Политика Московского правительства по отношению к татарским феодалам

Реализация основных установок имперской идеологии существенным образом сказалось и на положении татарских феодалов. Политика Московского государства по отношению мусульманской религии тесным образом была связана с его отношением к татарской аристократии. Что бы лучше понять суть этой политики необходимо, на наш взгляд, рассмотреть предысторию отношений великих князей с татарскими князьями и мурзами.

После завоевания Казанского ханства усилия церкви и государства были направлены на закрепление своих позиций в крае. В этих целях, наряду с военными мероприятиями, большое внимание было уделено христианизации наиболее энергичной и образованной части населения –татарских феодалов. Необходимость христианизации в первую очередь именно этой части населения обуславливалась их авторитетом и влиянием на свой собственный народ и способностью их возглавить национально-освободительную борьбу.

Была и другая причина. Как отмечал А.Н. Григорьев, в перспективе " при помощи этих крещеных мурз христианизировать и крестьянское население края".[52]Решение этой задачи облегчалось тем, что русские князья, начиная еще с ХШ в., принимали себе на службу представителей татарской аристократии.

О политике русских князей, а позже царей по отношению к высшему сословию сопредельных государств весьма точно высказался, на наш взгляд, Н. Фирсов. Он писал: "Московская власть главнейшим образом хлопотала о том, чтобы тем или другим способом поселить в инородческих обществах, между князьями и лучшими людьми, разъединение, склонить одну их часть на свою сторону, словом, произвести в жизнь их такое положение дел, которое не давало бы им возможность заниматься чем-либо другим, кроме домашних отношений".

В своей работе Н. Фирсов дает ответ на вопрос: к чему же приводила в конечном итоге эта политика? " Такая хитросплетенная политика, - пишет он, - не приводила к цели, на которую была рассчитана: инородцы не давали покою русскому населению, приходившему с ним в соприкосновение, постоянно грабили, убивали, уводили в плен, русские, конечно, не оставались в долгу у них... Один результат был от этой политики правительства, именно тот, что инородческие князья и мурзы стали приходить на службу в Москву, иные креститься в русскую веру, получая за это в награду поместья, вотчины, шубы, кубки и пр".[53]

Нужно отметить, что переход инородческой аристократии на службу русскому государство был не только результатом "хитросплетенной политики" властей, но и имел под собой глубокие исторические корни. В исторической литературе, посвященной средневековому периоду, чаще показано военно-политическое противостояние русских и татар, но обращает на себя внимание и тот факт, что начиная со времён Монгольской империи, а затем и Золотой Орды, в татарских войсках служили русские, а в русских - татары. Например, известен факт, что в царствование Хубилая в далёком Пекине имелся русский отряд лейб-гвардии, а при внуке этого хана русская гвардия была наделена участком земли к северу от Пекина. В начале четырнадцатого века, золотоордынский хан Узбек послал в Пекин русский отряд в составе ханской гвардии. Он был известен как "охранный полк из русских, прославляющий верность императору". В Китае они получили земли для поселения.[54] Во времена Золотой Орды, только при хане Менгу-Тимуре были совершены совместные походы (около 1269-1271 гг.) на Византию, в 1275 году в Литву, в 1275-1276 на Кавказ. В походе против северокавказских народов участвовали ростовский князь Борис, белоозёрский князь Глеб, ярославский князь Фёдор и городецкий князь Андрей со своими отрядами. Они разграбили город яссов Дедяков. За усердие, проявленное русскими в этом походе, ордынцы дали им часть своей добычи. Не раз и татары были в составе русских войск, например, при отражении западной агрессии, но особенно часто татарские войска использовались русскими князьями в междоусобных войнах. В частности, татарские войска использовались Андреем Городецким во время борьбы его со Святославом Тверским и Даниилом Московским. Юрий Данилович Московский призвал татар во время борьбы против Михаила Тверского. Наконец, благодаря дружбе и помощи хана Узбека Иван Данилович Калита становится великим князем. Уже во времена Казанского ханства, великий князь Василий III использовал в 1469 году воинские силы касимовских царевичей при освобождении Костромы, занятой Дмитрием Шемякою. В 1471 году он же предпринял, с помощью татарских войск, поход на Новгород.

