Ашер Гивцберг, “Переоценка Ценностей”.

Таковы мысли и теории, которыми, с 1889-го года вскармливались умы восточного жидовства, и которые пропагандировались восточными Сионистскими Ложами.

Они заключают в себе учение Ахад-Хамизма. Нам остается еще проследить за результатами, достигнутыми за тридцать пять лет, которые протекли со времени-зарождения Ахад-Хамизма в Одессе.

IV. РЕЗУЛЬТАТЫ

1.

Первый, видимый, результат проявился именно в том, к чему для начала стремился Гинцберг и чего он ожидал: среди восточных евреев возродился дух национализма и стал рости их национальный фанатизм. Эта черта и разъединила восточных евреев “Бне-Сиона” от их западно-европейских и американских братьев “Бнай Брита”: эти последние хотели пользоваться имуществами, которые получали от права гражданства в обитаемых ими странах, а потому они не смели громко высказывться о единой Еврейской нации и ограничивались только тем, что домогались получить территорию для колонизации ее “угнетенными” евреями.

Когда, в 1903-м году, хлопоты и переговоры Гертцля о покупке Палестины окончательно привели к полной неудаче, популярность и значение этого человека среди евреев стали падать.

В то же время Ахад-Хам, наоборот, благодаря миллионам К. Высоцкого и Я. Шиффа, был уже почти уверен что его планы начинают осуществляться. Это было как раз тогда, когда и изнутри, и извне России евреи нанесли этой стране первый серьезный удар: ибо в 1904 году они, а никто другой, вызвали выступление Японии, и они же пустили в ход все, имевшиеся у них в руках, средства, чтобы одновременно с войной разжечь революцию в самом сердце страны (1905 г.).

Удар оказался недостаточно сильным, и Россия устояла, а Гинцберг испытал горчайшее разочарование; но он не потерял ни энергии, ни упорства, ни надежды на будущий успех. Правда, ради этой неудачной попытки, пришлось пожертвовать некоторым количеством еврейских жизней, ибо Русские безошибочно угадали в Еврее виновника своих бедствий и мстили ему; но что это могло значить для Гинцберга? С давних пор загипнотизированные своими вождями, еврейские массы были приучены верить, что их угнетают Русские, в то время как в действительности настоящими их злодеями были их собственные вожди, которые своими дьявольскими планами и действиями сами же подготовили определенные причины для неминуемых погромов и которые затем беспечно снимали с себя всю ответственность за них, объявляя такого рода “манифесты”: Мы вынужден были пожертвовать массами нашего народа Израильского, но каждая из погибших с нашей стороны жертв стоит, в глазах Бога, тысячи жизней гоимов”. (См. Протокол № 2, в конце).

После внезапной (?) смерти Гертцля в 1904 году, Гинцберг, искусно поддержанный своими последователями, ставшими такими же фанатками, как и он сам, продолжал с остервенением преследовать обе главные, поставленные им себе, цели:

1). Добиться главенства восточных евреев над западными.

2). Кровью “неверных”, завоевать Палестину для Евреев.

Принимая во внимание, что, вследствие сопротивления Султана, Гертцлю не удалось добыть Палестину мирным путем, заговорщики-ахад-хамисты организовали сначала революцию в Турции в 1908 году, а затем Балканскую войну 1912 года, в обоих случаях имея целью разрушить ту Власть, которая отказывалась пожертвовать своими владениями в пользу евреев.

И на этот раз снова Гинцберг потерпел поражение, явившееся следствием интриг Сионистов Бнай-Брита, противодействовавших его планам. И на этот раз снова не было обращено никакого внимания на то обстоятельство, что должно было быть пожертвовано бесчисленное множество жизней на осуществление новой попытки “Пророка”.

Все же это поражение послужило уроком как для Гинцберга, так и для остальных Сионистов. Они все отдали себе отчет в том, что неудачи их происходили вследствие разъединения, существовавшего между ними с 1897 года. Они поняли, что только прочное единение могло им помочь приблизиться к достижению цели, которая была общей в обеих лагерях, но к которой они шли различными путями. Тогда то “политический Сионизм “Бнай-Брита” и Сионизм “практический” или “духовный” “Бне-Сиона” решили объединиться... И “Герцлисты”, и “Ахадхамисты” осознали необходимость слиться в одном общем “Сионизме”.

