Принцип субсидиарности в системе общих принципов Евросоюза
1. В силу целого ряда объективных причин принцип субсидиарности в отличие от многих других принципов Европейских сообществ был признан не сразу, одновременно с образованием последних, а гораздо позднее - в 1992 г., будучи впервые конституционно закрепленным в Маастрихтском договоре.
Однако столь позднее официальное признание и законодательное закрепление данного принципа вовсе не означают, что субсидиарность как понятие и доктрина не была известна до этого в Западной Европе и за ее пределами и что ее признанием прекратились те многочисленные и затяжные споры, которые велись среди теоретиков права и практиков на протяжении весьма длительного времени*(670).
Анализ многочисленных научных источников и накопившейся на протяжении многих столетий общественно-политической и юридической практики со всей очевидностью показывает, что субсидиарность как понятие и доктрина - явление столь же не новое, сколь и небесспорное, в частности в том, что касается его понятия, содержания, выполняемой роли и назначения.
Чтобы убедиться в этом, достаточно сказать, что в научной литературе до сих пор ведутся споры по поводу того, какой смысл следует вкладывать в латинские термины "subsidiaries" и "subsidium", послужившие основой для производного от них термина "subsidiary", означающего "оказывать помощь, поддержку", "дополнять что-либо, пополнять", "рассматривать что-то в виде действующего приложения" и т.д.*(671)
И, соответственно, какой точный смысл следует вкладывать в понятие и доктрину субсидиарности? Ибо одни авторы, рассматривающие принцип субсидиарности в пределах Евросоюза, как свидетельствует Г. Берман, "заявляют, что они не знают, что означает субсидиарность, а если и знают, то не усматривают в ней что-либо новое", - в то время как другие комментаторы принципа субсидиарности рассматривают его едва ли не в виде "панацеи от всех постигших в последнее время Сообщество бед" (current malaise)*(672).
Непрекращающиеся споры, судя по исследованиям разных лет, ведутся также вокруг вопросов, касающихся природы и характера принципа субсидиарности, в частности в отношении того, является ли данный принцип универсальным, в равной мере "приложимым" ко всем сферам жизни общества и отношениям или же он распространяется лишь на отдельные, специфические сферы и отношения*(673).
Многовековой опыт существования и функционирования принципа субсидиарности показывает, например, что на протяжении длительного времени в странах Западной Европы и в ряде других стран предпринимались попытки использования данного принципа в сфере социальных отношений человека и общества, различных социальных групп и государства, общества и государства.
Как известно, принцип субсидиарности лежал в основе так называемой Католической социальной доктрины, исходящей из того, что "в плюралистическом обществе все, даже самые небольшие социальные группы, объединенные между собой общими моральными устоями, должны быть автономными и суверенными. В своей повседневной жизнедеятельности они должны находиться под покровительством государства, которое, однако, не подменяет и не подавляет их своими чрезмерными требованиями, а, поддерживая в обществе правовой порядок, служит их общему благу"*(674).
Католическая социальная доктрина субсидиарности, по словам исследователей, нашла "свое наиболее яркое и полное выражение в континентальной христианско-демократической версии государства всеобщего благоденствия, в своего рода социальном рынке"*(675), где полное отсутствие или недостаток жизненных возможностей каждого индивида или социальной группы в соответствии с принципом субсидиарности восполняются или должны восполняться государством.
Наряду с попытками использования принципа субсидиарности в сфере социальных отношений данный принцип довольно широко применяется в правовой сфере, в частности в сфере действия гражданского и других отраслей частного управа, постепенно проникая между тем в сферы регулятивного воздействия на общественные отношения со стороны международного права и ряда отраслей публичного права, таких как конституционное, административное, трудовое и другие отрасли права*(676).
При этом небезынтересно заметить, что применительно к каждой сфере правового воздействия на общественные отношения - к сфере частного или публичного права - в термин и понятие субсидиарности вкладывается далеко не совпадающий друг с другом смысл.
В сфере частного права субсидиарность рассматривается как правовая восполняемость, дополняемость и пр. Смысл субсидиарности в этой сфере, резонно замечает Б.Н. Топорнин, заключается в том, что в предусмотренных законом случаях, когда вопрос не может быть решен на базе соответствующей отрасли права или соответствующего правового комплекса, возможно привлечение "недостающих" норм из смежных отраслей права или правовых комплексов. Иными словами, "если должной правовой нормы нет, то применяется другая, наиболее подходящая норма"*(677).
