Московские показательные процессы — окончательная сталинская версия
Прошло еще 18 месяцев, прежде чем появилась новая «информация» по делу об убийстве Кирова. Это случилось во время первого из больших публичных судебных процессов, часто именуемых московскими показательными процессами. Процесс начался в августе 1936 г.; в результате процесса все шестнадцать обвиняемых были приговорены к смерти и расстреляны.
В адресованном членам партии вышеупомянутом письме от 18 января 1935 г. содержался призыв о повышении бдительности перед лицом опасности в лице коварных оппозиционеров, которые утверждали, что поддерживают партию, однако на самом деле выступали против ее курса. Данное письмо, однако, не распространялось на предъявляемые оппозиционерам обвинения. Напротив, в нем делался вывод, что «очаг злодеяния — зиновьевская антисоветская группа» — разгромлена до конца[174]. Теперь, однако, можно было и усилить обвинения. Так, Зиновьев, Каменев и двое проходивших по январскому процессу годом ранее, Г. Е. Евдокимов и И. П. Бакаев, теперь обвинялись не только в том, что знали о террористических целях своих сторонников в Ленинграде, но и в том, что принимали прямое участие в организации убийства Кирова[175]. Их также обвинили в формировании «блока» с троцкистами и с самим Троцким. Эти четверо вместе с троцкистами И. Н. Смирновым, В. А. Тер-Ваганяном и С. В. Мрачковским, которые также проходили как обвиняемые по этому делу, якобы образовали объединенный центр, основная цель которого заключалась в организации убийств высших руководителей партии и правительства. Для реализации этой цели объединенный центр организовал специальные террористические группы, которые разрабатывали планы убийства Сталина и других высших руководителей. Одна из этих террористических групп, к которой принадлежал Николаев, и убила Кирова «по прямому приказу Зиновьева и Л. Троцкого и под прямым руководством объединенного центра»[176]. Кроме этих семи человек, в членстве в тайной террористической зиновьевско-троцкистской организации обвинялись еще девять человек, которые якобы принимали участие в подготовке убийства Сталина и руководителей советского государства[177]. Организация убийства Кирова была центральным обвинительным пунктом данного судебного процесса. По показаниям обвиняемых, решение об убийстве Кирова было принято заговорщиками во время встречи на квартире Каменева в Москве летом 1934 г. Кроме Каменева, на данной встрече, как предполагалось, присутствовали Зиновьев, Евдокимов, Бакаев, Тер-Ваганян и еще двое лиц. Также указывалось на то, что действующий от имени «объединенного центра» Зиновьев отдал прямой приказ Бакаеву об организации убийства Кирова.
Осенью Бакаев был послан в Ленинград с тем, чтобы проверить подготовку ленинградскими террористами убийства Кирова. Бакаев якобы встречался с членами «Ленинградского центра» (в т. ч. с Николаевым) и обсуждал с ними подготовку данного убийства. Как сказал Котолынов, «Ленинградский центр» организовал постоянную слежку за Кировым, его убийство оказалось нетрудным делом. Николаев подробно описал, как ему удалось выяснить, когда именно Киров вышел из дома и направился в Смольный, что у него была возможность убить его как поблизости от Смольного, так и внутри здания. Он якобы также пытался организовать встречу с Кировым для того, чтобы застрелить его, однако это у него не получилось[178]. Данный открытый процесс привлек большое внимание прессы. Отчеты о судебных заседаниях переводились на английский и другие языки.
Все эти события, судебное разбирательство, а также первый московский показательный процесс, связанные с убийством Кирова, были отражены в 1936 г. в «Большой советской энциклопедии» в большой статье о Кирове. В ней он изображался принципиальным последователем Сталина; отмечалось его бескомпромиссное отношение к бывшим оппозиционерам, особенно к руководителям «троцкистско-зиновьевской» оппозиции. Что касается самого убийства, то о нем писалось, что Николаев убил Кирова по прямому приказу Зиновьева и Троцкого, которые, в свою очередь, сотрудничали с гестапо для восстановления капитализма в Советском Союзе путем организации убийств руководителей советского государства[179].
Следующий публичный процесс против Пятакова, Радека и некоторых других лиц, проходивший в январе 1937 г., содержал мало новой информации об убийстве Кирова. Подсудимые обвинялись в том, что они создали тайный «параллельный центр», который якобы должен был приступить к активным действиям только в случае обнаружения властями «объединенного центра» Зиновьева и Смирнова. Обвиняемым также инкриминировался промышленный саботаж (диверсии) и шпионаж. Убийство Кирова упоминалось при этом лишь косвенно. Радек, однако, показал, что члены его группы якобы помогали «объединенному центру» в организации убийства Кирова. Тем не менее данная группа так и не была задействована[180].
В ходе третьего большого показательного процесса в марте 1938 г. Бухариным, Рыковым и Ягодой продолжала разрабатываться официальная версия убийства Кирова. Во-первых, в обвинении утверждалось, что с самого начала Бухарин, Рыков и «правые уклонисты» принимали участие в троцкистско-зиновьевском заговоре, по которому планировалось убийство Кирова. Во-вторых, в этом заговоре якобы принимали активное участие руководители НКВД. Бывший нарком НКВД Ягода утверждал, что Авель Енукидзе, который якобы принадлежал к «правотроцкистскому блоку», говорил ему, что данный «блок» принял решение об убийстве Кирова[181]. Енукидзе был членом Центрального Комитета партии и секретарем Центрального Исполнительного Комитета СССР; тем не менее он несколькими месяцами ранее впал в немилость и был казнен.
