Наиболее значи­тельные события в эпоху покорности царям. 15 страница

Донской атаман П. Н. Краснов, летом 1918 г., пред­ложил новую конституцию Союза, по которой государ­ство должно было называть­ся «Доно-Кавказский Союз». Название «Юго-Восточный», по его мнению, предполагало смысловую зависимость от российского целого и не со­ответствовало понятию о полной суверенности феде­рации. В июле 1918 г. ген. Краснов обнародовал декла­рацию с проектом Дон-Кав­каза: «Под тяжестью ударов судьбы, обрушившихся на нашу родину, в видах сохра­нения своей независимости. благополучия, достояния и общности интересов близких по духу народов, населяю­щих Юго-восток, в октябре 1917г. мы провозгласили се­бя Юго-Восточным Союзом, пребывая в уверенности, что общими усилиями Союз этот сумеет противостоять насту­пающим темным силам, по­правшим все Божеские и че­ловеческие законы. Начавша­яся борьба с большевиками дала временный успех по­следним. Ныне Господь бла­гословляет успехом наше ору­жие: Край нагл ожил. Одна­ко, имея ввиду, что для по­хода в наши степи и горы готовятся новые полчища, в видах государственной необ­ходимости, атаманы Всевеликого Войска Донского, Войска Кубанского, Войска Астраханского, Войска Тер­ского и председательСоюза Горцев Северного Кавказа, беряна себя всю полноту верховной государственной власти, настоящим провозг­лашают суверенным государ­ством Доно-Кавкачский Со­юз».

Далее следовали 16 пун­ктов проекта конституции Союза:

1) Доно-Кавказский Союз состоитиз самостоятельно управляемых государств: Всевеликого Войска Донского, Кубанского Войска, Астра­ханского Войска, Терского Войска и Союза Горцев Се­верного Кавказа и Дагестана, соединенных в одно государ­ство на началах федерации.

2) Каждое из государств, составляющих Доно-Кавказский Союз. управляется во внутренних делах своих сог­ласно с местными законами на началах полной автоно­мии.

3) Законы Доно-Кавказского Союза разделяются на общие для всего Союза и местные, каковые каждое государство имеет свои.

4) Доно-Кавказский Союз имеет свой флаг, свою печать и свой гимн.

5) Во главе Доно-Кавказского Союза стоят Верховный Совет из атаманов (или их заместите­лей) Донского, Кубанского, Терского, Астраханского и главы Союза Горцев Север­ного Кавказа и Дагестана, избирающих из своей среды председателя, который и при­водит в исполнение поста­новления Верховного Совета.

6) При Верховном Совете периодически собирается, ие менее раза в год Сейм пред­ставителей от населения го­сударств входящих в Доно-Кавказскяй Союз.

7) Сейм собирается распоряжением Верховного Совета, объяв­ленным через его председа­теля, и вырабатывает обще­государственные законы, ут­верждаемые Верховным Со­ветом.

8) Доно-Кавказский Союз имеет общую армию и флот. Командующий все­ми вооруженными силами Союза назначается Верхов­ным Советом.

9) Доно-Кав­казский Союз имеет следующих общих министров, наз­начаемых Верховным Сове­том: иностранных дел, воен­ного и морского, финансов, торговли и промышленности, путей сообщения, почт и те­леграфа, государственного контроля и государственного секретаря.

10) Временной ре­зиденцией правительства До­но-Кавказского Союза объ­является г. Новочеркасск.

11) Доно-Кавказский Союз имеет общие: монетную си­стему, кредитные билеты, почтовые и гербовые марки; общие тарифы: железнодорожные, таможенные и пор­товые, а также почтовые и телеграфные.

12) Доно-Кав­казский Союз, провозглашая себя самостоятельной держа­вой, объявляет вместе с тем, что он находится в состоя­ния нейтралитета и, не бу­дучи в состоянии войны с какой либо державой мира, борется лишь с большевисткими войсками, находящи­мися на его территории.

13) Доно-Кавказский Союз намеревается и впредь под­держивать мирные отноше­ния со всеми державами и не допускать вторжения на свою территорию никаких войск, хотя бы для этого пришлось отстаивать интере­сы свои и своих граждан вооруженною силой.

