Что такое невроз и как от него излечиться?

Никогда прежде невроз не был столь распространен, как в наши дни. Он стал почти нормальным состоянием человеческой психики. Это следует понимать.

Наше прошлое было духовно здоровее, потому что ум прежде не был напичкан столькими вещами одновременно; ум не был перегружен. Ум современного человека перегружен, и все, что он не в состоянии усвоить, вызывает невроз. Ситуация подобна той, когда ты без конца ешь и в результате переедаешь. Все, что тело не сможет переварить, станет для него токсичным. Однако то, что ты ешь, не настолько вредно, как то, что ты слышишь и видишь. Посредством зрения, слуха, всех органов чувств в тебя каждую секунду сплошным потоком входит тысяча и одна вещь. И на усвоение всей этой информации не хватает времени. Это все равно что не выходить из-за обеденного стола, принимая пищу сутками напролет.

Вот в какой ситуации оказался сегодня ум: он перегружен, он обременен избытком информации. Не удивительно, что он сдает. Свой предел прочности есть у каждого механизма. А ум — одно из самых утонченных и хрупких устройств.

По-настоящему здоровый человек — тот, кто пятьдесят процентов времени посвящает усвоению, переработке поступающего извне. На пятьдесят процентов деятельности должно приходиться пятьдесят процентов недеяния — таков правильный баланс. Пятьдесят процентов работы ума — пятьдесят процентов медитации — вот и весь рецепт исцеления.

Медитация — не что иное, как время, когда ты расслабляешься и погружаешься в себя, когда затворяешь все свои двери, все органы чувств, ограничивая доступ внешним раздражителям. Ты исчезаешь для мира. Ты забываешь о нем, словно никакого мира больше нет — ни газет, ни радио, ни телевидения, ни людей.

Ты, сбросив все напряжение, остаешься наедине со своим сокровенным центром, возвращаешься домой.

В такие моменты все, что было впитано за день, поддается обработке. Все ненужное просто выбрасывается вон. Медитация подобна обоюдоострому мечу: с одной стороны, она позволяет усвоить все, что дает пищу, а с другой — отбраковывает и вышвыривает всякий хлам.

Но медитация исчезла из мира, В былые времена люди по природе своей были медитативны. Жизнь не была такой сложной и у людей хватало времени просто посидеть, ничего не делая, полюбоваться звездами, понаблюдать за деревьями, прислушаться к пению птиц. У людей случались периоды глубокой пассивности. В такие моменты и происходит твое исцеление, возвращение к целостности.

Невроз говорит о том, что ты тащишь в своей голове столь непосильный груз, что просто под ним загибаешься. Ты не можешь двинуться с места. Разве способно твое сознание воспарить в таких условиях? Ты даже ползти не можешь — так тебя придавила твоя ноша. И она с каждым мигом все растет и растет. Рано или поздно ты сломаешься — нет ничего удивительного.

Следует понять кое-что. Невроз — это мышь, без конца натыкающаяся на тупик, так ничему и не научившись в своем лабиринте. Именно так: не усваивать уроки — это невроз, вот его первое определение. Ты, не переставая, бьешься головой о стену.

Тебя часто охватывал гнев. Сколько раз ты выходил из себя? Сколько раз ты раскаивался в своем гневе? И тем не менее, стоит появиться раздражителю, твоя реакция будет неизменной. Ты так и не извлек никакого урока. То же и со свойственной тебе жадностью: она только росла, принося тебе все больше и больше несчастий. Ты осведомлен о том, что жадность никогда никому не принесла счастья, однако ты так и остался жадным, не отказался от своей алчности. Ты ничему не учишься.

Необучаемость вызывает невроз, сама по себе является неврозом.

Учиться означает усваивать. Ты пробуешь нечто, впоследствии выясняется, что оно не срабатывает. И ты от этой затеи отказываешься. Затем ты идешь в ином направлении, пробуешь что-то другое. Это — мудро, это разумно. А просто биться головой о стену там, где нет двери — о чем тебе прекрасно известно, — это уже невроз.

Люди становятся все более невротичными из-за того, что упрямо рвутся в тупик, продолжая делать то, что не срабатывает. Человек, способный учиться, никогда не будет страдать неврозом — он не станет невротиком. Он сразу же распознает стену перед собой и откажется от напрасного труда. Он изберет иной путь. Ведь существуют другие варианты. Он извлек свой урок.