Отход служилых людей Монгольской империи на службу в русские княжества начался с самого начала русско-татарских взаимоотношений (начиная с периода баскачества, просуществовавшего с середины до конца XIII века). Баскаки - это начальники военных отрядов, сопровождавших переписчиков и сборщиков налогов. Они не были наместниками, как это нередко трактуется в литературе, но они пользовались большим почетом и уважением со стороны русской аристократии. Князья нередко пользовались услугами баскаков в борьбе друг с другом и собственным народом. Одним из таких выходцев во Владимирское княжество был баскак, названный в русских источниках Амрагата. В 1237 году он крестился и взял новое имя Захарий. От него ведет своё происхождение графский род Зубовых.

Пока Золотая Орда была в силе, русских служилых людей в ордынском войске было больше, чем татар в русском. Но начиная с упадка Золотой Орды и усиления Московского княжества тенденция переменилась на противоположную. Первый крупный отток служилых людей из Орды мы наблюдаем после Куликовской битвы, т.е. в конце XIV века. Затем, как пишет Загоскин, "делаясь менее значительною в половине XV века, она снова еще с большею силою дает себя чувствовать к концу XV ... и так татарская эмиграция усиливается каждый раз, как появляется превосходство Москвы над силами татарскими".[55]

Служилые татары — этносословная группа в Русском государстве, сложившаяся в XIV—XVIII вв. Впервые наименование «служилые татары» появилось в 1520-е годы. До этого времени в источниках служилые люди из татар в основном именуются казаками или татарами того, или иного сюзерена[56].

Первоначально, данная группа служилых людей формировались из представителей татарской феодальной знати, перешедших на русскую службу из Золотой Орды и татарских ханств, затем, после завоевания Казанского ханства (1552), частично из ясачных (вследствие превращения их собственных наделов в поместья). Необходимо отметить, что термин «служилый татарин» носил внеэтнический характер. Так называли вообще всех представителей служилых людей, нерусского происхождения, выходцев с волго-уральского региона. Р.В.Кадыров и Р.Г. Галлям, подробно исследовавшие понятие «служилый татарин», пишут следующее: «Анализ источников показывает, что в число "служилых татар" помимо этнических татар могли войти и представители феодальной элиты некоторых других народностей Среднего Поволжья и Приуралья. В частности, среди служилых татар Казанского уезда начала XVII века упоминается "башкирский" князь Темиген Муралеев. ... В другом случае среди служилых татар числится "черемисин" (мариец) Тохтамыш. Следовательно, понятие "служилый татарин" кроме этнических татар включал и некоторое число представителей феодальной элиты других народностей Среднего Поволжья. Тем не менее, с достаточной степенью достоверности можно утверждать, что социальное и этническое содержания понятия в основном и целом совпадают»[57].

Подтверждает тезис о том, что понятие «служилый татарин» носит внеэтнический характер и документ, хранящийся в Отделе редких книг и рукописей научной библиотеки им. Лобачевского Казанского федерального университета. Это «Выпись на деревню Ново-Чекурскую Городищенской волости от 25 февраля 1702 года, выданная поверенному из чуваш новокрещенину Тимофею Иванову 20 октября 1803 г.». В ней содержится сдедующая формулировка: «Деревня Новая Чекурская на речке Большой Маклауше, а в ней 19 человек помещиков служилых татар из чуваш…».[58]

Можно с полной уверенностью сказать, что после падения Казани в 1552 году, освоение восточных рубежей России русская государственная власть осуществляла с опорой на татарское служилое сословие. Используя ментальные качества татар - верность слову и делу, знание языков, стремление к личному успеху и благосостоянию, русская государственная власть с большой отдачей использовала их в своих военных и дипломатических целях. Достаточно отметить, что в походах 1563, 1577 и 1578 гг. татарские подразделения русской армии достигали в численности 5, 9 , 4,3 и 6, 5 тыс. человек.[59]

Политика русского правительства по отношению татарскому служилому сословию велась дифференцировано. Эта дифференциация прослеживается как на социальном уровне, так и на географическом. Рассмотрим сначала судьбу высших слоев татарской аристократии царевичей, биев и мурз.

Обрусевшие потомки татарских ханов играли очень заметную роль во внутренней политике московских великих князей, а потом и царей. Их статус при дворе Ивана Грозного был выше собственно русских князей, оказавшихся в "земщине". Как известно, во времена опричнины Симеон Бикбулатович был назначен "царем всея Руси", а князья И.Ф. Мстиславский и И.Д. Бельский были поставлены во главе земщины в качестве бояр. Эти князья по материнской линии были потомками хана Ибрагима, внука Улу-Мухаммада. После смерти Ивана IV при дворе Федора Ивановича особый титул "наместника казанского и астраханского" носил потомок князя Чета (выехавшего из Орды в 1330 г.) Борис Годунов. Лишь после того, как он стал царем, этот титул утратил свое значение.