14) До­но-Кавказский Союз настоя­щий изъявляет свое намере­ние вступить в торговые и иные сношения с державами, которые признают его дер­жавные права.

15) Границы Доно-Кавказского Союза очерчиваются на особой кар­те. при чем в состав терри­тории Союза входят Став­ропольская и Черноморская губернии, Сухумский и Закатальский округа и, по стра­тегическим соображениям, южная часть Воронежской губ. со станцией Лиски и городом Воронежем, а так­же часть Саратовской губер­нии с городами Камышином и Царицином и с колонией Сарепта.

16) Доио-Кавказ­ский Союз выражает уверен­ность. что нарождение его будет благоприятно принято всеми державами, заинтере­сованными в его существо­вании и что они не замедлят прислать своих представите­лей, равно как и Союз не замедлит послать своя ди­пломатическиемиссии к признавшим его державам». (Деникин, Очерка, т. 3, стр. 247).

Этот проект, встречен­ный сочувственно казачьим общественным мнением, не смог получить воплощения. По некоторым причинам он встретил возражения Кубан­цев и Горцев (Терек был в то время еще под большеви­ками). Донской атаман при своем избрании получил пол­ноту власти. Беря на себя инициативу создания Доно-Казачьего Союза, ген. Крас­нов представил его как дело атаманов. Но, например, Ку­банский атаман ни прав, ни полномочий на такие дела неимел. Горцы, вообще, не име­ли атамана или лица ему равнозначного. Это, конечно, сторона формальная и при всеобщем желании вопрос о создания такого союза мог быть решен иначе. Но в де­ло вмешался Деникин... Де­никин категорически запро­тестовал и через своего еди­номышленника ген. А. П. Богаевского, бывшего в то вре­мя председателем Донского правительства, предложил Целый ряд поправок и до­полнений, совершенно неприемлемых ни для Донского атамана, ни для Кубани и Горцев Северного Кавказа и Дагестана. Расхождения и не­согласия были настолько большими, что дальше гово­рить по этому вопросу не имело смысла. Кубанское правительство сообщило Донскому атаману, что оно считает Юго-Восточный Со­юз (1917-го года) существу­ющим. А Четвертый Дон­ской В. Круг тоже признал необходимость его восстанов­ления при условии пересмотра союзного договора». (И. Билый. Казак № 45).

ДОНСКИЕ ДЕНЬГИ - бу­мажные денежные знаки достоинством от 10 копеек до 500 рублей. Выпущены Дон­ским Казначейством в 1918 г. во время атамана П. Н. Краснова, в качестве платеж­ного средства при товарном обороте. Д. Д. обеспечива­лись «всем достоянием Всевеликого Войска Донского» и курс их стоял много вы­ше, чем у деникинских «ко­локольчиков» и у русских «керенок». Они имели хож­дение повсеместно на каза­чьем юге и, после прихода туда большевиков, еще неко­торое время в глазах населе­ния сохраняли свою цен­ность.