Говорят, что Эдисон пытался провести один эксперименту который никак ему не давался, — он предпринял порядка семисот попыток. Его коллеги пришли в отчаяние. Три года ушли насмарку, а он продолжал искать все новые и новые пути. Каждое утро он приступал к работе с огромным энтузиазмом — с тем же энтузиазмом, что и в самый первый день. Но трехлетний труд так и не увенчался успехом.

В один из дней коллеги собрались все вместе и сказали ему: «Мы не видим смысла. У нас провалились семьсот попыток. Пора бросать эксперимент». По слухам, Эдисон ответил: «Что вы такое говорите — провалились? Мы узнали, что семьсот вариантов оказались ложными. Это ведь бесценный опыт! Сегодня я не намерен пробовать то же самое, я нашел кое-что другое. Истина уже не за горами. Ну, сколько еще ошибочных вариантов нас поджидает? Должен же быть какой-то предел. Если существует тысяча вариантов, то мы испробовали уже семьсот из них и осталось всего лишь триста. И вскоре мы докопаемся до сути».

Вот что значит учиться. Испытав одно и увидев, что это не годится, попробовав другое и убедившись, что и тут не идет, мудрый человек отказывается от попыток. Дурень же цепляется за них мертвой хваткой. Он называет это настойчивостью. Дурень рассуждает так: «Я поступал так вчера и собираюсь поступить так же и сегодня. Завтра я буду продолжать в том же духе». Он упрям, тупоголов. Он говорит: «Как же я это брошу? Я так много вложил в это дело. Я не могу от него отказаться». И он упорствует пуская всю жизнь под откос. И когда он видит, что уже близится кончина, он приходит в отчаяние, охваченный безысходностью. Где-то глубоко внутри он отдает себе отчет в том, что его усилия безнадежны. Неудачи постигали его множество раз, но он все наступает и наступает на те же грабли, так ничего и не усвоив. Это порождает невроз.

Человеку, способному учиться на своих ошибках, невроз не грозит.

Ученик не станет невротиком. Слово «ученик» означает того кто способен учиться.

Никогда не становись «знающим», не прекращай процесс познания.

Всезнайство приводит к неврозу. Не случайно профессора, философы, психиатры, ученые чаще сходят с ума. Они приобрели свои знания и убедили себя, будто учиться больше нечему. В тот миг, когда ты решаешь, что ты уже познал все, ты остановил свой рост.

Остановка роста — это невроз; вот его второе определение.

В прежние времена мир был совсем иным, определенно. То, на усвоение чего шесть столетий тому назад уходило полтора месяца, сегодня мы получаем в рамках одного дня. Полтора месяца впечатлений и информации мы вмещаем в себя за один день — необходимость учиться и адаптироваться возросла примерно в сорок раз. Нынешний человек должен быть готов усваивать больше, чем прежде, — теперь учиться нужно постоянно.

Современный человек вынужден уметь адаптироваться к новым ситуациям изо дня в день, ведь мир так быстро меняется. Это огромный вызов.

И этот вызов, если его принять, окажет неоценимую пользу в расширении сознания. Современный человек либо окончательно поддастся неврозу, либо сможет трансформироваться под воздействием самого давления обстоятельств. Все зависит от того, как ты их воспримешь. Несомненно одно: назад пути нет. Раздражителей появляется все больше и больше. На тебя обрушится всё больше и больше информации, вызывая перемены в жизни с учащённым ритмом. И тебе придется приспосабливаться, адаптироваться к новому.

В прошлом человек жил в практически статичном мире. Все было статично. Ты покидал мир в точности таким, каким оставил его тебе твой отец. Ты не производил в нем никаких перемен. Ничто не менялось. Потому вопрос о том, чтобы учиться, как-то не возникал. Достаточно было немногого. И тогда у тебя в уме оставалось пространство, пустота, что и помогало сохранять здравый рассудок. В наше же время этой пустоты больше не осталось, и единственный выход — создать ее намеренно.

Медитация нужна сегодня более, чем когда-либо прежде.

Потребность в медитация стала буквально вопросом жизни и смерти.

В былые времена она была роскошью; лишь немногие — Будда, Махавира, Кришна — испытывали в ней потребность. Все прочие были по своему естеству безмолвными, счастливыми, психически здравыми. Людям не нужно было думать о медитации, они предавались ей неосознанно. Жизнь текла так тихо, так неспешно, что даже последним глупцам не представляло труда к ней приспособиться. Сейчас же перемены наступают столь стремительно, с такой скоростью, что даже великие умы не могут к ней адаптироваться. День ото дня жизнь меняется, и тебе приходится учиться заново — в очередной раз овладевать новыми навыками.

