Ленин В.И. Полное собрание сочинений Том 16 ТРЕТЬЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДУМА И СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЯ

ТРЕТЬЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДУМА И СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЯ

1 -го ноября 1907 г. открылась третья Государственная дума, собранная на основании того избирательного закона, который издан царем после разгона второй Думы 3-го июня 1907 года. И старый избирательный закон, изданный 11 декабря 1905 года, был далек от всеобщего, прямого, равного и тайного избирательного права, искажал волю народа, делал из Думы уродливое выражение этой воли, — особенно после «разъяснений» этого закона, которые делал перед второй Думой покорный царскому самовластию состоящий из старых чиновников и судей сенат. 3-го июня царь отнял у рабочих, крестьян и городской бедноты и те жалкие избирательные права, которыми они пользовались прежде. Самодержавие совершило, таким образом, еще одно гнусное преступление против народа, подделав народное представительство, отдав Думу во владение помещикам и капиталистам, этим опорам царского самовластия, вековым угнетателям народа. Заранее можно было предвидеть, что они будут господствовать в Думе. Так и вышло.

В настоящее время известно о выборе 439-ти членов Думы. Если не считать восьми беспартийных, то остальные 431 человек распределяются на четыре главных группы: 1) самая большая — правые, черносотенные депутаты, которых 187 человек, 2) далее — октябристы и партии им близкие 119 человек, 3) кадеты и близкие к ним по взглядам 93 человека, 4) левые — 32

176 В. И. ЛЕНИН

(из них социал-демократов от 16-ти до 18-ти человек).

Что такое черносотенцы, — известно всякому. К ним примыкает, правда, некоторая часть темных, несознательных рабочих, крестьян, городской бедноты, но главную, руководящую их часть составляют помещики-крепостники, для которых сохранение самодержавия — единственное спасение, так как только при помощи самодержавия им можно грабить казну, получая пособия, ссуды, хорошие жалованья, подачки всякого рода; только самодержавие своей полицией и войском дает им возможность держать в рабстве у себя крестьянство, страдающее от безземелья, связанное отработками и неоплатными долгами и недоимками.

Октябристы — тоже отчасти помещики, — главным образом, те, которые ведут большую торговлю хлебом из своих имений и нуждаются в покровительстве самодержавия для того, чтобы заграницей брали не слишком большие пошлины с этого хлеба, подешевле стоила бы перевозка хлеба за границу по русским железным дорогам, подороже покупала бы казна для винной монополии спирт, выкуриваемый из картофеля и хлеба многими помещиками на своих винокуренных заводах. Но, кроме этих хищных и алчных помещиков, среди октябристов не мало не менее хищных и алчных капиталистов-фабрикантов, заводчиков, банкиров. Они нуждаются также в покровительстве правительства, — в том, чтобы с иностранных товаров брались высокие пошлины, так чтобы можно было продавать русские товары втридорога, чтобы казна давала выгодные для капиталистов заказы на их заводы и так далее. Им необходимо, чтобы полиция и войско делали рабочих такими же их рабами, какими являются крестьяне по отношению к помещикам-крепостникам.

Понятно, как близки октябристы к черносотенцам. Зайдет ли в Думе речь о государственных доходах и расходах, — те и другие сообща будут заботиться о том, чтобы подати всею тяжестью ложились на крестьян, рабочих, городскую бедноту, а доходы шли бы в руки капиталистов, помещиков и крупных чинов-

ТРЕТЬЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДУМА И СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЯ 177

ников. Заговорят ли о наделении крестьян землей или об улучшении положения рабочих, — черносотенцы и октябристы дружно будут действовать так, чтобы втридорога сбыть только те земли, которые им не нужны, обобрав при этом до нитки и без того нищее крестьянство; они будут стараться скрутить по рукам и по ногам рабочих, изнывающих под тяжестью капиталистической эксплуатации. И, конечно, и черносотенцы и октябристы все усилия напрягут к тому, чтобы было побольше полиции и войска для защиты их «драгоценной» жизни и «священной» собственности: ведь они, как огня, боятся революции, могучего натиска рабочих и крестьян, поднявших великую борьбу за свободу и землю. Вместе октябристы и черносотенцы составят в третьей Думе огромное большинство — 306 человек из 439-ти. Что захочет это большинство, — то и сделает. Оно — против революции или, как обыкновенно говорят, оно — контрреволюционно.