ДОНСКИЕ КАЗАКИ - одна из ветвей Казачьего народа, народ славянской ре­чи, живущий на берегах ре­ки Дона и его притоков; Д. К. всегда составляли осо­бое политическое общество, возникшее из остатков дон­ских и приазовских племен­ных образований. Далекие предки Д. Казаков были в какой то мере связаны гене­тически со скифсним наро­дом Сакаили Саха, туранская часть которых была известна греческому географу уже во время жизни Христа. как Коссахи или Белые Сахи («кос» по скифски значи­ло «белый»). Вместе с тем, Кос Сахи - только диалект­ная форма этнического име­ни Коссака. На Дон имя Коссаков пришло очень ра­но. Гасакос, Касагос, Касакос неоднократно встречаются именно в Танаидских (по-донских) инскрипциях ан­тичной эпохи (В. В. Латы­шев, Всеволод Миллер). Ка­ким образом оно оказалось здесь и распространилось на местные славянские племена, пока исторически не выясне­но. Но, судя по данным ар­хеологии, принесли его из Закавказья в Приазовье скифские племена, Удзы, Тореты, Сираки, история кото­рых после отчетливо связа­лась с историей казачьей (см. слово КАЗАКИ). Более точ­ные данные появляются в VII в. когда Аноним Равенский называет Дон родиной Северов, а вслед за этим арабские источники VIII в. начинают вспоминать о Са-калибах. живших на Сред­нем Дону. Следовательно, имя с корнем «сака» (сака-либы) относится к Подонским Славянам уже в раннее средневековье. Для той же эпохи русская археология обнаруживает на Дону посе­ления и погребения смешан­ного типа (славянского, аса-ланского и тураиского). На Иловле и Медведице, там, где арабские историки ука­зывают Сакалибов, персид­ская география десятого века (Гудуд ал Алэм) помещает Бродников (Б. радас). А Бродники это племена общепризнанных казачьих предков. В той же география Приазовье называется Зем­лей Касак. На этой Земле Касак, судя по Макарьев-ским Четьи Минеям, от древ­ности проживал скифский народ Козары. языка славян­ского. Большая часть рус­ских летописей вспоминает там Касагов или Касогов, а Никаноровская и Вологодско-Пермская летописи - народ Казягь, который в 1025 г. поставлял воинов в дружину своего Томаторканского князя Мстислава. Подонских Бродников летописцы узнают в XII в., когда северные русские князья стали пользоватьсяих военными услугами. Однако, в 1223 г. Бродники оказались по стороне Татар и со своим вождем Плоскынею способствовали поражению Русов на р. Калка. От этого времени их имя попадает и в некоторые акты Западной Европы, как название народа, жившего за половецкими степями, а следовательно, в подонской лесо-степи.

Бродники, Козары-Славяне и Казяги оставались на Дону и в первое время власти Золотой Орды, точнее от 1257 года до 1595. Пока в империи царило право и порядок, они охраняли ее границы и были известны под общим именем Казаков. Для них была учреждена Подонокая и Сарайская хри­стианская епархия. Когда же в землях Золотой Орды на­чались неурядицы, междоу­собия и преследования хри­стиан, Казаки выступили по стороне, восставшего против Татар, Московского князя Димитрия Донского. Битва на Куликовом Поле прине­сла московско-казачьим си­лам победу над Мамаем, но окончилась печально для мирного населения Дона. В наказание за враждебное вы­ступление Татары трижды разгромили казачьи поселе­ния и к концу четырнадца­того века принудили Д. Ка­заков искать спасения на се­вере. До окончательного ослабления татарских орд Д. К. оставались на окраинах Северовосточной Руси, начиная от Путивля и Верхнего Дона, до Камы, Сев. Двины и Белого моря. Были они также и на землях В. Новгорода. В 1505 г. в Северскую землю к р. Десне уш­ли с юга от Турок Казаки Белгородские и Азовские. Она заняли совместные ко­чевья в лесо-степи и в 1518 г. договорились с Москов­ским князем Василием о бо­евой ему помощи. От этого же времени Северский До­нец стал служить промежу­точным этапом для Казаков, возвращающихся отовсюду на Землю Отцов. Покидая Крымскую орду, Литву и Московию, они начали сходиться на его берегах. Крымские ханы уже не были до­статочно сильны для того, чтобы уберечь на Донце свои права и рекою завладели Ка­заки. Вскоре казачье племя Сары Азман, выделившееся из среды Азовских или Бел­городских Казаков, спусти­лось к берегам Дона. Нагайцы увидели в этом действия, направляемые Москвой, куда и посылали свои протесты. Они называли пришельцев Северюками, потому что те пришли из земли Северской. Но наравне с этим к ним применяется имя Сары Азманов и Казаков. В Сары Азманах видна сущность турано-аланская: корень слова «сары» - «сар» имеет свое значение и у Тюрков (желтый), и у Фин­нов (светлый, белый), а Азманы очень часто встречаются в скандинавских преданиях девятого века, как древние жителя Дона (Танаквиса). Прийдя на Дон, Сары Азманы, очевидно, представ­ляли собою давно законченный сплав Асов-Аланов, Сла­вян и Туранцев. Они поло­жили начало возрождению казачьей жизни на Дону, но их племенноеимя вскоре вышлоиз употребления, а восторжествовало, единое для всех обитателей Дона, имя - Казаки. Постепенно исчезли такжеи иные названия и прозвища, Бродиники, Козары, Торки, Берендеи, Черные Клобуки и т. п. Дольше других держалось, принятое у Русских,наименование Донские Черкасы.