Начались переговоры между делегатами обеих партий.

Десятый Базельскпй Конгресс Сионистов 1911 года был очень бурным. Ахадхамисты были представлены на нем Хаимом Вейцманом, Захером и другими приверженцам Гинцберга; сразу почувствовалась их сила: были сделаны взаимные уступки вождями обеих партий, и все недоразумения были более или менее улажены.

Напрасно упорствовал Вольфсон, председатель официального Сионизма; единственное преимущество, которое он удержал над своими противниками было то, что в ведении “Политического Сионизма” сохранилось управление Еврейским Национальным Фондом.

Два года спустя, на 11-м Сионистском Съезде, состоявшемся в Вене, в 1913 году, Ахад-Хам лично явился наслаждаться победой, которую он одержал над своими антагонистами готовя ее с 1897 года.

На этом Конгрессе Сионисты “политические” “Бнай-Брита” приняли всю программу Сионизма “практического” восточных евреев “Бне-Сиона” и объявили себя готовыми помогать выполнению планов, намеченных теми самыми “Протоколами”, которые когда то были отвергнуты Гертцлем.

Вольфсон остался председателем Сионистской организации, но, следуя, вероятно, примеру Гертцля, в течение года , как нельзя болоее кстати, тоже умер.

Макс Нордау и другие вожди Сионизма “политического” потеряли все свое значение и влияние; Ахад-Хам и его креатуры взяли в руки все управление Сионизмом и определили его дальнейшй ход.

Евреи “Бнай-Брита”, которых Ахад-Хам называл “ассимилированными” евреями, принуждены были отойти на второй план и уступить свое место восточным евреям, русским, румынским и галицийским, прошедшим “школу” Ашера Гинцберга.

Одной из причин, почему западные евреи, в большинстве, оказались в невыгодном положении, не зная древне-еврейского языка, или зная его слишком поверхностно было то преобладающее значение, которое стали придаватъ знанию этого языка.

Сионизм “Бнай-Брита” или Герцлизм, о котором стали говорить, как об “Идиллии”, уступил место тем отвратительным, ужасающим реальностям, которые проповедывал Ахад-хамизм.

Преступления против человечества, заранее надуманные и намеченные Ахад-Хамом вместе со своими верными Учениками, при благосклонном одобрении “Израильского Всемирного Союза” и “Великого Востока”, должны были теперь быть приведенными в исполнение при могучей поддержке, которую могли оказать организация “Бнай-Брита” и все масонские Ложи Европы и Америки; с этого момента можно было уже, с полной достоверностью утверждать, что заговор сделался всемирным.

Вызвав к жизни призыв, сделанный Альбертом Когеном в 1864 году, Сионизм использовал его, как маску, под которой скрыл свои ужасные замыслы. В глазах непосвященного мира, он скромно просил дать ему возможность основать в Палестине еврейский университет. Для видимости, трудно было бы придумать более невинный предлог, и само собой разумеется, что в этом случае гоимы были лишний раз одурачены и благодушно попались в расставленную ловушку.

В действительности же, этот “невинный” Сионизм уже организовал мировую войну своим союзом с пангерманизмом; он же организовал русскую революцию, большевизм, сосредоточение золота и всех материальных средств всего мира в еврейских руках, истребление наиболее доблестных и сильных представителей человеческого рода, ужасающее избиение гоев, которые вынуждены были убивать друг друга, падение Монархии и, вкратце обобщая, покорное подчинение не-еврейских, “Низших Наций” Израилю, “Сверх-Нации”; одним словом, был выполнен весь план, указанный Протоколами в 1890 году и даже раньше.

В начале 1917 года, центр сионистской организации был перенесен из Лондона в Америку.

По этим вопросам сообщают интересные подробности Наум Соколов и Иессе Зампер. Между прочим, мы узнаем, что, после сионистской Конференции, состоявшейся в Лондоне 7-го февраля 1917 года, в доме раввина Гостера, произошло следующее: “Ввиду громадного значения, которое представлял собой вопрос о Сионизме для Правительств Антанты, Наум Соколов был вызван французским правительством в Париж,” и т.д....