Необходимо отметить, что именно при царе Борисе Годунове в 1600 году касимовских царей уравняли в правах с грузинскими православными царевичами, жившими на Руси, а также " с высшими иерархами русской православной церкви, которые, по тогдашним представлениям, стояли выше московского боярства".[60]

Одним из анклавов постепенного перехода царей и царевичей на русскую службу было Касимовское царство. Безусловно, образование Касимовского царства на землях Московского государства было актом вынужденным ( это было одним из условий казанского хана Улу-Мухаммата ради освобождения из плена великого князя Василия Темного), однако интересен факт, что после падения Казанского ханства Москва еще 100 лет платит «выход» в Касимов. Казалось бы почему? С одной стороны, Московские правители взращивали там лояльных чингизидов и умело манипулировали «чехардой» возле ханских престолов в Казани, Астрахани и Сибири. Как пишет Б.Р.Рахимзянов: «Фактически, российскому руководству было нужно не Касимовское ханство, а звание касимовского хана, в целях восточной дипломатии, чтобы вмешиваться во внутренние дела соседних татарских государств и выдвигать касимовского хана на казанский престол».[61] С другой стороны, стоит согласиться с А.Г. Бахтиным[62]. По его мнению, одной из важных политических причин создания Касимовского ханства и формирования сословия служилых татар на начальном этапе развития Московского государства была охрана юго-восточных границ Русского государства. Позже служилые татары стали использоваться в войнах против Казани, а затем очень активно против Литвы. Еще одной причиной столь долгой уплаты ордынского выхода в Касимовское ханство (до 1652 года) была «хитросплетенная политика» московских царей против потомков бывших удельных князей.

Из договорных грамот, заключенных между удельными и великими князьями, видно, что содержание касимовских царей и прибывших на службу служилых татар ложилось не только на всех удельных князей, но даже и на великих князей. Так, по договорной грамоте 1483 г., заключенной между Великим князем Иваном III и Великим князем Рязанским: "последний, обязуется давать царевичу Данияру "или кто на месте будет" от земли своей столько, сколько шло на содержание царевича с князьями и людьми при его отце и дяде ... причем указывается на то, что о самом количестве этого содержания договаривался Великий князь Василий Васильевич с князьями царевича Касима, отца Даниярова." [63]

Кроме касимовских царей (ханов) и царевичей (ханзаде) московская власть принимала опальных чингизидов из Сибири и Казани. В 1474 г. Иван III отдал новый городок по Оке царевичу Муртазе, в 1497 г. отданы были изгнанному из Казани царю Мухамет-Амину Кашира, Серпухов и Хотунь, а потом Кашира вместе с Юрьевом и Звенигородом была передана казанскому хану Абдуллатифу. Известно, что в 1570 г. был создан татарский удел в г. Романове на верхней Волге, Иван IV поселил там трех сыновей ногайского князя Юсуфа, в том числе, Иль мурзу.[64]

Таким образом, политика Василия Темного, Ивана III, Василия III, Ивана IV, Федора Ивановича и Бориса Годунова по отношению к высшей татарской титулованной знати, лояльно относящейся к московской власти, была в высшей степени покровительственной. Обязывая платить «ордынский выход», а также содержать их на собственной земле, московские великие князья разоряли своих конкурентов на власть.

Наличие мусульманского владения под собственным протекторатом Московское государство использовало также в качестве аргумента в диалоге с Портой (Османской империей), доказывая свою веротерпимость.[65] Т.М. Мастюгина и А.С.Перепелкин пишут: "Москва всячески подчеркивала свое уважение к исламу".[66] В 1570 году русский посол в Стамбуле Иван Новосильцев говорил: "Мой государь не враг мусульманской вере. Слуга его, царь Саин Булат господствует в Касимове, царь Кайбулла в Юрьеве, ... князья ногайские в Романове, все они свободно и торжественно славят Магомета в своих мечетях".

Согласно утверждениям Д.М. Исхакова и И.Л. Измайлова, Касимовское ханство в системе соседних тюрко-татарских государств, воспринималось как равное другим ханствам.[67] Но после завоевания Русским государством Казанского и Астраханского ханств, статус этнополитического формирования изменился. Он стал больше приобретать статус удельного княжества. Каждый новый касимовский хан обязан был приносить «шерть» (присягу) на верность Московскому государству.

