Глава четырнадцатая. Национальная стратегия.

Теперь, коснёмся важного момента — национальной политики, или, точнее сказать, -

национальной стратегии. Здесь, как нигде, уместно отразить наше решение национального

вопроса. Организация хаотических анархистов в целом совершенно открыта для людей

разных национальностей. Но представители разных национальностей в организации не

перемешиваются. Они создают фракталы по национальному признаку. То есть, на территории

славянских субъектов Российской Федерации (краёв, областей) интернациональные

фракталы имеют право создавать только славяне, все другие, т.е. неславяне, должны иметь

право создавать внутри организации только свои национальные фракталы. Людям одной

национальности гораздо проще договорится друг с другом, и кто бы с эти спорил? И это не

исключает, а облегчает взаимодействие групп разной национальности между собой, так как

сводит межнациональные трения к минимуму. Эффективность этого шага трудно

переоценить, а понять его смысл зачастую можно только как следует поразмыслив.

Начну с небольшого отступления. Итак, скелеты живых организмов, в основном, имеют в

своей структуре группу костей, объединённую общим названием – позвоночник. Он

содержит спинной мозг – самоё крупное нервное волокно после мозга. В силу этого,

позвоночник обладает организующей функцией, помимо этого он ещё и несущая

конструкция (у беспозвоночных эту функцию несёт хитиновый покров — моё прим.).

Роль позвоночника в социальном организме хаоситов может играть только титульная

нация. И дело здесь не в избранности божеством. Дело в том, что старшие наставники будут

иметь политическое влияние на всё находящиеся под ними фрактальное ветвление. Потому

допустить во главе ветвления, представителей иной национальности, означает ничто иное как

поставить под возможный удар национальные интересы народа, исказить его национальную

волю. Поэтому мы сделаем так (и только так!), чтобы славяне на своей земле впредь сами

определяли свою судьбу, и чтобы, по крайней мере, ни одно решение в общих интересах не

шло вразрез с интересами славянства. Это можно осуществить при строительстве фракталов

хаотической организации, заложив в её основу принцип национального интегризма. То есть

должна быть нация, играющая роль интегратора. При условии, что исключительно титульная

нация будет наделена правом организации интернациональных фракталов, создастся

положение, при котором коренными наставниками национальных фракталов будут всегда

только славяне, а неславяне не будут коренными наставниками славян на их земле никогда и

ни в коем случае. Так и только так ни одно решение в общих интересах не будет направлено

против славян. Это гарантия от того, чтобы не пострадать, по крайней мере, от чужого

произвола.

Практически это выглядит так. Есть национальный фрактал славян. В него приходит

неславянин. Его принимают в славянский фрактал, но поручают ему сформировать своё

национальное объединение – такой же в точности фрактал из своих национальных кадров.

Один из славян становится куратором-наставником этого национального фрактала. Фракталы

в сумме своей решают задачи, определяемые верховными наставниками из славян, где главы

национальных фракталов – неславяне, наделяются правом совещательного голоса и

безусловным правом вето, на своё участие в общих проектах. Все решения на

межнациональном уровне, где предусмотрено участие неславян, будут проводиться в жизнь

по обоюдному согласию. Позвоночник его – славяне, а рёбра это – все остальные, включая

как отдельную национальность и «интербригаду» - людей, которым трудно определить их

национальное происхождение.

Точно также в своих национально-территориальных субъектах и странах титульные

народы могут реализовать своё право быть интегрирующей нацией, с вытекающим отсюда

формированием фракталов по интернациональному признаку — для нации интегратора, а

для нетитульных — свои национальные фракталы. Это больше, чем та защита прав

национальных меньшинств, которую предлагал нивелирующий всё и вся интернационализм.

Поэтому упрёки слева от интернационалистов выглядят нелепо. Нередко титульная нация в

своих административных границах находится в меньшинстве, а используя принцип

национального интегризма, она получает гарантированный контроль над национальной

политикой, который при интернационализме бывает лишь силой временных искусственных

подпорок. Заметьте, что при численном доминировании пришлого нетитульного населения

такой контроль вообще становтся эфемерен. Таким образом, мы не боимся национализма

титульных наций, - он наша опора, которую мы будем укреплять, не допуская при этом и

зачатков государственности, которая всякий революционный национализм рано или поздно

сделает бесславной прислугой национальной бюрократии.

Теперь рассмотрим упрёк справа от имперских националистов, которым кажется, что,

поддерживая титульные нации, мы разрушаем страну на улусы. Этот упрёк мы также начисто

отметаем, так как при формировании высших органов прямого рабочего самоуправления, т. е.

согласительных органов профсоюзных синдикатов, будет сделана ставка уже не на принцип

главенства титульных наций, а на принцип национально-пропорционального

представительства. Здесь славянское большинство получит контрольный пакет влияния, и не

потому что оно славянское, а потому что оно — БОЛЬШИНСТВО, ибо когда мы

рассматриваем решения, имеющие значение для всего населения, мы просто обязаны

учитывать суммарный результирующий вес всех национальных составляющих, иначе говоря,

с учётом пропорций. Тот, кто считает, что соблюдениями пропорций можно пренебречь,

автоматически попадает в противоречие с принципом представительной демократии и

правом наций на самоопределение. Тот же, кто доказывает право меньшинств на вершение

судеб большинства, подобен вещающему о чистоте с вершины мусорной кучи.

