Где Волк загрыз Ягненка, май 1774
Арно Делаланд
Десять басен смерти
Арно Делаланд
Десять басен смерти
Акт I
Партия начинается
Недавно
В одной я басне показал
Тщеславье с завистью, которыми издавна
Страдает целый свет.
С лягушкой в глупости тягаться,
Которая дородностью сравняться
С быком хотела, – чести нет.
Я делал все, что мог: сопоставлял я разом
Людские глупости и разум,
С волками хищными – овец,
Добро и зло людских сердец,
С трудолюбивыми – ленивых,
С достойной скромностью – спесивых.
В театре у меня то грустный, то смешной
За актом акт идет на смену
Разнообразной чередой.[1]
Жан де Лафонтен «Дровосек и Меркурий»
Книга V, басня 1
Где Волк загрыз Ягненка, май 1774
Лес Фонтенбло
Зеркальная галерея, Версаль
«У вас очень красивые ножки, Розетта».
Был поздний вечер. Босая, со связанными руками и повязкой на глазах, Розетта дрожала от холода.
Человек в капюшоне скрывался в тени подворотни, в двух шагах от парфюмерной лавочки Фаржона, где она работала. Застав ее врасплох, похититель без труда схватил и связал ее, а затем втолкнул в экипаж. В ушках Розетты не было сережек, ее белую шейку не украшало колье, ни на одном пальце не сверкало колечко. У нее вообще не было никаких драгоценностей. Так что похитили ее по иной причине. Пока мужчина ограничился тем, что завез ее неизвестно куда. Розетта знала, что они пересекли опушку леса. Но где именно они находились? В нескольких лье от Фонтенбло, наверное. Как только они прибыли в назначенное место, он завязал ей глаза, затем, сняв с нее туфли, начал медленно гладить ей ступни.
«У вас очень красивые ножки, Розетта», – повторил он.
При иных обстоятельствах подобное обращение, возможно, привело бы молодую женщину в игривое расположение духа. Пылкая, хорошо сложенная, Розетта была неравнодушна к комплиментам мужчин. Но в этот вечер, стоя на ледяном ветру в запачканном глиной платье, она ощущала лишь озноб. У ее похитителя была ледяная рука. А его голос… мрачный, глухой… В нем было что‑то чудовищное. Вначале, пока карета еще ехала с открытым верхом, а кучер погонял лошадей, она пыталась кричать. Безрезультатно. Она постаралась собраться с духом. Что хочет от нее этот человек? Ее девичью честь – впрочем, уже давно утраченную? Вряд ли. Может, если она сохранит самообладание, ей удастся задобрить его. Только бы найти нужные слова. Возможно, это единственный шанс к спасению. Ветер раздувал ее распущенные волосы. Девушка дрожала все сильнее.
Розетта чувствовала, как по поляне растекается сизый туман. Как только мужчина заговорил, она встрепенулась, пытаясь угадать, откуда доносится его голос. Она не двигалась, застыв перед рядами таинственных деревьев, окружающих то место, в которое он ее привез. Голос доходил словно издалека, как будто ее обидчик отошел на другую сторону поляны. Розетта слышала шелест сухой травы под его сапогами.
Она застыла.
«У вас очень красивые ножки, Розетта».
– Ну ладно… Наша игра, моя милая, заключается в том, чтобы вы приблизились к тому месту, где я стою. Понятно ли вам?
Розетта пробормотала что‑то сдавленным голосом, еле сдерживая слезы.
– Извините, Розетта, мне вас не слышно…
– О… да, – проговорила она, на сей раз более внятно.
– Совсем недавно вы устроили небольшое представление для вашего маленького племянника, который, как мне известно, очень болен… Домашнее представление. Я знаю об этом от одной из ваших подруг. С двумя вашими родственницами вы разыграли для него, нарядившись в костюмы, несколько очаровательных пьесок… по мотивам басен Лафонтена! Верно ли это?
– Да, – сказала Розетта.
Она нахмурилась. Какого черта еще и бедняжка Луи оказался замешан в эту историю?
– Тем самым вы вдохновили меня начать мою собственную игру» Розетта. Слушайте хорошенько: чтобы уйти с этой полянки целой и невредимой, вам достаточно вспомнить вашу любимую басню… и правильно ответить на мои вопросы. Вам ясно?
– Да, – опять произнесла Розетта, хотя смысл происходящего был ей совершенно непонятен.
– Если вы надлежащим образом продекламируете текст, я укажу вам путь. В противном случае… вам придется уповать на милость Божию. Начнем же. Прочтите мне басню «Волк и Ягненок» – мне кажется, она сейчас наиболее уместна.
– Но…
– Читайте. Читайте басню. Начинайте. Я напомню вам первые строки.