В качестве иллюстрации можно сослаться на институт субсидиарной ответственности, традиционно существующий в системе гражданского права каждого государства, в том числе и Российской Федерации.
Субсидиарная ответственность в смысле восполняемости, дополняемости и пр. предусмотрена целым рядом статей Гражданского кодекса РФ. Так, ст. 105 ГК РФ под названием "Дочернее хозяйственное общество" устанавливает, что "в случаях несостоятельности (банкротства) дочернего общества по вине основного общества (товарищества) последнее несет субсидиарную ответственность (выделено нами. - Авт.) по его долгам"*(678). Статья 121 ГК РФ "Объединения юридических лиц (ассоциации и союзы)" гласит: "Ассоциация (союз) не отвечает по обязательствам своих членов. Члены ассоциации (союза) несут субсидиарную ответственность (выделено нами. - Авт.) по ее обязательствам в размере и в порядке, предусмотренном учредительными документами ассоциации"*(679). Наконец, ст. 399 ГК РФ "Субсидиарная ответственность" (гл. 25 ГК - "Ответственность за нарушение обязательств") закрепляет положение, согласно которому "до предъявления требований к лицу, которое в соответствии с законом, иными правовыми актами и условиями обязательства несет ответственность дополнительно к ответственности другого лица, являющегося основным должником (субсидиарная ответственность), кредитор должен предъявить требование к основному должнику"*(680).
Анализируя данные и другие им подобные статьи и положения, касающиеся субсидиарной ответственности, нетрудно заметить, что последняя во всех них рассматривается не иначе, как в виде дополнительной, вспомогательной, восполняющей (дополняющей) основную ответственность.
В каждом случае применение субсидиарной ответственности в силу ее вспомогательного характера обставлено определенными законодательно закрепленными требованиями, обстоятельствами и условиями. Например, применительно к ст. 399 ГК РФ в качестве таковых, обусловливающих возможность наступления субсидиарной ответственности, выступают условия (обстоятельства) отказа основного должника удовлетворить требования кредитора, неполучение кредитором в "разумный срок" от основного должника ответа на предъявленное требование, невозможность удовлетворения требования кредитора к основному должнику путем зачета встречного требования либо "бесспорное взыскание средств с основного должника".
Различными условиями, требованиями и обстоятельствами обусловливается применение принципа субсидиарности при решении вопроса об ответственности и иных вопросов, возникающих в сфере частного права и во всех других случаях. Принцип субсидиарности при этом выступает в роли своеобразного - дополнительного, вспомогательного, восполнительного и иного подобного - средства обеспечения точного и своевременного выполнения сторонами - участниками гражданско-правовых отношений своих обязательств или решения других частноправовых вопросов.
2. По-иному, однако, обстоит дело с пониманием и толкованием принципа субсидиарности, со смысловым значением, которое вкладывается в него в сфере публичного и, в частности, международного и конституционного права. В отличие от сферы частного права, где субсидиарность ассоциируется с дополняемостью и восполняемостью, в области публичного права ей, а вместе с ней и принципу субсидиарности придается несколько иной смысл. "В международном и конституционном праве, - справедливо замечает Б.Н. Топорнин, - на первый план выступают другие свойства принципа субсидиарности". А именно, речь идет не о дополняемости или восполняемости, а преимущественно о распределении полномочий между различными ступенями власти в процессе принятия и реализации решений, при котором решение принимается и реализуется на той ступени или этаже власти, где имеется большая квалификация и где существуют большие возможности для решения возникшей проблемы или проблем.
В сфере публичного права принцип субсидиарности предполагает, что "все вопросы, которые могут быть решены на местах, должны находиться в ведении муниципальных органов". А что касается регионального, общегосударственного или наднационального (надгосударственного) уровней, то им должны передаваться лишь те полномочия, которые не могут быть эффективно реализованы на нижестоящих уровнях публичной власти*(681).
3. Применительно к Евросоюзу, а точнее, к тем отношениям, которые возникают в его пределах между Европейским сообществом, с одной стороны, и государствами-членами, с другой, это означает, что Сообщество наделяется лишь тем объемом полномочий, который ему необходим для решения вопросов, превышающих пределы возможностей одного отдельно взятого государства или нескольких государств*(682). Там же, где государство в состоянии самостоятельно заниматься соответствующими делами и решать возникающие перед ним проблемы, вмешательство Сообщества, а следовательно, наделение его дополнительными полномочиями "не только не нужны, но и могут оказать неблагоприятное воздействие на процесс интеграции"*(683).
