Правовой статус сибирских бухарцев.
Покровительство верховной власти способствовало появлению в Сибири переселенцев из среднеазиатских ханств, целью которых было развитие торговых отношений с Россией. Правительство разрешило среднеазиатским выходцам селиться на территории Сибири. Так, в Тобольске, Тюмени, Таре, Томске и их окрестностях образовались поселения выходцев из Средней Азии – «бухарцев». Выходцы их стран Центральной (Средней) Азии добровольно принявшие русское подданство, в официальных документах назывались по месту жительства: «тобольские юртовские бухарцы», «тюменские юртовские бухарцы» и т.д.
Кто такие бухарцы? Вопрос не так прост, как то кажется на первый взгляд. В различных официальных российских документах XVII-XVIII вв. бухарцами называли не только жителей Бухарского ханства, но и вообще представителей мусульманского населения Средней Азии, а также население Восточного Туркестана. Позднее, в XVIII-XIX вв. «бухарцы» стали особой группой российских подданных.
Вероятно, не стоит видеть за понятием «бухарцы» определенного этнонима или политонима, поскольку в доступных нам русскоязычных текстах рядом с «бухарцами» часто как и синонимы встречаются такие названия, как «бухаретины», «ташкинцы» и даже «тезики» (таджики), т.е. люди, принадлежащие к различным языковым группам, но в большинстве своем исповедующие ислам. Первые законодательные акты, регулирующие статус «бухарцев» на территории Российского государства появились вскоре после завоевания столицы Сибирского ханства – Искера. После присоединения к России Сибири произошли значительные изменения:
в 1586 г. был основан первый русский город за Уралом – Тюмень, в 1587 г. – Тобольск, в 1594 г. – Тара, которые впоследствии превратились в опоры русской власти в Сибири.
Однако Сибирь была еще плохо связана с центральными районами России, не могла обеспечить себя всем необходимым. Это положение еще более ухудшилось в связи с напряженной обстановкой, сложившейся в результате набегов Шейбанидов и разрыва торговых отношений со Средней Азией, где были страны, обеспечивавшие сибирское население необходимыми товарами, и в первую очередь тканями. В 1596 г. царь Федор Иванович послал грамоту тарскому воеводе Федору Елецкому, в которой указывал: «Как к вам ся наша грамота придет, а которые бухарцы и ногаи торговые люди тезики учнут к вам на Тару с товары приезжати или из Ногаи с лошадьми или с иными с какими товары, и вы б тем бухарцам и ногайцам торговым людем велели с нашими с русскими людьми и с юртовскими татары на Таре торговати беспошлинно, а наших никаких таможенных пошлин с них имети не велели и береженье и ласку к ним держали великую и обиды б им и насильства никоторого не было, чтоб им впредь повадно было с всякими товары приезжати»[120].
Как следствие, торговля приезжающих в Сибирь бухарцев долгое время была беспошлинной. Отчасти это наносило урон государственной казне, так как торговые сборы были одним из основных источников доходов сибирской администрации, и кроме того, в известной мере приводило к ущемлению интересов русского купечества.
Необходимо отметить что, уже с кон. XVI-нач. XVII вв. бухарцы стали объектом пристального внимания царских властей, поскольку наследники хана Кучума долгое время пытались восстановить самостоятельность Сибирского юрта. Царскому правительству был хорошо известен союз Кучума с Абдуллаханом – правителем Бухары из династии Шейбанидов, что и вынудило установить строгий надзор за действиями бухарцев в Сибири. Так, в 1596 г. царь Федор Иванович в своей грамоте тюменскому воеводе указывал: «... а того б есте над ними (бухарцами) смотрели и берегли накрепко, чтоб они заповедным товаром доспехи и пансыри и соболями и ножи и топоры с юртовскими и с ясашными татары не торговали...»[121]. Отсюда становится ясно, что предметы вооружения объявлялись заповедным товаром, и строго наказывалось, чтобы они не попадали из рук бухарцев в руки сибирских татар.
На основании анализа переписки туринских воевод с верхотурскими, историк Х.З. Зияев пришел к выводу, что беспошлинная торговля бухарцев была отменена в конце первого десятилетия XVII в[122].
В переписке это обосновывается тем, что «государевы пошлины у бухарцев в сибирских городах, в Тобольску и на Тюмени и в Туринском остроге с их с товаров и с мягкой рухляди, которую они выменивают на бухарские товары, и в Тобольску, и на Тюмени у них, у бухарцев государеву десятинную пошлину емлют для тово, что они ходят издавна»[123].
