Зарождение и развитие идей объединенной Европы в период с XI по XIX в.

1. Глубокое и всестороннее изучение права Европейского союза, равно как и всего европейского права в целом, с неизбежностью предполагает рассмотрение его не только в том виде, в каком оно сложилось к настоящему времени, но и в том состоянии, в каком оно находилось раньше.

Что сопутствовало его образованию, а что препятствовало? Какие идеи лежали в основе его изначального образования и последующего функционирования? Какие из них были в той или иной мере реализованы на практике, а какие остались лишь на уровне теории?

Эти и другие им подобные вопросы касаются не только и даже не столько сугубо правовых теорий и идей, сыгравших определенную роль в процессе становления и развития объединенной Европы и ее права, сколько политических, социально-экономических, идеологических и иных социально значимых воззрений и идей*(1). Ибо какими бы значимыми в реальной жизни ни были или какими бы важными ни казались те или иные правовые идеи и возникающие на их основе правовые институты, политические, социально-экономические и иные идеи и институты в решении таких вопросов, как формирование и развитие объединенной Европы и ее правовой системы, неизменно играли доминирующую роль. Об этом свидетельствуют как опыт прошедших столетий, так и социально-политическая практика наших дней*(2).

Основная причина подобной "субординации" правовых, политических и иных идей и институтов заключается не в них самих как таковых или же в их первозданной природе, а в соподчиненном характере "заложенных" и отраженных в них соответствующих интересов.

Неслучайно в связи с этим известный немецкий историк и философ О. Шпенглер при рассмотрении проблем соотношения права и "политических вопросов власти" указывал еще в начале XX в. на то, что "было бы большой ошибкой полагать, что вообще может существовать право, полностью независимое от политико-экономических интересов и словно парящее над вещами". Его можно себе лишь представить, рассуждал автор, "и люди, которые принимали изображение политических возможностей за политическую деятельность, были всегда"*(3). Однако "это ничего не меняет в том факте, что такого абстрактного права, имеющего абстрактное происхождение, в исторической реальности не существовало". Каждое право, заключал ученый, "содержит в себе в отвлеченной форме отпечаток мировоззрения своих создателей, а любой исторический образ содержит политико-экономическую тенденцию, зависящую не от теоретических изысканий, а от практической воли сословия, держащего в руках подлинную власть и тем самым правотворчество"*(4).

Исходя из этого применительно к процессу формирования и развития объединенной Европы и функционирующей в ее пределах правовой системы можно сказать, что данный процесс - это дело рук не только и даже не столько права, правовых идей и институтов, сколько политики, экономики, а отчасти - культуры и идеологии.

Именно политические, экономические и иные тесно связанные с ними интересы и отражающие их идеи в течение многих столетий были и продолжают оставаться в основе всего процесса образования и развития объединенной Европы и ее правовой системы. Именно они в первую очередь постоянно делали и продолжают ныне делать на Европейском континенте, впрочем, как и в других частях света, всю социально-политическую погоду и направлять процесс развития европейских стран по мере созревания соответствующих условий в одно объединительное русло.

Это не означает, разумеется, наличия каких бы то ни было попыток противопоставления политических и иных интересов и идей, их роли и значения в процессе становления и развития объединенной Европы и ее правовой системы чисто юридическим интересам и идеям, ибо зачастую весьма трудно, а порою вообще невозможно отделить одни от других.

Речь идет лишь о том, что в процессе становления и развития объединенной Европы и ее правовой системы доминирующую роль неизменно выполняли обусловленные соответствующими интересами идеи, доктрины и институты социально-политического и экономического, а не сугубо юридического характера и что первые нередко весьма тесно были связаны и переплетались со вторыми.

В связи с этим в современной научной и учебной литературе вполне обоснованно констатируется, что "формирование Европейских сообществ и европейского права - это единовременный и тесно взаимосвязанный процесс"*(5). Известно, что формирование и развитие Европейских сообществ осуществлялось на определенной юридической основе, ибо с помощью права определялись их цели и задачи, их структура, а также условия и порядок их деятельности. В свою очередь, благодаря существованию "организационных структур, образующих как бы материальную субстанцию самого европейского права", невозможно было бы создание единой системы европейского права. Иначе говоря, "становление европейского права немыслимо без образования Европейских сообществ, а его функционирование и развитие невозможны вне Европейских сообществ"*(6).