Д. К. вернулись на Дон после вековых странствий, как на свою землю. Здесь они не могли довольство­ваться одними зимними сто­янками или оборонными кошами. Семьи, дети требовали хотя бы примитивных удобств. И их родовые об­щины оказались достаточно многочисленными и сильны­ми для того, чтобы постро­ить и оборонить спои укреп­ленные поселения. В течение одного-двух лет к 1549 г, на берегах реки выросло три или четыре городка и с тех пор население Дона стало не­прерывно пополняться Каза­ками с севера, остатками Черкасов-Казаров с кавказ­ских предгорий и Черкасов-Черных Клобуков с Днепра. Все они сходились сюда крупными группами родов в семей, с однообразным бы­том и чистым казачьим язы­ком, на котором еще не от­ложились влияния русские и украинские и остатки кото­рого до недавна сохранялись на Нижнем Дону и у Гребенцев на Тереке.

Совершенно очевидно, что Д. К. оказались здесь грозной сомкнутой колонной опытных воинов. Не успев как следует обжиться в но­вых городках, они повели энергичное наступление на соседние области павшейимперии ханов. Мощные своей организованностью и неустрашимостью, они в примор­ских владениях султана в два года опрокинули полу­вековые турецкие порядки. Находили они также время и силы для помощи соседне­му Московскому государю в его борьбе с общим врагом - ордынцами. В 1552 г. царь получил от Д. Казаков силь­ный отряд, сыгравший зна­чительную роль во взятии г. Казани, а к 1556 г. они же подготовили бескровное по­корение Астрахани. В обоих случаях помощь оказалась весьма существенной. В XVIII в. на Дону еще сохра­нялось предание, записанное там генералом А И. Ригельманом и говорившее, что по­сле взятия Казани Грозный хотел щедро наградить Ка­заков, но что Донцы подар­ков не приняли, а просили признатьих права на реку Дон «до тех мест, как им надобно». Иван Грозный, будто бы не только согла­сился удовлетворитьих же­лание, но и приказал напи­сать в грамоте: «кто, буде, дерзнет сих Донских Каза­ков с мест их сбивать, тот да будет проклят на веки веков».

Таким образом, взамен за помощь - Московский государь первымиз всех соседей признал существование казачьего полноправного политического общества, а од­новременно закрепил узы дружбы и взаимной под­держки. Нуждался в ней царь, нуждались в ней и Д. К., для которых Московия могла обратиться и в полез­ного союзника и в ненадеж­ный тыл. Вязали с Москвой и церковные дела, т.к. управ­ление Подонской и Саран­ской епархией перешло к мит­рополиту Крутицкому, зависившему тоже от Москов­ского патриарха. Царь удов­летворялся, существующим на Дону, положением. Ста­рое Поле никогда раньше не принадлежало, ни Москов­ской, ни Киевской Руси, предъявлять на него истори­ческие права не было осно­ваний, а зато пребывание в Подонье дружественных Ка­заков создавало препятствие к безнаказанным нападениям ордынцев на южные границы Московии.

После тогокак на дон­ской низ вернулись Казаки, а их право на берега реки признано царем, пришли в движение и те Казаки-эмиг­ранты, которые оказались в границах Московского цар­ства. До этого времени боль­шинствоих находилось в областях, примыкавших к вервьям Дона. Они считались Казаками Верховыми и этимих отличали от Казаков Путивльских, пребывавших ближе к Северщине. И те, и другие поставляли своих воинов в службу царю. По актам XVI в. известны Казаки городовые или городецкие, полковые и станич­ные. По местным понятиям они были «служилыми людь­ми» или «царскими холопа­ми», что имело одинаковое значение. Из них часть со­стояла рядовыми в стрелец­ких и опричных полках Ива­на Грозного. Некоторые из них за многие заслуги были «поверстаны» в звание дво­рян, помещиков, детей бояр­ских. Эти получили земель­ные наделы и поместья, вро­сли в жизнь московских ок­раин. Но кроме заслужен­ных, десятки тысяч семейных Казаков объединялись в слу­жилые станицы, жившие по городам и посадам обособ­ленными бытовыми община­ми со своими атаманами и строевыми начальниками. Станицы поставляли очеред­ные полевые отряды, но вы­делялииз своей среды также многих, ничемне обязанных, «вольных» добытчиков эверогонов и рыболовов, ходив­ших далеко в степи.