Но у октябристов могут быть вопросы, по которым они разойдутся с большинством черносотенцев. Черносотенцы доходят уж до крайней наглости. Они верят в то, что одним полицейским кулаком, нагайкой, пулеметом и штыком можно уничтожить всякую революцию, всякое стремление народа к свету и свободе. Они хотят, опираясь на самодержавие, распоряжаться по своей воле и в свою пользу казной, забирать в свои руки все доходные места, хозяйничать в государстве как в своем имении. Октябристы помнят, что помещики и чиновники хозяйничали до сих пор так, что капиталистам оставляли слишком мало, все забирали себе. Два хищника — черносотенец и октябрист — ссорятся из-за одного жирного куска, спорят из-за того, кому больше достанется. Отдать все или даже большую часть черносотенцам октябристы не хотят: их недавно еще проучила японская война, показавшая, что черносотенцы так бестолково хозяйничают, что даже и себе причиняют убытки, а капиталистам и купцам и того больше. И потому октябристы хотят часть власти в государстве взять в свои руки, желают утвердить конституцию в свою пользу, конечно, не в пользу

178 В. И. ЛЕНИН

народа. Притом же октябристы хотят обмануть народ разными законами, по внешности как будто вводящими реформы, улучшения в жизнь государства и народа, на деле же служащими интересам богачей. Они, подобно черносотенцам, готовы, конечно, опереться на пулемет, штык и нагайку против революции, но вместе с тем не прочь для большей верности замазать глаза народным массам обманными реформами.

Для всего этого октябристам нужны другие союзники, не черносотенцы. Правда, и в этих вопросах они надеются оторвать часть правых от крайних черносотенцев из «Союза русского народа», но этого мало. И потому приходится искать других союзников, также врагов революции, но и врагов черносотенцев, сторонников обманных или мелких реформ, сторонников конституции в интересах крупной и, пожалуй, отчасти средней буржуазии.

Таких союзников октябристам легко найти в Думе: это — кадеты, партия той части помещиков, крупной и средней буржуазии, которая совсем приспособилась вести настоящее, хорошее капиталистическое хозяйство, похожее на то, которое ведется в западноевропейских странах, основанное также на эксплуатации, на притеснении рабочих, крестьян, городской бедноты, но на эксплуатации умной, тонкой, искусной, которую не всякий сразу поймет и раскусит, как следует. В кадетской партии много помещиков, ведущих настоящее капиталистическое хозяйство, есть такие же фабриканты и банкиры, много адвокатов, профессоров и докторов с хорошим заработком, получаемым ими от богачей. Правда, кадеты в своей программе многое наобещали народу: и всеобщее избирательное право, и все свободы, и восьмичасовой рабочий день, и землю крестьянам. Но все это было сделано только для привлечения народных масс, а на деле всеобщего избирательного права они и в первых двух Думах прямо не предлагали; законы о свободах, предлагавшиеся ими, на деле были направлены к тому, чтобы возможно меньше свободы дать народу; вместо восьмичасового дня они предложили во второй Думе 10-часовой,

ТРЕТЬЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДУМА И СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЯ 179

