Славяне. Эпоха владычества догерманских народов арийской расы 3 страница
Лонгобарды лучше сохранили свою чистоту, чем вандалы; кроме того, они обладали способностью неоднократно возрождаться, черпая силы в своих истоках, поэтому их история была более длительной и плодотворной. Тацит почти не заметил их на берегах Балтики, где они в то время жили: они еще не вышли из общей колыбели благородных народов. Спустившись затем на юг, они дошли до среднего течения Рейна и истоков Дуная и долго жили там, смешиваясь с местными племенами, о чем свидетельствует кельтский характер их языка. Несмотря на смешение, они не забыли свою родословную и еще долгое время после того, как они поселились в долине По, Проспер Аквитанский и автор англосаксонской поэмы «Беовульф» видели в них древних потомков скандинавов.
Бургундцы, которых Плиний поместил в Ютландии, принадлежали, как и лонгобарды, к норвежской ветви [13]; они направились на юг (это произошло позже III в.), долго владычествовали в южной Германии и породнились с кельтизированными германцами, продуктами предыдущих нашествий, и с другими элементами - кимрийцами и славянами. Их судьба похожа на судьбу лонгобардов, за исключением того, что их кровь сохранилась лучше. Им повезло в том смысле, что начиная с VII в. они оказались под властью германской группы, чья расовая чистота бьша на уровне готов, франкского народа.
Франки, которые в качестве могущественного народа, пережили почти все остальные ветви общего дерева, даже готов, бьши замечены римскими историками только в I в. н. э. Их «царское» племя, Меровинги, обитало вплоть до VI в. на ограниченной территории между устьями Эльбы и Одера, на берегу Балтийского моря, рядом с прежним местом обитания лонгобардов. Судя по географическому положению Меровинги пришли из Норвегии и принадлежали к готской ветви [14]. Они приобрели широкую известность и влияние на галльских землях после V в. Тем не менее ни в одной из известных нам генеалогий богов они не упоминаются в связи с Одином, что для германцев служит единственным правом на царское достоинство: так было у готских амалунгов, датских скилдингов, шведских астингов и всех династий англосаксонской гептархии [15]. Несмотря на молчание документов, нет сомнений в том, что этому царскому семейству недоставало «божественного» происхождения от Одина, т. е. доказательства арийской чистоты, тем более, что мы знаем, какое высокое место занимали Меровинги среди франков. К сожалению, их высшие титулы не дошли до нас, затерявшись в глубине веков.
Франки быстро достигли нижнего Рейна, и в поэме «Беовулф» они владеют двумя реками, а от моря их отделяют земли фламандцев, Флемингов и фризонов - двух родственных им племен [16]. Там они нашли только германизированные расы [17], поэтому на новые земли они принесли убедительные гарантии могущества и долговечности империи, которую им предстояло создать. Однако в этом отношении, хотя им повезло больше, чем вандалам, лонгобардам, бургиньонцам и даже готам, счастливее их были саксоны. Их завоевания никогда не доходили до внутренних земель римского мира, следовательно, они не имели контактов с самыми смешанными расами. И их вряд ли можно включить в число завоевателей римской империи, хотя их перемещение началось почти одновременно с франками. Их внимание сосредоточилось на востоке Германии и на Британских островах западного океана. Поэтому они не имеют никакого отношения к возрождению римских масс. А отсутствие связей с активными областями цивилизованного мира, которое лишило их большой славы, было им в высшей степени выгодным. Среди всех народов, вышедших со скандинавского полуострова, англосаксы были единственным, который в наше время сохранил определенную толику арийской сущности. Собственно говоря, это единственный скандинавский народ, живущий сегодня. Все остальные исчезли, и их влияние можно ощущать только косвенным образом.