Нормативно-правовое закрепление применительно к объединенной Европе принцип субсидиарности, а вместе с ним его доктрина получили прежде всего в Договоре о Европейском союзе, в статье первой которого говорилось о том, что "Договор знаменует собой новый этап в процессе создания постоянно укрепляющего свою сплоченность союза народов Европы, в котором принятие решений осуществляется при как можно более полном соблюдении принципа гласности и, по возможности, максимально приближенно к гражданам". Согласно смыслу этой статьи принятие решений должно осуществляться наднациональными, общеевропейскими органами постадийно, начиная с локальных органов, которые наиболее близко находятся к гражданам, и заканчивая в случае невозможности их решения на низших - локальных и средних - национальных уровнях.
В наиболее развернутом виде принцип субсидиарности и сопутствующие ему положения были отражены в ст. 5 Договора об учреждении Европейского экономического сообщества. В нем наряду с указанием на то, что Сообщество должно действовать, сообразуясь со своими полномочиями и обозначенными в Договоре целями, и "не должно выходить за пределы необходимого" для достижения этих целей, было установлено положение о том, что "в областях, которые не подпадают под его исключительную компетенцию, Сообщество действует в соответствии с принципом субсидиарности, если и поскольку цели намечаемых действий не могут быть достигнуты в достаточной мере государствами-членами и поэтому, в силу масштабов и результатов предполагаемого действия, могут более успешно осуществляться Сообществом".
Дальнейшее развитие и укрепление нормативно-правовая основа принципа субсидиарности получила в Протоколе к Амстердамскому договору 1997 г. "О применении принципов субсидиарности и пропорциональности", в котором помимо всего прочего обращалось внимание на то, что принцип субсидиарности в отношениях Сообщества с государствами-членами "не подвергает сомнению его полномочия" и что он выступает в качестве своего рода "ориентира того, как эти полномочия Сообщества должны реализовываться" (ст. 3).
Положения, касающиеся принципа субсидиарности и особенностей его применения, кроме названных актов отражаются и закрепляются также в других официальных документах Европейского сообщества*(684).
4. Анализируя их и одновременно сравнивая "статус" принципа субсидиарности применительно к Евросоюзу - к сфере публичного права - с его "статусом" в сфере общественных отношений и частного права, следует обратить внимание на следующие его особенности.
Во-первых, на то, что данный принцип применяется к отношениям, возникающим не между "автономными" индивидами или социальными группами и обществом, где государство осуществляет лишь "покровительство" или же использует принцип субсидиарности для разрешения некоторых вопросов, касающихся гражданско-правовой ответственности, а в отношениях между самими, отдельно взятыми государствами или группой государств-членов, с одной стороны, и Евросоюзом в лице его руководящих органов и институтов, с другой*(685).
Государство в этой системе субсидиарных отношений выступает не как покровитель или посредник в решении некоторых спорных вопросов, возникающих между субъектами частноправовых отношений, а как непосредственный участник, как одна из сторон данных отношений.
Участие государств в субсидиарных отношениях в принципе меняет не только характер, но и содержание, а вместе с тем и назначение самого принципа субсидиарности. Ибо в системе отношений, существующей между государствами-членами и Евросоюзом, данный принцип выступает не как средство дополнения или восполнения недостающих возможностей, а скорее как способ построения вертикали власти, как один из способов фиксации и поддержания баланса между властными полномочиями сторон*(686).
При этом государство, стремясь наиболее полно и эффективно решать свои собственные проблемы с помощью других государств-членов и Евросоюза в целом и одновременно пытаясь в максимальной степени сохранить свою идентичность, неизменно проявляется в двух своих таких ипостасях, как партнер и суверен. Партнер - в отношениях с другими государствами и надгосударственными институтами. Суверен - по отношению к национальным органам и институтам, к правопорядку и законности внутри страны.
Разумеется, строгого разграничения между этими "ликами" или проявлениями государства нет и не может быть, ибо любое самодостаточное государство едино с точки зрения его суверенных полномочий и неделимо. Однако в функциональном плане, а также с учетом различного характера и особенностей решаемых государством вовне - в рамках Евросоюза - и внутри каждой страны задач такое разграничение в целях более глубокого и разностороннего понимания происходящих процессов не только допустимо, но и необходимо.