а землю готовы были отдать крестьянам только такую, которая не нужна для капиталистического хозяйства, притом за выкуп и в таком количестве, что, получив ее, крестьяне все равно должны были бы работать по найму в соседних помещичьих имениях. Все это был хитрый обман, на который не пошли совсем рабочие, очень мало поддались крестьяне, и отчасти поверила кадетам только городская беднота. А теперь, после разгона двух Дум, кадеты совсем присмирели и начали подлизываться к октябристам: объявили, что революционеров и особенно социал-демократов они считают своими врагами, заявили, что верят в конституционность октябристов, голосовали за октябриста при выборе председателя Думы. Сделка готова. Правда, министр Столыпин, по-видимому, не хочет прочной сделки, хочет держать кадетов в черном теле и в этом смысле влияет на октябристов, но на деле все равно составится второе большинство в Думе — из октябристов и кадетов. Вместе их 212 человек, немного меньше половины, но за них будут еще беспартийные, которых 8 человек, так что большинство составится; да и из правых некоторые могут все-таки голосовать по некоторым вопросам с октябристами и кадетами. Конечно, и это второе большинство будет контрреволюционно, будет бороться с революцией; оно только будет прикрываться жалкими или негодными для народа реформами.

Могут ли эти два большинства в третьей Думе победить революцию?

Великая русская революция не может прекратиться, пока крестьяне не получат землю в сколько-нибудь достаточном количестве и пока народные массы не получат главного влияния на управление государством. Могут ли все это дать оба думских большинства? Смешно и задавать такой вопрос: разве крепостники-помещики и капиталисты-хищники дадут землю крестьянам и уступят главную власть народу? Нет! они бросят кусок голодному крестьянину, обобрав его до последней нитки, помогут хорошо устроиться только кулакам и мироедам и власть всю возьмут себе, оставив народ в угнетении и подчинении.

180 В. И. ЛЕНИН

Понятно, что социал-демократы должны сделать все для того, чтобы продолжать великое дело народа, — революцию, борьбу за свободу и землю.

В Думе правительство, стоящее за октябристами, и кадеты хотят вести двойную игру. Правительство, усиливая свои преследования, завоевывая Россию штыком, виселицей, тюрьмой, ссылкой, хочет изобразить из себя сторонника реформ. Кадеты, на деле обнявшись с октябристами, стараются показать, что они — действительные защитники свободы. И те и другие хотят обмануть народ и задушить революцию.

Да не будет этого! Социал-демократы, последовательные и верные борцы за всенародное освобождение, сорвут маску с лицемеров и обманщиков. В Думе, как и вне Думы, они разоблачат насилия черносотенных помещиков и правительства и кадетские обманы. Они поймут, они должны понять, что теперь не только надо вести беспощадную борьбу с правительством, но и нельзя ни прямо, ни косвенно поддерживать кадетов.

И прежде всего и громче всего должен грозно прозвучать обличительный голос социал-демократов против гнусного царского преступления, совершенного 3-го июня 1907 года. Пусть представители пролетариата в Думе выяснят народу, что третья Дума не может служить его интересам, не может исполнить его требования, и что это может сделать только полновластное учредительное собрание, выбранное всеобщей, прямой, равной и тайной подачей голосов.

Правительство будет предлагать новые законы. То же будут делать октябристы, кадеты, черносотенцы. Во всех этих законах будет наглый обман народа, будет грубое нарушение его прав и интересов, издевательство над его требованиями, надругательство над кровью, пролитой народом в борьбе за свободу. Во всех этих законах будет защита интересов помещиков и капиталистов. Каждый из этих законов будет новым звеном в тех цепях рабства, которые готовят насильники и паразиты рабочим, крестьянам, городской бедноте. Не все это сразу поймут. Но социал-демократы знают

ТРЕТЬЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДУМА И СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЯ 181

и понимают это и потому смело разоблачат это перед лицом обманываемого народа. Особенное внимание они должны обратить при этом на те законы, которые касаются самых насущных нужд народа, — законы о земле, законы о рабочих, о государственных расходах и доходах. Обличая насилие и обман крепостников и капиталистов, социал-демократы обязаны разъяснять всему народу свои требования, — полного народовластия (демократической республики), неограниченной свободы и равенства, восьмичасового рабочего дня и облегчения условий труда рабочих, конфискации крупных имений и передачи земли крестьянам. Они должны указывать и на великую цель, которую ставит себе пролетариат всех стран, — на социализм, полное уничтожение наемного рабства.