Таким образом, с бухарцев, которые «издавна» бывали в Сибири, за товары брали десятинную пошлину. Что касается впервые прибывших бухарцев, то с их товаров пошлина не взималась. Х.З. Зияев считает, что обложение бухарцев десятинной пошлиной привело к ослаблению среднеазиатской торговли, так как она впоследствии была заменена двадцатой пошлиной. Когда именно начали взимать двадцатую пошлину
Х.З. Зияеву точно выяснить не удалось, но уже в 1622 г. с приезжих бухарцев в Сибири двадцатая пошлина взималась[124]. Между тем как русские и прочие купцы облагались десятинной пошлиной[125]. Именно в этот период русское правительство, заинтересованное в развитии торговли, стимулировало различными льготами переселение торговых людей из восточных стран.
Следует указать, что были и такие случаи, когда представители местной администрации как в самой Сибири, так и за ее пределами притесняли бухарцев. В связи с этим тобольские юртовские бухарцы во главе с Алимом Сулемановым в 1645 г. подали челобитье царю Михаилу Федоровичу, в котором писали: «В прошлых, государь, годех при прежних государех и при твоей великоцарской державе выехали мы, сироты твои, з женишками и з детишками из Бухарские земли на твое царское имя в Сибирь, в Тоболеск, оставя в Бухарской земле род свой и племян»[126]. Далее они сообщали, что они сообщили о том, что воеводы ям «чинят, продажи и убытки великие, и хлеба нам пахать и про себя не дают и емлют с нас посулы и поноровки они великие. А в преж, государь, годех, твои государевы бояре и воеводы того нам, сиротам твоим, не заповедывали и хлеба про себя пахать давали и убытков, и продажи не бывало»[127].
Местные власти стремились уравнять права и обязанности бухарцев с русскими и татарами, допуская при этом злоупотребление властью. Бухарцы в своем челобитье отмечали, что они, видя притеснения, могут отказаться от своего желания остаться в Сибири.
В 1645 г. в ответ на челобитье бухарцев царь Михаил Федорович направил грамоту воеводам Тобольска, в которой он, считая жалобы бухарцев обоснованными, указывал: «И как к вам ся наша грамота придет и вы б тобольских бухарцев Алима Сулеманова с товарищи с тобольскими посадцкими людьми в тягло приписывать и с ними, посадцкими людьми, тягла тянуть не велели, потому что они – иноземцы и преж сего в тягле не бывали,в городовые и отъезжие наши всякие службы с тобольскими с посадцкими людьми служили по вся годы в пяди и таможне и те наши всякие пошлины платили, да и с пашен их бухарских, которые пашни пашут на их земле и у татар на татарских займищах выдельного хлеба имать для их иноземства не велели же, чтоб им, бухарцам, в том оскорбленья не было, и на то б смотря иные бухарцы и всякие торговые иноземцы, выезжая из Бухар и из иных земель, в Тобольску жить оставалися и наши б сибирские городы всякими приезжими торговыми людьми полнились»[128].
Фактически московское правительство обязывало сибирских воевод создавать все необходимые условия для торговой деятельности бухарцев. Им было разрешено ввозить не только русские, но и другие товары, в числе которых, несомненно, подразумевались и восточные. В Тобольск была посла специальная царская грамота, где бояре, воеводы, дьяки и другие административные лица обязывались всячески содействовать бухарцам, беспрепятственно, по изъявлению желания, отпускать их за пределы Сибири по торговым делам: «Тех тобольских бухарцев с товары их велеть пропускать тотчас без задержанья и под товары их подводы им наимавать и суды им покупать ке заказывать, и посулов с них и поминков себе не имать и суда на них, на бухарцев, никаких людем оприч заемных кабал и татинных и разбойных и душегубных дел с поличным не давати, чтобы им, бухарцам, в городех задержанья и убытков и оскорбленья никаково не было»[129].
В 1654 г. под начальством Федора Исаковича Байкова было отправлено русское посольство в Китай. Пройдя путь из Москвы до Тобольска, посольство направилось вверх по Иртышу в сторону Монголии. Сведения, записанные Байковым примечательны тем, что в них автор сообщает нам о бухарцах на берегах Иртыша. В районе местности под названием «Семи палат» Байков обнаружил поселение «пашенных бухарцев»[130]. В 1687 г. юртовским бухарцам была выдана царская грамота, подтверждавшая грамоту 1645 г., которая давала разрешение «на свободный приезд в Казань, Астрахань и Поморские города по торговому промыслу»[131].
