Российская политика в области национальной и международной безопасности

Мировой финансово-экономический кризис ослабляет гло­бальные возможности США, увеличивает вес в мировой полити­ке и экономике других государств. Он выявил потребность в ко­ординации действий всех ведущих стран мира, включая Россию. Глобальный кризис становится катализатором диверсификации валютной и финансовой системы, формирования справедливого и независимого от США финансового порядка, а также ускоре­ния многостороннего подхода к мировой политике и дипломатии. Вместе с тем он стал и серьезным испытанием как для междуна­родной безопасности, так и для безопасности нашей страны.

Речь не идет о том, что кризис сам по себе породил новые вы­зовы и угрозы. Он лишь с еще большей очевидностью обнажил и обострил уже наметившиеся тенденции, нерешенные вопросы и противоречия в области международной безопасности. Поэтому не приходится рассчитывать на то, что завершение кризиса авто­матически приведет к решению существующих проблем. Характер таких проблем и влияние кризиса на их обострение зафиксирова­ны в официальных документах, в статьях и выступлениях первых лиц страны, представлены в аналитических записках и докладах ведущих экспертов, а также в дискуссиях и публикациях акаде­мического сообщества. Резюмируя высказанные в них основные положения, касающиеся современного состояния международной безопасности, важно отметить следующее.

Первое. Кризис влечет за собой мощные сдвиги в глобальном геополитическом ландшафте. Увеличиваются риски, связанные с соперничеством за контроль над стратегическими ресурсами. Уча­стилось использование дискриминационных мер, недобросовест­ной конкуренции в борьбе за рынки, за доступ к передовым техно­логиям. Растет неопределенность мировой политики, расширяется число вызовов и угроз безопасности, меняется ее структура.

Второе. На передний план выдвигается комплекс проблем, имеющих трансграничный характер: «Прежде всего, это опас­ность распространения оружия массового уничтожения и средств его доставки, международный терроризм, неконтролируемый трафик оружия и боевиков, радикализация общественных настро­ений, провоцирующая религиозный экстремизм и этноконфессиональные антагонизмы, нелегальная миграция, морское пират­ство, незаконный оборот наркотиков, коррупция, региональные и внутренние конфликты, дефицит жизненно важных ресурсов, демографические проблемы, глобальная бедность, экологические и санитарно-эпидемиологические вызовы, изменение климата, угрозы информационной и продовольственной безопасности»^[9].

Третье. Негативное влияние на международную безопасность оказывает политизация гуманитарных вопросов, деструктивное использование потенциала «мягкой силы», спекуляция вокруг проблем индивидуальных свобод и прав человека. Как подчер­кивал В. Путин, «к сожалению, нередко эти методы используют­ся для взращивания и провоцирования экстремизма, сепаратиз­ма, национализма, манипулирования общественным сознанием, прямого вмешательства во внутреннюю политику суверенных государств»^[10].

Четвертое. Заметно возрастает роль моральных принципов и норм, усиливается соперничество ценностных подходов. «Битва идентичностей»^[11] становится одной из важнейших составляющих национальной и международной безопасности.

Пятое. Усиливающееся информационное противоборство в мире подтверждает, что информационная сфера является систе­мообразующим фактором жизни общества, активно влияет на состояние политической, экономической, оборонной и других со­ставляющих национальной безопасности^[12]. При этом, как подчер­кивает Путин, на информационном поле нас часто переигрывают.

Шестое. Продолжается, а в ряде случаев даже усиливается тен­денция к фрагментированию единого поля безопасности. Это ка­сается его структуры: наблюдается противопоставление «мягкой» и «жесткой» безопасности, а также безопасности государства и «человеческой безопасности». И это касается принципа недели­мости безопасности: невзирая на то, что в соответствии с ним без­опасность одного государства или союза государств не может обе­спечиваться за счет безопасности другого государства или союза, существует стремление США и НАТО к выстраиванию односто­ронней безопасности в Европе и в мире без учета озабоченностей и интересов России.

Таким образом, возрастающее число вызовов и угроз безопас­ности сегодня имеет отношение, с одной стороны, к трансгранич­ным процессам и деятельности негосударственных акторов, а с другой — к использованию «мягкой силы» в конкурентной борьбе и экономическом соперничестве.