Рядом с социал-демократами в Думе есть небольшая кучка левых, главным образом, трудовиков. Их социал-демократы должны призывать следовать за собой. Особенно необходимо это тогда, когда придется выступать с запросами правительству, которое свирепствует в России, как дикий зверь. Цепные псы царизма — полицейские, жандармы, да и высшие власти — министры и губернаторы — позволяют себе каждый день ряд грубых насилий и беззаконий. Обличить и заклеймить их необходимо. И это должны сделать социал-демократы. Но для запроса требуется подпись 30-ти членов Думы, а социал-демократов будет едва ли больше восемнадцати. Вместе с другими левыми их 32. Социал-демократы должны составить запрос и призвать левых присоединиться к ним. Если левым действительно дорого великое дело свободы, они должны присоединиться. И тогда будет нанесен правительству тяжелый удар, подобный тем, какие наносила ему своими запросами социал-демократия во второй Думе.

Таковы главные задачи социал-демократов в третьей Государственной думе. Тяжелый труд предстоит там нашим товарищам. Они будут там среди врагов, злобных и непримиримых. Им будут зажимать рот, их будут осыпать оскорблениями, их, может быть, будут исключать из Думы, предавать суду, заключать

182 В. И. ЛЕНИН

в тюрьмы, ссылать. Они должны быть тверды, несмотря на все преследования, они должны высоко держать красное знамя пролетариата, до конца остаться верными делу великой борьбы за всенародное освобождение. Но и мы все, товарищи рабочие, должны дружно, сообща поддержать их, должны чутко прислушиваться к каждому их слову, отзываться на него, обсуждать их действия на митингах и собраниях, подкреплять своим сочувствием и одобрением каждый их правильный шаг, помогать им всеми силами и средствами в борьбе за дело революции. Пусть будет един рабочий класс в поддержке своих представителей и пусть укрепит он этим свое единство, необходимое ему для его великой борьбы, — для того времени, когда «будет последний, решительный бой».

«Вперед» №18, ноябрь 1907 г. Печатается по тексту газеты «Вперед»

Ленин В.И. Полное собрание сочинений Том 16 ПРЕДИСЛОВИЕ К БРОШЮРЕ ВОИНОВА (А. В. ЛУНАЧАРСКОГО)ОБ ОТНОШЕНИИ ПАРТИИ К ПРОФЕССИОНАЛЬНЫМ СОЮЗАМ

ПРЕДИСЛОВИЕ К БРОШЮРЕ ВОИНОВА (А. В. ЛУНАЧАРСКОГО) ОБ ОТНОШЕНИИ ПАРТИИ К ПРОФЕССИОНАЛЬНЫМ СОЮЗАМ 77

Работа т. Воинова по вопросу об отношении социалистической партии пролетариата к профессиональным союзам в состоянии возбудить много кривотолков. Происходит это по двум причинам: во-первых, увлекаясь борьбой с узким и неверным пониманием марксизма, с нежеланием принять во внимание новые запросы рабочего движения и взглянуть на предмет шире и глубже, автор нередко выражается чересчур обобщенно. Он нападает на ортодоксию, — правда, на ортодоксию в кавычках, т. е. на лжеортодоксию, — или на немецкую социал-демократию вообще там, где в сущности нападки его относятся только к вульгаризаторам ортодоксии, только к оппортунистическому крылу социал-демократии. Во-вторых, автор пишет для русской публики, совсем мало считаясь с разными оттенками в постановке разбираемых им вопросов на русской почве. Точка зрения т. Воинова — бесконечно далека от взглядов русских синдикалистов, меньшевиков, социалистов-революционеров. Но невнимательный или недобросовестный читатель легко может прицепиться к отдельным фразам или мыслям Воинова, пользуясь тем, что автор непосредственно имел у себя перед глазами главным образом французов и итальянцев, не ставя себе задачи отмежеваться от всяких российских путаников.

