Глава ii. депортация советских немцев.

Как известно, к середине ХIХ века на территории России было расселено значительное количество лиц немецкой национальности, предки которых особенно активно переселялись в Российскую империю во времена Екатерины II. К 90 – м годам ХIХ в. немцы – колонисты заселяли Акмолинскую область, а в правобережье Павлодарского уезда насчитывалось 17 немецких колоний [33].

В 1918 году декретом В.И.Ленина была учреждена Трудовая коммуна немцев Поволжья, преобразованная в 1924 году в автономную республику. Советские немцы, проживавшие в других регионах, имели национальные районы и сельские Советы. Однако в 30 – е годы эти национально – административные единицы были ликвидированы [34].

По данным статистики, на начало 1939 года в СССР насчитывалось 1 427 222 немца, в том числе 700 тысяч в РСФСР, 392 тыс. в Украинской ССР, 92 тыс. в Казахстане [35].

В 30 – х годах в Казахстане существовало 40 национальных немецких сельских советов, а также немецкий национальный район в Акмолинской области [36].

Нападение фашистской Германии на СССР все нации страны, в том числе и советские немцы, восприняли как общенародную трагедию. В первые месяцы войны от трудящихся республики немцев Поволжья поступило 2500 заявлений с просьбой направить их добровольцами на фронт. 8000 советских немцев вступили в первые дни войны в ряды ополчения. Были немцы и среди героических защитников Брестской крепости принявшей на себя первый удар фашистской армады [37].

Однако несмотря на все очевидные факты единодушного неприятия идеологии германского фашизма, на патриотической подъем трудящихся республики немцев Поволжья и готовность защищать свою родину ценою собственной жизни, страх перед «неведомой угрозой» завладел советским руководством. Тем более, что в условиях всеобщей шпиономании и насаждаемой подозрительности военные события становились удобным поводом, чтобы снова подтвердить «верность» концепции обострения классовой борьбы при социализме и поискать «пятую колонну» на территории СССР.

В июле 1941 года в столицу республики Г.Энгельс приехали В.Молотов и Л.Берия. На одном из собраний партактива и комсостава гости из Москвы обратили внимание присутствующих на опасность, которую, по их мнению, представляли для государства немцы Поволжья, а также на необходимость принятия репрессивных мер, оправданных с точки зрения внутреннего положения страны.

Из – за отсутствия достаточных фактов спец органы пошли на фальсификацию. Пустили слух, что на железнодорожных станциях были обнаружены склады оружия, что над Поволжьем сброшены фашистские парашютисты и т.п. Так или иначе судьба немцев Поволжья была решена в тиши кремлевских кабинетов. Указ, подписанный Президиумом Верховного Совета СССР за № 21 – 160 от 28 августа 1941 года «О переселении немцев, проживающих в районе Поволжья» [38]., был запущен в производство. Осталось придать очередной акции борьбы с «врагами народа» убедительность и правдоподобие. В нем необоснованно утверждалось, что по данным, полученным военными властями, среди немецкого населения, проживающего в районах Поволжья, имеются тысячи и десятки тысяч диверсантов и шпионов, которые по сигналу, полученному из Германии, должны произвести взрывы в районах, населенных немцами Поволжья… Во избежание таких нежелательных явлений и для предупреждения серьезных кровопролитий, говорилось далее в документе. Президиум Верховного Совета СССР признал необходимым переселить все немецкое население, проживающее в районах Поволжья, в другие районы с тем, чтобы переселяемые были наделены землей и чтобы им была оказана государственная помощь по устройству в новых районах.

Для расселения, отведены были изобилующие пахотной землей районы Новосибирской и Омской областей, Алтайского края, Казахской и Киргизской ССР и другие соседние местности [13,103].

В августе было направлено на место письмо за подписью наркома внутренних дел СССР Берии, еще указывалось, что постановлениями СНК СССР и ЦК ВКП (б) немцы Поволжья переселяются в районы Казахской ССР и Сибири. Их надо расселить «городских – в городах, сельских – через поселение целых колхозов и в существующие колхозы и совхозы». Указывалось также, что расселение и хозяйственное устройства «возлагается на облисполкомы и обкомы ВКП (б), которые отвечают «за готовность приема переселенцев». Определялась и численность групп, которые должны были принять области Казахстана. По областям они были расселены следующим образом: [39].