В 1693 г. царское правительство сочло необходимым ограничить льготы приезжим бухарцам — оставить двадцатую пошлину лишь тем, которые впервые приезжали в Сибирь: «а которые бухарцы, — говорилось в указе, – в сибирские городы приедут вновь, а наперед того в сибирских городах те бухарцы для торговли не бывали, и с тех новоприезжих бухарцев с товаров их с полных десятков товарами, а с неполных деньгами имать двадцатая; а которые бухарцы после первых приездов станут приезжать впредь для торгов же, и с них пошлины имать с полных десятков товарами, а с неполных десятков деньгами десятая ж»[132].
Тем самым, в конце XVII столетия правительство попыталось обложить бухарцев податями наравне с прочими жителями Сибири. 28 марта 1698 выходит указ о взимании с бухарских земель податей, а с «торговых бухарцев» – оброка, смотря по пожиткам и промыслам, «потому что они многие годы живут во льготе, землями владеют, утеснения и обид в их вере нет; а русские посадские и татары служат в службе; и того нет и в басурманских странах, чтоб пришлому иностранцу жить без всякой дани и землями владеть и торговать свободно»[133].
С целью выяснения количества земель, которыми обладают бухарцы в Тобольск был послан переписчик Иван Качанов, который стал облагать бухарцев налогом: с ржаной десятины – по две гривны, с десятины овса и ячменя – по гривне, а с сенных покосов – по деньге в год[134]. Это вызвало жалобу со стороны тобольских бухарцев, поданную, как видно из царской грамоты сибирским воеводам, муллой Аксютком Алимовым 16 июля 1701 г. Бухарцы напоминали Петру I о данных им ранее привилегиях: «в прошлых де годех деды и отцы и они, услыша нашу великого государя милость, оставя в своей земле отцов и матерей, и родственников, и жен, и детей, и пожитки, выехали под нашу великого государя самодержавную руку, в Сибирь, в Тобольск… и по нашим де грамотам 153, 157, 177 и 195 года [от сотворения мира – И.П.] и по 1700 г., для их иноземства и за выезд, выдельного и пятинного хлеба, и пятые и десятые денег и тягла и оброков имать и с посадскими русскими людьми в тягло писать ни какими службами их не велено тяготить, и на купленных, и зданных, и закладных их землях исстари никаких оброков не бывало». Петр I, нуждаясь в посредничестве бухарцев в отношениях со Средней Азией, пошел им навстречу и уважил их просьбу – привилегии были подтверждены.
Различные группы бухарцев Сибири проживали в регионе неравномерно, в основном, в городах – Тобольске, Тюмени, Таре. Однако были и «юртовские бухарцы», жившие в сельской местности. В.И. Шунков пришел к выводу, что если в нач. XVII в. русские слободы и деревни находились в окружении огромных ясачных волостей, то к концу XVII в. «ясачные волости попали в окружение русских слобод»[135]. Данный процесс сопровождался захватом угодий со стороны русских переселенцев. На промысловой территории на р. Тобол, занятой татарами и бухарцами, русские занимались охотой, собирали хмель, снимали орлиные гнезда, а зажиточные слободчики сгоняли татар с пашни, отнимали сено, ломали двери у юрт[136]. Как отмечает В.И. Шунков, московское правительство с начала своей деятельности в Сибири решительно повело политику сохранения прав ясачного населения, не без основания усматривая в этом залог нормального поступления ясака. В связи с этим царскими властями не раз указывалось, что «в монастыри русским служилым и никаким людям, и татарам, и остякам никаких земель и сенных покосов, и никаких угодий в вклад не давати и продавать не велено»[137].
Известны были случаи, когда в результате судебного разбирательства тюменским и тобольским татарам, а также бухарцам возвращали земли, занятые русскими[138]. Например, по решению 1687 г., связанному с судебным делом между тюменским конным казаком Григорием, стрельцом Кузьмой Вилежаниным и «бухаретином» Е. Тучкаловым о спорном луге внесено следующее общее соображение: «а по указу великого государя и по наказу будет у русских людей в землях с ясашными людьми спор и учнут приносить челобитные, велено размежевать и русским людям ясашными землями и угодьями владеть и в ясашные земли и угодья въезжать не велено, чтоб от того ясашным людям разоренья не было»[139].