В качестве примера этих последних укажем, например, социалистов-революционеров. В № 5 «Знамени Труда» они с обычной развязностью заявляют:

184 В. И. ЛЕНИН

«социалистический Интернационал одобрил точку зрения на профессиональное движение, которую мы (!) всегда (!) проводили». Берем «Сборник статей» № 1 (1907 г.), издательство «Наша мысль». Г-н Виктор Чернов разносит Каутского, умалчивая и о маннгеймской резолюции и о борьбе Каутского против оппортунистических нейтралистов! Статья Каутского, на которую наскакивает эсеровский наездник, писана накануне Маннгейма78. В Маннгейме Каутский боролся с нейтралистами. Маннгеймская резолюция «наносит значительную брешь нейтральности профессиональных союзов» (выражение Каутского в статье о Маннгеймском съезде, в «Neue Zeit»79 от 6 октября 1906 г.). И вот является в 1907 году критик, который корчит из себя революционера, называя Каутского «великим догматиком и инквизитором марксизма», обвиняя его — совсем в унисон с оппортунистическими нейтралистами! — в тенденциозном умалении роли профессиональных союзов, в стремлении «подчинить» их партии и т. п. Если мы добавим к этому, что эсеры всегда стояли за беспартийность профессиональных союзов, что еще в № 2 «Знамени Труда» (12 июля 1907) мы читаем в передовой: «партийная пропаганда имеет свое место вне союза», то для нас вырисуется весь облик революционизма эсеров.

Когда Каутский вел борьбу против оппортунистического нейтрализма и развивал дальше, глубже теорию марксизма, двигая профессиональные союзы влево, тогда эти господа разносили в пух и прах Каутского, повторяя словечки оппортунистов и продолжая под шумок защищать беспартийность союзов. Когда тот лее Каутский еще двинул влево профессиональные союзы, исправив в Штутгарте резолюцию Беера, подчеркнув в этой резолюции социалистические задачи тред-юнионов, тогда господа с.-р. закричали: социалистический Интернационал одобрил нашу точку зрения!

Спрашивается, достойны ли такие приемы членов социалистического Интернационала? Не свидетельствует ли такая критика о беспринципности и развязности?

ПРЕДИСЛОВИЕ К БРОШЮРЕ ВОИНОВА 185

Среди с.-д. образчиком развязности является глубоко уважаемый либералами бывший революционер Плеханов. В предисловии к брошюре «Мы и они» он заявляет с бесподобным, несравненным самодовольством: штутгартская резолюция (о профессиональных союзах) с моей поправкой лишает значения резолюцию лондонскую (Лондонского съезда РСДРП). Вероятно, многие читатели, прочитав это заявление нашего великолепного Нарцисса, поверят, что борьба в Штутгарте шла именно из-за поправки Плеханова и что вообще эта поправка имела какое-нибудь серьезное значение.

На деле эта поправка («надо всегда иметь в виду единство экономической борьбы») никакого серьезного значения не имела, она даже вовсе не относилась к сути спорных вопросов в Штутгарте, к сути разногласий в международном социализме.

На деле восторги Плеханова по поводу «его» поправки имеют очень вульгарное значение: ввести в заблуждение читателей посредством отвлечения их внимания в сторону от действительно спорных вопросов профессионального движения, прикрыть поражение идеи нейтрализма в Штутгарте.