- Алма – Атинская - 8930

- Акмолинская - 71.076

- Актюбинская - 7279

- Восточно-Казахстанская - 28.069

- Жамбылская - 10.488

- Карагандинская - 13.334

- Кзыл-Ординская - 4682

- Кустанайская - 40.786

- Павлодарская - 51.353

- Северо-Казахстанская - 53.088

- Семипалатинская - 39.196

- Южно-Казахстанская - 21.432

С целью проверки готовности к размещению Переселенческое управление при СНК СССР направило в восточные районы РСФСР своего штатного сотрудника Еременко, пять работников Наркомзема, уполномоченных НКВД СССР. Последовало и строгое указание «начать отправку эшелонов 3 сентября 1941 года». Операцией руководил И.А.Серов, один из заместителей Берии.

Задолго до начала запланированной акции Управление Народного комиссариата внутренних дел по республике немцев Поволжья получило строгое указание центра «сообщить данные о численности немцев, проживающих в республике». Такие сведения НКВД СССР были получены. Общее число немцев, как отмечалось в справке НКВД республики, составляло 374 225 человек (более 60% населения республики), в большинстве своем дети (до 16 лет) и старики.

В соответствии с полученными данными операция должна была обеспечиваться необходимыми средствами, подвижным составом, водителями и т.д. В ходе операции оказалось, как сообщил Серов 20 сентября 1941 года Берии, что «не все население немецкой национальности было учтено местным НКВД», а потому из бывшей республики было отправлено 438 280 немцев (по другим данным – 446 480). В справке министра внутренних дел СССР С.Круглова и Генерального прокурора СССР Г.Сафонова, направленной на имя Берии в январе 1946 года сказано, что немцы Поволжья – всего 447 168 чел.) высланы были на основании постановления СНК СССР и ЦК ВКП (б) № 2060 – 85 с от 12 августа 1941 года. Из – за нехватки вагонов, сообщал Серов, «пришлось отправить 8200 чел. водным транспортом» [38,197].

28 октября 1941 года из автономной республики сообщили, что «операция по переселению немцев закончена успешно». Однако в действительности она затянулась на длительное время.

При отъезда разрешалось взять с собой только минимум вещей, поэтому большинство переселенцев не было готово к жизни в новых условиях, испытывало огромные материальные затруднения. Многие не выдержали тяжелых условий в пути и местах нового поселения и погибали. О величине потерь можно судить по данным, приведенным Г.Вормсбехером: в одном из отрядов из 2000 человек остался в живых один [15,197]. По воспоминаниям рабочего Пермского велосипедного завода Р.Гофмана, из 2114 человек, тянувшим с ним лагерную лямку на Гремячинской шахте Молотовской (ныне Пермской) обл., к весне 1945 года в живых осталось чуть более семисот… [40]. Ф.Айрих пишет, что из прибывших в феврале 1942 года в Богословский лагерь НКВД СССР 15 тыс. немцев через год осталось в живых только 3 тыс [41].

Автономная республика немцев Поволжья прекратила свое существование. Ее районы – Балцерский, Золотовский, Кашенский, Терновский, Куккуский, Зельманский, Красноярский, Марсштадский, Лизандергейский, Мариентальский, Экзеймский – были включены в состав Саратовской области, остальные 7 районов – в состав Сталинградской области. Так был реализован приказ «автономию немцев Поволжья ликвидировать…».

Депортации были подвергнуты и те, кто защищал страну от фашистских захватчиков. В 1942 – 1945 гг. были демобилизованы с фронта в срочном порядке все военнослужащие немецкой национальности – 33 516 человек (1609 офицеров, 4292 сержанта, 27 724 человека – рядовой состав). Значительная часть их была направлена в Трудовую армию. Например, только в Челябинске на стройке металлургического завода было занято более 25 тысяч трудмобилизованных немцев.