Декларация Балъфура, настолько же гнусная, насколько и двусмысленная, проникнута жидовским духом не менее самих “Протоколов”: нам нетрудно найти основания так уверенно это утверждать, раз сами евреи рассказывают, что она была написана, просмотрена и прокорректирована сионистскими Организациями – Английской и Американской.

Ничего удивительного нет в том, что мы видим имя Ашера Гинцберга во главе Политического Комитета, образованного в Англии в начале 1917 года; знакомясь со списком членов этого Комитета, мы увидим, что все остальные члены его состоят из последователей его школы.

Как во время войны, так и после нее, весь мир ведется на привязи этой банды Сионистов-фанатиков, из которых назовем наиболее примечательных: Хаим Вейцман, Гасюр, Леон Симон, Иосиф Клаузнер, Членов (умер), Усышкин, Левин, Наум Соколов.

Все люди, стоящие во главе Правительств всех наций, являются ничем другим, как орудиями Сионистов, как например: Ллойд Джордж, Вудро Вильсон, Милльеран, Кальо, Клемансо, Роберт Лансинг и т. д.

Среди евреев: Троцкий-Бронштейн такое же их орудие, как и Руфус Исаак, или Ротшильд, Ратенау, Герберт Самуель, Людвиг Брандес, Гомперс, Бернард Барух, Отто Кан, Керенский и Яков Шифф (недавно умерший).

А затем – нам остается удостоверить, что... Палестина стала в конце концов добычей евреев.

ПРИМЕЧАНИЕ ПЕРЕВОДЧИКА

Решив поместить в четвертом выпуске издаваемого мной Сборника “Луч Света” ныне напечатанный перевод брошюры госпожи Фрей, я возымел мыслью снабдить “Луч Света” и изображением портрета Ахад-Хама, тайного вождя еврейского народа. Поэтому я обратился к некоторым друзьям моим, проживающим в Лондоне, прося их достать и прислать мне фотографию Ашера Гинцберга. Я думал, что не представляет особого труда приобрести фотографию такого, во всяком случае, выдающегося человека, каким бесспорно является глава всего сионистского движения. Недавно я получил неутешительный ответ. Нигде не удалось достать фотографии. Что же касается самого Ахад-Хама, то о нем сообщено было мне, что уже около года тому назад, вскоре после того, как “Виль Фран” опубликовала разоблачения о нем, – он выбыл из Англии, где до того времени имел пребывание, и бесследно исчез.

Винберг.

Протоколы сионских мудрецов

Протокол 1.

Право в силе. Свобода – идея. Либерализм. Золото. Вера. Самоуправление. Деспотизм капитала. Внутренний враг. Толпа. Анархия.Политика и мораль. Право сильного. Необоримость масонско-еврейской власти. Цель оправдывает средства. Толпа – слепец. Политическая азбука. Партийные раздоры. Наиболее целесообразный образ правления – самодержавие. Спирт. Классицизм. Разврат. Принцип и правила масонско-еврейского правительства. Террор. Свобода, равенство, братство. Принцип династического правления. Уничтожение привилегий гоевской аристократии. Новая аристократия. Психологический расчет. Абстракция свободы. Сменяемость народных представителей.

...Отложив фразерство, будем говорить о значении каждой мысли, сравнениями и выводами осветим обстоятельства. Итак, я формулирую нашу систему с нашей и гоевской (гои – христиане и вообще все неевреи – прим. С.Нилуса) точек зрения. Надо заметить, что люди с дурными инстинктами многочисленнее добрых, поэтому лучшие результаты в управлении ими достигаются насилием и устрашением, а не академическими рассуждениями. Каждый человек стремится к власти, каждому хотелось бы сделаться диктатором, если бы только он мог, но при этом редкий не был бы готов жертвовать благами всех ради достижения благ своих.

Что сдерживало хищных животных, которых зовут людьми? Что ими руководило до сего времени? В начале общественного строя они подчинились грубой и слепой силе, потом закону, который есть та же сила, только замаскированная. Вывожу заключение, что по закону естества – право в силе. Политическая свобода есть идея, а не факт. Эту идею надо уметь применять, когда является нужным идейной приманкой привлечь народные массы к своей партии, если таковая задумала сломить другую, у власти находящуюся. Задача эта облегчается, если противник сам заразится идеей свободы, так называемым либерализмом и ради идеи поступится своей мощью.