В противном случае весьма трудно будет понять, например, кажущееся на первый взгляд противоречие: почему государства-члены, в частности ФРГ, в своих конституциях, с одной стороны, законодательно закрепляют свое участие в "осуществлении идеи объединенной Европы" и тем самым стимулируют ее развитие, а с другой - ограничивают функционирование Европейского союза рамками целого ряда условий-обязательств, включая сохранение и строгое соблюдение принципа субсидиарности, а также гарантий защиты конституционных прав, "по существу совпадающих с основными правами, содержащимися в Основном законе"*(687).
Подходя к рассмотрению взаимоотношений государств Евросоюза дифференцированно, нельзя не видеть, что в первом случае государство-член проявляет себя как партнер в отношениях с другими государствами и создаваемыми ими наднациональными органами и институтами, основная целевая установка которого заключается в дальнейшем укреплении и развитии процесса интеграции взаимного сотрудничества в рамках Европейского союза.
В то же время, как во втором случае, государство-член выступает прежде всего как суверен, главной задачей которого является, с одной стороны, сохранение и укрепление, в том числе с помощью принципа субсидиарности, своей суверенной целостности, внутренней самостоятельности и идентичности, а с другой - как об этом свидетельствует практика, недопущение превращения Евросоюза в стоящее над всеми государствами-членами и полностью определяющее их внутреннее развитие государство-Левиафан, супер- или же гипергосударство*(688).
Во-вторых, необходимо обратить внимание на то, что принцип субсидиарности применительно к отношениям "Евросоюз - государство" не подпадает согласно ст. 5 Договора под исключительную компетенцию Сообщества.
Это означает, что данный принцип не действует, скажем, в таких областях, традиционно относящихся к исключительной юрисдикции Евросоюза, как сельское хозяйство, рыболовство, транспорт и другие сферы деятельности подгосударственных органов и институтов, в отношении которых на Евросоюз возлагается обязанность выработки общей политики их функционирования и развития.
Принцип субсидиарности применяется лишь в тех областях жизни Европейского сообщества, которые относятся к сфере общей компетенции наднациональных и национальных органов, где "Договором предусматривается совместная деятельность Евросоюза с государствами-членами"*(689).
Используя устоявшуюся в государственно-правовой системе Германии и некоторых других стран классификацию полномочий государственных органов на исключительные, принадлежащие только отдельным органам, совместные (concurrent), осуществляемые несколькими органами, и потенциальные*(690), принадлежащие различным органам, но в силу различных причин временно не реализуемые, следует сказать, что сфера применения принципа субсидиарности в отношениях "Евросоюз - государство" находится в промежутке между областью исключительной компетенции Европейского союза, с одной стороны, и областью исключительной компетенции государств - его членов, с другой.
Там, где в соответствии с Договором, резонно замечается по этому поводу в научной литературе, "зона ответственности Сообщества" совпадает с "зоной ответственности государств-членов", принцип субсидиарности служит критерием определения меры ответственности каждой из сторон. Там же, где нет "зоны их совместной ответственности", а есть лишь сферы исключительной компетенции Евросоюза и государств-членов, принцип субсидиарности теряет почву для своего применения и утрачивает свою роль*(691).
В теоретическом и практическом плане проблема, однако, заключается в том, что исходя из текстов договорных актов весьма трудно провести "демаркационную" линию между исключительной компетенцией Евросоюза и аналогичной компетенцией государств-членов, точно определить ту "промежуточную" между ними сферу совместной компетенции, где применяется принцип субсидиарности*(692).
Причины такого положения, как отмечают исследователи, состоят прежде всего в том, что сферы исключительной компетенции сторон определяются в договорных актах не по их специфическому предмету, как это обычно происходит, а по их "функциональному описанию" (functional description)*(693). А кроме этого ситуация усугубляется тем, что в некоторых случаях Договор о Европейском экономическом сообществе (ст. 308) позволяет последнему, при возникновении необходимости для достижения одной из его закрепленных в Договоре "общерыночных" целей, принимать надлежащие меры даже тогда, когда Договор "не предусматривает необходимых полномочий для таких действий".