Такая деструктивная позиция характерна для того, что нынче называют политическим

«центром». Но мы создадим в противовес этому новый центр. Новый политический «центр»

находится не между «правым» и «левым» лагерями, но возникает в момент сплава крайних

идеологий. В этом смысле он кардинально противостоит не только старому «центру», но

классическим правым и левым, ветхие догмы которых новый центр топчет среди первых.

Весь политический спектр относит новую реальность к маргиналам, хором пытаясь убедить,

прежде всего, самих себя, что им нечего опасаться признаков схлапывания политической

системы с её устоявшимся балансом сил. Они объявляют новую силу «outsiders», что, однако,

до некоторой степени близко к истине, мы – «по-ту-сторонники», т.е. по ту сторону добра и

зла как их понимали до этого. Отметая старые догмы, за один стол садится националист и

анархист, оба одинаково антиимперские, но и без тени пиетета перед сепаратистскими

князьками, оба одинаково ненавидят бюрократию, оба не верят в восприятие принципов

свободы мигрантами, феодальное сознание которых неотделимо от религиозной и половой

дискриминации. За этим столом, а зачастую гораздо раньше, выясняется, что масло в огнь их

вражды подливали «умеренные». И когда в угоду капиталистам направляли гнев ультра-

правых молодчиков против рабочих демонстраций (исключительно на Западе!). И когда они

науськивали левых против правых активистов, выступающих против трудовой миграции, в

то время как мигранты старания леваков воспринимали не как «рабочую солидарность», а

как уступку «слабых белых людей» их экспансионистским притязаниям.

Новая сила понимает и помнит всё это. А потому, она не видит принципиальных

отличий и оттенков того, что «insiders». Центр, правые и левые в их сияющем ореоле

«законно рожденных» становятся неотличимыми друг от друга, для этаких монструозных

«урук-хай», которые одним фактом своего существования уже отрицают «фальшивый свет»

легальной политики. И они берут чёрное знамя, знамя бескомпромиссной борьбы, но…о,

ужас!... не во имя отрицания, а во имя новых ценностей. И именно в этот момент – момент

бифуркации изживается сам радикализм крайности, ибо новое движение находит новую

точку равновесия и стабильность, в которых можно жить и созидать, но уже без тех, кто

водил их за нос под правыми, левыми и центристскими флагами. В этом и состоит природа

центра в отличии от крайних положений политического маятника, что после всех

треволнений количество «центристов» в представительных органах наибольшее. Но это

будут уже другие центристы, ибо тот день, когда старыми политическими опциями

перестанут пользоваться, грядёт.

Здесь важно понимать, что нам противостоит на максимальном удалении именно

государственный социализм интернационалистического толка. На нашем знамени свобода и

нация, следовательно, чиновничий абсолютизм и плавильный котёл народов (“melting pot” –

англ.) на знамени наших противников. Иной славянин, который кричит о красной или

царской империи, и в этом видит свою русскость, такой же «русский» как армянин или

татарин, кричащий о том же. Со временем этот славянин в течении нескольких поколений

потеряет европейский расовый габитус и приобретёт рабские привычки, и почти не будет

отличаться от того-же татарина или армянина, прошедших тем же путём. Настоящим татарам

или армянам это должно быть так же отвратительно, как и нам, русским, унаследовавшим

издревле дух идентичности и свободы. Может возникнуть вопрос, а что плохого в таком

обезличивании, а это именно обезличивание. Первое – это историческое право владеть

землёй предков. В ином случае, любой интернациональный сброд задаст резонный вопрос, а

по какому праву «ымперцы» претендуют на эту землю, и зазвучат заклинания, что «нет уже

никаких русских», «поскреби русского татарина найдёшь», «глаз узкий – значит русский».

Ну, а во второй части полемики, начнётся нивелирование свободного человека, который будет

объявлен ничтожеством перед «всенародно избранными» бюрократическими выдвиженцами.

В новой исторической общности народов, которую мы создадим через развитие

фрактального ветвления, у всех народов будут равные права, подразумевающие

организационный приоритет в том субъекте конфедерации, где они имеют титульный статус.

К людям, которым трудно определить свою национальность никакой дискриминации

применяться не будет, они смогут спокойно встраиваться в систему фрактального ветвления

на правах национального фрактала где угодно. Вот только мы им запретим публично лгать,

что нет никаких национальностей, – подобные заявления они будут иметь право делать

только о себе. Однако, было бы для них лучше стать рядовым народом и придумать для себя

какое-нибудь красивое имя. В общежитии народов, за выдающиеся успехи их лидеров,

можно было бы даже дать им землю, которую они бы считали своим родным домом. Вот

один из возможных путей натурализации этих мешлингов, у которых неплохо было бы

отнять повод в тайне чувствовать себя людьми второго сорта. Персонально многие из них

могут быть довольно одарены от Природы, ибо именно в них Природа ищет новое.