Тут-то и проявится торжество нашей теории: распущенные бразды правления тут же по закону бытия подхватываются и подбираются новой рукой, потому что слепая сила народа дня не может прожить без руководителя, и новая власть лишь заступает место старой, ослабевшей от либерализма. В наше время заместительницей либералов-правителей явилась власть золота. Было время, правила вера. Идея свободы неосуществима, потому что никто не умеет пользоваться ею в меру.

Стоит только народ на некоторое время предоставить самоуправлению, как оно превращается в распущенность. С этого момента возникают междуусобицы, скоро переходящие в социальные битвы, в которых государства горят и значение их превращается в пепел. Истощается ли государство в собственных конвульсиях, или же внутренние распри отдают его во власть внешним врагам, во всяком случае, оно может считаться безвозвратно погибшим: оно в нашей власти.

Деспотизм капитала, который весь в наших руках, протягивает ему соломинку, за которую государству приходится держаться поневоле, в противном случае оно катится в пропасть. Того, который от либеральной души сказал бы, что рассуждения такого рода безнравственны, я спрошу: если у каждого государства два врага и если по отношению к внешнему врагу ему дозволено и не почитается безнравственным употреблять всякие меры борьбы, как, например, не ознакомлять врага с планами нападения или защиты, нападать на него ночью или неравным числом людей, то почему же такие же меры в отношении худшего врага, нарушителя общественного строя и благоденствия, можно назвать недозволенными и безнравственными?

Может ли здравый логический ум надеяться успешно руководить толпами при помощи разумных увещеваний или уговоров при возможности противоречия хотя бы и бессмысленного, но которое может показаться поверхностно разумеющему народу более приятным ? Руководствуясь исключительно мелкими страстями, повериями, обычаями, традициями и сентиментальными теориями, люди в толпе и люди толпы поддаются партийному расколу, мешающему всякому соглашению даже на почве вполне разумного увещевания.

Всякое решение толпы зависит от случайного или подстроенного большинства, которое по неведению политических тайн, произносит абсурдное решение, кладущее зародыш анархии в управлении. Политика не имеет ничего общего с моралью. Правитель, руководящийся моралью, неполитичен, а потому непрочен на своем престоле. Кто хочет править должен прибегать и к хитрости, и к лицемерию. Великие народные качества – откровенность и честность – суть пороки в политике, потому что они свергают с престолов лучше и вернее сильнейшего врага. Эти качества должны быть атрибутами гоевских царств, мы же отнюдь не должны руководиться ими.

Наше право – в силе. Слово “право” есть отвлеченная и ничем не доказанная мысль. Слово это означает не более как: Дайте мне то, чего я хочу, чтобы я тем самым получил доказательство, что я сильнее вас. Где начинается право? Где оно кончается? В государстве, в котором плохая организация власти, безличие законов и правителя, обезличенных размножившимися от либерализма правами, я черпаю новое право – броситься по праву сильного и разнести все существующие порядки и установления, наложить руки на законы, перестроить все учреждения и сделаться владыками тех, которые предоставили нам права своей силы, отказавшись от них добровольно, либерально...

Наша власть при современном шатании всех властей будет необоримее всякой другой, потому что она будет незримой до тех пор, пока не укрепится настолько, что ее уже никакая хитрость не подточит. Из временного зла, которое мы вынуждены теперь совершать, произойдет добро непоколебимого правления, которое восстановит правильный ход механизма народного бытия, нарушенного либерализмом.

Результат оправдывает средства. Обратим же внимание в наших планах не столько на доброе и нравственное, сколько на нужное и полезное. Перед нами план, в котором стратегически изложена линия, от которой нам отступать нельзя без риска видеть разрушение многовековых работ.

Чтобы выработать целесообразные действия, надо принять во внимание подлость, неустойчивость, непостоянство толпы, ее неспособность понимать и уважать условия собственной жизни, собственного благополучия. Надо понять, что мощь толпы слепая, неразумная, нерассуждающая, прислушивающаяся направо и налево. Слепой не может водить слепых без того, чтобы их не довести до пропасти, следовательно, члены толпы, выскочки из народа, хотя бы и гениально умные, но в политике не разумеющие, не могут выступать в качестве руководителей толпы без того, чтобы не погубить всей нации.