Немцы – трудармейцы работали также в Котласе, Воркуте, Кемерове, Копейске и других городах и поселках Севера и Сибири. В чрезвычайно сложных условиях они добывали уголь, работали на лесоповале.

Депортации в 40 – е годы подвергались и немцы, проживавшие на территории Крымской автономной республики. Часть из них была переселена в июне 1941 года с греками, армянами и болгарами. К началу 1942 года численность переселенных из этой республики составила более 62 тысяч.

С сентября 1941 года по январь 1942 года проводились акции по депортации трудящихся немецкой национальности, проживавших в районах Дона и Северного Кавказа (Ростовская обл., Дагестанская АССР, Калмыцкая, Кабардино–Балкарская, Северо-Осетинская, Чечено-Ингушская АССР). В конце 1941 – 1942 гг. было отправлено на восток 99 900 немцев из Ставропольского и Краснодарского краев [42].

Приказом Берии от 22 сентября 1941 года определялись силы и методы действий НКВД, осуществлявшего отправку:

«…4. Операцию начать 25 сентября и закончить 10 октября с.г.

5. Для проведения операции по переселению зам. наркома тов. Обручникову командировать: в Орджоникидзевский край 250 сотрудников НКВД и 1000 работников милиции; в Краснодарский край – 100 сотрудников НКВД и 250 работников милиции; в Кабардино-Балкарскую АССР 50 сотрудников НКВД и 200 работников милиции; в Северо-Осетинскую АССР 25 сотрудников НКВД и 100 работников милиции.

6. Для обеспечения операции по переселению войсками НКВД генерал – майору тов. Аполлонову командировать: в Орджоникидзенский край – 2300 красноармейцев, в Краснодарский край – 2000, в Кабардино-Балкарскую АССР – 300, в Северо-Осетинскую АССР – 100, в Тульскую обл. - 50 красноармейцев.

7. Зам. наркома тов. Обручникову и генерал – майору тов. Аполлонову обеспечить направление и прибытие к местам назначения командируемых не позже 24 сентября с.г.

8. На основании агентурно – оперативных материалов местных органов НКВД учесть антисоветский элемент и перед операцией арестовать его и его семьи переселить в общем порядке.

9. Перед началом операции совместно с советско-партийным активом провести разъяснительную работу и предупредить переселяемых, что в случае перехода на нелегальное положение отдельных членов семейств, ответственность за них будет нести глава семьи в уголовном порядке, а остальные члены семьи будут репрессированы.

10. В случае отказа отдельных членов семейств, подлежащих переселению, выехать в места расселения, таких лиц арестовать и перевезти на место расселению в принудительном порядке.

11. Предупредить весь оперативно-чекистский состав, что при операции должны действовать без шума и паники. В случае возникновения волынок, антисоветских выступлений или вооруженных столкновений принимать решительные меры к их ликвидации.

12. При проведении операции руководствоваться прилагаемой при этом инструкцией по переселению немцев» [38,176].

В Краснодарском крае опустели многие селения и станицы, где ранее жили немцы. Так, обезлюдело село Джигинское Анапского района, наполовину убавилось население в станице Юрьевской (Первомайской) и многих других. Всего же из Краснодарского края было выселено 37 723 человека.

С территории Северного Кавказа в восточные районы страны было переселено 198 097 немцев, из них в Алма-Атинскую область, например, прибыло 6180 человек (в том числе 1932 ребенка до 16 лет), вскоре численность немцев в области возросла до 9000 человек, в Восточно-Казахстанской области проживало 22 195 немцев и т.д. [17,56-57].

В это же время принудительная миграция шла из Закавказья. По данным официальных правительственных органов, на территории Азербайджанской ССР в это время проживало 23 593 гражданина немецкой национальности, Армянской ССР – 212. Все они были переселены с сентября 1941 года по январь 1942 года.

Перед этими акциями оказался бессильным и Союз немецкого трудового народа, призванный защищать национальные интересы немцев, проживавших в Грузинской ССР. 23 580 немцев из этой республики также были переселены.