Вполне резонно утверждается также, что "было бы некорректно ставить вопрос о том, что чему предшествовало - возникновение европейского права образованию сообществ или наоборот". Ведь речь идет "о взаимодополняющих слагаемых, без которых невозможно развитие процесса европейской интеграции"*(7).

Соглашаясь с авторами в отношении некорректности подобной постановки вопроса применительно к общеевропейским институтам, нельзя в то же время не заметить, что эта "некорректность" имеет свои пределы и не распространяется на идеи, теории и доктрины возникновения и развития объединенной Европы и ее права, в которых отражаются самые различные политические, социальные, экономические и иные интересы.

Как свидетельствует накопившаяся в течение многих столетий общественная практика, политические, социально-экономические и идеологические идеи, теории и доктрины и отражаемые в них интересы в своем появлении, как правило, значительно опережали все иные им подобные феномены*(8). И, разумеется, это обстоятельство нельзя не учитывать при рассмотрении вопросов, касающихся зарождения и развития идей объединенной Европы и ее права как на ранних, так и на всех последующих этапах эволюции западно-европейского сообщества.

2. Говоря о характере и времени появления самых ранних идей объединения народов Европы в единое целое, исследователи данной проблематики высказывают далеко не одинаковые мнения.

Так, одни из них апеллируют к Юлию Цезарю (100-44 г. до н.э.), представляя его едва ли не в качестве первичного источника, настоящего автора идеи объединения не только народов Западной Европы в одно целое и консолидации их вокруг Римской империи*(9), но и народов, проживающих в других частях света. По свидетельству Плутарха, Цезарь "готовился к войне с парфянами (в Месопотамии), а после покорения их имел намерение, пройдя вдоль южного побережья Каспийского моря и Кавказа, обойти Понт (Черное море) и вторгнуться в Скифию (Северное Причерноморье), затем напасть на Германию и граничащие с ней страны и вернуться в Италию через Галлию (совр. Франция), сомкнув круг римских владений таким образом, чтобы со всех сторон империя была окружена водными просторами"*(10).

Другие ученые-историки и философы придерживаются иного мнения. Высказываются, например, суждения относительно того, что "представления о Европе как особом мире, особой семье рода человеческого" начали формироваться только в раннем Средневековье и стали достаточно четко прослеживаться лишь в XI в.*(11) Утверждается также наряду с высказанными мнениями, что идея "единой Европы" как совокупности государств уходит во времена Карла Великого (768-814 гг.), который за годы своего правления завоевал Ломбардию в Италии, подчинил себе саксов и Баварию. Поясняется, что в его "огромную империю вошел весь христианский мир", за исключением Испании и Британских островов, и что "это были первые попытки объединить европейские страны военным путем и создать общеевропейское единство в виде церковного государства"*(12).

Помимо названных мнений, касающихся появления первых идей объединения народов Европы в одно целое сообщество, в научной, преимущественно исторической, литературе по этому поводу высказываются и иные, не совпадающие с ранее приведенными, суждения. Однако по большому счету не в них сейчас дело, поскольку установление точной даты появления первых общеевропейских объединительных идей не имеет принципиального значения.

Главное при этом заключается, во-первых, в том, что такого рода идеи, как справедливо отмечается в западных научных источниках, отнюдь не являются новыми для современной Европы*(13): зарождение и развитие их прослеживается уже на ранних этапах эволюции европейского сообщества.

Во-вторых, что на всем протяжении развития европейского общества имела место своего рода естественная преемственность объединительных идей. Нельзя не заметить, заявляют по этому поводу исследователи, что "всякий раз, когда Европа становилась ареной кровопролитных конфликтов, столкновений и противостояния", как реакция на эти события возникали и получали дополнительный импульс идея мира и единения, выдвигались конкретные проекты и предложения общеевропейского урегулирования. Так было и в далекие эпохи Столетней и Тридцатилетней войн, так было и в начале XX в. Причем, констатируют авторы, чем более ожесточенный и кровопролитный характер носили конфликты, тем более активную ответную реакцию они вызывали*(14). И, в-третьих, что на всех этапах развития западноевропейских стран объединительные идеи оказывали постоянное и все более возрастающее по мере эволюции европейской цивилизации влияние на процесс формирования соответствующего общественного мнения и правосознания населения.