По показаниям Ягоды, Запорожец, один из заместителей начальника Ленинградского управления НКВД, приходил к нему в Москве и сообщал, что в Ленинграде был арестован некий человек с портфелем, в котором находились револьвер и дневник. По словам Запорожца, он освободил этого человека. Ягода же якобы приказал Запорожцу не чинить никаких препятствий убийству Кирова[182]. Показания Ягоды по этому последнему пункту представляются весьма двусмысленными; кроме того, в своем последнем слове на суде он отказался как от участия в организации убийства Кирова, так и во всем этом заговоре[183]. Секретарь Ягоды П. П. Буланов, который также находился в числе обвиняемых, утверждал, что Ягода якобы рассказывал ему о почти что полном раскрытии заговора, когда Николаев незадолго перед убийством был случайно арестован и у него в портфеле были обнаружены револьвер и блокнот. Его освобождение тогда обеспечил Запорожец[184].
Вниманию общественности было предложено еще одно подозрительное событие, которое позднее широко обсуждалось. Это связано с судьбой Борисова, сотрудника НКВД, который являлся телохранителем Кирова во время нахождения того в Смольном. Когда Киров в тот роковой декабрьский день шел в свой кабинет, расположенный на втором этаже, Борисов якобы отстал от него. По показаниям Буланова, Борисов был соучастником убийства, но погиб в автомобильной аварии по пути на допрос. Этот дорожный инцидент якобы был организован Запорожцем, который опасался, что Борисов поможет раскрыть сообщников убийцы[185]. Буланов также утверждал, что Ягода демонстрировал исключительную и необычную предупредительность по отношению к Медведю и Запорожцу после их ареста и суда. Он якобы обеспечил надлежащую заботу об их семьях. Перед их отправкой в лагерь он якобы встречался с ними. По его словам, Ягода также организовал их отправку в места заключения не обычным тюремным транспортом, а в специальном железнодорожном вагоне[186].
Теперь сталинская версия убийства Кирова была окончательно сформулирована: данное убийство было задумано и организовано зиновьевско-троцкистским центром под руководством Зиновьева, который имел контакты с находившимся за границей Троцким; в нем также принимали участие правые уклонисты, руководимые Бухариным и Рыковым. Этот зиновьевско-троцкистский блок якобы общался с подчиненным ему «Ленинградским центром», который непосредственно работал над реализацией планов убийства. Само убийство осуществил Николаев, один из членов вышеупомянутого «Ленинградского центра». Роль правых уклонистов состояла в том, чтобы через Ягоду блокировать действия НКВД. Енукидзе довел этот план до сведения Ягоды, который, в свою очередь, сообщил о них Запорожцу. Действуя под прикрытием Запорожца и других неназванных сотрудников НКВД, Николаев смог осуществить задуманное убийство.
Сталинская версия убийства Кирова была конспективно изложена в печально известной книге «История Всесоюзной коммунистической партии (большевиков): Краткий курс», изданной в 1938 г.[187] В ней утверждалось, что основным идейным руководителем и организатором «этой банды убийц и шпионов» был Троцкий. Зиновьев, Каменев и «их троцкистское охвостье» оказывали помощь Троцкому и действовали в соответствии с его контрреволюционными указаниями. В то же время подчеркивалось, что самый важный урок, который партийные организации должны извлечь из показательных процессов и убийства Кирова, — это необходимость повысить бдительность всех членов партии. В 1935 г. партийные документы были тщательно пересмотрены с тем, чтобы обеспечить чистку партийных рядов от ненадежных элементов.
За период с момента убийства Кирова в 1934 г. и до публикации «Краткого курса истории партии» в 1938 г. сталинская версия этого события существенно изменилась. После некоторого замешательства в течение первых дней, когда ленинградские органы безопасности спешно разрабатывали иностранный след, следствие принялось в Ленинграде за Зиновьева и его настоящих и бывших сторонников[188]. Сам Зиновьев и его ближайшие сторонники в Москве были первоначально приговорены к тюремному заключению за поощрение «террористических настроений» своих последователей в Ленинграде; во время первого московского показательного процесса они были осуждены за организацию убийства Кирова. Теперь к ответственности в рамках данного дела привлекались также Троцкий и его бывшие сторонники. Во время третьего московского показательного процесса в убийстве Кирова были обвинены и правые уклонисты, которых возглавлял Бухарин. В «Кратком курсе истории партии» издания 1938 г. Троцкий стал главной фигурой в этом заговоре. Враги изменились, их использовали так, как это было нужно Сталину для сведения счетов со своими противниками.
После Второй мировой войны облик врага еще более усложнился. В 1953 г., т. е. в год смерти Сталина, в свет вышло второе издание «Большой советской энциклопедии». В биографической статье о Кирове Николаев теперь упоминался как «агент империалистич. разведки»: к нему применили стандартное выражение, которое применялось к западным державам в разгар «холодной войны»[189].