На их место планировался перевод в принудительном порядке 2350 хозяйств из малоземельных районов Грузии. Однако, несмотря на целый ряд льгот (безвозмездная передача насаждений, госкредит на приобретение построек, оборудования, скота по балансовой стоимости и т.д.) из – за явного нежелания крестьян обживать новые хозяйства к 10 декабря 1941 года план по их освоению был выполнен только на 30% [43].

Приказом ГКО СССР № 1123 СС от 10 января 1942 года немцы (мужчины и женщины в возрасте 17 – 50 лет), годные к физическому труду, переселенные в Новосибирскую, Омскую области, Красноярский и Алтайский края, Казахскую ССР были объединены в рабочие колонны и поступили на время войны в ведение Наркоматов внутренних дел и путей сообщения. Приказом ГКО № 2383 СС от 7 октября 1942 года была объявлена дополнительная мобилизация в рабочие колонны немцев в возрасте 15 – 16 и 51 – 55 лет. Они направлялись на строительство Бокальского, Богословского заводов, железнодорожных веток Сталинск – Абакан, Сталинск-Барнаул, Акмолинск-Павловск и др. [15].

По данным архива Отдела спецпоселений НКВД СССР, в 1941 – первой половине 1942 г. было поставлено на восток страны в 344 эшелонах 1 084 828 немцев. Всего в 1941 – 1942 гг. было переселено 1 209 430 немцев. При этом в ряде документов отмечалось, что «по государственному заданию» переселялось 856 340 человек (560 112 взрослых), на репатриированных приходилось 203 796 человек (134 014), мобилизованных – 48 001 (35 555). Значительная часть переселенных оставалась в Казахской ССР – 444 005 человек (283 937), из них депортированных «по государственному заданию) было 333 775 человек (230 643 взрослых). А всего в Новосибирской, Омской областях, Красноярском крае и Казахской ССР было расселено 786 279 советских немцев [38,177].

Многие семьи спецпереселенцев оказались не только без минимума продовольствия, но и без крова. Не хватало одежды, обуви, других предметов первой необходимости. Все это усугублялось зачастую плохим знанием русского языка, общим фоном антипатии к немцам.

Спецпереселенцы были ограничены в гражданских правах, они не имели права без специального разрешения покидать место высылки (немцев поселяли преимущественно в сельской местности), самовольная отлучка далее пяти километров считалась побегом, должны были один раз в месяц отмечаться в комендатуре, а старшие бараков (отрядов) вдобавок отмечались еще за каждого из подопечных еженедельно у коменданта, который был для всех и бог и царь. Он мог и творил с немцами все, что хотел, за взятку проявлял «милость», но и казнил беспричинно в зависимости от настроения.

Отношение к немцам со стороны окружающих людей было тоже не из лучших. Им постоянно говорили о «вине», которую они обязаны искупить трудом. А вся «вина» их была лишь в том, что они родились немцами и разговаривали на том же языке, что и фашистские захватчики [44].

В том, что советские немцы, как и другие народы с искалеченной судьбой, сумели не потерять своего «я», сохранить в лихую годину надежды на будущее, есть и доля соучастия казахов, деливших с ними и хлеб, и кров, воспитавших оставшихся сиротами детей. «Знакомство в трудный час перерастает в дружбу в добрый час», - говорит казахская пословица.

8 сентября 1941 года был подписан приказ, в котором говорилось: «Изъять из частей, академий, военно-учебных заведений Красной Армии как на фронте, так и в тылу военнослужащих немецкой национальности и послать их во внутренние округа в строительные части». Тут же НКВД издает предписание от 20 ноября 1941 года, где указывается, что «стройбаты работают как трудовые колонны. Мобилизованные являются военнообязанными… размещение их казарменное.

Вскоре было принято еще несколько секретных постановлений по вопросу о сроках мобилизации немцев – спецпереселенцев, о порядке использования мужчин с 15 – летнего возраста до 55 лет, а женщин с 16 до 45 лет включительно. Но было и немало случаев, когда в трудармию призывали от 14 и старше 60 лет, а женщин открывали от малолетних детей. Труд и быт трудармейцев были ужасными, голод и холод, каторжные условия труда, 14 – часовой рабочий день приводили к массовой гибели людей [17].