Стокгольмский съезд РСДРП (1906), на котором победили меньшевики, стоял на точке зрения нейтральности профессиональных союзов. Лондонский съезд РСДРП занял другую позицию, провозгласив необходимость стремиться к партийности союзов. Штутгартский международный конгресс принял резолюцию, которая «кладет навсегда конец нейтральности», как справедливо выразился К. Каутский80 . В комиссию Штутгартского съезда Плеханов отправился защищать нейтральность, как об этом подробно рассказывает Воинов. А Клара Цеткина в органе женского рабочего движения Германии «Die Gleichheit» пишет, что «Плеханов пытался довольно неудачными доводами оправдать

__________

* «Vorwarts», 1907, № 209, Beilage, отчет Каутского перед лейпцигскими рабочими о конгрессе в Штутгарте. См. «Календарь для всех на 1908 г.», изд. «Зерна», стр. 173 в моей статье о международном социалистическом конгрессе в Штутгарте. (См. настоящий том, стр. 83. Ред.)

186 В. И. ЛЕНИН

некоторое ограничение этого принципа»* (т. е, принципа теснейшего сближения союзов с партией).

Итак, защищавшийся Плехановым принцип нейтральности потерпел фиаско. Его доводы немецкие революционные с.-д. признали «неудачными». А он, любуясь собой, заявляет: приняли «мою» поправку, резолюция лондонская теряет значение !..

Да, да, зато ноздревская развязность уважаемого либералами социалиста, видимо, не теряет нисколько своего значения.

Тов. Воинов неправ, по моему мнению, когда он говорит, что немецкие ортодоксы признают идею штурма вредной, что ортодоксия «приняла было весь дух нового экономизма». Про Каутского этого нельзя сказать, и сам тов. Воинов признает правильность воззрений Каутского. Сам тов. Воинов, упрекая немцев, что они «слишком мало говорили о роли профессиональных союзов, как организаторов социалистического производства», напоминает в другом месте мнение Либкнехта-одаг/а, признавшего эту роль в самых рельефных выражениях. Напрасно также поверил т. Воинов Плеханову, будто Бебель нарочно умолчал о русской революции в своей приветственной речи, будто Бебель не хочет говорить о России. Эти слова Плеханова были просто грубым шутовством глубоко уважаемого либералами социалиста, и брать их всерьез не следовало ни на минуту, не следовало даже допускать возможности того, что в этих словах есть хотя бы частичка правды. Я, с своей стороны, могу засвидетельствовать, что во время речи Бебеля сидевший около меня в бюро Ван Коль, представитель правого крыла социалистов, следил именно за тем, упомянет ли Бебель про Россию. И как только Бебель кончил, Ван Коль обратился ко мне с выражением своего удивления; он не сомневался (как не сомневался и ни один серьезный член

___________

* См. тот же «Календарь для всех», стр. 173, а также сборник «Зарницы» (СПБ., 1907), где переведена полностью эта статья из «Die Gleichheit».

ПРЕДИСЛОВИЕ К БРОШЮРЕ ВОИНОВА 187

конгресса), что Бебель забыл о России случайно. Промахи бывают с самыми лучшими и опытными ораторами. Назвать «характерным» забывчивость старого Бебеля со стороны тов. Воинова, по-моему, до последней степени несправедливо. Точно так же глубоко несправедливо говорить вообще о «теперешнем» оппортунистическом Бебеле. Для такого обобщения данных нет.