Когдана Дону утвер­дились Сары Азманы и бе­рега реки оказались вне по­стоянной опасности. Воль­ные Казаки тоже устреми­лись на Старое Поле. Одна­ко, началом легального и массового переселения с мо­сковских «украин» на неза­висимый Дон следует счи­тать год 1560, когда Иван Грозный отпустил на Дон «Казаков многих» и «ослободил их во все свои города ездити торговати» (Сино­дальная летопись). Старин­ный русский историк В. Н. Татищев говорит о том же: «Одни жили в Месчере по городам и главный их город был на Дону, называемый Донской, где ныне мона­стырь Донской, 16 верст ни­же Тулучеевой, а когда Иван IV Ногайских Татар в Месчеру перевел, тогда оные Казаки из Месчеры все на Дон переведены».

Эти Д. К. заняли сред­нее и часть нижнего течения Дона, но назывались они и здесь Верховыми в отличие от пришедших раньше - Ни­зовых. Городки, которые они построили, все сплошь с наз­ваниями славянскими, в то время как у Низовых, неко­торые возникли с названиями туранскими (Каракор, Бабей, Богай, Бесергень). Очевидно, Севрюки в то вре­мя еще пользовались и сла­вянским, и туранским язы­ками. Верховые же, прожив среди Русских свыше полу­тора века, пришли на Дон с чистым русским языком. Они принесли в своей речи диа­лекты тех местностей, где им пришлось перед этим проживать. Отразились места их предыдущего пребывания и на личных прозвищах: Ме­щеряк, Черемисин, Корела. Рязанец, Калужснин, Тулец и т. п. С ними же на Дону появились некоторые служи­лые понятия, а в том числе термин «станица». Верховые Д. К. возвращались на свою реку и служилыми станич­ными формациями. В основе их часто лежало родовое на­чало, чему подтверждение находится в названиях осно­ванных ими поселений: Пан­шин, Распопин, Митякин, Ярыженский, Филонов. Аржановский и многие другие. Поселившись в укрепленных городках,их общины по прежнему назывались стани­цами. В стенах некоторых находилось по две и больше станиц. Например, в Старом Черкасскеих собралось шесть, каждая со своим наз­ванием и отдельным правлением. Общественный термин «станица» получил большое распространение и со време­нем станицами стали назы­вать не только общины, но и самые поселения, в кото­рых станицы размещались.

Таким образом, орга­низованные раньше военные общины или станицы Верховых Казаков стали пополнять население Дона уже от второй половины XVI столетия. На Москве вначалеих отделяли от Низовых. В 1584 г. царские грамоты посланыим особо и только от 1593 г. они стали адресоваться тем и другим вместе.

Самыми близкими соседями Д. Казаков были: на севере царство Московское;на юге - Крымское ханство,остатки кочевых орд и окраины турецкихвладений в Азове; на западе - едино­кровные Казаки Днепров­ские. Ввиду особенного по­ложения Дона в самам цент­ре павшей ордынской импе­рии, Д. Казакам пришлось долгие годы вести кровавую борьбу с остатками татар­ских улусов. Поэтому первые десятилетия их незави­симого существования про­ходили вне экономических достижений, и исключитель­но в интересах самообороны или войны для добычи, ко­торая только и служила воз­мещением потерь, причинен­ных нападениями кочевни­ков. Походы на Турок и на Персов кроме этого вдохно­влялись рассказами и преда­ниями о немилосердных ис­тязанияхими христиан.