XVIII век принес коренные изменения в данном направлении политики Москвы. Падение доходов от сибирского промыслового хозяйства, вызванное непрерывным сбором пушнины устранило основы политики защиты ясачных волостей. Особое значение имела перемена общей политики государства по отношению к тягловому населению, связанная с заменой тягла подушным окладом.
Какие факторы могли способствовать притоку выходцев из Средней Азии на российское пограничье?
Во-первых, политическая нестабильность государств региона. В 1678 г. джунгары завоевали Малую Бухарию, вмешавшись во внутренние дела этой страны и поддержали нового правителя Аппак-хаджжи, который признал над собой власть Джунгарского хана и обещал платить ему регулярную дань. Переселенческий процесс особенно усилился после завоевания калмыками Бухарии в сер. XVIII в. и именно в это время много бухарцев переселилось на Иртышскую линию.
Во-вторых, это льготные условия торговли и проживания на территории Западной Сибири. И, в-третьих, это веротерпимость русских властей по отношению к мусульманским переселенцам.
Таким образом, рассчитывая на успехи бухарцев в дипломатической и торговой деятельности российское правительство обеспечивало сибирских бухарцев значительными привилегиями. Привилегии включали в себя освобождение от рекрутской повинности, право беспошлинной торговли и право покупки земель. Бухарцам было обеспечено содействие властей и неподсудность при торговых поездках на Русь. С них была снята ямская повинность, они не платили выдельного хлеба, не несли повинностей с посадскими людьми. В марте 1701 г. бухарцы получили право пользоваться сданными, закладными, купленными землями и свободу от несения тягла и служб[140]. Бухарцы, вновь поселившиеся в Сибири, могли рассчитывать на денежные награды. Грамоты, которыми сибирские воеводы и губернаторы снабжали выходящих бухарцев и на которые переселенцы впоследствии часто ссылались в своих челобитных, обеспечивали им льготы без определенного срока. Это обстоятельство повлекло за собой серьезные разногласия среди российских властей губернского и имперского уровней вокруг статуса бухарцев в сер. XVIII в.
Как мы убедились ранее, бухарцы стали особой этносословной группой российских подданных, обладающих рядом привилегий, дарованных им верховной властью. Однако само происхождение бухарцев стало причиной тому, что правители соседних с Российской империей стран в
сер. XVIII в. предъявили претензии на сбор с них податей и потребовали их «возвращения». В фонде Сибирской губернской канцелярии сохранилось «дело по челобитной Тобольских юртовских бухарцев о защите их против Джунгарского владельца Голдан Чирина, желающего их взять в своё владение»[141].
В материалах этого дела, датированного 1739-40 г., подробно изложены обстоятельства прибытия в г. Тобольск посланца от Джунгарского хана Голдан Чирина – Авазбая, потребовавшего от сибирской администрации «выдачи ему под владение» тобольских бухарцев «с женами и детьми их и со всеми пожитки». Галдан Чирин обосновывал это тем, что бухарцы были «их владения природные»[142]. Челобитная, поданная 23 декабря 1740 г. «Всепресветлейшему и державнейшему великому государю императору и самодержцу Всероссийскому» (без указания самого имени императора) составлена в сибирской губернской канцелярии подьячим Михаилом Фирсовым от имени тобольских юртовских бухарцев Басы Шихова и Мирачи Садырова. Данное дело несёт важную информацию о статусе бухарцев в Западной Сибири, поскольку кроме челобитной самих бухарцев к делу приложены:
· Копия с приговора по данному вопросу сибирского губернатора Бутурлина (РГАДА. Ф.415. Оп. 2. Д. 15, л. 5-6 об.).
· Доношение тобольских юртовских бухарцев ахуна Ташина Латыпова «и прочих старинных бухарцев», поданное в коллегию иностранных дел сибирской губернской канцелярией (там же, л. 7-9 об.).
· Императорский указ сибирскому губернатору Шипову, касающийся решения этого дела (там же, л. 11-13).
Информативность этих источников ограничена. Безусловно, они относятся к документам официального происхождения и, поэтому, мы видим здесь бухарцев через призму «империи». Из этих текстов можем узнать повинности бухарцев перед верховной властью и географию их расселения: «Бухарцы поселились в губернии сибирских городов в уездах в Тобольском, в Тюмени и в Таре на покупных крепостных землях юртами». «Ради своего прокормления с которых земель платили они половинный оклад с пашенной земли также неокладные и повсегодные и запросные доходы по вся годы по пожалованным грамотам»[143]. «И после отцов своих мы, рабы ваши, жительство имеем и по ныне в городе Тобольске и в деревнях и платим в казну В.И.В. с купечества указные пошлины и полавочные деньги тако ж и с Тобольскими бухарцы всякие подати служим при городе Тобольску службы безотлучно» – говорится в челобитной[144].