Только с детства одготовляемое к самодержавию лицо может ведать слова, составляемые политическими буквами. Народ, предоставленный самому себе, то есть выскочкам из его среды, саморазрушается партийными раздорами, возбуждаемыми погонею за властью и почестями и происходящими от этого беспорядками. Возможно ли народным массам спокойно, без соревнования рассудить, управиться с делами страны, которые не могут смешиваться с личными интересами? Могут ли они защищаться от внешних врагов?

Это немыслимо, ибо план, разбитый на несколько частей, сколько голов в толпе, теряет цельность, а потому становится непонятным и неисполнимым. Только у Самодержавного лица планы могут выработаться обширно ясными, в порядке, распределяющем все в механизме государственной машины; из чего надо заключить, что целесообразное для пользы страны управление должно сосредоточиться в руках одного ответственного лица.

Без абсолютного деспотизма не может существовать цивилизация, проводимая не массами, а руководителем их, кто бы он ни был. Толпа – варвар, проявляющий свое варварство при каждом случае. Как только толпа захватывает в свои руки свободу, она ее вскоре превращает в анархию, которая сама по себе есть высшая степень варварства.

Взгляните на заспиртованных животных, одурманенных вином, право на безмерное употребление которого дано вместе со свободой. Не допускать же нам и наших дойти до того же... Народы гоев одурманены спиртными напитками, а молодежь их одурела от классицизма и раннего разврата, на который ее подбивала наша агентура – гувернеры, лакеи, гувернантки – в богатых домах, приказчики и проч., наши женщины в местах гоевских увеселений.

К числу этих последних я причисляю и так называемых “дам из общества”, добровольных последовательниц их по разврату и роскоши. Наш пароль – сила и лицемерие. Только сила побеждает в делах политических, особенно если она скрыта в талантах, необходимых государственным людям. Насилие должно быть принципом, а хитрость и лицемерие – правилом для правительств, которые не желают сложить свою корону к ногам агентов какой-либо новой силы. Это зло есть единственное средство добраться до цели, добра.

Поэтому мы не должны останавливаться перед подкупом, обманом и предательством, когда они должны послужить к достижению нашей цели. В политике надо уметь брать чужую собственность без колебаний, если ею мы добьемся покорности и власти. Наше государство, шествуя путем мирного завоевания, имеет право заменить ужасы войны менее заметными и более целесообразными казнями, которыми надобно поддерживать террор, располагающий к слепому послушанию.

Справедливая, но неумолимая строгость есть величайший фактор государственной силы: не только ради выгоды, но и во имя долга, ради победы, нам надо держаться программ насилия и лицемерия. Доктрина расчета настолько же сильна, насколько средства, ею употребляемые. Поэтому не столько самими средствами, сколько доктриной строгости мы восторжествуем и закрепостим все правительства своему сверхправительству.

Достаточно, чтобы знали, что мы неумолимы, чтобы прекратить ослушания. Еще в древние времена мы среди народа крикнули слова “свобода, равенство, братство”, слова, столь много раз повторенные с тех пор бессознательными попугаями, отовсюду налетевшими на эти приманки, с которыми они унесли благосостояние мира, истинную свободу личности, прежде так огражденную от давления толпы.

Якобы умные, интеллигентные гои не разобрались в отвлеченности произнесенных слов, не заметили противоречия их значения и соответствия их между собою, не увидели, что в природе нет равенства, не может быть свободы, что сама природа установила неравенство умов, характеров и способностей, равно и подвластность ее законам, не рассудили, что толпа – сила слепая, что выскочки, избранные из нее для управления, в отношении политики такие же слепцы, как и она сама, что посвященный, будь он даже гений, ничего не поймет в политике – все это гоями было упущено из виду; а между тем на этом зижделось династическое правление: отец передавал сыну знание хода политических дел, так, чтобы никто его не ведал, кроме членов династии, и не мог бы выдать его тайны управляемому народу.

Со временем смысл династической передачи истинного положения дел политики был утрачен, что послужило к успеху нашего дела. Во всех концах мира слова – “свобода, равенство, братство” – становили в наши ряды через наших слепых агентов целые легионы, которые с восторгом несли наши знамена. Между тем эти слова были червяками, которые подтачивали благосостояние гоев, уничтожая всюду мир, спокойствие, солидарность, разрушая все основы их государств. Вы увидите впоследствии, что это послужило к нашему торжеству: это нам дало возможность, между прочим, добиться важнейшего козыря в наши руки – уничтожения привилегий, иначе говоря, самой сущности аристократии гоев, которая была единственной против нас защитой народов и стран.