В нарисованной мною исторической картине я обошелся без подробностей. Я не стал описывать небольшие бесчисленные группы, которые постоянно находились в движении, то и дело сталкиваясь при этом с более крупными массами, и придали великим переселениям IV и V вв. конвульсивный и хаотический характер. Чтобы понять те далекие события, следовало бы представить многие тысячи племен, армий и просто банд, которые в силу самых разных причин - давление соперников, высокая плотность населения, голод, амбиции, стремление к славе и добыче - перемещались по континенту и вызывали большие потрясения [18]. От Черного моря и Кавказа до Атлантического океана все находилось в непрестанном движении. Кельтско-славянская основа населения то и дело выплескивалась из одной страны в другую, захваченная арийским порывом, и в этой невообразимой толчее появились монгольские всадники Аттилы и их союзники, которые прошли сквозь лес мечей и копий, сквозь испуганные толпы земледельцев, оставив нестираемые следы. Словом, это был полный хаос. Если на поверхности появлялись заметные признаки возрождения, то в глубину падали новые разрушительные элементы.
Пора подвести итог арийским переселениям в Европе, которые привели к появлению германизированных групп, двинувшихся к границам римской империи. К VII в. до н. э. сарматы-роксоланы направились к волжским равнинам. В IV в. они занимали Скандинавию и часть Балтийского побережья на юго-востоке. В III в. они начали расходиться по двум направлениям к срединным землям континента. В западном регионе их первые волны встретились с кельтами и славянами; на востоке, кроме последних, жили остатки арийских народов - сарматов, гетов, фракийцев, одним словом сородичей их предков, не считая последние племена благородной расы, которые продолжали выходить из Азии. С этим связано выраженное превосходство готов, которого не могли ослабить многочисленные контакты. Однако постепенно установилось равенство, этническое равновесие между двумя потоками. По мере того, как первые переселенцы получали более чистую кровь, в Скандинавии формировались очень сильные группы: если сикамбры и черуски быстро уступили пальму первенства населению готской империи, то франков смело можно считать достойными братьями воинов Германика, и в большей мере этого комплимента заслуживают саксоны той эпохи.
Но одновременно с прибытием новых сильных рас в южную Германию, Галлию и Италию, гунны вытеснили готов и последних арийцев с территории их подданных славян и отбросили их туда, где уже собирались остальные германские массы. В результате восточная часть Европы, лишенная арийской энергии, оказалась под властью славян и завоевателей финской расы и дошла до такой деградации, из которой ее не смогли вытащить самые благородные пришельцы. Кроме того, все силы германцев стремились на крайний запад континента, вернее на северо-запад. Такое распределение этнических принципов породило современную историю. Итак, мы подходим к рассмотрению этого арийско-германского семейства, чей маршрут мы только что проследили. И самое главное - необходимо дать им точную оценку в период, когда они еще не попали в водоворот римского разложения.
Примечания
1) Имя «тевт», которым сегодня называют себя немцы, издавна было распространено у кимрийцев, и в нем нет ничего германского. Аборигены Италии называли Пизу Тевта, а жители назывались «тевтоны». Корень «тевт» входит в состав многих кельтских имен: Тевтобохус, Тевтомалус и т. д.
2) Они обосновались на землях славянских племен и вынудили их раз делиться.
3) Пифий, Птолемей, Мела и Плиний указывают на движение готов к Висле. Они встретили там арийские народы, очевидно, это были скифы - сарматы.
4) Некоторые ученые не думают, что датские народы до VIII в. до н. э. можно было считать германскими. На северной оконечности Югланда обитало многочисленное разнородное население: сначала финны, затем кельты, затем славяне, иотуны и, наконец, скандинавы. Другие считают датчан продуктом смешения финнов и кельтов.
5) Суэвы пользовались очень большим уважением среди германских метисов. Однако они не относились к чистой расе. Их политическая организация была заимствована у кимрийцев, а религия была друидской. Они жили в городах, что не было характерно для скандинавских или готских племен; по словам Цезаря, они возделывали землю.
6) До Цезаря самые крупные галльские народы, чтобы увеличить свое могущество, привлекали в армию чужестранцев.
7) Ариовист сказал Цезарю, что вот уже 14 лет, с тех пор, как начались его походы в Галлию, ни он, ни его люди не ночуют под крышей.