Тебе уже нельзя остановить процесс обучения — он должен длиться всю жизнь.

До самой смерти следует оставаться учеником, только так ты сможешь сохранить здравый рассудок, избежать невроза, А прессинг велик — он стал в сорок раз сильнее.

Как ослабить это давление? Тебе придется намеренно выделять время для медитации. Если человек не медитирует по меньшей мере один час в день, то невроз не грянет случайно, — он сам его вызовет.

На один час он должен исчезнуть из мира, отправившись вглубь своего существа. В течение одного часа ему следует оставаться в уединении, чтобы ничто его не потревожило — ни воспоминания ни мысли, ни воображение; на протяжении часа—полностью пустое сознание, что и станет источником сил и бодрости. Освободятся новые ресурсы энергии, и он вернется в мир молодым, свежим, более открытым к обучению, способным удивляться и испытывать священный трепет — словно он вновь стал ребенком.

Постоянная необходимость учиться на фоне укоренившейся привычки этого не делать сводит людей с ума. Современный ум в самом деле суперперегружен, а времени на переваривание и усвоение всей информации нет. Вот где на помощь приходит медитация — она нужна, как никогда прежде.

Не позволяя уму отдыхать, мы подавляем все послания, нам посылаемые. Мы отказываемся учиться — говорим, что у нас нет времени. И тогда эти послания копятся. Если тебе недостает времени прислушаться к сообщениям, то и дело получаемым умом, они начинают накапливаться — подобно папкам на твоем рабочем столе или горам писем, когда у тебя не хватает времени прочесть их и отослать ответы. Точно так же загромождается и твой ум — кипа папок ожидает, когда же ты ими займешься, горы писем ждут, когда ты их просмотришь и ответишь на них, ворох проблем толпится в очереди в надежде на разрешение.

Я слышал...

Мулла Насреддин говорит однажды: «Если сегодня случится что-то плохое, у меня не будет времени еще месяца три, чтобы заняться этой проблемой. Так много плохого уже произошло и ждет своей очереди — когда у меня появится время разобраться. Так что сегодняшними проблемами я смогу заняться не раньше, чем через три месяца».

Очередь. Ты, наверное, знаешь об этой своей внутренней очереди — и она отнюдь не уменьшается. И чем длиннее она становится, тем меньше и меньше пространства остается внутри тебя; чем длиннее очередь, тем интенсивнее становится шум внутри — накопленное тобой требует внимания.

Обычно этот процесс начинается лет около пяти, когда истинное обучение фактически прекращается, и длится до самой смерти. В прежние времена этого было достаточно. Пяти или семи лет хватало на изучение того, что понадобится тебе в жизни, хватало с лихвой. Опыта семилетнего познания было достаточно для семидесяти лет жизни. Однако сегодняшняя жизнь предъявляет иные требования.

Нельзя останавливаться в своем развитии, ибо постоянно происходит нечто новое, а его невозможно встречать, имея в запасе лишь старые представления. Уже нельзя полагаться на родителей и их знания, даже на знания школьных учителей или университетских преподавателей, потому что они учат тому, что уже давно устарело. Произошло много перемен. Много воды утекло с тех пор.

Я сам столкнулся с подобным в свои студенческие годы. Я был поражен, что от знаний моих профессоров веяло тридцатилетней плесенью. Они унаследовали их от своих преподавателей и с того времени не удосужились поинтересоваться происшедшими переменами. Те знания были абсолютно негодными.

Я то и дело конфликтовал со своими профессорами, меня выдворяли вон, исключили из нескольких колледжей — профессора утверждали, что не могут справиться со мной. Я не создавал никаких проблем, а всего лишь пытался донести до них: то, что они говорят, — давно устарело. Но это ранит эго. Они получили эти знания в своих университетах и полагали, что мир остановился и все осталось таким же, каким было раньше.

На сегодняшний день учащиеся не могут полагаться на учителей, а дети — на родителей, потому повсюду в мире грядет великий мятеж. Он не связан ни с чем другим — только с этим. Студенты больше не смогут уважать своих преподавателей, если те не станут постоянно развиваться. Иначе они не будут вызывать почтения. За что их уважать? Выходит, что не за что. А дети не смогут почитать родителей — их подход ко всему выглядит очень примитивным. Маленькие дети понимают, что сказанное их родителями старо как мир. Родителям придется постоянно развиваться, если они хотят помогать своим детям расти, то же самое касается и учителей. Сейчас никто не должен прекращать обучение. И темпы будут все возрастать.