Логически данное положение, позволяющее принимать органам Евросоюза (Совету "на основе единогласия", по предложению Комиссии и после консультаций с Европейским парламентом) без участия государств-членов положения, выходящие за пределы их закрепленных в договоре полномочий, можно рассматривать как своего рода карт-бланш на расширение сферы исключительных полномочий Европейского союза, в результате которого неизбежно стирается грань между исключительной и совместной компетенцией Евросоюза и государств-членов, размываются границы той "промежуточной" области, в пределах которой возможно применение принципа субсидиарности.
В-третьих, необходимо отметить, что принцип субсидиарности применяется в сфере совместной компетенции Евросоюза и государств-членов не автоматически, а при соблюдении ряда требований и условий, которые в известной степени компенсируют издержки, связанные с размыванием границ между исключительными и совместными полномочиями сторон и вносят элемент определенности в процесс реализации данного принципа.
В числе такого рода требований-условий Договор об учреждении Европейского экономического сообщества выделяет следующие: а) допустимость решения рассматриваемого вопроса как на уровне государств-членов, так и на уровне Евросоюза в целом; б) невозможность самостоятельного решения проблемы "в достаточной мере государствами-членами"; в) уверенность в том, что данная проблема "в силу ее масштабов и результатов", с одной стороны, и возможностей Европейского сообщества, с другой, может быть более эффективно решена на наднациональном, нежели на национальном уровне*(694).
Кроме того, дополнительные требования-условия ("ориентиры") предусматриваются Протоколом "О применении принципов субсидиарности и пропорциональности". Основной смысл их сводится к тому, чтобы определить, как и в какой мере выполняются условия Договора, касающиеся применения принципа субсидиарности вообще*(695) и принятия наднациональных акций в частности.
Согласно Протоколу (ст. 5) последние вполне законно и оправданно могут быть приняты лишь в следующих случаях: 1) если рассматриваемый вопрос имеет "транснациональные аспекты, которые не могут быть удовлетворительно урегулированы с помощью средств, находящихся в распоряжении государства-члена"; 2) если самостоятельные действия государств-членов или отсутствие их на уровне Сообщества могут войти в противоречие с требованием договора или же "каким-либо иным образом причинить существенный вред государствам-членам"; 3) если в результате действия Сообщества будет получена чистая прибыль по сравнению с действиями на уровне отдельных государств-членов в силу того, что первые "более масштабны и эффективны по сравнению со вторыми"; 4) если решения наднациональных органов, направленные на достижение закрепленных в договорах целей, будут способствовать "гармонизации норм национального права" и стандартизации принимаемых государствами-членами законодательных актов*(696).
В-четвертых, важно заметить, что хотя принцип субсидиарности распространяется на всю сферу совместной компетенции Евросоюза и государств-членов, все же наиболее часто, по свидетельству источников и согласно сложившейся практике, он применяется в области правотворческой деятельности сторон.
Прежде всего, в рамках правотворческой деятельности, констатируют исследователи, осуществляется институтами Европейского союза реализация принципа субсидиарности. Именно здесь "наиболее эффективно и осязаемо" проявляются последствия его благоприятного воздействия на характер отношений наднациональных, общеевропейских институтов с национальными институтами, Европейского союза с государствами - его членами.
Известно, что в повседневной жизнедеятельности Евросоюза и его отношениях с государствами-членами принцип субсидиарности проявляется в разных формах и имеет несколько путей своего функционального выражения.
Так, в одних случаях он выполняет "интерпретационные функции" - функции толкования принимаемых или принятых на уровне Европейского союза правовых актов. В других - принцип субсидиарности рассматривается как один из элементов (как "интегральный элемент") определения законности принимаемых институтами Сообщества нормативно-правовых актов. В третьих же случаях он выступает как политический феномен, помогающий "вызвать доверие к актам сообщества и к их законности", а также показать "государствам-членам, которые все еще с предубеждением относятся к процессу усиления европейской интеграции", что помимо сфер исключительной и совместной компетенции Сообщества существуют также сферы жизни, которые находятся "вне компетенции Евросоюза и которые, таким образом, способствуют сохранению их национальной и региональной идентичности"*(697).
Помимо названных, в исследованиях западных авторов указывается также и на некоторые другие формы выражения и пути "функционального проявления" принципа субсидиарности. Однако по частоте и по степени важности на первом плане всегда стояло и стоит проявление в сфере правотворческой деятельности сторон - Евросоюза и государств-членов.