8) Кроме осов-сарматов, которые все еще жили в Паннонии и были данниками других сарматов и германских квадов, в Прибалтике жили осилы, роксоланы по происхождению. Германские «арии» жили за Вислой. Плиний, Страбон, Птолемей и Мела приводят длинный перечень других народов.
9) Амадей Тьери в своих работах, посвященных V в., первым сообщил сведения о политических событиях той эпохи, хотя его суждения о действиях Аттилы не совсем справедливы. Основную массу нападавших составляли вандалы, суэвы и алаины, но историк неверно указывает направление их удара.
10) Это замечание принадлежит Тациту.
11) Висиготы называли небо «амал». По мнению Шлегеля, слово «амал», которое переводится с готского как «чистый», «незапятнанный», имеет то же значение в санскрите. Амалы, как их называли англосаксы, амалунги в «Песне о Нибелунгах» были потомками Гэата или кета. По мнению Мюллера, Гэат - одно из имен Одина, а я склонен видеть в этом имени древнюю форму названия готов. Амалунги вышли из самой чистой арийской ветви.
12) Шаффарик считает, что славяне, жившие между Вислой и Одером, получили примесь суэвов (германизированных кельтов) и превратились в вандалов. С вандалами смешались малочисленные группы чисто германского происхождения.
13) Кеферштайн указывает, что в момент прихода на Рейн они представляли собой смесь готов и вандалов.
14) Неизвестный автор назвал эту страну «Maurungania», земля Меровингов. В поэме «Беовульф» Отмечена связь между Меровингами и франками. Кеферштайн показывает, что, двигаясь с крайнего севера, франки могли дойти до Галлии, не смешиваясь со славянами и почти избежав смешения с чистыми кельтами.
15) Сохранившиеся «героические» генеалогии - в «Эдде», в хрониках, составленных монахами, в преамбулах к различным кодексам - это один из важнейших источников по древней истории германцев. Форма имен, их порядок, численность предков самого Одина, следы аллитерации в прозаических текстах - все это также заслуживает внимательного изучения. Отмечу в этой связи трех предков Одина - Суаф, Геремод и Геат: это этническое выражение названий трех крупных народов - саки, арии и кеты. Можно назвать еще два имени: Хвала (галлы) и Фуни (феннийцы).
16) Раньше фризоны назывались эотены, эотаны или ноты. Это были германизированные иотуны.
17) Из наименее германизированных племен можно назвать убийцев. Но кельтский элемент у этого народа был значительно ослаблен союза ми другого рода, принесенными римлянами. Сикамбры, упомянутые в первых исторических хрониках, были германизированы в большой мере в силу их географического положения. Однако они носят кельтское имя, напоминающее «сегобригов», племя, издавна известное в фосийской колонии Марселя. Очевидно, оно означает «прославленные амбры или кимрийцы».
18) В их числе астинги, скирры, руги, гепиды и особенно герулы. Эти племена, подобно воинам Ариовиста, представляли собой скорее армии или бродячие банды, чем народы, искавшие спокойного места. После устрашающих набегов на юг, они очень часто возвращались на север.
ГЛАВА III
Первые германские расы
Арийские народы Европы и Азии в своей совокупности, что касается их общих типичных качеств, поражают нас явным превосходством над остальными, даже над смешанными белыми народами, среди которых, или рядом с которыми, они жили. Даже один этот признак выделяет их из остальной массы человечества. Однако не следует искать это превосходство в фактах, которые не имеют к нему отношения. И не стоит также ставить это превосходство под сомнение, пользуясь фактами, которые искажают саму идею превосходства. Итак, превосходство арийцев не связано с исключительным развитием моральных качеств - оно заложено в принципах, из которых вытекают Эти качества.
Не надо забывать, что при изучении истории обществ никоим образом нельзя основываться на морали как таковой. Цивилизации отличаются друг от друга главным образом не пороками и не добродетелями, хотя в этом смысле они стоят выше варварства, но это - побочное следствие их деятельности. Их в первую очередь характеризуют врожденные и развиваемые способности.