Титул бек или бий носили только представители самых древних и известных татарских родов. Притом титулом мог пользоваться только старший сын в роду. Титул мурза носили все остальные представители татарского аристократического рода. Н.Фирсов пояснял: "Под именем князей и мурз нужно разуметь здесь только тех из них, которые принадлежали к татарским царствам Казанскому, Астраханскому, Сибирскому, ногайским ордам, и при том таких, которые относились к господствующему сословию в каждом из этих союзов."[68]

Исследователь происхождения русской аристократии Е.П.Карнович отмечал, что "в средневосточных губерниях России большая часть местного дворянства составилась из крещеных татарских мурз и так называемых мордовских "панков". Эти инородцы пользовались, сравнительно с коренными русскими, большим почетом, так как им при крещении давался княжеский титул. Вследствие этого у нас существует до ста таких княжеских фамилий татарского и мордовского происхождения».[69] Часть крещеных мурз и биев были пожалованы княжеским титулом указом от 21 мая 1620 г.[70]

Нужно отметить, что и в Московском государстве княжеский титул получали далеко не все представители служилого сословия из нерусских народов, принявших христианство, а только представители самых древних и известных татарских родов.

Кроме Касимовского ханства большое количество биев и мурз получило вотчины в Романовском и Ярославльском уездах. Татарские служилые были размещены также в бывшем Серпуховско-Боровском княжестве, Коломенском и Дмитровском уездах [71]. Известна также такая группа, как бардаковские татары в Рязанском уезде. Эти анклавы компактного проживания служилых татар появились в разное время и были населены различными группами татар, однако как отмечают исследователи, большая их часть появилась накануне завоевания Казанского и Астраханского ханства. Накануне распада страны её «лучшие люди» покидали Родину, и обретали новую, не теряя статуса и привилегий.

Многие из них участвовали во взятии Казани и получили в награду земли в Свияжском воеводстве. Так, в переписной книге Свияжского уезда за 1646 – 1652 гг. среди служилых людей – татар показаны представители известных татарских феодальных родов Енгалычевых, Баишевых, Караевых, ранее проживавших в Мещерском крае, Арзамасском и Алатырском уездах.[72] Татарских князей предавших своих во время штурма Казани, в частности Кастрова и Аипова наоборот власти перемещают в мещерский край.

Однако часть татарской аристократии была решительно настроена на защищату свою Родины до последнего вздоха. Они возглавили национально-освободительную борьбу за независимость. Именно её необходимо было уничтожить царским властям в первую очередь. Зимой 1554 г. была совершена карательная экспедиция «за лучшими людьми казанскими». В результате этой экспедиции было уведено в плен 6 тыс. мужчин и 15 тыс. женщин и детей. Осенью 1555 года сообщает летопись «побили … 1560 пленных людей, князя да мурзу да сотного князя да лутчего казака».[73] Судьба этих татар хорошо прослеживается по Софийской второй летописи. В ней сообщается, что более 80 пленных казанских татар были помещены в новгородскую тюрьму, но они в течение 5 дней все «измороша». Такая же судьба постигла 70 служилых татар в Пскове. Тела замученных мужчин показали пленным женщинам и детям и «они яко от злого сна воспрявшие нача приходяще молиться боголюбивому архиепископу Макарию». В итоге в Новгороде крестили 43 женщин и 36 детей, в Пскове 51 человек, в Орешке - 12, в Кореле - 30».[74]

Из содержания Новгородской второй летописи можно предположить, что пленение и насильственное крещение татар было поставлено на систематическую основу. Для этого в Новгороде построили три новые тюрьмы. Пленных пытались склонить в христианскую веру сначала увещевательными беседами, а если это не помогало, то морили голодом, всячески измывались и шантажировали. Наиболее упорствующих убивали. Сведения об этом содержатся, в частности, в новгородской летописи: " В лето 7063 (1555)... Да той же зимы, месяца генваря в первый вторник, давали дияки по монастырям татар, которые не захотели креститись, ино их метали в воду".[75]Об этом так же пишет Карл Фукс: " Татарские князья и мурзы наиболее имевшие склонность к мятежам ... большею частью высланы были из Казани. Земли хана и князей татарских розданы были духовенству и боярским детям, а пустоши русским и новокрещеным ...".[76]Желая сохранить жизнь себе и детям, некоторая часть пленных христианство все-таки приняла. Приняли христианство и некоторая часть феодалов, не участвовавших в национально-освободительной войне.