На развалинах природной и родовой аристократии мы поставили аристократию нашей интеллигенции во главе всего, денежную. Ценз этой новой аристократии мы установили в богатстве, от нас зависимом, и в науке, двигаемой нашими мудрецами. Наше торжество облегчалось еще тем, что в сношениях с нужными нам людьми мы всегда действовали на самые чувствительные струны человеческого ума – на расчет, на алчность, на ненасытность материальных потребностей человека; а каждая из перечисленных человеческих слабостей, взятая в отдельности, способна убить инициативу, отдавая волю людей в распоряжение покупателя их деятельности.

Абстракция свободы дала возможность убедить толпу, что правительство не что иное, как управляющий собственника страны – народа и что его можно сменять, как изношенные перчатки. Сменяемость представителей народа отдавала их в наше распоряжение и как бы нашему назначению.

Протокол 2

Экономические войны – основание еврейского преобладания. Показная администрация и “тайные советники”. Успехи разрушительных учений. Приспособляемость в политике. Роль прессы. Стоимость золота и ценность еврейской жертвы.

Нам необходимо, чтобы войны по возможности не давали территориальных выгод: это перенесет войну на экономическую почву, в которой нации в нашей помощи усмотрят силу нашего преобладания, а также положение вещей отдаст обе стороны в распоряжение нашей интернациональной агентуры, обладающей миллионами глаз, взоров, не прегражденных никакими границами.

Тогда наши международные права сотрут народные в собственном смысле права и будут править народами также, как гражданское право государств правит отношениями своих подданных между собою. Администраторы, выбираемые нами из публики, в зависимости от их рабских способностей, не будут лицами, приготовленными для управления, и потому они легко сделаются пешками в нашей игре, в руках наших ученых и гениальных советчиков, специалистов, воспитанных с раннего детства для управления делами всего мира. Как вам известно, эти специалисты наши черпали для управления нужные сведения из наших политических планов, из опытов истории, из наблюдений над каждым текущим моментом.

Гои не руководятся практикой беспристрастных исторических наблюдений, а теоретической рутиной, без всякого критического отношения к ее результатам. Поэтому нам нечего с ними считаться – пусть они себе до времени веселятся или живут надеждами на новые увеселения или воспоминаниями о пережитых. Пусть для них играет главнейшую роль то, что мы внушили им признавать за веление науки (теории). Для этой цели мы постоянно, путем нашей прессы, возбуждаем слепое доверие к ним.

Интеллигенты гоев будут кичиться знаниями и, без логической их проверки, приведут в действие все подчерпнутые из науки сведения, скомбинированные нашими агентами с целью воспитания умов в нужном для нас направлении. Вы не думайте, что утверждения наши голословны: обратите внимание на подстроенные нами успехи дарвинизма, марксизма, ницшетизма. Растлевающее значение для гоевских умов этих направлений нам-то, по крайней мере, должно быть очевидно. Нам необходимо считаться с современными мыслями, характерами, тенденциями народов, чтобы не делать промахов в политике и в управлении административными делами.

Торжество нашей системы, части механизма которой можно располагать разно, смотря по темпераменту народов, встречаемых нами по пути, не может иметь успеха, если практическое ее применение не будет основываться на итогах прошлого в связи с настоящим. В руках современных государств имеется великая сила, создающая движение мысли в народе, – это пресса. Роль прессы – указывать якобы необходимые требования, передавать жалобы народного голоса, выражать и создавать неудовольствия.

В прессе выражается торжество свободоговорения. Но государства не умели воспользоваться этой силой; и она очутилась в наших руках. Через нее мы добились влияния, сами оставаясь в тени, благодаря ей мы собрали в свои руки золото, невзирая на то, что нам его приходилось брать из потоков крови и слез... Но мы откупились, жертвуя многими из нашего народа. Каждая жертва с нашей стороны стоит тысячи гоев перед Богом.