Несмотря на то что "было бы ошибочным рассматривать современное развитие европейской интеграции, - рассуждают по этому поводу западные авторы, - как прямое воздействие на данный процесс самых ранних объединительных идей и предложений", - тем не менее было бы неверным также отрицать значимость этих идей для формирования объединенной Европы и не замечать преемственности в развитии данных объединительных начинаний. Вполне очевидным в этом плане, констатируют исследователи, является, в частности, тот факт, что "современная модель объединенной Европы, созданная не путем насилия и завоевания, а путем общего устремления европейских народов к достижению таких высоких целей, как мир, процветание и стабильность, привлекала внимание известных всему миру мыслителей еще в Средние века"*(15).

3. Известная преемственность и влияние объединительных идей раннего периода развития европейских стран и народов на их эволюцию в Средние века и позже нашли свое непосредственное выражение во взглядах и суждениях целого ряда политических и общественных деятелей того времени: философов, писателей, персон, стоявших у власти или приближенных к ней.

Среди последних современные исследователи называют, в частности, П. Дюбуа - легиста французского короля Филиппа Красивого (XIV в.), чешского короля Й. Подебрада (XV в.), советника английского короля Генриха IV (XVI-XVII вв.) герцога Сюлли, французского аббата Сен-Пьера (VIII в.) и др.*(16)

В числе известных писателей рассматриваемого периода, затрагивавших или развивавших в своем творчестве идеи единения стран и народов Европы, выделяется В. Гюго, который, по свидетельству исследователей, был одним из первых, кто для выражения своих объединительных идей использовал (в 1849 г.) термин "Соединенные Штаты Европы"*(17).

Что же касается известных мыслителей, философов и других, по выражению современных авторов, "знаменитых интеллектуалов", в той или иной мере затрагивавших проблемы объединения стран и народов Европы, особенно в эпоху Просвещения, то среди них называются Кант, Бентам, Руссо, Вольтер, Сен-Симон, Лейбниц и многие другие*(18).

В своих размышлениях "К вечному миру" (1795) о судьбе европейских и других народов Иммануил Кант призывал, например, к созданию федерации всех "свободных государств". Международное право, доказывал философ, "должно быть основано на федерализме свободных государств"*(19). Можно показать, рассуждал мыслитель, "осуществимость (объективную реальность) этой идеи федерации, которая должна постепенно охватить все государства и привести таким образом к вечному миру". "Если бы по воле судеб, - заключал автор, - какой-либо могучий и просвещенный народ имел возможность образовать республику (которая по своей природе должна тяготеть к вечному миру), то такая республика служила бы центром федеративного объединения других государств, которые примкнули бы к ней, чтобы в соответствии с идеей международного права обеспечить таким образом свою свободу, и с помощью многих таких присоединений все шире и шире раздвигались бы границы союза"*(20).

В своем "социальном учении" Сен-Симон вслед за другими мыслителями, занятыми поисками "вечного мира", единения и равновесия на Европейском континенте, исходил из необходимости объединения народов Европы "одной общей целью".

До тех пор, размышлял он, пока не наступит такое время, когда у людей будет общая цель, "члены великой европейской семьи, исполненные взаимного недоверия, всецело занятые собою, враждебные всякой власти, не желающей связать себя с их судьбою (которой они не знают, но ищут), не будут себя чувствовать связанными, как во времена духовного братства христиан, одним и тем же долгом, одним и тем же нравственным законом"*(21).

Аналогичные идеи единения европейских народов и стран развивали и другие известные мыслители рассматриваемого периода. Однако в данное время, несмотря на усиленные поиски общей, объединяющей все европейские народы и страны в одно целое идеи, попытки формирования такого целого не имели, да и не могли иметь в силу отсутствия необходимых для создания единой Европы исторических условий и соответствующих движущих сил сколько-нибудь ощутимого успеха*(22).

Более ощутимый и "более конкретный прогресс" в плане объединения Европы был достигнут, согласно исследованиям западных специалистов в данной области, гораздо позднее, в период раннего капитализма, когда в экономической сфере более четко обозначились не только такие процессы, как "трансформация средств производства и движение в сторону индустриализации, но и такие, как процесс интеграции национальных рынков, который зачастую проходил параллельно с процессом формирования политических союзов и укрепления национального политического единства"*(23).

