Дальние миры

Не много людей, ценящих простор мысли. Не много людей, облетающих мыслью мир. Даже те, кто уже при­нимает значение мысли, даже те, кто уже понимает, что только мысль принесет сокровища, не всегда отважива­ются метнуть стрелку за пределы окружающего. Именно рутина окружающего, как воронка, поглощает огромное количество великой энергии. Ближайшие люди, ближай­шие вещи, всевозможные обстоятельства, мелочные и не­достойные, как тяжелые цепи, сковывают мощную заво­евательницу—мысль. Как узник, гниет человеческая мысль в подвалах сознания, а люди жалуются на убоже­ство жизни. Но кто же приковал внимание к водоворотам обыденщины, кто же ограничил неограниченное вообра­жение. Как свиньи, зарылись люди в навоз и не желают поднять свой взор на небо — туда, где в неограниченном пространстве пламенеет свободная мысль.

Можно ли ограничить мысль лишь явлением видимо­сти окружающего? Представим себе узника, с малых лет брошенного в темницу: узкое оконце у потолка, каменные стены, десяток предметов и тюремщики. Мы ужаснемся, вообразив себя на месте такого узника, но если взглянуть чуть шире, то поймем, что часто мы бываем такими же узниками с той лишь разницей, что заключаем себя до­бровольно. Представим себе, что мы поднялись к оконцу. Как расширился наш кругозор! Сколько наблюдений дает небо и тюремный двор! Явлений и предметов уже не десятки, но сотни. Вот мы на тюремном дворе. Вот мы за стеной и видим город с улицами и домами. Вот мы под­нялись на высокую башню и видим множество улиц и множество домов. Мы видим кипящую жизнь, трамваи, автомобили. Вот мы поднимаемся выше. Город остается лишь пятном. Мы видим поля и леса, и реки. Еще выше мы видим города и села, горы и берега морей. По мере движения ввысь стираются детали, — мы видим террито­рии государств части света, огромные океаны. А потом гигантский шар Земли быстро уменьшается и превраща­ется в пылающую звезду. А потом меркнет свет Земли, вот она уже маленькая звездочка, а перед нами возрастает громада Юпитера, в тысячи раз большего, чем Земля. А вот мы уже за пределами солнечной системы, и само Солнце становится маленькой звездочкой в необозримом пространстве. Начинает светать. Громадная звезда на на­шем пути и уже превращается в пылающий шар. Это сердце созвездия Скорпион, гигантский Антарес, в два с половиной раза больший земной орбиты. В миллионы раз больший, чем Солнце нашей системы. Вокруг него несутся солнечные системы со своими планетами и планеты со своими спутниками. И каждое из солнц, каждая планета, каждый спутник выполняют величайшую, непостижимую в своем величии задачу в пространстве, каждое светило горит своим светом, звучит своей нотой, и на светилах бушует жизнь, отличная от жизни на Земле, но напол­ненная несказуемое красотой и величием.

Зачем же думать о Дальних Мирах, зачем расстраи­вать себя мечтой о несбыточном? Так скажет обыватель, так скажет тот, кто добровольно заточает и ограничивает себя. Кто же сказал, что Дальние Миры отделены от нас, если каждый момент существо наше пьет сущность их творческих лучей. Если наше настроение даже может зависеть от скрестившихся токов.

"Некоторые отрицают все невидимое — говорится в Книге "Сердце". — И не только дикари, но и многие грамотеи не желают даже подумать о звездах. Учения намекают о бесчисленных жилищах небесных, но, веро­ятно, люди не желают ускорить путь свой. То же самое, когда в театре люди рыдают, но через минуту готовы злобствовать и давить других" (§251).

"Сердечное томление о Дальних Мирах составляет особый вид тоски. Не могут вместиться в земную, урочную ауру сердца, много испытавшие. И опыт их подтверждает, насколько Учение зовет к расширению понимания. Но ничто не истребит память о Дальних Мирах у тех, кто приближался к ним в огненном теле. Как счет звезд не­объятен, так и воспоминания о Дальних Мирах невместимо в словах". (Серд.,§252).