Человек по преимуществу есть злобное животное. Постоянно растущие потребности толкают его на многие неблаговидные поступки. А потребности возрастают с его развитием. Поэтому казалось бы естественным, что его плохие инстинкты увеличиваются за счет необходимости преодолевать все больше препятствий, чтобы удовлетворить эти потребности. Но, к счастью, это не так. Разум, который, совершенствуясь, поднимается выше и становится более требовательным, озаряет это существо и отвлекает его от голого интереса. Религия, даже несовершенная или ложная, к которой человек относится всегда несколько возвышенно, не позволяет ему беспрекословно подчиняться разрушительным наклонностям.
Таким образом, ариец если не всегда лучший из людей, с точки зрения моральной практики, то, по крайней мере, он лучше осознает сущность совершаемых поступков. В этой области его догматические идеи всегда более обоснованны, хотя зависят от его состояния. Пока он является жертвой неблагоприятных обстоятельств, его тело и душа закованы в броню: твердый по отношению к самому себе, он также безжалостен к другим; именно это качество выделяет Геродот, прославляя целостность воинственного скифа. Здесь достоинство заключается в его верности закону, даже жестокому и не во всем справедливому, который смягчается там, где окружающий социальный климат становится мягче.
Повторяю, ариец стоит выше остальных людей в основном благодаря своему интеллекту и своей энергии; благодаря этим двум качествам, преодолевая свои страсти и возвышаясь над материальными потребностями, он приходит к поистине высокой морали, хотя при обычном положении вещей он может обнаруживать такие же качества, как у обеих низших групп.
Этот ариец западной ветви предстает перед нами таким же могучим, красивым и воинственным, каким мы видели его в Индии и Персии, а также в гомеровской Элладе. Одно из первых впечатлений о германском мире заключается в том, что главным в нем является человек, а нация стоит на втором месте. Здесь мы видим прежде всего индивида, а не общую массу, и этот индивид представляет еще больший интерес, если сравнить его с семитскими, эллинскими, римскими, кимрийскими и славянскими метисами. Там перед нами почти всегда толпа, человек ничего не стоит и становится безликим по мере усложнения этнической смеси, к которой он принадлежит.
Могучий ариец-германец возвышается над своим окружением, и наш взгляд останавливается прежде всего на нем, и только потом мы замечаем то, что его окружает. И особое значение приобретает все, что он говорит и делает и во что верит.
Вот некоторые его догматы в области религии и космогонии. Природа вечна, а материя бесконечна. Однако всему сущему предшествовала зияющая пустота, хаос. В «Волуспе» говорится: «В то время не было ни песка, ни моря, ни даже смутной мягкой сердцевины. Нигде не было суши и неба, обволакивающего ее. Из глубокого мрака вышли двенадцать рек, и они потекли, тут же замерзая».
Потом теплый воздух подул с юга, из страны огня, и растопил лед; капли воды ожили, и появился великан Имир, олицетворение живой природы. Он задремал, и из его левой открытой ладони и его ног, оплодотворивших друг друга, вышла раса гигантов.
Тем временем лед продолжал таять, и от этого появилась корова Аудхумба. Это символ органической силы, которая привела в движение все сущее. В этот момент из капель воды вышло существо по имени Бури, которое породило сына, Борра, и тот, соединившись с дочерью одного из гигантов, стал отцом трех первых богов, самых древних и почитаемых – Один, Вили и Вэ [1]. Эта троица, появившаяся, когда великие космические деяния уже совершились, довершила организационную работу - в этом состояла ее задача. Она упорядочила мир, и из двух деревьев, лежавших на берегу моря, первые боги сделали первых людей. Дуб стал мужчиной, ива - женщиной [2].
Это всего лишь арийский натурализм, видоизмененный идеями, которые родились на далеком Севере [3]. Живая мыслящая материя, олицетворяемая коровой Аудхумбой из азиатского мифа, царила над тремя великими богами. Они родились после нее, поэтому не обладали ее бессмертием. Они должны погибнуть от руки гигантов, т. е. органических сил природы, и организованный таким образом мир, их детище, должен исчезнуть вместе с ними, вместе с людьми, сотворенными ими, чтобы уступить место новым организаторам, новому порядку вещей, новым поколениям смертных. Подчеркиваю еще раз: суть всех этих понятий была известна древним индусам.