Что касается биев и мурз, которые пошли на сотрудничество с новой властью в Казанском крае, то в писцовой книге Ивана Болтина (1602-1603) упоминается лишь 14 человек из четырех знатных родов (Яушевы, Смиленевы, Нурушевы, Асановы). Им было оставлено право владеть поместьями «без грамот и выписей с казанских дач по старине», то есть на вотчинных правах, как в ханские времена. Однако к середине XVII княжеский титул сохранили за собой только два представителя из рода Асановых, да и то, только из-за того, что приняли крещение, а остальные довольствовались титулом мурза.

Правительство не стремилось расширять социальную страту татарских князей и мурз, однако в редких исключениях, за особые заслуги и принятие крещения, служилые татары могли получить титул мурзы. В пример можно привести одного из сыновей служилого татарина Сабакая Еникеева, который, в отличии своего отца, к середине XVII века носил титул мурза.[77]

Из источников можно привести один пример, когда мурзы повышаются в звании до титула князь. В 1612 году алаторские татары во главе с мурзами Разгильдеевым и Мангушевым приняли бой с семитысячным отрядом ногайцев и остановили их на русских границах. [78]

Из грамоты, данной в 7126/1618 году князю Баюшу Разгильдееву,
да Ямашу Мурзе Князь Мангушеву с товарищи: «Божиею милостию мы Великий Государь Царь и Великий Князь Михаил Федорович Всея России Самодержец пожаловали есьми Алатырскаго города Князей и Мурз и Татар: Князя Баюша Разгильдеева да Ямаша Мурзу Мангушева с товарищи». [79] По этой грамоте мурзы были наделены княжеским званием, всем рядовым служилым татарам должны были дать жалованные грамоты на поместья. Размеры окладов (поместий) для служилых татар, предоставленных по наказам воевод, были увеличены в 5-10 раз.

В начале 1613 года, когда польские интервенты уже были изгнаны, в Москве состоялось избрание нового царя – Михаила Романова. Утвердительную грамоту, которая подтверждала избрание нового царя, подписали и татарские служилые люди (всего семь подписей), среди них были упомянутые выше Баюш Разгильдеев, Ямаш Мангушев , а так же Ишей бек, Аюкай мурза и другие.

Положение русской администрации во вновь завоеванном крае было непрочным. Казанский край на протяжении всей второй половины XVI и в XVII веке всё еще бурлил восстаниями. Они происходили в 1573 , 1582 – 1584, 1592, 1606 – 1610, 1615, 1662 – 1664, 1681- 1684 годах. Истребив наиболее пассионарную часть татарской аристократии, власть приступила к формированию на покоренных землях этномаргинальной прослойки из числа людей незнатного происхождения, т.е. «служилых татар по прибору». Они несли военную, сторожевую, полицейскую службу, участвовали в качестве мелких чиновников в административном управлении и толмачестве (устный перевод). Правительство, используя их в своих целях, чаще всего в подавлении восстаний, охране границ и своевременном сборе ясака, не старалось их обеспечивать земельными владениями. Их владения были в среднем от 10 до 100 десятин. Чаще всего им доставались их же ясачные наделы, но уже в качестве поместья. Это делалось для того, чтобы укрепив своё положение в крае, колониальная администрация легко могла ликвидировать служилых татар, как социальную прослойку и превратить их в ясачных крестьян.

Правовой статус служилых татар хорошо просматривается в Соборном уложение 1649 г. В главе XVI «О поместных землях» ряд статей были специально посвящены статусу земель, принадлежащих мусульманам-землевладельцам. Так, статья 41 окончательно закрепляла за татарскими и мордовскими служилыми людьми земли, которые раньше принадлежали русским помещикам. В то же время, закон не позволял передавать «русским людям в поместье» земли, принадлежавшие иноверцам. Статья 43 запрещала русским людям «всяких чинов» любыми способами отчуждать земли, принадлежавшие нерусским феодалам. В случае нарушения данной нормы «татарские поместные земли», приобретенные русским, подлежали конфискации в пользу государства. Статья 45 обязывала землевладельцев-мусульман «своих поместий не пустошить; и самим из тех своих поместей в ыныя городы и в села и в деревни никуды не бегать и от служеб не отбывать, а житии в своих поместьях и вотчинах...»[80].