Потому первое: обучение не должно прекращаться, иначе невроза не избежать; остановка означает, что ты накапливаешь информацию, не усваивая, не переваривая ее как следует, она не становится твоей плотью и кровью. Она повиснет грузом и будет стремиться проникнуть в тебя, войти внутрь.

Второе: тебе нужно время на расслабление. Прессинг слишком велик. Тебе понадобится некоторое время, чтобы справиться с ним. Сон больше не является спасением — он сам слишком перегружен. Твой день столь насыщен, что даже с наступлением ночи твое тело без сил валится на кровать, а ум продолжает распихивать по углам события дня. Вот что такое сон в твоем понимании: не что иное, как отчаянная попытка ума навести порядок, иначе у тебя так и не отыщется на это времени.

Тебе следует сознательно расслабляться в медитации. Несколько минут глубокой медитации сохранят тебя в здравом уме.

В медитации вся суматоха ума останавливается, все впечатления упорядочиваются, перегрузка исчезает, ум обретает свежесть, новые силы, ясность и чистоту.

В прошлом объем входящей информации составлял десятую часть времени человека, а время для медитации — девять десятых. Теперь же все наоборот: девять десятых информации и всего одна десятая времени приходится на медитацию.

Ты очень редко расслабляешься. Весьма редко ты просто садишься в тишине, отбросив все дела. Даже той самой десятой части времени, отведенного для неосознанной медитации, уже не остается. Как только оно исчезнет вовсе, человек сойдет с ума. И это уже происходит.

Что я понимаю под временем для неосознанной медитации? Ты просто отправляешься в сад, резвишься со своими детьми — вот что такое неосознанная медитация. Или плаваешь в бассейне — и это неосознанная медитация. Или стрижешь газон, слушаешь птиц — это тоже пример неосознанной медитации. Все это — тоже исчезновение, ведь обычно, как только появляется свободное время, люди разваливаются перед телевизором, словно приклеенные к дивану.

Кроме того, огромную опасность несет информация, полученная тобой посредством телевидения. Тебе не под силу переварить ее. Или газеты, что ты читаешь, — они кормят тебя всякой галиматьей. Всякий раз, когда выдается свободная минута, ты включаешь радио или телевизор. Иногда, когда ты в настроении, Ты хочешь расслабиться и отправляешься в кино. И что это за расслабление? Кино не принесет тебе никакого расслабления, потому что информация вливается в тебя непрерывным потоком.

Релаксация предполагает полное ограничение поступающей информации.

Можно послушать кукушку — никакая информация не проникает в тебя. Можно послушать музыку — она не содержит информации. У музыки нет языка, она — чистый звук. Она не несет никакого послания — она попросту дарит тебе наслаждение. Можно танцевать, слушать музыку, работать в саду, играть с детьми. Или просто сидеть, ничего не делая. Это — лекарство.

А если делать это сознательно, то результат будет гораздо значительнее.

Создай баланс.

Невроз — это разбалансированное состояние ума: избыток активности при полном отсутствии бездействия, избыток мужского и полное отсутствие женского, избыток Ян и явный недостаток Инь. А нужное соотношение — пятьдесят на пятьдесят. Нужно поддерживать глубинный баланс. Необходимо равновесие внутри тебя. Нужно быть ардханаришвар — наполовину мужчиной, наполовину женщиной, — и тогда невроз тебе не грозит.

Индивидуальность не имеет ни мужского, ни женского характера, это просто единство. Старайся достичь его, создавая баланс между действием и недеянием. Это — цельность. Будда называл это Срединным путем, маджхим никая. Оставайся точно посередине. И помни, баланс может также сместиться и к одной из сторон, и тогда ты будешь полностью бездействовать. Это гоже опасно. Тут имеются свои ловушки и опасности. Если ты станешь бездействовать, твоя жизнь лишится танца, лишится радости, ты начнешь потихоньку умирать.

Потому я не советую перестать действовать, я призываю создать баланс между действием и недеянием. Пусть они находятся в балансе, а ты — ровно посередине. Пусть они станут парой крыльев твоего естества. Ни одно крыло не должно быть больше другого.

На Западе случился перекос в сторону действия; недеяние исчезло. На Востоке слишком углубились в недеяние и утратили действие. Западу знакомо изобилие, богатство снаружи и бедность внутри; Восток знает лишь богатство и изобилие внутреннее, но внешнюю бедность. И те, и другие оказались в нищете — они выбрали крайности.