У сильного всегда бессильный виноват:
Тому в Истории мы тьму примеров слышим,
Но мы Истории не пишем;
А вот о том как в Баснях говорят.[2]
– Но, сударь, я… Я не понимаю…
– Читайте, – последовал краткий ответ, и от звука этого голоса она содрогнулась.
В растерянности Розетта старалась припомнить строки. Ей становилось все холоднее.
У сильного всегда бессильный виноват:
Тому в Истории мы тьму примеров слышим,
Но мы Истории не пишем,
А вот о том как в Баснях говорят.
Ягненок в жаркий день зашел к ручью напиться…
– Хорошо, молодец, Розетта! Чтобы дойти до меня, вам нужно преодолеть лишь небольшое расстояние. Сделайте три шага вперед, пожалуйста. Прямо перед собой.
Она повиновалась. Из‑за повязки она не видела, куда именно ступала. Почуяв опасность, она с трудом сдержала дрожь.
Уж лучше было оставаться в неведении по поводу того, что именно ей угрожает.
По всей поляне было расставлено около десятка волчьих капканов.
Оскаленные железные челюсти, полные наточенных зубов. Казалось, они поджидали ее в траве.
Ах, нет, нет, нет…
– Дальше, Розетта.
Плечи миниатюрной парфюмерши подрагивали. От прерывистого дыхания у нее на груди приподнимался корсаж.
И надобно ж беде случиться,
Что около тех мест голодный рыскал Волк.
– Вы были любовницей некоего Батиста Ланскене, – вновь заговорил мужчина. – Который также служил в течение одного сезона в лавке перчаточника‑парфюмера Фаржона, в лавке, находящейся на улице Руль в Париже. Не так ли?
– Да, но… откуда вы это знаете? Кто вы? Что вам от меня надо? – всхлипывала Розетта.
– Продолжайте. Мы остановились на… «что около тех мест голодный рыскал Волк».
Мысли вихрем вертелись в голове парфюмерши. Приступ паники пригвоздил ее к месту. Ее губы дрожали…
Кричит: «Как смеешь ты, наглец, нечистым рылом
Здесь чистое мутить питье
Мое
С песком и с илом?
Я голову с тебя сорву».
– Отлично, отлично, Розетта! Сделайте два шага влево. Вот так… теперь два шага вперед. Вы молодчина. Сей господин Ланскене, который время от времени выполнял обязанности коммивояжера и отвозил пудру и духи от Фаржона мадам Дюбарри, любовнице короля, сообщил вам, что он состоит еще на одной службе… у графа де Брогли, не так ли? На службе временной и, так сказать, более постоянной… Он также работал… осведомителем Тайной королевской службы, не так ли?
– Тай… какой службы? Я не понимаю! Я ничего не знаю!
Прекратите, умоляю вас! Поступайте со мной, как вам вздумается, но не мучайте меня так!
– Ну же, ну, Розетта… Ваше предложение весьма соблазнительно, но у меня слишком много дел. Дальше?
Розетта вздохнула и, собравшись с мыслями, решила экономить свои силы. Она продекламировала одним махом:
«Когда светлейший Волк позволит,
Осмелюсь я донесть, что ниже по ручью
От Светлости его шагов я на сто пью;
И гневаться напрасно он изволит:
Питья мутить ему…
– …никак я не могу». Чудесно, Розетта! Четыре шага вперед, три направо.
Розетта медленно продвигалась вперед. Ступня ее коснулась капкана. Долю секунды ее маленький пальчик ощущал прикосновение холодного металла. Лязганье замка. Сухой щелчок. Железные челюсти вхолостую захлопнулись совсем рядом.
Она не осмелилась думать о том, что ей напоминает этот звук, как и о том, что он должен означать, но сердце ее бешено забилось.
– Что это? ТАМ, НА ЗЕМЛЕ?
В ответ раздался лишь смех. Он доносился из‑под плаща.
– Розетта… Ваш любовник сообщил вам имена трех агентов, которые вместе с ним состояли на службе у графа де Брогли. Ваш Батист не должен был иметь доступа к этой информации. Он был полезен графу лишь как осведомитель на случай – ведь в этих ваших магазинчиках, в разных парижских лавочках можно услышать столько тайных признаний? Парфюмеры, модистки, галантерейщики, трактирщики жрицы любви!.. Вы все так болтливы! Мне нужно знать имена веек этих персонажей.
– Но… я всего лишь служащая, продавщица! Я занимаюсь парфюмерией!
– Имена.
– Он мне говорил о… об одном шевалье, про которого не знают, мужчина это или женщина…
– А! Очень хорошо, – произнес мужчина заинтересованно.
– И о… о господине де Бомарше. – Так‑так…
– И о господине из Венеции. Мужчина щелкнул языком.
– О Виравольте. Разумеется.