Основная часть трудармейцев была демобилизована только в 1948 году, но и тут не обошлось без очередной подлости со стороны властей. Немцы были оставлены как спецпоселенцы «навечно». За нарушение этого правила полагалось 20 лет каторжных работ с ношением кандалов. Такая была «награда» за героический труд и те неисчислимые жертвы, которые выпали на долю многострадального немецкого народа.

Актами переселения из основных районов проживания депортация не заканчивалась. Она растянулась на долгое время. В сентябре 1945 года в порядке репатриации прибыли на Украину 2214 немцев – граждан СССР. В том же году они были переселены в Коми АССР и Молотовскую область, как отмечалось в документах, «с целью использования в местной промышленности». Из числившихся на начало октября 1945 года на спецпереселении 2 230 500 человек было 687 300 немцев.

Депортированным пришлось пережить и второй этап переселений – перемещение в том регионе, куда они были привезены.

Так, в письме заместителя наркома внутренних дел С.Н. Круглова от 29 июля 1942 года на имя А.И.Микояна указывалось: «Нами направляются на спецпереселение в Омскую область 10 000 советских немцев с целью работы на рыбных промыслах». Несмотря на приказ «использовать по назначению и обеспечить переселявшихся жильем», немцы, прибывшие в Омскую область, неоднократно перебрасывались из района в район [45].

Средства, выделяемые правительством для устройства жилья, питания из – за хищений и различных махинаций часто просто не попадали по назначению. Ряд районов, предназначенных для проживания немцев, не были, да и не могли быть готовыми к их приему.

К 1945 году относится начало третьего этапа, коснувшееся тех, кто оставался на территории, освобожденной Красной Армией, а также советских немцев – репатриантов, прибывавших из – за рубежа. Подобные сведения об их депортации содержит составленная в 1957 году справка начальника 4 – го спецотдела МВД СССР Б.В. Новикова. Из нее следует, что в 1945 году в основном депортировались немцы из Прибалтики, Белорусской, Украинской и Молдавской ССР. Это переселение затянулось почти на всю вторую половину 40 – х годов.

7 февраля 1945 года МВД СССР издало приказ № 1 – 2120 СС о выселении немцев из пограничных районов указанных республик.

По данным МВД Литовской ССР, с территории Клайпедской области было выселено 264 немецкие семьи (850 чел.). Распоряжением МВД СССР от 13 апреля 1945 года они были направлены на спецпоселение в Таджикскую ССР. В эшелоне № 65086 из Литовской ССР прибыла 261 семья (219 мужчин, 372 женщины, 263 ребенка). В тот же день на основе полученной директивы НКВД СССР № 2144 началось выселение немцев из Эстонской ССР и Латвийской ССР (430 семей – 1400 человек). Спецпоселенцы, а это были в основном репетированные граждане СССР, направлялись в Коми АССР и другие области [38,177].

Директивой НКВД СССР №181 от 11 октября 1945 года все возвратившиеся по репатриации в прежние места проживания переселялись сразу же в восточные районы СССР. В мае – декабре 1945 года проводилось переселение немцев на основе указа НКВД СССР № 1 – 4534 от 10 февраля 1945 года.

Представители немецкой национальности – жители Сибири, Урала, Средней Азии, Казахстана и т.д., мобилизованные в 1942 – 1943 гг. военкоматами и направленные в ведущие отрасли промышленности, до конца 1945 года проживали в так называемых зонах. Затем зоны ликвидировались и мобилизованные на основе директивы МВД СССР и наркоматов передавались в постоянные кадры промышленности и переводились на положение спецпереселенцев. Их проживание в спецпоселении определялось постановлением МГБ СССР и Прокуратуры СССР № 00913 – 227 от 21 декабря 1951 года.

В середине ноября, а затем 3 декабря 1951 года в Политбюро специально рассматривался вопрос о немцах – спецпоселенцах мобилизованных для работы в промышленности. Министерство госбезопасности СССР выступило с предложением «не считать этих немцев спецпоселенцами». Предложение не было реализовано и, как отмечается в докладе В.В.Шияна на имя министра госбезопасности С.Игнатьева (27 июня 1952 г), «был оставлен прежний порядок их сохранения» [46].