Вместе с тем это не означает, что традиционные военно-стратегические проблемы, вопросы так называемой жесткой безопас­ности утратили свое значение. Здесь, как и в других сферах меж­дународных отношений и мировой политики, новое не отменяет старое и традиционное, не вытесняет его на незначительные по­зиции, а наслаивается и проникает в него, усложняя ситуацию и повышая степень ее неопределенности.

В официальных документах подчеркивается неприятие поли­тики расширения НАТО к российским границам, необходимость добиваться правовых гарантий от США о ненаправленности про­тив России создаваемой ими системы противоракетной обороны, неприемлемость участившегося вмешательства западных стран во внутренние конфликты, применения военной силы с целью свер­жения неугодных правительств.

Противопоставление «мягкой» и «жесткой» безопасности, как «мягкой» и «жесткой» силы, неправомерно. Основную роль в пре­дотвращении войн и вооруженных конфликтов Россияотводит по­литическим, дипломатическим, экономическим и другим невоен­ным средствам. Первоочередным принципом остается признание необходимости сохранения мира в качестве приоритетной ценно­сти. Без обеспечения этого условия демократические преобразо­вания вряд ли будут возможны. Вместе с тем, как подчеркивается в Концепции национальной безопасности Российской Федерации, несмотря на позитивные перемены в мире, значение военно-силовых аспектов в международных отношениях продолжает оставать­ся существенным, а уровень и масштабы угроз в военной сфере воз­растают. Поэтому интересы России требуют наличия достаточной для ее обороны военной мощи, а ее Вооруженные Силы играют главную роль в обеспечении ее военной безопасности. Это диктует­ся самой обстановкой, которая складывается в современном мире в целом и вокруг Российской Федерации в частности.

Подписанная в январе 2009 г. «Хартия о стратегическом пар­тнерстве США — Грузия» предусматривает расширение программ сотрудничества в сферах обороны и безопасности, помощь США в модернизации грузинской армии, а также в усилении возмож­ностей Грузии и подготовке ее к членству в НАТО. Аналогичная Хартия подписана США и Украиной. В соответствии с этим доку­ментом США обещали повысить уровень обучения и оснащения украинских вооруженных сил, открыть в Крыму так называемый пост американского присутствия, помочь Украине в достижении стандартов НАТО. По словам представителя Госдепартамента США Д. Меркеля, США стремились дать сигнал России, касаю­щийся противодействия ее попыткам создать сферу влияния вдоль российских границ.

Предпринимается (отчасти успешно) масштабный проект фор­мирования по периметру границ Российской Федерации антирос­сийских режимов. По сути ту же важную геополитическую задачу решает расширение ЕС. «Новая политика соседства» преследует цель отрыва от России ее ближайшего союзника Белоруссии и еще не определившейся окончательно Молдавии. По мере усиле­ния России в западных СМИ идет прогрессирующее нагнетание русофобии: россиянам приписываются самые худшие человече­ские качества и пороки, искажаются и клеймятся существующие в стране ценности и традиции, а ее лидеры представляются в образе тиранов — душителей демократии и прав человека.

Оказывается давление, направленное на изменение цивилизационного кода России, путем агрессивной пропаганды идеи о моральном превосходстве Запада, а также таких «ценностей», как гомосексуализм, воинствующий индивидуализм и антигосудар­ственность. Самой России упорно навязывается роль неравно­правного, «ведомого» партнера, который не может и не должен самостоятельно распоряжаться своими природными ресурсами. Осуществляется моральная и материальная поддержка агрессив­ной радикальной оппозиции, призывающей к свержению суще­ствующего государственного устройства.

Попытки России протестовать против ущемляющей ее инте­ресы односторонней политики, как правило, игнорировались, по­скольку ее воспринимали как побежденную и слабую страну. Как писал Томас Л. Фридман в "New York Times" от 20 августа 2008 г., люди, которые отвечали за внешнюю политику в США, сказали: «Экспансией НАТО мы возьмем россиян за горло, потому что Москва слаба, и они, кстати, к этому привыкнут. Россиянам был адресован следующий посыл: мы хотим, чтобы вы вели себя как демократы, но обращаться мы будем с вами так, как будто вы все еще в Советском Союзе. Для вас холодная война окончена — но не для нас»^[13]. Ситуация не слишком изменилась и в наши дни.

Еще до кризиса на Кавказе российский президент Д.А. Медве­дев предложил разработать и заключить юридически обязываю­щий Договор о европейской безопасности. Выступая 8 октября 2008 г. на международной конференции в Эвиане, он вновь под­робно говорил об этой идее^[14]. Однако евроатлантические структу­ры ее вежливо выслушали, а в дальнейшем фактически торпеди­ровали.