Протокол 3

Символический змей и его значение. Неустойчивость конституционных весов. Террор во дворцах. Власть и честолюбие. Парламентские говорильни, памфлеты. Злоупотребление властью. Экономическое рабство. “Правда народа”. Кулачество и аристократия. Армия масоно-еврейства. Вырождение гоев. Голод и право капитала. Толпа и коронация “всемирного владыки”. Основной предмет программы будущих масонских народных школ. Тайна науки социального строя. Общий экономический кризис. Безопасность “наших”. Деспотизм масонства – царство разума. Утрата руководителя. Масонство и “Великая” французская революция. Царь – деспот Сионской крови. Причины неуязвимости масонства. Роль тайных масонских агентов. Свобода.

Сегодня могу сообщить, что наша цель уже в нескольких шагах от нас. Остается небольшое пространство, и весь пройденный нами путь готов уже сомкнуть свой цикл Символического Змия, каковым мы изображаем наш народ. Когда этот круг замкнется, все европейские государства будут им замкнуты, как крепкими тисками. Современные конституционные весы скоро опрокинутся, потому что мы их установили не с точностью для того, чтобы они не переставали колебаться, пока не перетрется их держатель.

Гои предполагали, что они его достаточно крепко сковали, и все ожидали, что весы придут в равновесие. Но держатель – Царствующие заслонены своими представителями, которые дурят, увлекаясь своей бесконтрольной и безответственной властью. Властью же этой они обязаны навеянному на дворцы террору. Не имея доступа к своему народу, в самую его среду, Царствующие уже не могут сговориться с ним и укрепиться против властолюбцев. Разделенные нами зрячая Царская Сила и слепая сила народа потеряли всякое значение, ибо как слепец без палки, они немощны.

Чтобы побудить властолюбцев к злоупотреблению властью, мы противопоставили друг другу все силы, развив их либеральные тенденции к независимости. Мы в этом направлении возбудили всякую предприимчивость, мы вооружили все партии, мы поставили власть мишенью для всех амбиций. Из государств мы сделали арены, на которых разыгрываются смуты... Еще немного, и беспорядки, банкротства появятся всюду. Неистощимые говоруны превратили в ораторские состязания заседания Парламентов и Административных Собраний.

Смелые журналисты, бесцеремонные памфлетисты ежедневно нападают на административный персонал. Злоупотребления властью окончательно подготовят все учреждения к падению, и все полетит вверх ногами под ударами обезумевшей толпы. Народы прикованы к тяжелому труду бедностью сильнее, чем их приковывало рабство и крепостное право: от них так или иначе могли освободиться, могли с ними считаться, а от нужды они не оторвутся.

Мы включили в конституции такие права, которые для масс являются фиктивными, а не действительными правами. Все эти так называемые “права народа” могут существовать только в идее, никогда на практике не осуществимой. Что для пролетария-труженика, согнутого в дугу над тяжелым трудом, придавленного своей участью, получение говорунами права болтать, журналистами – права писать всякую чепуху наряду с делом, раз пролетариат не имеет иной выгоды от конституции, кроме тех жалких крох, которые мы им бросаем с нашего стола за подачу ими голосов в пользу наших предписаний и ставленников наших, наших агентов?..

Республиканские права для бедняка – горькая ирония, ибо необходимость чуть не поденного труда не дает им настоящего пользования ими, но зато отнимает у них гарантию постоянного и верного заработка, ставя его в зависимость от стачек хозяев или товарищей. Народ под нашим руководством уничтожил аристократию, которая была его естественной защитой и кормилицей ради собственных выгод, неразрывно связанных с народным благосостоянием.

Теперь же, с уничтожением аристократии, он попал под гнет кулачества разжившихся пройдох, насевших на рабочих безжалостным ярмом. Мы явимся якобы спасителями рабочего от этого гнета, когда предложим ему вступать в ряды нашего войска – социалистов, анархистов, коммунаров, которым мы всегда оказываем поддержку из якобы братского правила общечеловеческой солидарности нашего социального масонства. Аристократия, пользовавшаяся по праву трудом рабочих, была заинтересована в том, чтобы рабочие были сыты, здоровы и крепки. Мы же заинтересованы в обратном – в вырождении гоев.

Наша власть – в хроническом недоедании и слабости рабочего, потому что он не найдет ни сил, ни энергии для противодействия ей. Голод создает права капитала на рабочего вернее, чем аристократии давала это право законная Царская власть. Нуждою и происходящею от нее завистливою ненавистью мы двигаем толпами и их руками стираем тех, кто нам мешает на пути нашем. Когда придет время нашему всемирному владыке короноваться, то те же руки сметут все, могущее сему быть препятствием.