Из челобитной мы также узнаем, что бухарцы, от имени которых обращаются к царю Шихов и Садыров, возводят свое происхождение не только из Средней Азии, но и из Поволжья: «Прадеды и деды наши и родственники услыша кол[ь]ко странным выходцам в велико Российскую державу свободное принятие и в высоко охранительную милость и пришлым чужестранным В.И.В. землю в подданство и в довольное поселение и торгах, и в промыслах свободную волю, в своей бухаренской земле оставя отечество, сродников и домы свои, и всякое недвижимое имение вышли с домишками во Всероссийскую самодержавную область // бухарцы доброжелательно в подданство в сибирские городы, а выходцев отцов и дедов, и мужеска пола всякого возраста 79 человек, да из Казани в Сибирские городы их же бухарцев пришло 4 человека»[145].
Данное свидетельство о происхождении некоторых бухарцев вступает в определенное противоречие с характеристикой данной им сибирской губернской канцелярии как людям «пришлым и чужестранным» (там же, л. 5), поскольку Казань, как известно, уже с сер. XVI в. была частью России. Кроме того, в копии с приговора губернатора Бутурлина того же дела фигурирует уже иное число переселенцев из Казани – 9 человек[146].
Претензии, которые предъявляет к ним посланник от Джунгарского хана, бухарцы отвергают в челобитной, ссылаясь на то, что «в подданстве у Зенгорского владельца Галдан Чирина оная бухаренская земля никогда не бывала, а отцы наши // тако ж и мы <…> никогда не были»[147].
Кроме того, при рассмотрении касающихся их дела, бухарцы напоминают о привилегиях, данных им предыдущими государями и приводят в пересказе царский указ: «А в прошлом 7195 [1687] году в грамоте блаженныя и вечно достойные памяти государей <…> написано: велено тобольских бухарцев, кто из них из Тобольска в русские городы, в Казани, в Астрахани и в поморские городы и к Архангельскому городу ехать пожелают, для того промыслу пропущать свободно и ничем из Тобольска бухарцев не теснить и задержания никакого не чинить»[148].
Именно верховную власть, а не сибирскую администрацию бухарцы считают единственным гарантом данных им привилегий. Поэтому, они направляют челобитчиков в государственную коллегию иностранных дел. Возможно, обращение в коллегию иностранных дел связано с тем, что они рассматриваются царским правительством как «иноземцам». Возможно и другое объяснение (не исключающее первое) – данное дело непосредственно затрагивало интересы российской внешней политики по отношению к джунгарам. В состав делегации, направленной в Петербург с разрешения сибирской губернской администрации входят тобольские юртовские бухарцы Назар Мирачиев, Даут Бабашев и Селим Шукурмаметьев[149]. Отправленные в декабре 1740 г. челобитчики возвращаются в Тобольск с императорским указом в октябре 1741 г. В копии данного указа разъяснено: «Того ради оных всех [бухарцев – И.П.] в Зенгрорскую [землю – обрезано], хотя б когда от Зенгерского владельца и ещё сильное требование было, не отдавать, а тому кто с тем требованием прислан будет ответствовать также как в 1739 году»[150], а именно: «чтоб из тех бухарцев, которые сами к Зенгарцам ехать желают, отдать, а о прочих посланцу объявить, что оные не Зенгерского владения и ехать к ним не хотят, и что таких людей волею из других государств в Российское подданство пришедших к ним, зенгорцам, не волею отдать не возможно»[151].
Именно данный указ по сути дела и разъясняет причины, по которым Джунгарский хан предъявил претензии на сибирских бухарцев. Если верить копии названного императорского указа, то получается, что бухарцы должны были стать «разменной картой» для вызволения российских подданных, оказавшихся в плену у джунгар.