От преходящих божеств, как бы велики они ни были, недолгий путь к человеку. И ариец-германец всегда ставил себя на одну ступень с ними. Его почитание предков было неразрывно связано с поклонением высшим существам. Ему нравилось думать, что он происходит от кого-то более великого, нежели он сам; как эллинские расы вели свою родословную от Юпитера, Нептуна, так же скандинав гордился своей генеалогией до самого Одина или до других божеств, которых естественный символизм в изобилии создавал вокруг первородной троицы [4].
Антропоморфизм был совершенно чужд этим врожденным понятиям, он ассоциировался с ними гораздо позже под неизбежным влиянием этнического смешения. Пока сын роксоланов оставался чистым по крови, он предпочитал видеть в богах только свое воображение и не придавал им осязаемые формы. Для него боги парили среди облаков, окрашенных заходящим солнцем. Об их присутствии говорил шум лесов [5]. Он находил и почитал их эманацию в некоторых ценных для него вещах. Квады давали клятву на мечах, до них то же самое делали фракийцы. Лонгобарды поклонялись золотому змею, саксоны - мистическому существу, состоявшему из льва, дракона и орла, похожие традиции были у франков.
Но позже союзы с европейскими метисами привели их к материальному пантеону славян и кельтов, который они приняли если не целиком, то хотя бы частично. Так они стали идолопоклонниками. У суэвов им понравился жестокий культ богини Нерфус, и у них вошло в обычай один раз в год провозить ее статую по всем улицам в колеснице [6]. Кабан Фрейн, излюбленный символ галлов, был принят большинством германских народов, которые водрузили его на свои шлемы и крыши своих замков. Когда-то, в чисто арийские времена, германцы не знали храмов, теперь они их строили и заполняли чудовищными идолами [7]. Как и древним кимрийцам, им тоже захотелось угодить инстинктам низших рас, среди которых они поселились [8].
То же самое произошло с культовыми формами. Первоначально ариец-германец был сам себе жрецом, и долгое время после установления национального института священников каждый воин хранил в своем доме символ жреческого культа, который считался недвижимой собственностью ив случае продажи жилища переходил к новому владельцу [9]. Когда положение изменилось, германский священник стал вести службу для всего племени. Но он никогда не был тем, чем в доведические времена являлся у арийцев-индусов пурохита. У германцев не было жреческой касты наподобие брахманской или строгого порядка, как у друидов; германский священник был абсолютно исключен из ратных дел, и ему не оставили ни малейшей возможности управлять общественной жизнью. Тем не менее в силу глубокой мудрости, как только арийцы признали публичных священников, они доверили им важнейшие гражданские функции, например, поддержание порядка на собраниях и исполнение приговоров. Отсюда человеческие жертвоприношения у этих народов.
После вынесения приговора осужденного исключали из общества и передавали священнику, т. е. богу. И освященная рука наносила ему последний удар, изливая на него гнев небесный. Его казнили не столько за то, что он погрешил против людей, сколько за то, что он оскорбил высшего блюстителя закона. В такой форме возмездие было не столь позорно для достоинства арийца, и надо признать, это было гуманнее, чем просто обезглавить человека за то, что он перерезал горло другому [10].
Часто задают вопрос, имели ли семитские народы четкую идею о потусторонней жизни. А вот в отношении арийской расы такого вопроса возникнуть не может. Смерть всегда была для арийца только переходом, узким, но неизбежным, в иной мир. Арийцы видели впереди новую судьбу, которая, кстати, предопределялась не достоинствами добродетели и не наказанием, которого заслуживает порок. Человек благородной расы, истинный ариец, возносился только силой своего происхождения в Валгаллу, а бедняки, пленники, рабы, одним словом, метисы и люди низкого происхождения независимо от заслуг попадали в ледяной мрак Нифлхеймца [11].
