Какое беспокойство Вы имеете в виду, от чего?
Я менялся вместе с героями моих фильмов»: интервью с Райнером Вернером Фассбиндером
Performing Arts Journal, Vol. 14, No. 2 (May, 1992), pp. 1-23Published by: Performing Arts Journal, Inc.Stable URL: http://www.jstor.org/stable/3245627Accessed: 10/11/2010 10
В этом году исполняется десятая годовщина со дня смерти немецкого режиссера Райнера Вернера Фассбиндера. В числе его более чем трех десятков фильмов такие киноленты как: «Страх съедает душу», «Замужество Марии Браун», «Берлин Александерплатц», «Еффи Брист», «Отчаяние» и «Керель». Его интервью с Геллой Шлюмбергер впервые было напечатано в немецком издании «Плейбоя» в апреле 1978 года.
Вы всегда критикуете «провинциализм» Германии, однако вы до сих пор еще не в Америке. Почему?
Не нужно делать никаких выводов из того, что я до сих пор нахожусь здесь. Между прочим, большинство времени я провожу в Париже. Я думаю, Германия успешно движется по пути к нации, в которой люди становятся все более и более похожи. А это значит, что индивидуалисты ...
Как вы ...
Это вы сказали, а не я... что люди, которые реагируют на реальность немножко по-другому, должны спросить себя, могут ли они позволить себе иметь точку зрения. Стоит ли это того. Вот отсюда и начинается кастрация воображения.
Можете представить, что когда-то Вам придется, как недавно Гюнтеру Грассу в Италии, защищать Германию от обвинений в том, что она фашистская страна?
Я не смогу заставить себя защищать Германию, как это делает герр Грасс. Между прочим, им следует придумать какое-нибудь другое слово вместо фашизма.
Так что же удерживает Вас в Федеративной Республике?
Очевидно, прежде всего – язык, с которым я вырос и на котором я работаю. Кроме того, мое воспитание, детство, которые, конечно, оставили свой след – это, в конце концов, те причины, по которым я не уехал давным-давно.
Но Вы всегда говорили, что не имели надлежащего воспитания.
У меня не было жесткого, деспотического воспитания, такого, против которого ты, в конце концов, должен бунтовать. Но впоследствии никто не мог заставить меня мириться с чем-то, чего я не воспринимал.
Даже в школе?
Да, даже в Штайнерской школе.
Многие говорят, что Вы – сторонник авторитаризма. Это правда?
Раньше я был им, потому что я не имел других вариантов. Сегодня я могу позволить себе работать без полномочий, которые обычно предоставляются режиссеру. Поэтому я предпочитаю работу с профессионалами. Раньше, когда люди пытались работать без иерархии, и когда дела шли плохо, группа искала «мамочку» или «папочку». Если бы я не взял эту роль на себя, то группа, я имею в виду различные группы, распались бы гораздо раньше. Но профессионалы не надеются, что я буду играть роль «папы».
Вместо этого?
Они ожидают, что я буду воспринимать их как профессионалов, буду поощрять их, признавать их важность во время съемок. Чем лучше и свободнее смогут ли они работать, тем менее напряженная будет атмосфера.
Вы, попросту говоря, «откапываете» старых профессиональных актеров...
Это неправда. Такие коллеги, как Карлхайнц Бом, Бриджит Мира и Барбара Валентин, были всегда задействованы. Бом, к примеру, регулярно появлялся на сцене, он имел успех после съемок в старшем немецком кино. Факт, что ты сотрудничаешь с хорошими театральными актерами в кино, особенно нигде против тебя не используют. И съемочные группы – очевидно, никого не интересует, что это за человеческие существа, как они живут. Людей интересуют только актеры – как они живут, как спят и т.д. Но даже лево-либеральные журналисты никогда не интересуются съемочным персоналом.
Ну и что же они за люди?
С самого начала я пытался выбирать съемочные команды, которые знали свое ремесло настолько хорошо, что были рады учиться новым вещам. Не только тех, кто хорошо ориентируется в деле, но тех, которые не прочь попробовать что-то новое. Так же и с актерами, – чем больше было настоящих профессионалов – таких, которых можно поощрять – тем меньше беспокойства я чувствовал, и тем больше новых форм можно было испробовать, потому что все они прекрасно понимали, что от них требуется.
Какое беспокойство Вы имеете в виду, от чего?
От страха неудачи, от возможности быть недооцененным. Только когда ты учишься, ты думаешь, что надо за всем следить. Впоследствии все не так. Если позволить мастеру по освещению делать работу, так как он считает нужным, это может сделать для фильма замечательные и важные вещи. Как в случае всех профессионалов, которые попадали в круговорот телевидения, вы можете наблюдать, как их воображение разрушалось, как они были вынуждены делать все по команде. Когда креативность уничтожена, и требуется только однообразное выполнение функций, многие из них начинают пить, пытаясь справиться с такой принудительной шаблонностью. И мне кажется, когда живешь трусливой жизнью, чтобы ты не начинал делать – оно не может быть смелым. Но нам приходится жить в стране, где такая трусость поощряется.