря его умению стрельбы из лука многие тюрки подружились с ним, желая овладеть этим искусством. Более чем годовое пребывание у тюрок позволило ему выведать все разногласия, существовавшие среди местной знати. Он знал, что там «можно легко внести раздор» [ «и кэ ли-цзянь»], как пишет Вэй Чжэн (580–643), составитель официальной хроники династии Суй («Суй шу»). И Чансунь Шэн посылает на высочайшее имя докладную записку, где говорит, что, по его мнению, время для военного противостояния тюркам еще не пришло. Однако не оказывать им никакого сопротивления — это значит потворствовать врагу. Затем он описывает внутренние трения в верхушке тюрок и предлагает — согласно все той же династийной хронике Истории Суй: «Нынче выгодней дружить с дальним и нападать на ближнего», т. е. нужно изолировать кагана, заключив союз с более слабыми претендентами на власть. Ханы стали бы подозревать друг друга, и тем самым удалось бы нейтрализовать их. А за десять лет суйская династия сумеет при благоприятных обстоятельствах напасть на тюрок с большими видами на успех.

Император внял советам Чансунь Шэна и весьма преуспел впоследствии (см. также 17.37).[323]

Диалектическая дружба