Очевидно, эта доктрина появилась в эпоху, когда слава, могущество, богатство находились в руках арийцев, и ни один ариец не был бедным, и ни один метис не был богатым. Но когда этническое смешение окончательно искоренило прежнюю простоту отношений и когда появились нищенствующие люди благородного происхождения и богатые славяне и кимрийцы и даже чуды и финны, изменились взгляды на будущее общества исходя из фактического распределения моральных качеств людей.
В «Эдде» мир делится на две части. В центре находится Земля, место жительства людей, имеющая форму плоского диска, как ее описал Геродот, которая окружена со всех сторон Океаном. Выше Земли простирается Небо, обитель богов. На севере располагается мрачная ледяная земля, откуда идет холод, на юге- мир огня, где образуется тепло. На востоке находится Йотанхемц, страна гигантов, на западе - Свар-талфрахеймц, где живут черные злые карлики. Далее, не совсем понятно где, находится Ванахеймц, страна вендов [12].
Это описание, соединяя космогонические представления и простые географические сведения, является точной копией системы семи брахманских «дивасов» и семи иранских «кишверов» [13]; как мы увидим ниже, это и есть весь мир по представлениям арийцев-германцев. Скандинавская территория расположена в центре: это страна людей. Выше находятся эмпиреи. Северный полюс посылает на Землю холод, из южных краев идет тепло. На востоке, т. е. ближе к Балтике, живут основные племена гетских метисов, на западе, между южной Швецией и побережьем Ледовитого океана, - лапоны, венды и кельты, перемешанные друг с другом. Больше нет никаких сведений о позитивных знаниях той эпохи. Но местные космографы, разрабатывая свои идеи, не остановились на древних знаниях - им были нужны десять земель, девять «дивас», девять «кишверов», вместо семи, о которых они узнали от своих предков, и чтобы получить эту цифру, они придумали два новых неба, расположенных выше обители богов, и называли их так: одно. Лиосалфрахеймц или Андлангер, другое Видхблазен. Оба эти неба населены светящимися карликами. Это представление было бы совершенно произвольно и бесполезно, если бы оно не опиралось на различие, которое самые древние арийцы Верхней Азии проводили между непосредственной атмосферой Земли и небом, т. е. собственно говоря эпмиреями, в которых движутся звезды. Кстати, если провести тщательное сопоставление скандинавских взглядов, можно заметить, что многое связывает небожителей Лиосалфрахеймца и Адлангера с иредами и амшеспендами из «Зенд Авесты».
Таковы были понятия арийцев-германцев о самых возвышенных вещах. Они выводили высокие идеи из самих себя и своей роли в творении, тем более, что считали себя не только «полубожествами», но владельцами части Мидгарда, или «срединной земли», которую им предназначила природа. То есть они воспринимают свои имущественные права в соответствии со своими инстинктами гордости. Они признают два вида собственности.
Самый древний связан с идеей, которую они принесли из Верхней Азии - «одэл». Это слово предполагает два понятия - благородства и владения; оба настолько тесно связаны, что не совсем ясно, либо человек является собственником, потому что он благородного происхождения, либо наоборот [14]. Но нет сомнения в том, что первоначально настоящим человеком считался только ариец, поэтому любой собственностью мог обладать только он, и нельзя представить себе арийца без собственности.
Одэл целиком принадлежал своему хозяину. Ни община, ни чиновники не имели на эту собственность никаких прав. Одэл не подлежал никакому налогообложению. Он представлял собой суверенность, неизвестную в наше время. С ним неразрывно был связан класс жрецов, а также всякая юрисдикция - как гражданская, так и уголовная. Ариец-германец сидел в своем жилище, владел своей землей и всем, что на ней находилось. Женщины, дети, слуги, рабы подчинялись только ему и жили только для него. Его прерогативы были беспредельны в любом случае: когда он строил свое жилище и засевал свое поле на пустынном месте, и когда он, имея достаточно сил, занимал место финна, славянина, кельта или иотуна, которые считались людьми вне закона.