Таким образом, можно констатировать факт юридического оформления к середине XVII в. особого земельного фонда, закрепленного за мусульманским служилым населением. Земли, входившие в этот фонд, вроде бы не могли отчуждаться в пользу русских служилых людей. Однако Соборное уложение 1649 г. предусматривало исключение из этого правила, заложив в статью 44 главы 16 следующую правовую норму: «А которые князи, и мурзы, и татаровя, и мордва, и чюваша, и черемиса, и вотяки крестилися в православную христианскую веру, и у тех у новокрещенов поместных земель не отъимати, и татаром не отдавати».[81] Получается, что все-таки отнимать поместья у служилых татар было можно, главное нужно было грамотно и обоснованно подать челобитную. Об этом свидетельствует статья 42 той же 16 главы: «А у которых татар и мордвы, русских же людей поместные земли, а платят они с них оброк, а впредь о тех землях будут челобитчики русские люди, и те земли у татар и у мордвы взять, и отдать в поместье русским людям».[82]

Законодатель вводит еще один способ русификации татарского служилого сословия, а именно через женитьбу на русских женщинах. Статья 19 этой же главы допускала, что вдова русского служилого человека могла стать супругой «иноземца», передав ему права на свое прожиточное поместье. Однако в этом случае «иноземец» должен был обязательно быть крещеным: «А будет за которого за крещенаго иноземца зговорят замужь вдова дворянъская, или сына боярскаго жена с прожиточным поместьем: то той вдове по тому же с прожиточным своим поместьем за крещенаго иноземца замужь итти вольно».

К середине ХVII века резко обозначился переход к политике русификации и христианизации служилых татар. Должность на службе можно было сохранить, лишь перейдя в православную веру. У некрещеных феодалов стали отымать имения. Аргументацией этого акта стало то, что помещики мусульманского вероисповедания не имели права владеть православными крестьянами.

Впервые указ, запрещающий владеть татарским феодалам крепостными крестьянами православного исповедания, вышел в 1628 году. В течение XVII-XVIII вв. он был многократно продублирован, но с добавлениями. Эта норма нашла свое отражение в Сборном уложении 1649 г., в статье 70 главы 20-й («Суд о холопех»). Законодатель обосновывал подобное ограничение тем, что «православным христианам от иноверцов чинитца теснота и осквернение, и многие беспокаяния, без отцов духовных помирают, и в великий пост и в ыные посты мясо и всякой скором едят неволею»[83].

Однако, в Соборном уложении 1649 г. разрешалось держать в холопстве мусульман, как нерусским, так и русским помещикам. Хотя российские законодатели наверняка знали, что по нормам шариата мусульманин не имел право порабощать мусульманина.

Первыми подверглись насильственной христианизации служилые татары, живущие в центральных регионах России. Как пишет А. Ногманов: « В 1648 г. служилый татарин Муратка был Шемяков сын Бакаев подал челобитную с жалобой на протопопа Благовещенского собора Стефана, который не велел крестьянам «их татар… ни в чем не слушать». Протопоп Стефан, арестовав ряд татар «в цепь и в железа сажал и в темных подклетах морил и велел их крестить сильно и поехав с Романова приказал воеводе и соборному протопопу их мучить, метать в тюрьму и крестить силою». Хотя и последовал вскоре указ о не принуждении к крещению, но частью «татаровя и люди» и после указа продолжали сидеть в тюрьме» [84].

К 1675 г. среди романовских служилых татар, принявших православие отмечаются: Акмамыковы, Акчурины, Байгильдеевы, Байчиковы, Базитовы, Баукеевы, Буркатовы, Ерлыгаевы, Давлекеевы, Джанбердины, Зеленины, Игликовы, Клеушевы, Колтаевы, Кулубердеевы, Курляневы, Курманалеевы, Маметевы, Сюкешевы, Сюнчалеевы, Тазовы, Тарбердеевы, Якшигильдеевы, Янгильдеевы. Но православие к тому времени в основном приняли лишь по 1-2 представителя этих фамилий. Среди сохранивших веру своих предков показаны князья и мурзы Юсуповы, Кутумовы и Шейдяковы — Ханмурза Джанмурзин сын князь Юсупов, Акмурза и Абдул мурзы Сююшевы дети князья Юсуповы, Арслан мурза Ханмурзин сын Шейдяков, Надыр мурза Ханмурзин, Джадыгер мурза Тохтаралеев, Янмурза Бараев, Казбулат мурза Бараев, Курмаш мурза, Яшмурзин, Кутумовы [85].