Серьезный историк-Ка­зак В. Д. Сухоруков писал: «От 1571 г. Д. К. не ограни­чивались уже одними разъездами между Крымом и Рос­сией, но беспрерывно вторга­лись во внутренности самой Тавриды, опустошали улусы ее, брали пленных, появля­лись снова в других местах и тем содержали хана во всег­дашних беспокойствах и тре­воге». «В 1576 г. приступили к Азову, взяли оныйи, та­кой смелостию изумив сул­тана, заставили его писать о сем к хану Крымскому». В Москву передавали, что султан упрекал хана в убий­стве плененного атамана Да­ниила Чсркашенина: «Ныне де тымеж Казаков и Азовой великую кровь учинил, впредь нельзя устоятьмоемуАзову; а ведь Азов Казака­ми и жил, а Казаки Азовом жили, оттого и было между ними мирно». Султан резон­но видел в торговых сноше­ниях надежду на укрепление мирных связей с соседями. Факт существования на Дону независимого казачьего политического общества он признавал, но формальным актом признавать его не хо­тел. Зная о прежних служи­лых отношениях между боль­шинством Казаков и царем московским, он сам и под­властные ему Татары направ­ляли первое время к царю все протесты на действия Д. Казаков. Иван Грозный оп­равдывался наих упреки: «Наших Казахов на Дону нет и не посылаем ни кого, а живут на Дону всяких зе­мель беглые люди, нашего государства и Литовские зем­ли». Он указывал и точное имя этих «беглецов»: «ДОН­СКИЕ КАЗАКИ потому же не по нашему велению живут, бегая из нашего госу­дарства, а не по нашему на­казу. И много лет живут под Азовом, и много на Дону живет того, иногды в миру, а иногды не в миру, да только всякие такие дела у них делаются без нашего ведома».

В 1569 г. крупные ту­рецкие силы, поддержанные Татарами, появились на До­ну и под стенами Астрахани. «Пронесся слух, что Турки идут для конечного истреб­ления Казаков». Д. К. поки­нули городки и отошли в степи. Однако, поход войск султана по Дону, попытка прокопать канал по Волго-донской Переволоке и укре­питься на Волге, взяв Аст­рахань, окончилась неудачно Д. К. взорвали турецкую базу в Азове, вместе с Казаками-Черкасами помогли царю отстоять Астрахань, измотали отступающие вой­ска султана и опять верну­лись в свои городки. При этом многие из Казаков-Черкасов с Днепра и с Кав­каза остались на Дону.

К концу шестнадцатого века берега реки покрылись казачьими городками и по­селками от реки Аксая до нынешнего Коротояка. Мно­жество казачьих поселений было основано также на Донце в вдоль реки Айдара. Ряды турлучных полуземля­нок, в которых протекала семейная жизнь населения, были обнесены стенами из двойного плетня или пали­сада, набитого мокрой гли­ной. Один из русских авто­ров утверждает, что «неко­торые городки имели камен­ные замки и самые старин­ные круглые башни». За сте­нами отсиживались во время нападений и осад. В спокой­ное время Д. К. занимались охотой, рыбной ловлей, пче­ловодством, садили бакчи и огороды, обновляли и отмолаживали одичавшие фрук­товые сады и виноградники. В местах удаленных от опас­ной степи пробовали начи­нать посевы хлебов. Коне­водство и скотоводство воз­рождалось в оседлых фор­мах; станичные табуны и ста­да паслись на тучных степ­ных пастбищах, а в случае опасностиих собирали в спе­циальные загоны, за охран­ные валы, устроенные при городках и снабженные за­пасами кормов. Купцы про­давали по городкам предме­ты первой необходимости. Оживленная торговля рыбой, дровами, мехами велась с Азовом. В трех километрах ниже Раздор, на Гостинном острове собирались на яр­марки купцы персидские, сурожские, азовские, московские и др. Ездили Д. К. в рязанские границы и со своими товарами, рыбойи медом, с турецкими и персидскими тканями, со скотом и лошадьми, с невыкупленными пленниками - ясырем. А взамен привозили на Дон хлеб, соль, вино, порох, свинец, железные изделия, готовые речные суда.

Но главным занятием Д. Казаков, помимо воли, оставалась война. Поселенияих находились под постоянными ударами кочевников, как и Турок, желавших изгнать Казаков о Дона. Возместить причиненные потери можно было только обратными набегами, только риском отдаленных походов можно было создать благо­состояние семей. По всему этому в степях Старого По­ля велась непрерывная раз­ведка, а турецкие и персид­ские рубежи часто подверга­лись казачьим нападениям. Такая разнообразная боевая деятельность требовала стройной военной организа­ции и Д. К. проявили в ней сноровки древнего опыта.