Я не принимаю ни сторону Запада, ни сторону Востока, не выступаю ни за мужское, ни за женское, не являюсь сторонником ни действия, ни недеяния, мой подход основан на полной сбалансированности, равновесии в тебе. Поэтому я говорю моим санньясинам: не уходите из мира. Будьте в миру и в то же время будьте не от мира. Это то, что даосы называют вэй-ву-вэй, действие через недеяние — встреча Инь и Ян, анимы и анимуса; это то, что дарует просветление. Дисбаланс — это невроз, баланс — это просветление.

«The Secret of Secrets», том 1, глава 12

Расскажи, пожалуйста, о безумии. Я убедился в том, что психиатры ничего о нем не знают, несмотря на все их усилия. Мне кажется, существует две разновидности безумия. Ты говорил о безумии как шаге навстречу просветлению, и в то же время ты называл психозом высшее проявление трусости, боязни взглянуть в лицо реальности жизни. Не каждый сумасшедший, заявляющий, будто он — Иисус Христос, познал Божественный опыт.

Безумие бывает двух видов, но современная психиатрия знакома только с одним, и оттого, что ей неведом другой, ее представление о безумии весьма одностороннее, ошибочное, ложное, а потому небезопасное.

Первая разновидность безумия, о которой знают психиатры, — это потеря рассудка. Когда ты не можешь совладать с реальностями жизни, когда их давление оказывается непосильным, когда они становятся невыносимыми, ты сходишь с ума, чтобы найти убежище в своем собственном субъективном мире, чтобы напрочь забыть обо всем. Ты создаешь собственный субъективный мир, начинаешь жить в вымышленном мире, пребываешь во сне даже с открытыми глазами, избегая встречи с реальностью — слишком тяжкой и невыносимой для тебя. Это бегство; человек лишается рассудка. Это возврат к животному разуму. Это возвращение в бессознательное.

Кто-то справляется с подобными проблемами по-иному. Алкоголику это удается при помощи алкоголя. Он пьет запоем я полностью отключает сознание. Он забывает обо всем мире, обо всех его проблемах и тревогах — о собственной жене, детях, рынке, других людях. Алкоголь помогает ему вернуться в бессознательное. Это — временное помешательство, которое пройдет спустя несколько часов.

Когда наступают тяжелые времена, на авансцену выходят наркотики. После Второй мировой войны наркотики приобрели популярность во всем мире, особенно в странах, повидавших ужасы войны, в странах, где явственно осознали: мы сидим на вулкане, способном начать извержение в любую секунду. Мы стали свидетелями того, как Хиросима и Нагасаки были погребены в мгновение ока — сто тысяч человек были сожжены за пять секунд. Такая реальность невыносима. Поэтому новое поколение, молодое поколение пристрастилось к наркотикам.

То, что наркотики распространились по всему миру, оказав огромное влияние на молодое поколение, произошло как следствие Второй мировой войны. Именно благодаря ей появились хиппи, наркоманы; ведь жизнь так опасна, смерть может настигнуть в любой момент... как укрыться от этого, как обо всем этом забыть?

В моменты стресса и сильного напряжения люди обращаются к наркотикам. И так было всегда. Это один из способов вызвать временное помешательство. Я называю помешательством снижение деятельности рационального ума — ведь именно рациональный ум способен осознавать проблемы. Он не знает решений, ему ведомы лишь проблемы. Поэтому, если проблемы решаемы и ты можешь с ними сосуществовать, — ты остаешься в здравом уме. Когда они становятся невыносимыми - ты сходишь с ума.

Сумасшествие — встроенный процесс ухода от проблем реальности, беспокойства, стрессовых ситуаций.

Люди по-разному прячутся от проблем. Кто-то становится алкоголиком, кто-то принимает ЛСД или марихуану. Встречается и другой тип людей — не столь храбрых: эти заболевают. У них обнаруживается рак, туберкулез, паралич; у них появляется основание заявить миру: «Что я могу поделать? Я парализован. Если я и не могу смотреть в лицо реальности, то я в этом не виноват. Я ведь парализован...» или «Если мой бизнес накрылся, то я не могу ничего поделать. У меня рак».

Такими способами люди защищают свое эго — весьма ничтожными, жалкими, — однако они остаются способами защиты эго.

Вместо того чтобы отбросить эго, люди выставляют оборону.

Как только жизнь предъявляет слишком высокие требования, происходят подобные вещи. У людей случаются странные болезни, неизлечимые болезни — они неизлечимы, ибо получают мощную подпитку со стороны самого человека, а без его готовности выздороветь — пусть и с помощью медицины и докторов исцеление не наступит. Никто не в силах исцелить тебя против твоей воли: запомни это как главную истину.