В конце XVII в. правительство усиливает процесс расслоения класса татарских феодалов. Согласно указу 1675 года некрещёным татарским феодалам, но перешедшим на службу к московскому царю, перестали возвращать отобранные имения, а выделяли новые из вымороченных.[86]По царскому указу от 24 мая 1681 г у мурз и князей, не пожелавших креститься, поместья отписывались государю, а они сами высылались в Углич, содержать же их должны были крестившиеся родственники. Вернуть отписанные поместья и вотчины они могли только в случае принятия православия. [87]

Указ от 16 мая 1681 г. фактически повторял документы, изданные ранее, а именно: указы об отобрании у некрещеных помещиков и вотчинников поместий и вотчин, населенных христианским населением. По данным А.Н. Григорьева, в феврале 1682 г. подьячие и приставы ездили по татарским деревням и объявляли татарским помещикам царский указ, " говоря, чтобы они упрямство свое бросили и приняли христианскую веру, подав челобитную государю о поместьях своих до 25 февраля". В указе содержалось предупреждение о том, что если татарские мурзы до указанного срока не крестятся и челобитен о поместьях и вотчинах не подадут, у тех поместья и вотчины, всякие угодия будут отняты и розданы тем мурзам и татарам, которые крестились уже и крестятся до 25 февраля. По указу царей Иоанна и Петра от 29 мая 1682 года у некрещеных феодалов Поволжья должны были отбирать в пользу государства половину их поместий. Однако этот указ был отменён 13 июля того же года, поскольку он вызвал серьёзное сопротивление.

Весной 1682 года вспыхнуло крупное восстание, на этот раз это было восстание служилых татар. Восстание возглавил феодал Сеит Ягафаров. Огнем сопротивления были охвачены Казанское, Мензелинское, Уфимское, Кунгурское, Самарское воеводства. Количество восставших, по определению царских чиновников, достигало 30 тысяч, человек. Власть была напугана . От имени царей Петра и Ивана 8 июля было направлено специальное обращение к восставшим. Правительство отменило указ от 16 мая 1681 г. о насильственном крещении. Этот акт расколол ряды восставших . Часть повстанцев направилась в Москву во главе с Кучумом Юлдаевым с просьбой о прощении. Остальная же часть восставших была разгромлена царскими войсками к весне 1683 г.

Со второй половины ХVI до конца ХVIII в. наблюдается тенденция использования служилых татар мещерского края в строительстве засечных линий и крепостей на восточных рубежах страны. Уже в 1556 г. известно о существовании засечной линии от Алатыря проходившей через Темников, Кадом, Шацк и т.д. От городов - крепостей начинались засечные линии - полоса оборонительных укреплений в виде рвов, валов, буреломов . Впереди этой линии, в самой степи проводились засеки, забои в реках и другие полевые укрепления, составлявшие сторожевую, оборонительную линию. От городовых укреплений, на расстоянии 4 или 5 дней пути, стали возводиться новые сторожи, которые находились между собою в постоянных контактах. Самая восточная группа сторож лежала в пределах нынешней Пензенской губернии и шла от р. Барыша через Суру на Мокшу до р. Ломовой. Линия эта называлась сторожами Мещерскими.[88]

Для строительства засечных линий были привлечены не только татары, но и другие народы края. И.А.Гилязов пишет: "Для строительства Симбирской черты (сооружалась с 1648 по 1664 гг.) привлекались ежегодно по человеку с каждых пяти русских и с трех нерусских ясачных дворов.[89] Именно тогда большое количество татар-мишар было переселено в Казанский край. Ежегодно в работах принимали участие от 3326 до 4878 человек. Закамская черта (построена в 1652-1657 гг.) также возводилась преимущественно силами нерусского населения Казанского уезда ".[90] В это же время были воздвигнуты Челнинская, Заинская, Елабужская, Ново-Шешминская, Ерыклинская, Билярская, Чистопольская крепости. Города – крепости, построенные на засечных линиях, были форпостами колонизации края. Так после кровопролитнейшего восстания черемисов (мари) Луговой стороны(1572-1573), была построена крепость Козмодемьянск. Кроме того, были основаны следующие города с воеводской системой управления: Чебоксары, (1555), Алатырь, (1556), Курмыш(1565), Тетюши, Лаишев, Царёвококшайск(1586), Кокшайск(1574),Уфа, Симбирск, Царицын, Цивильск, Уржум, Малмыж, Саратов, Яранск, Ядрин. Эти города были заселены в основном чиновниками или военными государственного аппарата, но строили эти крепости, как правило, нерусское население края.