Вооруженные силы на Дону образовались из тер­риториального ополчения. Оно состояло из всех муж­чин, способных носить ору­жие и называлось «войска куренная». В обычное время вооруженный народ разме­щался по своим поселениям, готовый каждую минуту ко встрече с врагом. Он только обязан был выделить, «по­верстать», из своей среды очередных бойцов для «войски главной» или «великой», постоянной регулярной ар­мии. Главная Войска квар­тировала в городке Раздорах, который в XVI в. служил одновременно и донской сто­лицей, и южным форпостом республики. Раздоры поме­щались на острове, возник­шем между рукавом Донца и главным руслом Дона, не­далеко от нынешней стани­цы Раздорской. Здесь же на­ходился аппарат главного управления краем. Войско­вой атаман с канцелярией и есаулы, его помощники; здесь же собирались Народные Собрания, Крути Войсковые и Валовые. Главная Войска составлялась из многочислен­ных кадров всех родов. В нее входили: «войска судо­вая» или пешие соединения, обслуживающие речную флотилию; артиллерийский «наряд»; «войска конная», высылавшая разведку в сте­пи и готовая в любой мо­мент оказать помощь осаж­денным городкам и, наконец, «войска морская», соедине­ния нового рода, морской флот, возникший после 1580 г. К этому времени Д. К. пополнились новой волной переселенцев, очевидно, из тех Казаков-Черкасов, кото­рые до сих пор оставались, на азовско-черноморском побережье. В 1527 г. о них вспоминает Сигизмунд Герберштейн, как о Черкасах Пятигорских, христианах славянской речи, опытных мореходах, знавших приемы морской навигации. Только с приходом их на Дон и на Днепр могли начаться, немыслимые раньше, морские нападения на далекие берега Турции. Казаки-моряки оказались на Дону новыми людьми и это было замечено в Москве. Царская гра­мота 1584 года адресована «Донским атаманам и Казакам старым и новым, которые ныне на Дону и которые зимуют близко Азова». Морские походы Запорожцев начались также только около этого времени.

Численность Главной Войски колебалась в зависи­мости от обстановки между двумя и семью-восьмью ты­сячами. Она состояла из рав­ного для всех станиц про­цента мужчин, способных носить оружие, хотя этот процент мог быть большим или меньшим (от 10 до 50). Следовательно, Круг Глав­ной войски являлся однов­ременно и Народным Собра­нием полноправных предста­вителей всех поселений. А так как его участникибыливоинами, то он назывался Войсковым Кругом, хотя он решал также вопросы граж­данской жизни и постано­вления его были обязательны для всех Д. Казаков. Вой­сковые Круги могли собрать­ся в течение одного часа для решения каждого спешного вопроса в области внешних сношений, войны и мира, обычного права, церкви и т. п. Они же могли в оче­редном порядке разрешать новые поселения, выделять для них земельные юрты, разбирать межевые споры, судить лиц, совершивших важные преступления, при­чем присужденные наказания выполнялись немедленно. За­пись постановлений Круга, как и все дела Войсковой канцелярии, вел Войсковой дьяк, занимавший с писаря­ми Становую Избу.

В начале января каж­дого года Круг избирал Вой­скового атамана, его двух помощников - есаулов и су­дей, которых власть и юрис­дикция распространялисьнетолько на вооруженные си­лы, но и на гражданскую жизнь края. Местных атама­нов, городовых, станичных, поселковых избирало само население в те же сроки. По­ходные атаманы назначались по выбору отрядов. Полко­вые головы, сотники и пяти­десятники выдвигались сами­ми полками и сотнямиизлюдей авторитетных и опыт­ных в боевых делах. Каж­дый атаман и каждый на­чальник в походной обста­новке обладал непререкаемой властью и получал больший пай в добыче, чем другие бойцы, но в мирное время должен был весьма считаться с мнением общества, избрав­шего его, а сложив полномо­чия, становился рядовым гражданином.