Он похлопал себя по ляжке и сказал довольным тоном:
– Ну вот, видите, Розетта] Это не так уж сложно. Вам остается продекламировать лишь последние строки, и делу конец. Что касается Батиста, то знайте, что я вынужден был задать ему подобные вопросы, но он не справился с ними с той же ловкостью, как вы. Это прискорбно.
– Что? Что вы имеете в виду?
– Ну же, Розетта! Подумайте о том, что отделяет вас от свободы! Настала очередь Волка, как мне кажется. Я помогу вам.
«Поэтому я лгу!
Негодный! слыхана ль такая дерзость в свете!
Да помнится, что ты еще в запрошлом лете
Мне здесь же как‑то нагрубил…»
Розетта подхватила:
«Помилуй, мне еще и от роду нет году», –
Ягненок говорит.
– Шаг влево, два шага вперед, вы приближаетесь к цели! «Так это был твой брат».
Она продолжила. Номер для дуэта. Концерт для двух голосов.
«Нет братьев у меня». – «Так это кум иль сват И, словом, кто‑нибудь из вашего же роду. Вы сами, ваши псы и ваши пастухи, Вы все мне зла хотите.
– Далее, Розетта?
Девушка расплакалась. Она напрягала все свои силы, чтобы успокоиться. Кровь пульсировала у нее в висках. Колени дрожали. Путы врезались в запястья. Она чуть было не упала в обморок, – впрочем, она этого страстно желала. Но кошмар продолжался! Она отчаянно пыталась припомнить.
Конец… Конец басни. …
О боже!
– «Вы сами, ваши псы и ваши пастухи, вы все мне зла хотите», Розетта. Вы обладаете актерскими способностями.
– Я не помню, не помню…
– Розетта…
– Говорю вам, я не могу вспомнить!
– Тогда сделайте три шага в любом направлении. Три шага, Розетта…
Она услышала, как похититель достал шпагу из ножен и подошел к ней.
– …или я убью вас этими руками.
Розетта колебалась. Вся дрожа, она, казалось, собиралась ступить влево, боясь прикоснуться к земле кончиками пальцев. Затем она передумала. На этот раз она нерешительно повернула вправо. Голова раскалывалась, в горле пересохло… Сама того не подозревая, она сейчас двигалась с грацией балерины. В конце концов, затаив дыхание, она шагнула влево. Тишина. Ее нога нащупала травяной покров.
При первом же шаге мужчина продолжил:
Но я с тобой за их разведаюсь грехи.
Второй шаг.
Внезапно Розетта почувствовала запах – простой, но отчетливый запах, принесенный ветром; мысли моментально выстроились в ее голове, и она вдруг все поняла.
– Но… Я знаю, кто вы!
Вечерний ветер вновь просвистел в ушах Розетты. Ее щеки горели.
– Ах, – сказал мужчина. – Как жаль…
Опять послышался звук железного капкана, с лязгом захватившего щиколотку девушки. Розетта издала неистовый крик, который, казалось, пронзил весь лес, а тем временем мужчина закончил декламировать:
Досуг мне разбирать вины твои, щенок!
Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать».
Сказал и в темный лес Ягненка поволок.
Он приблизился. Странным образом его голос изменился, зазвучал нежнее.
– Я тень, я Баснописец, время пришло.
Через час из леса вышел человек в капюшоне; улыбаясь, он бормотал себе под нос строчку из Ронсара, которая в его устах звучала как эпитафия:
Розетта то пережила,
что испытать дано лишь розам на рассвете.
Он оставил ее там на два дня. Затем вернулся за ней.
Ему не составило труда проникнуть в Зеркальную галерею среди ночи, за несколько часов до рассвета. Он знал Версальский дворец как свои пять пальцев. Ему были известны карты, топография, сады, фонтаны, лабиринты, в которых зрели интриги и раздавался шепот придворных, он знал, какую черную работу там выполняют и какие нашептывают альковные тайны. Часовые – швейцарские гвардейцы – не обратили на него никакого внимания. Большинство из них, впрочем, дремало на посту. В галерее еще и не то видели – даже коз, которых приводили доить прямо в апартаменты принцев. Баснописцу казалось весьма забавным, что он добрался со своей тачкой до главной анфилады. Дойдя до середины коридора, он быстрым движением сбросил с нее мешок из рогожи.
Раздался глухой звук.
Показался скорченный труп Розетты.
Баснописец перекрестился с ироническим видом и, как бы нехотя, пристроил у груди покойницы свои драгоценные «Басни». Они были подписаны: «Пьетро Виравольте де Лансалю». Затем он оставил тело Розетты на паркете, сложив ей руки крестом на груди и разбросав вокруг косточки ягненка, образовавшие гротескное надгробие. Ее найдут здесь, в самом центре дворца. Пусть знают! Червячок проник в сердцевинку яблочка. Они в этом убедятся., Версаль постигла порча.
Вскоре королевство будет созерцать картину собственного распада.
– Партия начинается, – пробормотал он.