Но, чтобы не порождать недоразумений, я скажу тут же, что если бы кто-нибудь попытался использовать эти выражения т. Воинова против революционных немецких с-д., то это было бы недобросовестным выдергиванием отдельных словечек. Тов. Воинов достаточно доказал всей своей брошюрой, что он стоит на стороне немецких революционных марксистов (как Каутский), что он вместе с ними работает над устранением старых предрассудков, оппортунистических шаблонов и близорукого самодовольства. Вот почему я и в Штутгарте был солидарен во всем существенном с тов. Воиновым и теперь солидарен с ним во всем характере его революционной критики. Он тысячу раз прав, когда говорит, что нам надо учиться теперь не только у немцев, но и на немцах. Только невежественные люди, которые ничему не научились еще у немцев и не знают поэтому азбуки, могут выводить отсюда «расхождение» внутри революционных с.-д. Критиковать ошибки немецких вожаков мы должны безбоязненно и открыто, если хотим быть верны духу Маркса и помогать русским социалистам стать на высоте современных задач рабочего движения. Бебель, несомненно, ошибался и в Эссене, когда защищал Носке, когда отстаивал разделение оборонительной и наступательной войны, когда нападал на способ борьбы «радикалов» против Ван Коля, когда отрицал (вместе с Зингером) неудачу и неверность тактики немецкой делегации в Штутгарте. Не скрывать эти ошибки должны мы, а показывать на их примере, что русские с.-д. должны учиться избегать их, должны удовлетворять более строгим требованиям революционного марксизма. И пусть не пробуют российские анархистики и синдикалистики, либералы и эсеры злорадствовать по поводу нашей критики Бебеля. Мы скажем

188 В. И. ЛЕНИН

этим господам: орлам случается и ниже кур спускаться, но курам никогда, как орлы, не подняться!

Два с лишком года тому назад г. Струве, защищавший тогда революцию, писавший тогда о необходимости открытых революционных действий, уверявший тогда, что революция должна стать властью, — этот г. Струве писал в № 71 заграничного «Освобождения»80: «в сравнении с революционизмом гг. Ленина и товарищей революционизм западноевропейской социал-демократии Бебеля и даже Каутского является оппортунизмом». Я отвечал тогда г-ну Струве: «где и когда претендовал я на создание какого-то бы ни было особого направления в международной социал-демократии, не тождественного с направлением Бебеля и Каутского?» («Две тактики», стр. 50 русского издания)* .

Летом 1907 года мне пришлось указывать, в брошюре по вопросу о бойкоте третьей Думы, что в корне неверно было бы отождествлять большевизм с бойкотизмом или боевизмом** .

Теперь по поводу вопроса о профессиональных союзах необходимо подчеркнуть так же решительно, что большевизм проводит тактику революционной социал-демократии во всех областях борьбы, на всех поприщах деятельности. Не в том отличие большевизма от меньшевизма, что первый «отрицает» работу в профессиональных союзах или кооперативах и т. п., а в том, что первый ведет иную линию в работе пропаганды, агитации и организации рабочего класса. Теперь деятельность в профессиональных союзах приобретает, несомненно, громадное значение. В противоположность нейтрализму меньшевиков мы должны вести эту деятельность в духе сближения союзов с партией, развития социалистического сознания и понимания революционных задач пролетариата. В Западной Европе революционный синдикализм во многих странах явился прямым

_________

* См. Сочинения, 5 изд., том 11, стр. 54. Ред.

** См. настоящий том, стр. 30. Ред.

ПРЕДИСЛОВИЕ К БРОШЮРЕ ВОИНОВА 189

и неизбежным результатом оппортунизма, реформизма, парламентского кретинизма. У нас первые шаги «думской деятельности» тоже усилили в громадных размерах оппортунизм, довели меньшевиков до раболепства перед кадетами. Плеханов, например, фактически в своей политической обыденной работе слился с господами Прокоповича-ми и Кусковыми. В 1900 году он громил их за бернштейнианство, за то, что они созерцают только «заднюю» российского пролетариата («Vademecum* для редакции «Рабочего Дела»», Женева, 1900 г.). В 1906—1907 годах первые избирательные бюллетени бросили Плеханова в объятия этих господ, ныне созерцающих «заднюю» российского либерализма. Синдикализм не может не развиваться на русской почве, как реакция против этого позорного поведения «выдающихся» социал-демократов.