Но совсем по-иному обстояло дело, когда вместе с другими арийцами он участвовал в походе под командованием общего военачальника с целью завоевания какой-то территории. В данном случае имела место другая система землевладения, которая осуществлялась во время первых поселений на европейском континенте: в ней следует искать исток главных политических институтов германской расы. Прежде чем познакомиться с этой формой собственности и ее последствиями, надо рассмотреть взаимоотношения арийца с его народом.
В качестве главы семьи и владельца одэла он имел к общине весьма отдаленное отношение. По согласию с остальными воинами относительно сохранения общественного мира и порядка он избирал чиновников, которых скандинавы называли «дроттинн», а другие родственные им народы - «графф». Избираемый из самой древней и благородной расы, претендующий на божественное происхождение, чиновник, как и висампати у индусов, имел очень ограниченную власть. Его полномочия можно сравнить с полномочиями мидийских вождей до эпохи астиагов или эллинских царей во времена Гомера. При такой простой организации каждый ариец в пределах своего одэла был связан со своим соседом той же расы не в большей мере, чем были связаны друг с другом различные государства, составляющие федерацию.
Такая система, приемлемая при наличии небольших племен, подавленных сознанием своего низкого положения, не годилась во время войны. Ариец, который в силу своего «авантюрного» характера в основном пребывал в ситуации постоянных конфликтов, имел достаточно здравого смысла, чтобы найти способы сочетания системы и своей личной независимости. Когда нужно было выступать в поход, между вождем и воинами устанавливались особые отношения, совершенно чуждые принципам политической организации. Известный воин приходил на общий сбор и предлагал себя в качестве командующего предполагаемой экспедиции. Иногда, особенно в случае нападения, он делал это прямо, а в других обстоятельствах только предлагал план. Такой кандидат на командование подкреплял свои претензии прежними подвигами и в любом случае обещал, в качестве наиболее убедительного аргумента, всем остальным индивидуальные преимущества. Так начиналось обсуждение и соревнование между кандидатами.
Ясно, что требовались большое красноречие и прошлые заслуги, чтобы получить право командовать. От них, как, скажем, от дроттинов или граффов, не требовалось знатного происхождения, но необходимо было иметь воинский талант, а еще больше безграничный либерализм в отношении простых солдат.
Но как только арийцы убеждались, что претендент имеет все необходимые качества, и вставали под его знамена, сразу устанавливался другой порядок отношений между ними [15]. Свободный ариец, абсолютный господин своего одэла, на некоторое время отказывался от большей части своих привилегий и переходил в подчинение к своему начальнику, который мог распоряжаться даже его жизнью.
Если поход был удачным, то вся добыча предназначалась военачальнику, но тот должен был поделиться со всеми, причем не просто в силу данных им обещаний, но с исключительной щедростью. Нарушить эту традицию было и политически опрометчиво, и опасно. В скандинавских сагах знаменитых военачальников называют «противниками золота», потому что они не имели права иметь его, «хозяевами на пиру героев», потому что они должны были принимать воинов в своем жилище, усаживать их за стол, щедро угощать и одаривать богатыми подарками. Только таким путем можно было сохранить их лояльность и верность и тем самым поддержать свой авторитет. Скупой и себялюбивый вождь быстро оставался в одиночестве и забывался в памяти соотечественников. Здесь мы видим сходство между необходимыми качествами военачальника и идеалом арийско-индусского главы семьи, как это описано в «Рамаяне».
Мы видели, как военачальник распоряжался добычей: золотом, оружием, лошадьми, рабами. Но когда, обладая этими привилегиями, он оказывался властителем целой страны, принцип щедрости выражался по-иному. Завоеванная страна получала название «рик», т. е. «находящаяся в полном владении»; исконно арийские земли не принимали такое название, поскольку считали себя свободными. Например, Норвегия и Исландия никогда не носили названия «рик», между тем как существовала Гардарика и другие германские земли в Европе, в названиях которых была эта частичка. В стране «рик» местное население находилось под абсолютной властью военачальника-победителя, который назывался «конунг»: воинский титул, залог власти, который не принадлежал ни дроттину, ни граффу и который суверены северных стран стали присваивать себе только гораздо позже, потому что они властвовали в провинциях, которые не были завоеваны ими.