И только 13 декабря 1955 года на основе Указа Президиума Верховного Совета СССР были сняты ограничения в правовом положении немцев и членов их семей, находившихся на спецпоселении. Однако права возвращения на места, откуда они были выселены, немцы по-прежнему были лишены. Лишь по прошествии десяти лет, в 1964 году были сняты с советских немцев обвинения. Они освобождались из-под административного надзора. Но только в 1972 году им было разрешено селиться в других районах страны и возвращаться в родные места. Указ особо акцентировал внимание на недопустимость унижения, оскорбления национального достоинства каждого из народов СССР. Но автономия немцев Поволжья не была восстановлена.

Депортация немецкого населения, как и других народов страны, нарушение конституционного права многих народов, ставших фактически объектов политической дискредитации, манипуляций со стороны Сталина и его административно – командного аппарата, принесли огромные страдания, вызвали гибель большого числа людей. Поволжский регион, в котором ликвидированная в 1941 году АССР немцев Поволжья занимала достойное место, понес тяжелые экономические потери [47].

В противовес нормам, определенным Конституцией СССР, создавалось, по сути, параллельное законодательство, выражавшееся в противоправных актах гражданских и военных ведомств, не имевших ничего общего с провозглашенными Советским государством принципами национальной политики. Альтернативы этим акциям не предлагалось.

Политика этнического партикуляризма, осуществлявшаяся сталинизмом, создала условия для этнических депортаций, при поведении которых преследовались, прежде всего, политические цели государства. Депортационная политика тоталитарного режима имела следующие характерные черты: административный, внесудебный характер депортации, ее ориентация на определенные социальные и этнические группы, взаимосвязь с внешней и внутренней политикой союзного государства в период военных действий. Форсированная модернизация, проходившая особенно сложно в национальных автономиях, аккумулировала консервативно-традиционалистские и националистические настроения, принявшие антисоветскую форму и рельефно проявившиеся в годы Великой Отечественной войны. Тоталитарный режим нашел в этом конъюнктурное объяснение репрессий, принудительных переселений и насильственного решения проблем этнополитической жизни.

"Начало восстановления репрессированных народов в гражданских правах. Вклад политэмиграции" исследуется начальный этап восстановления в гражданских правах спецпереселенцев, рассматривается вклад кавказского зарубежья в этот процесс. Отмечается, что первоначально идея защиты элементарных человеческих прав депортированных народов возникла в недрах политической эмиграции из СССР. За рубежом о депортации карачаевцев и калмыков стало известно в начале 1944 г. из передач английской радиостанции Би-Би-Си. Политическая организация, объединявшая представителей депортированных народов, возникла в Европе в середине 1940-х гг. "Прометеевская Лига Атлантической хартии" развернула активную деятельность по выяснению судьбы репрессированных народов, по их защите на основе международного права. Выход "Прометеевской Лиги" на мировую арену был ознаменован пакетом резолюций и Манифестом, принятыми на Конгрессе в Гааге 20 апреля 1946 г. Главный пафос ее первых деклараций заключался в предупреждении мирового сообщества об опасности тоталитарного режима, его бесчеловечных актах и репрессиях, направленных против целых народов. 1 августа 1946 г. она обратилась с открытым письмом в ООН по поводу совершаемых в СССР депортаций и актов насилия. Это был первый документ, в котором был дан анализ политики массовых репрессий и вынесен приговор этой политике.

Одной из наиболее успешных акций "Прометеевской Лиги" была разработка так называемой "Конвенции геноцида", определявшей преступный характер массовых депортаций народов СССР на основе международного права.

Эмигранты из СССР во многих случаях были единственными защитниками своих народов, боровшимися за их права. Балкаро-карачаевская эмиграция использовала все возможности для облегчения тяжелого положения ссыльных северокавказских народов. В параграфе показывается, какую роль сыграла ее деятельность в деле привлечения внимания мирового сообщества к фактам массовых репрессий по этническому признаку в СССР.