Тов. Воинов совершенно правильно поэтому берет свою линию, призывая русских с.-д. учиться на примере оппортунизма и на примере синдикализма. Революционная работа в профессиональных союзах, перенесение центра тяжести с парламентских кун-стштюков на воспитание пролетариата, на сплочение чисто классовых организаций, на внепарламентскую борьбу, умение пользоваться (и подготовка масс к возможности успешно пользоваться) всеобщей стачкой, а также «декабрьскими формами борьбы» в русской революции, — все это выдвигается с особенной силой, как задача большевистского направления. И опыт русской революции облегчает нам эту задачу в громадных размерах, дает богатейшие практические указания, дает массу исторического материала, позволяющего во всей конкретности оценить новые приемы борьбы, массовую стачку и применение прямого насилия. «Новы» эти приемы борьбы всего менее для русских большевиков, для русского пролетариата. «Новы» они для оппортунистов, которые усиленно стараются вытравить из воспоминания рабочих на западе — Коммуну, в России — декабрь 1905 года. Укрепить эти воспоминания,

__________

* - Путеводитель. Ред.

190 В. И. ЛЕНИН

научно изучить этот великий опыт* , распространить в массах уроки его и сознание неизбежности повторения в новом масштабе этого опыта — эта задача революционных с.-д. в России ставит перед нами неизмеримо более богатые содержанием перспективы, чем однобокий «антиоппортунизм» и «антипарламентаризм» синдикалистов.

Против синдикализма, как особого течения, т. Воинов выставил четыре обвинения (стр. 19 и след. его брошюры), с полной рельефностью обрисовывающие его фальшь: 1) «анархическая рассыпчатость организации»; 2) нервное взвинчивание рабочих вместо создания прочной «твердыни классовой организации»; 3) мещански-индивидуалистические черты идеала и прудоновской теории; 4) нелепое «отвращение к политике».

Тут не мало черт сходства с старым «экономизмом» среди русских социал-демократов. Я не так оптимистичен поэтому, как тов. Воинов, на счет «примирения» с революционной социал-демократией тех экономистов, которые перешли к синдикализму. Я думаю также, что совершенно непрактичны прожекты тов. Воинова насчет «Генерального рабочего совета» в роли суперарбитра, с участием в таком совете эсеров. Это — смешение «музыки будущего» с организационными формами настоящего. Но я нисколько не боюсь перспективы тов. Воинова: «подчинение политических организаций классовой социальной организации»... «лишь тогда (я продолжаю цитировать тов. Воинова, подчеркивая существенные слова), когда... все профессионалы будут социалистами». Классовый инстинкт пролетарской массы уже теперь начал проявлять себя с полной силой в России. Уже теперь этот инстинкт класса дает громадные гарантии и против мелкобуржуазной расплывчатости

____________

* Естественно, что кадеты с любовью изучают теперь историю обеих Дум. Естественно, что они видят перл творения в пошлостях и предательствах родичевско-кутлеровского либерализма. Естественно, что они подделывают историю, замалчивая свои переговоры с реакцией и т. д. Неестественно, что социал-демократы не изучают с любовью октября — декабря 1905 года, хотя каждый день этого периода во сто раз больше имел значения для судеб всех народов России и рабочего класса в особенности, чем родичев-ские «лояльные» фразы в Думе.

ПРЕДИСЛОВИЕ К БРОШЮРЕ ВОИНОВА 191

эсеров и против низкопоклонства перед кадетами меньшевиков. Уже теперь мы смело можем сказать, что массовая рабочая организация в России (если бы она создалась и поскольку она на минуту создается хотя бы выборами, стачками, демонстрациями и пр.) наверняка всего ближе будет к большевизму, к революционной социал-демократии.

К авантюре «рабочего съезда» тов. Воинов справедливо относится, как к предприятию «несерьезному». Будем усиленно работать в профессиональных союзах, будем работать на всех поприщах над распространением революционной теории марксизма в пролетариате и над созданием «твердыни» классовой организации. Все остальное — приложится.

Написано в ноябре 1907 г.

Впервые напечатано в 1933 г. в Ленинском сборнике XXV Печатается по рукописи