Нет особых оснований считать, что США легко откажутся от размещения элементов своей системы ПРО в Европе, как и сомне­ваться в том, что она представляет собой проблему для националь­ной безопасности России. Направленная, как и другие американ­ские системы ПРО, в конечном счете против Китая, европейская система США способна отчасти девальвировать российский по­тенциал сдерживания. В свою очередь, инициатива США о дого­воре с Россией по радикальному сокращению ядерных вооруже­ний обеих стран таит в себе, по заключениям российских военных экспертов, серьезные «подводные камни». Именно и только по ядерным вооружениям между Россией и Америкой существует па­ритет, тогда как по всем остальным направлениям, в том числе по ПРО и обычным вооружениям, наблюдается полное превосход­ство США. Поэтому американское руководство проявляет готов­ность подписывать юридически обязывающие соглашения лишь в той области, где между нашими странами имеется паритет. Одна­ко Россию такая постановка вопроса не может устроить. Как под­черкивает А.Г. Арбатов, «мы находимся в пределах досягаемости ядерного оружия всех восьми стран, которые им обладают... США достигает ядерное оружие только двух из восьми стран... Мы на­стаиваем на том, чтобы в стратегическом оружии у нас был пари­тет, и мы никогда не отступим от этой позиции. Для нас это важно и в военном, и в экономическом смысле»^[15].

В таких условиях Россия, конечно, вынуждена заботиться о собственной жесткой безопасности, что предполагает активную роль в международной политике. Здесь, как и в сфере внешней по­литики, основные интересы России связаны со странами СНГ — бывшими республиками СССР.

Важно напомнить, что в послед­ние годы на постсоветском пространстве наметилось достаточно серьезное соперничество России и Запада, проявлением которого стал, в частности, грузино-российский вооруженный конфликт. Геополитическое значение данного региона, его ресурсный потен­циал, транзитные возможности, уже имеющиеся и планируемые здесь газо- и нефтепроводы, уязвимость с точки зрения наркотра­фика и террористической угрозы — все это говорит о том, что он остается наиболее приоритетным с точки зрения безопасности, обеспечиваемой посредством «жесткой силы». Именно поэтому Россия видит свою задачу в укреплении та­ких региональных организаций, как ОДКБ и ШОС.

Российская Федерация не претендует на мировое господство, «у России нет и никогда не было агрессивных замыслов и целей»^[16]. Вопросы, свя­занные с «жесткой силой», интересуют Россию лишь в той мере, в какой они связаны с необходимостью выполнения ею своей от­ветственности как государства—члена Совета Безопасности ООН, а также в той, в какой они трансформируются в угрозы ее наци­ональной безопасности, в том числе поблизости от российских границ, например в свете американских планов по размещению ПРО в Польше и Чехии, упорного продвижения военной инфра­структуры НАТО к российским границам.

Как уже было показано выше, ресурсный потенциал Российской Федерации, в том числе и ее оборонный бюджет, не дают оснований для сколько-нибудь серьезных утверждений о претензиях России на военное принуж­дение в мировом масштабе. Не случайно российские военные экс­перты считают, что первоочередной задачей вооруженных сил и других войск становится готовность к выполнению боевых задач в локальных вооруженных конфликтах, антитеррористических операциях и мобилизационная готовность к выполнению задач в региональных крупномасштабных войнах^[17].

В то же время в Воен­ной доктрине Российской Федерации подчеркивается, что Россия «оставляет за собой право применить ядерное оружие в ответ на применение против нее и/или ее союзников ядерного и других видов оружия массового поражения, а также в случае агрессии против Российской Федерации с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства»^[18].

В периоды своего усиления Россия всегда играла важную стабили­зирующую роль в международной безопасности. Так было после наполеоновских войн, когда участие России в Священном союзе гарантировало мирное развитие Европы почти на три десятиле­тия. Так было и после Второй мировой войны, когда достигнутый ценой неимоверных усилий советского народа ядерный паритет более полувека обеспечивал безопасность не только СССР, но гло­бальной международной системы в целом. И сегодня в условиях мирового кризиса и сохраняющейся угрозы крупномасштабного вооруженного конфликта одним из главных сдерживающих фак­торов остается российский ядерный потенциал, обеспечивающий военно-политическое равновесие в мире, глобальную безопас­ность и развитие на пути к мирному полицентричному миропо­рядку.