В рассматриваемый же период имели место хотя и нередкие, но тем не менее лишь весьма разрозненные высказывания и своеобразные, навеянные духом времени проекты, а зачастую и явные прожекты объединения государств и народов Европы в единый союз или даже в единое государство.

Так, П. Дюбуа в 1306 г. вынашивал проект создания на европейском континенте "Христианской республики". Считается, что это был исторически первый проект объединения государств и народов Европы*(24).

Спустя столетия И. Бентам (1748-1832) предлагал свой вариант объединения Европы: с едиными органами власти, в частности единым парламентом (Европейской ассамблеей), единой армией, общим законодательством. "Предметом законодательства, - писал он в широко известном труде "Принципы законодательства", - должно быть общественное благо: общая польза должна быть основой всякого рассуждения в области законодательства. Наука состоит в том, чтобы знать, в чем заключается благо данного общества, искусство в том, чтобы найти средства для осуществления этого блага"*(25).

В конце XIX в., а точнее - в 1878 г. со своим планом объединения Европы выступал известный швейцарский правовед, видный представитель органической школы права И. Блюнчли. В статье "Организация европейского союза государств" он обосновывал идею создания в будущем на базе европейских государств такого "политического союза", который представлял бы интересы всего европейского сообщества и управлялся бы выборными общеевропейскими органами в виде Федерального совета и Сената*(26).

Наряду с названными аналогичные "объединительные" проекты и идеи формирования единой Европы выдвигались и по-своему обосновывались в рассматриваемый период и другими учеными, философами, государственными и общественными деятелями*(27). Однако при всей их важности и социальной значимости они имели весьма спорадический характер и были весьма далекими от того, что именуется общим подходом к решению той или иной, в данном случае общеевропейской, объединительной проблемы.

4. Простое сопоставление и сравнение предлагавшихся в тот период объединительных проектов и идей со всей очевидностью показывает, что они, будучи внешне сходными между собой, в то же время весьма значительно отличались друг от друга как по форме предполагаемого объединения, так и по его замыслу и содержанию, а также по предлагавшимся методам формирования общеевропейского сообщества.

Так, если одни авторы и сторонники идеи объединения государств и народов Европы в единое целое (Руссо, Бентам и другие мыслители эпохи Просвещения) исходили из необходимости и допустимости формирования такого объединения только мирным путем, то другие "объединители" Европы уповали лишь на грубую силу, на насилие. Таковыми были в древности попытки насильственной "консолидации" народов, проживающих на европейской территории, вокруг "громадной Римской империи"*(28). Таким же насильственным путем пытался в XIX в. создать "великую Европейскую империю" Наполеон, а в XX в. нечто подобное в виде тысячелетнего Рейха - Гитлер*(29). Если мирный путь, согласно взглядам авторов-просветителей, должен был базироваться на принципах добровольности участия в объединительном процессе народов и стран, строящих "общеевропейский дом", и взаимоуважения, то насильственный путь базируется на основе принципов (если их можно назвать таковыми) высокомерия и пренебрежительного отношения одних государств - субъектов объединения - к другим государствам - объектам объединения.

Убедиться в этом нетрудно, обратившись к размышлениям и отзывам такого рода "объединителей" и их соратников о тех или иных европейских странах и народах, а главное - к такого рода "объединительной" практике. "Швейцария, - писал, например, в марте 1945 г. об этой благословенной стране один из подручных Гитлера Й. Геббельс, - жалкое государственное образование, сохраняющее национальный суверенитет только в газетных статьях"*(30). Данная и подобного рода записи*(31) о Швейцарии появились в дневниках главного идеолога фашизма лишь после того, как Швейцария "под нажимом англо-американцев" наложила запрет на транзитное сообщение с Германией. Однако подобное пренебрежительное отношение лидеров фашистской Германии к другим странам и народам было заложено изначально в их "объединительных" идеях и в целом в самой фашистской идеологии.

Разумеется, сторонники насильственных, равно как и ненасильственных методов объединения европейских стран и народов в единое целое всегда уповали, выражаясь современным языком, не только на успешное осуществление своих проектов, но и на прочность и долговременность существования объединенной Европы.