Если ты сам даешь подпитку своему раку, если он нужен тебе, дабы служить заслоном, если ты начинаешь считать, будто это он виноват в том, что ты вышел из игры, не можешь больше состязаться с другими, что все это — именно по причине болезни, которая списывает все со счетов, если ты настроен таким образом, — тогда никто не сможет исцелить тебя, потому что ты станешь цепляться за свой недуг. Это психологическая болезнь; она уходит корнями в твою психологию.

И все об этом знают. Студенты вдруг заболевают накануне экзаменов. Некоторые из них сходят с ума, когда подходит экзамен. Но после него все снова приходит в норму. Каждый раз в разгар сессии они становятся больны — лихорадка, пневмония, гепатит, то да се. Если приглядеться, просто диву даешься: почему в экзаменационную пору так много студентов болеют? А после все стремительно поправляются. Это — уловка, стратегия. У них появляется возможность сказать родителям: «Что поделаешь? Я был нездоров, потому и провалил экзамен» или «Я был болен — поэтому стал третьим в классе. Если бы со мной все было в порядке, золотая медаль уж точно была бы моей». Это — стратегия.

Если твоя болезнь — стратегия, то излечить ее невозможно. Если твой алкоголизм — стратегия, то он не поддается лечению, ведь ты сам не хочешь от него отказаться. Ты сам вызвал свою болезнь, создал своими руками — пусть даже и неосознанно.

То же относится и к сумасшествию; это последнее прибежище. Когда все остальное не помогает, даже рак, алкоголь, марихуана, паралич, когда ничто иное не действует — остается только сойти с ума.

Вот почему сумасшествие встречается чаще на Западе, чем на Востоке, где жизнь не так полна стрессов. Люди бедны, но жизнь не вызывает такого напряжения. Люди столь бедны, что ие в состоянии позволить себе такое количество стрессов. С их бедностью им недоступны ни психиатры, ни психоаналитики.

Сумасшествие — это роскошь. Лишь богатые страны могут себе ее позволить.

Это — первая разновидность сумасшествия, с которой знакомы психологи: стать слабоумным, переместиться в бессознательное, отбросив ту мизерную часть сознательного, которая служила тебе. Ты пользовался незначительной его частью, всего одна десятая часть твоего ума сознательна. Ты подобен айсбергу одна десятая на поверхности, девять десятых скрыты под водой. Девять десятых твоего ума бессознательны. Сумасшествие означает, что ты отбрасываешь ту сознательную десятую часть и весь айсберг погружается под воду.

Но существует еще и другая разновидность безумия — ее тоже можно назвать безумием из-за некоторого сходства, — это выход за пределы рационального ума. В первом случае человек не владеет рациональным умом, а во втором — выходит за его пределы, поднимается вверх. В обоих случаях рациональный ум исчезает: в первом ты становишься бессознательным, во втором — сверхсознательным. И в том, и в другом случае обычный ум исчезает.

В первом ты становишься полностью бессознательным и в тебе рождается некая целостность. Понаблюдай за умалишенными: им свойственна какая-то целостность, постоянство, они — одно целое. На умалишенного можно положиться. Он не двойствен, он — полностью един. Он лишен противоречий, ведь у него только один ум — бессознательный. Двойственность исчезла. В таком человеке ты найдешь даже какую-то невинность. Он как ребенок. Он бесхитростен, он не умеет лукавить. По правде говоря, он и стал-то безумным, потому что не умел хитрить. Он не вписался в этот коварный мир. В нем, в этом безумце, ты увидишь простоту, чистоту.

Понаблюдав за умалишенными, ты проникаешься к ним огромной симпатией. В них есть некая согласованность. Они не разделены, не расщеплены; они целостны. Разумеется, они целостны в своей собственной реальности, целостны в своем вымышленном мире, в своих иллюзиях, но они целостны. Безумию свойственно постоянство, согласованность. В этом нет никаких сомнений; этому можно безоговорочно верить.

То же самое касается и другой разновидности сумасшествия. Человек поднимается над разумом, ступает за его пределы, становится в высшей степени осознающим, сверхосознаюшим. В первом типе сумасшествия одна часть сознания тонула в девяти частях бессознательного. Во втором типе девять частей бессознательного движутся наверх и выходят к свету, поднимаются над поверхностью. Весь ум целиком становится сознательным.