Особое место в ряду этих документов занимает меморандум Калмыцкого братства на имя Генерального секретаря ООН Д. Хаммершельда. Политический резонанс среди мировой общественности получила распространенная среди делегатов Бандунгской конференции стран Азии и Африки (апрель 1955 г.) петиция о трагической судьбе калмыков и "мусульманских народов Северного Кавказа". Премьер-министр Пакистана Мухаммед Али и премьер-министр Индонезии Мухаммед Насир очень внимательно отнеслись к трагедии мусульманских народов Северного Кавказа. С принятием в 1948 г. Декларации прав человека на Западе утвердилось мнение, что права человека не являются внутренней проблемой государства. Проблема репрессированных в СССР народов стала приобретать международный характер.

Тем не менее, процесс восстановления в правах репрессированных народов протекал сложно. Правительство избрало поэтапный путь снятия ограничений. Выработка органами власти новых подходов к судьбе репрессированных народов обосновывалась утратой значения тех обстоятельств, которые послужили основанием для выселения.

Первым правительственным актом, направленным на смягчение правового режима спецпоселенцев, явилось постановление Совета Министров СССР от 5 июля 1954 г. "О снятии некоторых ограничений в правовом положении спецпоселенцев". Из-под административного надзора и с учета снимались дети спецпереселенцев в возрасте до 10 лет, а также дети старше 16 лет, обучавшиеся в учебных заведениях. В постановлении несколько ограничивались полномочия комендантов спецкомендатур. 13 июля 1954 г. был принят Указ ПВС СССР об отмене Указа от 26 ноября 1948 г. "Об уголовной ответственности за побеги из мест обязательного и постоянного поселения лиц, выселенных в отдаленные районы Советского Союза в период Отечественной войны". Однако все эти меры отменяли лишь отдельные ограничения в правовом положении спецпереселенцев и были направлены на их частичное амнистирование.

Следующий этап в изменении правового статуса репрессированных народов начался в 1955 г. Важное значение имели постановление Совета Министров СССР от 13 марта 1955 г. "О выдаче спецпоселенцам паспортов" и распоряжение Совета Министров от 23 марта 1955 г. "О призыве некоторых категорий спецпоселенцев на военную службу". Осенью 1955 г. спецпереселенцев-балкарцев впервые призвали на срочную службу в Советскую Армию.

В течение 1955 г. были приняты решения о снятии ограничений по спецпоселениям с членов и кандидатов в члены КПСС, членов их семей, а также о снятии со спецучета участников войны, лиц, награжденных орденами и медалями СССР, преподавателей учебных заведений.

Даже эти скромные меры для отдельных категорий спецпоселенцев означали заметное облегчение условий жизни. С середины 1950-х гг. появились и первые симптомы политической интеграции балкарцев в местном обществе. Они стали фигурировать в руководящем составе партийных органов и в советской номенклатуре районного и местного уровня. Другим следствием послаблений явилась организация передач на балкарском языке по Киргизскому республиканскому радио. Были изданы два литературно-музыкальных сборника, предприняты шаги по преподаванию балкарского языка.

Но все эти правительственные акты отличались половинчатостью, стремлением не подвергать ревизии проводившуюся ранее политику массовых депортаций.

После визита канцлера ФРГ К. Аденауэра в СССР осенью 1955 г. вышел Указ ПВС СССР от 13 декабря 1955 г. "О снятии ограничений в правовом положении с немцев и членов их семей, находящихся на спецпоселении". Освобождению подлежали оставшиеся на спецпоселении российские немцы. Этот указ взбудоражил всех спецпоселенцев. Отменив особый режим в отношении одного депортированного народа, уже нельзя было не принять аналогичных решений в отношении других депортированных народов. В результате ЦК КПСС и советское правительство постепенно стали принимать меры по их реабилитации.

Анализ государственной политики той поры показывает, что поэтапное снятие ограничений по спецпоселению стало альтернативой единовременной и полной реабилитации депортированных народов. Их "освобождение" носило половинчатый характер, что являлось показателем ущербной цивилизационности строя в целом.