Однако, как показывает многовековой общественный опыт, подобному "объединению" Европы, даже в его зачаточном состоянии, не суждено было долго жить.

С "объединительной" миссией Гитлера, закабалившей все европейские народы, покончил, как известно, Советский Союз. С аналогичным проектом Наполеона "разобралась" царская Россия.

Что же касается "громадной", фактически охватившей большую часть европейской территории, Римской империи, то она рухнула как в силу внутренних, так и внешних причин. Три основные причины, замечает в связи с этим Зб. Бжезинский, привели в конечном счете к краху Римской империи. Это, во-первых, ее огромная территория, не позволявшая больше управлять из единого центра, а разделение ее на Западную и Восточную подорвало и "автоматически уничтожило монополистический характер ее власти". Во-вторых, порожденный "продолжительным периодом имперского высокомерия" культурный гедонизм, который "постепенно подорвал стремление политической элиты к величию". И, в-третьих, существование в стране "длительной инфляции", также подорвавшей способность системы поддерживать себя "без принесения социальных жертв, к которым граждане больше не были готовы"*(32). "Культурная деградация, политический раздел, финансовая инфляция, - резюмирует автор, - в совокупности сделали Рим уязвимым даже для варваров из прилегающих к границам империи районов"*(33).

Расхождения в предлагавшихся методах добровольного формирования, с одной стороны, и использование силовых средств в процессе создания своего рода "объединенной Европы", с другой, традиционно дополнялись далеко не совпадающими между собой идеями и взглядами различных авторов относительно форм и, соответственно, уровней такого объединения.

В принципе верным является утверждение о том, что каждому историческому периоду были присущи свои определенные представления о европейском единстве, которые зависели "от уровня развития общества и преобладающей власти (сильная церковь - идеи объединения стран под эгидой церкви, сильная императорская власть - возникновение теорий объединения европейских стран под эгидой императора)"*(34). Хотя более точным и более конкретным было бы утверждение о том, что каждому историческому периоду были свойственны свои собственные представления не только и даже не столько о европейском единстве вообще как таковом, сколько о характере и потенциальных возможностях очередной "объединительной" силы (религия, власть монарха и т.п.), а также о формах, уровнях и средствах достижения этого единства.

В зависимости от тех или иных этапов развития европейского общества разными авторами разрабатывались и предлагались такие формы государственного устройства, как федерация (Кант и др.) и конфедерация (Гюго - "Соединенные Штаты Европы" и др.) в пределах Европы, с одной стороны, и унитарное государственное образование в виде "Христианской республики" (Дюбуа) или "Христианской всемирной монархии", идея создания которой появилась в период правления Карла V (1500-1558), с другой*(35).

В соответствии с формами государственного устройства в разное время разрабатывались и предлагались также различные - монархические или республиканские - формы правления.

Справедливости ради следует заметить, что на протяжении всей истории существования и развития объединительных европейских идей все предлагавшиеся для объединенной Европы по аналогии с государственными формы правления зачастую вызывали весьма резкое отторжение со стороны ряда стран и народов, поскольку всегда существовали опасения по поводу того, что на месте независимых европейских государств будет создано одно, резко ограничивающее или полностью лишающее их самостоятельности "супергосударство". Такие опасения вполне естественно существовали на ранних стадиях возникновения и развития идей объединения европейских стран и народов. Подобные опасения существуют у ряда европейских государств и на нынешнем этапе их развития.

В настоящее время, как свидетельствуют эксперты, опасения возникновения "супергосударства" 27 стран - членов Евросоюза - разделяют не только новые члены Евросоюза - так называемые молодые демократии, наподобие Польши, но и ряд других европейских стран - "старых демократий", в частности Великобритания*(36).

Однако никакие опасения или же отторжения тех или иных форм правления применительно к объединенной Европе "не отменяют" и не могут "отменить" того факта, что на разных этапах развития европейского общества разрабатывались и предлагались не только общие идеи и доктрины, но и формы правления государственного, а точнее - политико-правового, устройства объединенной Европы. Несомненно, что наряду с общими объединительными идеями и доктринами, возникшими на ранних стадиях развития европейского общества, они имели определенное теоретическое, а отчасти - политико-правовое значение и для всех последующих его этапов.