В этом состоит значение слова «будда» — стать полностью осознающим. Такой человек тоже будет смахивать на безумца, ибо достигнет согласованности, абсолютной согласованности. Он обретет единство — большее, чем у любого сумасшедшего на свете. Он станет тотально целостным. Теперь он — индивидуум, в буквальном смысле «индивидуальный», что означает «неделимый»*. У него полностью отсутствует какая бы то ни было расщепленность.

Оба обладают сходством: сумасшедший верит, а будда доверяет. Вера и доверие похожи. Сумасшедший целостен, крайне бессознателен; будда также целостен, в высшей степени осознающий. В их целостности есть что-то общее. Сумасшедший отбросил разум, рассудочность, ум; будда тоже отбросил рассудочность, разумность, ум. Их состояния подобны, однако оба находятся на разных полюсах. Один из них опустился ниже человеческой природы, а другой возвысился над ней.

Современная психология так и останется неполной, если не займется изучением будд. Она останется неполной, ее воззрения останутся неполными, однобокими, а однобокое видение весьма опасно. Однобокая истина весьма опасна, куда более опасна, чем ложь, ведь она дает тебе чувство собственной правоты.

______

*Individual — индивидуум, индивидуальный; indivisible — неделимый. — Прим перев

Современная психология должна совершить квантовый скачок. Ей следует стать психологией будд. Ей придется глубоко изучить суфизм, хасидизм, дзэн, тантру, йогу, даосизм. Только тогда она по-настоящему станет психологией. Слово «психология» означает науку о душе, но она пока не стала наукой о душе.

Существует две возможности: можно опуститься ниже себя или же возвыситься над собой.

Стань безумцем, подобно Будде, Бахауддину, Магомету, Христу. Стань безумным, как я. Это безумие обладает невероятной красотой, ибо все прекрасное рождено из этого безумия, все поэтическое проистекает из этого безумия. Величайшие моменты жизни, величайший в жизни экстаз рожден из этого безумия

«The Secret» *(Ошо. Тайна. К.: София, 1997.), глава 20

Психоанализ Запада, основываясь на идеях Фрейда, Адлера, Юнга и Вильгельма Райха, пытается решать порожденные эго проблемы, такие как фрустрации, конфликты, шизофрения и сумасшествие. Не мог бы Ты прокомментировать вклад, ограниченность и неполноту системы психоанализа в решении проблем человека, коренящихся в его эго, в сравнении с Твоими медитативными техниками.

Первым делом следует понять, что любую проблему, порожденную эго, невозможно решить без трансценденции эго. Проблему можно отложить, облечь ее в мало-мальски нормальный вид, создать вокруг нее ореол нормальности, ослабить ее, но не решить раз и навсегда. Можно добиться более эффективного функционирования человека в обществе с помощью психоанализа, но психоанализ никогда не решает проблему. А когда проблема откладывается, задвигается в долгий ящик, то возникает новая проблема. Она просто сходит с насиженного места, но не покидает насовсем. Рано или поздно ее прорвет, и, когда это новое извержение старой проблемы случится, станет гораздо труднее отложить или задвинуть ее в ящик.

Психоанализ — это временное облегчение: с его помощью невозможно докопаться до того, что трансцендирует эго. Проблему можно решить, только выйдя за ее пределы. Если ты не можешь выйти за ее пределы, то проблема — это ты сам. И кому теперь ее решать? И как ты собираешься ее решать? Ты сам — проблема; проблема — это не что-то отдельное от тебя.

Йога, тантра и все медитативные техники основаны на совершенно ином принципе. Они говорят, что существуют проблемы, они вокруг тебя, но ты сам никогда не являешься проблемой. Проблемы можно трансцендировать, можно глядеть на них, как наблюдатель смотрит с вершины холма на простирающуюся внизу долину.

Такое свидетельствование способно решить проблему. В самом деле, просто свидетельствуя проблему, ты уже наполовину решаешь ее: когда ты можешь быть свидетелем проблемы, беспристрастно смотреть на нее, когда ты не вовлечен в нее, ты можешь стоять в сторонке и смотреть. Сама ясность, возникающая благодаря свидетельствованию, дает тебе нить, вручает секретный ключ. Почти все проблемы возникают из-за отсутствия ясности, которая помогла бы понять их.

Тебе не нужны решения: тебе необходима ясность.

Верно понятая проблема решается, ведь проблема возникает из-за непонимающего ума.

Ты порождаешь эту проблему, потому что тебе недостает понимания. Поэтому главное — не решить проблему, главное — достичь большего понимания. Если появится больше понимания, то станет больше ясности, и тогда на проблему можно смотреть беспристрастно, наблюдать за ней, словно она не твоя, а чья-то чужая. Лишь если тебе удастся создать дистанцию между проблемой и собой, ты сможешь от нее избавиться.