На южном и юго-восточном направлении Русского государства было организовано 67 сторож. Из них 5 сторож были Мещерскими. Они охватывали линию между р. Барышом, правым притоком Суры, и р. Цной, левым притоком р. Мокши.[91] Как пишет Р.В.Кадыров, сторожа выставлялась с весны и до зимы, а также состав служащих там менялся каждые два месяца. Это был период возможных внешних набегов. Головы со станичными головами «со товарыщи» выставлялись в местах возможного появления степняков, переправах и дорогах. Дозоры станиц, постоянно обменивались между собой информацией. При этом место расположения голов менялось, а при обнаружении неприятеля уведомляли голову и гарнизон ближайшего города-крепости. Стража комплектовалась из служилых татар городов Шатцк, Темников, Кадом, Алатырь и др., в зависимости от расположения. Состав стражи состоял из детей боярских, вожи-мещерянина, служившего проводником, мещерских или донских атаманов и шацких казаков, в придачу к которым выделялась Цвенская и Мокшанская мордва. [92]

По данным В. Имамова, в 1662 г. народы края поднялись на борьбу с целью ликвидации этих крепостей. Однако удалось уничтожить полностью только Челнинскую крепость. В связи с этим правительство позаботилось, чтобы на строительстве Симбирской пограничной укрепленной линии (начала строиться в 60-е годы ХVII в.) были использованы служилые инородцы перешедшие в православие.

В первой половине XVII в. служилых татар перемещали в Сибирь и Башкирию, а также на южные границы со своим командным составом. За свою службу они получали "поместные оклады" в наследственное пользование. "Набиравшимся же в " приборную" городовую службу татарам, мордве, чувашам и мари отводили землю не индивидуально, а на служилые сообщества".[93]

С расширением и укреплением российской государственности, татары принимали участие во всех военных компаниях наравне с русскими воинами. Во время Русско-польской войны в 1632 г. на службу было призвано 1228 «князей и мурз и татар и тарханов», в том числе 88 человек из Казанского уезда, 55 человек из Свияжска, семеро из Курмыша, 159 из Алатыря, 268 из Касимова, 222 из Темникова, 147 из Арзамаса, 174 из Кадома, 88 из Шацка. [94] Позднее, для выручки войск воеводы Шеина под Смоленском в ходе той же войны наряду с другими войсками в поход были наряжены 580 касимовских татар, 550 татар из Темникова, 347 из Кадома, 359 из Алатыря, 220 татар из Арзамаса.[95] В петровских войсках, по данным Е. Анисимова, численность татар составляла 70 тысяч сабель.[96] Мурзы, имевшие поместные оклады в 610 четвертей, а денежные в 25 руб., должны были являться на службу в полки на простом коне с саблей, иметь с собою четырех конных вооруженных человек и трех человек «в кошу». В дальние походы они должны были выходить «с двумя конями».[97]

В то же время указами от 23 сентября и 20 октября 1682 года за побег со службы у некрещёных феодалов отбирали вотчину, а их самих возвращали обратно на службу, но при этом платили лишь "кормовые деньги".

Особая роль в процессе расширении российских территорий отводилась служилым татарам, стоящим на дипломатической службе. Роль татарского служилого сословия в дипломатической службе российского государства и её влияние на становление государственной службы до петровской Руси, не до конца изученная тема. Отдельные стороны данной проблемы затрагивались в трудах историков: С.Х.Алишева[98], А.В. Белякова[99], О.Н.Коршуновой С.М.Михайловой[100], Б.А.Куненкова[101], Д.В.Лисейцева[102], А.Х.Халикова[103]; краеведов: Орлова[104], С.Х. Еникеева[105], М.Ш. Мамлеева[106]. Основные источники по данной теме хранятся в фондах-коллекциях Посольских книг, хранящихся в ЦГАДА. На сегодняшний день существуют так же многочисленные опубликованные источники.[107]

Очень бльшой интерес представляют по данной теме филологические рабты. Известно, что языком дипломатической переписки с восточными странами в Московской Руси до правления Екатерины II был татарский язык. Об этом очень подробно пишет в своей монографии «Татарский язык в восточной дипломатии России (ХVI-начало ХIX вв.)» профессор Казанского университета Фагима Миргалеевна Хисамова[108]. Она отмечает, что сформировавшаяся на базе официальных традиций Золотой Орды и Казанского ханства старотатарская деловая письменность XVI-XVIII вв. выходила далеко за рамки расселения татарской народности. После падения Казанского ханства официальными российскими властями был востребован татарский деловой язык, который фактически стал вторым функциональным государственным языком России. Татарский язык использовался в качестве языка русской дипломатии не только при сношениях с тюркскими народами, но и при отправке грамот и писем в такие страны, как Индия, Китай, Иран.

Наибол