Исходным звеном в механизме реализации принципа субсидиарности в данной, равно как и в других сферах является положение о том, что, прежде чем вносить все возникающие в области совместной компетенции вопросы на наднациональный уровень, необходимо попытаться с максимальной степенью эффективности решить их на национальном уровне - на уровне государств-членов*(698). Наднациональная же инстанция в лице Европейского союза подключается к их решению лишь тогда, когда это невозможно сделать на национальном уровне и когда есть уверенность в том, что эти вопросы могут быть более эффективно решены на уровне Евросоюза, нежели на уровне отдельных государств-членов.
Отмечая все более возрастающую по мере развития Евросоюза теоретическую и практическую значимость принципа субсидиарности в правотворческой и других сферах жизни Европейского сообщества, многие авторы между тем не без оснований указывают на то, что появление этого принципа в пределах Евросоюза было своего рода "доктринальным ответом" на участившуюся критику Сообщества по поводу масштабного расширения (особенно в 1980-1990-е годы) сферы его деятельности и компетенции и соответственно сужения сферы деятельности национальных государств*(699).
Разумеется, больше всего это коснулось правотворческой деятельности Евросоюза и государств-членов, в которой во избежание дальнейших перекосов и был в первую очередь "внедрен" принцип субсидиарности.
Призванный сбалансировать в изменившихся условиях жизнедеятельности Евросоюза правотворческую активность Сообщества и государств-членов, а вместе с тем уравновесить их интересы, принцип субсидиарности в этом плане, по свидетельству исследователей, продолжает и в настоящее время играть весьма позитивную, хотя не всегда в полной мере отвечающую интересам сохранения идентичности и самобытности национальных государств, роль.
Очевидным фактом остается то, констатируют авторы, что в настоящее время механизм контроля за весьма значительной и все более возрастающей по мере углубления европейской интеграции сферой законодательства находится в руках Сообщества. И было бы абсурдным полагать, что все должно быть иначе, а именно - что Сообщество, на котором лежит ответственность за формирование "эффективного внутреннего рынка, когда-либо передаст этот механизм, а вместе с ним и все более расширяющиеся законодательные функции государствам - членам Евросоюза"*(700).
В переводе с языка теории на язык практики это означает, что по мере дальнейшего развития Европейского союза его интегральные законодательные функции все в большей мере будут вытеснять право творческие функции национальных государств, что наднациональное законодательство постепенно будет заменять собой национальное законодательство и что национальная автономия и идентичность с неизбежностью будут размываться и подменяться европейской общностью и идентичностью*(701).
В-пятых, при рассмотрении особенностей принципа субсидиарности применительно к взаимоотношениям Евросоюза с государствами-членами необходимо подчеркнуть, что, с одной стороны, данный принцип сам по себе не дает никакого разграничения компетенции Европейского союза и государств-членов по предмету их совместного ведения и обращается при этом (согласно ст. 5 Договора) лишь к первому, но не ко вторым, а с другой - он предполагает обязательность выполнения государствами-членами всех без исключений, в том числе субсидиарных решений, которые исходят от Сообщества*(702).
При этом если отдельные или даже все государства - члены Евросоюза считают, что они могли бы справиться с проблемой самостоятельно и не хуже Сообщества в целом, они тем не менее "в силу принципа верховенства права ЕС обязаны полностью и безоговорочно выполнять принятое решение"*(703).
Само собою разумеется, что ответственность за невыполнение или ненадлежащее выполнение требований, содержащихся в субсидиарном акте, лежит на государствах-членах, а ответственность за ненадлежащее качество данного акта возлагается на Европейский союз в лице Еврокомиссии, выступающей (согласно ст. 19 Протокола) с инициативой принятия субсидиарного акта, а также на Совет и Европарламент, поддержавшие его принятие*(704).
В случаях возникновения споров, касающихся применения принципа субсидиарности или толкования субсидиарного акта, все подобного рода вопросы решаются только на наднациональном уровне, а точнее - Судом.
5. Кроме названных особенностей, характеризующих принцип субсидиарности применительно к правотворческим и иным отношениям, возникающим между Европейским союзом и государствами-членами, необходимо обратить внимание также на то, что на наднациональном уровне данный принцип существует и реализуется не только и даже не столько сам по себе, сколько во взаимосвязи и взаимодействии с другими, подобными ему по своей природе и характеру принципами.
Среди них следует выделить прежде всего такие принципы, как принцип интеграции, кооперации, принципы пропорциональности и эффективности права, принцип федерализма*(705), принципы регионализма и глобализма и др.