Гои отвыкли думать без наших научных советов. Поэтому они не видят настоятельной необходимости в том, чего мы, когда наступит наше царство, будем неукоснительно придерживаться, а именно: что в народных школах надо преподавать единую истинную науку, первую из всех – науку о строе человеческой жизни, социального быта, требующего разделения труда, а следовательно, разделения на классы и сословия.

Необходимо, чтобы знали все, что равенства быть не может вследствие различия назначения деятельности, что не могут одинаково отвечать перед законом тот, который своим поступком компрометирует целое сословие, и тот, который не затрагивает им никого, кроме своей чести. Правильная наука социального строя, в тайны которой мы не допускаем гоев, показала бы всем, что место и труд должны сохраняться в определенном кругу, чтобы не быть источником человеческих мук от несоответствия воспитания с работой.

При изучении этой науки народы станут добровольно повиноваться властям и распределенному ими строю в государстве. При теперешнем же состоянии науки и нами созданном ее направлении народ, слепо верящий печатному слову, питает во внушенных ему заблужденьях, в неведении своем, вражду ко всем сословиям, которые он считает выше себя, ибо не понимает значения каждого сословия. Указанная вражда еще больше увеличивается на почве экономического кризиса, который остановит биржевые сделки и ход промышленности.

Создав всеми доступными нам путями с помощью золота, которое все в наших руках, общий экономический кризис, мы бросим на улицу целые толпы рабочих одновременно во всех странах Европы. Эти толпы с наслаждением бросятся проливать кровь тех, кому они в простоте своего неведения завидуют с детства и чьи имущества им можно будет тогда грабить. Наших они не тронут, потому что момент нападения нам будет известен и нами приняты меры к ограждению своих.

Мы убедили, что прогресс приведет всех гоев к царству разума. Наш деспотизм и будет таковым, ибо он сумеет разумными строгостями замирить все волнения, вытравить либерализм из всех учреждений. Когда народ увидел, что ему во имя свободы делают всякие уступки и послабления, он вообразил себе, что он владыка, и ринулся во власть, но, конечно, как и всякий слепец, наткнулся на массу препятствий; бросился искать руководителя, не догадался вернуться к прежнему и сложил свои полномочия у наших ног.

Вспомните французскую революцию, которой мы дали имя “великой”: тайны ее подготовления нам хорошо известны, ибо она вся – дело рук наших. С тех пор мы водим народы от одного разочарования к другому для того, чтобы он и от нас отказался в пользу того Царя-деспота Сионской крови, которого мы готовим для мира.

В настоящее время мы, как международная сила неуязвимы, потому что при нападении на нас одних нас поддерживают другие государства. Неистощимая подлость гоевских народов, ползающих перед силой, безжалостных к слабости, беспощадных к проступкам и снисходительных к преступлениям, не желающих выносить противоречий свободного строя, терпеливых до мученичества перед насилием смелого деспотизма, – вот что способствует нашей независимости. От современных премьеров-диктаторов они терпят и выносят такие злоупотребления, за меньшее из которых они обезглавили бы двадцать королей.

Чем же объяснить такое явление, такую непоследовательность народных масс в отношении своем к событиям, казалось бы, одного порядка? Объясняется это явление тем, что диктаторы эти шепчут народу через своих агентов, что они злоупотреблениями теми наносят ущерб государствам для высшей цели – достижения блага народов, их международного братства, солидарности и равноправия. Конечно, им не говорят, что такое соединение должно совершиться только под державой нашей. И вот народ осуждает правых и оправдывает виновных, все более и более убеждаясь, что он может творить все, чего ни пожелает.

Благодаря такому положению вещей народ разрушает всяческую устойчивость и создает беспорядки на каждом шагу. Слово “свобода” выставляет людские общества на борьбу против всяких сил, против всякой власти, даже Божеской и природной. Вот почему при нашем воцарении мы должны будем это слово исключить из человеческого лексикона, как принцип животной силы, превращающей толпы в кровожадных зверей. Правда звери эти засыпают всякий раз, как напьются крови, и в это время их легко заковать в цепи. Но если им не дать крови, они не спят и борются.

Протокол 4