Постановления Войско­вых Кругов могли отменять и изменять Крути Валовые. Они собирались в особенно важных случаях и состояли из лиц. специально для это­го избранных населением. Ожидалось возвращение от­рядов, бывших в походах, и тогда съезжались «всех рек Казаки», Валовой Круг, сво­его рода. Высшая Палата, Конгресс, который решал де­ла совместно с Войсковым Кругом. Вообще же весь строй жизни Д. Казаков был приспособлен к войне; все учреждения их назывались «войсковыми», а удовлетво­рение насущных потребно­стей гражданских и эконо­мических зависело от поло­жения на фронтах обороны, как и в каждой другой осаж­денной стране.

Понимали это в Моск­ве, а потому грамоты стали адресоваться Войску: «Донским атаманам и Казакам, и всему Великому Войску». Титул «Великое Войско» стал употребляться после Русской Смуты.

По историку Сухорукову, «Казаки в общежитии своем были привязаны друг к другу как братья, гнуша­лись воровства между собою, но грабеж на стороне, и особливо у неприятелей, был у них вещью обыкновенной. Трусов не терпели и, вооб­ще, поставляли первейшими добродетелями целомудрие и храбрость». «В наказаниях за преступления были жесто­ки. «В куль да в воду» -глав­ная казнь за измену, тру­сость, убийство и воровство». Убийство врага, конечно, не считалось за преступление. Создав независимую респуб­лику Д. К. постепенно до­бились ее фактического при­знания всеми соседями. Тог­да это происходило медлен­нее, чем теперь и Русским государям в этом случае при­надлежало первенство. По­том их примеру последовали и другие, хотя и без фор­мальных актов. С Азовом и Крымским ханом они мири­лись и «розмирялись». Пер­сидский шах однажды при­слал посольство в сорок человек и предлагал помощь, против Турок; с Польско-литовским королем догова­ривались о взаимной поддержке в борьбе с Крымом; с кочевыми народами Прикаспия обменивались посоль­ствами. Историки и право­веды посвятили много вни­мания определению характе­ра формальных отношений между Русскими государями и Д. Казаками. Их выводы весьма разноречивы, но никто из них не смог опроверг­нуть первоначальной незави­симости Дона. Иван Грозный первым признал эту незави­симость и цари после не раз подтверждали самостоятель­ность донского политическо­го общества. Например, через 30 лет после возвращения Казаков на Дон, «хан Махмет Гирей и Турция требовали от царя свести Казаков с Дона, но Москва в 1578 г. отвечала, что ни Днепров­ские, ни Донские Казаки не зависят от в. князя; первые состоят от Батория, а последние суть беглецы от Литвы и России, и что Государь не признает их за своих подданых» (Сухоруков). Еще через 35 лет после этого, дела сношений с Д. Казаками, как и всех иностранных госу­дарств, переданы в ведение новооснованного Посольско­го Приказа, из которого изъ­яты только в 1721 г. До начала XVIII века в Д. Казаках можно видеть «федера­тов» Московского царя. Та­кой характер отношений ме­жду могущественным монархом и племенами, ближай­шими к его владениям, создан за тысячу лет перед тем в Византии. Федераты «жа­ловались» (награждались) ве­щевыми и денежными дарами, а за это не нападали са­ми н не позволяли никому другому нападать на окраин­ные области союзного государства. Д. К. выполняли те же функции боевых помощ­ников Москвы. В этом случае их отношения основываись часто на договорных царских грамотах, что ни в какой мере не урезывало их независимости. Несмотря на то, что многие Д. К. еще не так давно возвратились на реку из окраинных областей Московии, несмотря на то, что они пробыли там около полутора века, никто из них не считал себя ни Русским по крови, ни московитом по подданству. Еще и в поло­вине XVIII столетия русский генерал А. И. Ригельман слы­шал на Дону, что Казаки «мнят о себе из народов Роксолянских, Донцы же от Черкес. Прочие же от древ­них некаких вольных людей, кои якобы, не принадлежа­ли ни к какому владению и потому мнят о себе все будто б они навсегда право имеют к вольности и ни под чьим точным владением,как только под защитою тех об­ластей, к которым они прикосновенны состоят. И для того не почитают себя, чтоб они подлинно былииз рус­ских людейили чьи бывшие подданые».