В тексте указа сказано, что «в 1731 г. майор Угримов будучи посланником у Зенгерского владельца в конференциях самому владельцу на вопросы гелерально о перебежчиках ответствовал, что по отпуске от них российских пленников, их [джунгар – прим. И.П.] подданные которые найдутся, им отданы будут немедленно. В 1735 г. прислан был сюда [в Тобольск – прим. И.П.] с листами от Зенгерского владельца посланец Зундуй (?) и во оных между других требований написано: которые бухарцы в Сибири есть в задержании подлинно Зенгерского владения, тех отдать и с пожитки их велено и требуется, чтоб зенгерской владелец подданных российских пленом и иного взятия оставшихся [обрезано] его остальных людей, которые по отданному от майора Угримова реестру находилось в Сибирской губернии в разные времена взято 213 человек, и сверх того что и ещё не найдется как он, владелец [Галдан Чирин, джунгарский хан – прим. И.П.], майору Угримову обещал всех [обрезано], о чем тогда и в указе в Сибирскую губернскую канцелярию репортовано, что Зенгорскому посланцу Зундуи отдано бухарцов с женами и с детьми их 153 человека, которые в допросах своих показали, что // город, из которых они выехали, во владении Зенгерском куда и сами ехать пожелали. А в городе 6 человек им не отдано за тем, что оные допросами своими показали, что деды и отцы их выехали в Сибирь из бухаренских городов своею волею, а не из Зенгерского владения и ехать к ним, зенгорцам, не пожелали»[152].
Таким образом, можно сделать вывод, что сибирская губернская администрация пыталась вести двойную игру. С одной стороны, преследуя цель освобождения всех российских подданных, оказавшихся в плену в Джунгарском ханстве, губернские власти пообещали джунгарам выдать бухарцев, которые присутствуют в Сибири «в задержании». С другой стороны, выдача бухарцев была невыгодна самим властям, т.к. бухарцы были главными посредниками между Россией и государствами Средней Азии. К тому же, сами бухарцы всячески подчеркивали добровольный характер своего переселения в Сибирь. Всё это позволяло губернатору выполнять требования джунгар лишь частично и, в конечном счете, в
1739 г. полностью отказаться от выдачи бухарцев с санкции верховной власти.
В фонде Сибирской канцелярии РГАДА сохранилось также
2 схожих дела, которые могут помочь нам разъяснить правовой статус бухарцев, это:
· Дело о выдаче паспорта бухаретину Юнусу Муратову из Тобольска в низовые города Сибири для торговли (РГАДА. Ф.415. Оп.2. Д.119).
· Дело о выдаче паспортов для торговли в Иртышских крепостях тюменского юртовского бухаретина Сеита Шабина[153] (РГАДА. Ф.415. Оп.2. Д.128).
Данные документы можно отнести к делопроизводственной документации, созданной после обращения названных лиц в сибирскую губернскую канцелярию. Просьбы обоих бухарцев касаются разрешения им на торговлю в приграничных российских крепостях, т.к. «без данного из Сибирской губернской канцелярии паспорта отпустить опасен». Из этих документов мы видим, что сибирские власти пытались накладывали ограничения на торговую деятельность бухарцев-российских подданных.
Так в паспорте тобольскому бухарцу сказано: «Чтоб он, Муратов, будучи за оным купечеством за китайскую границу тако ж и во владении Зенгорском владельцу Голдан Чирину и в ясашные волости никакими товарами не торговал и у ясашных людей мягкой рухляди на деньги не покупал и ни на какие товары не выменивал»[154]. Тюменскому же бухарцу предписано: «Чтоб далее Верхнеиртышских крепостей и в земле Зенгорского владельца Галдан Чирина и башкирские жилища и в Казачью Орду и в ясашные волости не пропущать и с ясашными людьми мягкою рухлядью не торговать и более вышепоказанного сроку жить им нигде не давать, а выслать их по-прежнему в Тобольск»[155]. Данные ограничения вызвали ответную реакцию бухарцев: «По вышеобъявленному сибирской губернской канцелярии определению <…> ругается тобольский юртовский бухаретин Аптыгарим Тазимов в том, что оному работнику его с товарами далее Верхнеиртышских крепостей <…> не въезжать»[156].
Таким образом, можно сделать вывод, что правовой статус бухарцев в Сибири определялся не только указами верховной власти, которая давала им немыслимые для русского купечества привилегии, но и распоряжениями губернских властей. Текущая регламентация торговой деятельности бухарцев сибирским губернатором (через выдачу паспортов) во многом оказывала гораздо большее значение, чем привилегии, следующие из царских указов.
Глава ΙΙ. Мусульманские элиты и их роль в косвенном управлении Сибирью.