Медитация создает дистанцию, дает тебе перспективу. Ты выходишь за рамки проблемы. Меняется уровень сознания.

Прибегая к психоанализу, ты остаешься на том же уровне. Ничто не меняется, тебя приспосабливают к тому же уровню, где ты и находился. Твоя осознанность, твое сознание, твоя способность свидетельствования не претерпевают изменений. По мере того как ты углубляешься в медитацию, ты поднимаешься все выше и выше. Ты обретаешь способность взирать на проблемы сверху вниз. Отныне они в долине, а ты взошел на гору. С этой перспективы, с этой высоты проблемы имеют совершенно иной вид. И с увеличением дистанции растет твоя способность созерцать их, словно они и не относятся к тебе.

Запомни одно: если проблема не принадлежит тебе, ты всегда можешь дать дельный совет по ее решению. Если проблема чужая, если у кого-то другого возникли трудности, ты всегда мудр Ты даешь прекрасный совет, но, как только ты сам сталкиваешься с трудностями, ты просто теряешься, не зная, как поступить. Что же произошло? Проблема не изменилась, но теперь ты в нее вовлечен. Когда она была чьей-то, ты непредвзято взирал на нее издали. Все мы великолепные советчики, когда дело касается других, но когда что-то случается с нами, вся мудрость испаряется дистанцироваться очень тяжело.

Вот кто-то умер, и его семья скорбит: ты тут как тут с хорошим советом, Ты станешь говорить, что душа бессмертна, что ничто не умирает, жизнь вечна. Но если умирает тот, кого ты любил, кто был тебе очень близок и много значил для тебя, ты принимаешься рвать на себе волосы, рыдать и оплакивать его. Ты уже не будешь давать тот же замечательный совет самому себе — будто душа бессмертна и никто не умирает. Теперь это кажется абсурдным.

Поэтому имей в виду: давая советы другим, ты можешь выглядеть идиотом. Если ты скажешь тому, кто потерял любимого, что жизнь вечна, он примет тебя за дурака. Для него твои слова — нонсенс. Он знает всю горечь утраты близкого человека. Никакая философия его не утешит. И он понимает, почему ты так говоришь: проблема-то не твоя. Ты можешь позволить себе быть мудрым, а он — нет.

С помощью медитации ты выходишь за пределы своего обычного существа.

У тебя появляется новая позиция, с которой ты можешь взглянуть на вещи по-другому. Создается дистанция. Проблемы никуда не делись, но теперь они стали далекими — словно и не твоими вовсе. Теперь ты в состоянии дать самому себе дельный совет, однако необходимость в нем уже отпала. Дистанция позволит тебе стать мудрее.

Поэтому вся техника медитации состоит в том, чтобы создать дистанцию между тобой и проблемой.

В данный момент тот ты, какой ты есть, так вовлечен в свои проблемы, что не может ни думать, ни созерцать, ни посмотреть сквозь них, ни стать свидетелем.

Психоанализ помогает лишь приспособиться. Это — не трансформация. Это первое.

И второе: психоанализ делает тебя зависимым.

Ты нуждаешься в специалисте, который решит все твои проблемы. На это может уйти три, четыре или даже пять лет, если проблема слишком укоренилась, и ты станешь просто зависимым — ты не будешь расти. Напротив, растет скорее твоя зависимость. Психоаналитик будет нужен тебе ежедневно — либо два-три раза в неделю. Стоит тебе пропустить сеанс — и ты ощутишь потерянность. Стоит тебе прекратить сеансы вообще — тебе конец. Это становится токсичным, как алкоголь.

Ты попадаешь в зависимость к кому-то — тому, кто является экспертом. Ты рассказываешь ему о своей проблеме, и он находит ее решение. Он станет ее обсуждать и выудит из тебя ее бессознательные корни. Но это сделает он; выход отыщет кто-то, но не ты.

Запомни, проблема, решенная кем-то другим, не сделает тебя более зрелым. Решенная им проблема, возможно, сделает более зрелым его, но не тебя. Ты же рискуешь оказаться еще менее зрелым. И тогда всякий раз, когда возникнет какая-то сложность, ты побежишь за советом к специалисту, профессионалу. И я не думаю, что даже сами психоаналитики обретают зрелость, решая твои проблемы, ибо и они обращаются со своими проблемами к коллегам. Им самим требуется помощь. Они решают твои проблемы, однако не могут помочь себе. Опять-таки вопрос дистанцирования.

Вильгел<