Глава 1. Почему победили большевики?

ПОЧЕМУ ПРОИГРАЛИ БЕЛЫЕ?

О причинах поражения белых написано много. Особенно много писали сами белые, в эмиграции. Для красныхто все было ясно: на их стороне объективные законы истории.

Большинство белых сходились в том, что причины поражения — чисто военные. Вот если бы во время наступления под Орлом в 1919 году не надо было снимать войска против Махно... Если бы Деникин принял план Врангеля и соединился бы с Колчаком... Если бы Родзянко энергично пошел на Петроград...

Иногда даже писали о том, что вот, если бы Колчак на Урале не разделял бы армии, а единым кулаком ударил бы на Самару, потом на Казань, то катились бы большевики до самой Москвы!

Почему-то не принято было задавать вопросы: а почему вообще возник Нестор Махно? Почему за ним пошли? А если уж Махно был, то почему он не шел вместе с Деникиным? Почему пришлось воевать и с большевиками, и с ним? А ведь без этих вопросов все непонятно. Все и правда сводится к тактике отдельных сражений и к мудрости тех или иных решений военачальников.

Уже стало общим местом, что белые разрозненно наступали с окраин, в то время как у красных были преимущества центральной позиции.

В СССР скрывалось, что белые армии были намного малочисленнее Красной, что они хуже снабжались, были порой полуголодными и полураздетыми.

Но почему белые не объединились? Почему их было мало? Почему они оставались бедны?

Как всегда и во всякой гражданской войне, за военными причинами стоят причины политические. Начнем с того, что воевали не только белые и красные. На Первом этапе Гражданской войны, в 1918 году, белое движение вообще слабо оформилось, а Красная Армия только начала создаваться.

ПОЧЕМУ ПРОИГРАЛИ РОЗОВЫЕ?

Почему розовые правительства социалистов оказались еще меньше способны сопротивляться большевикам, чем белые? Ответ очевиден: за ними мало кто пошел. Эсеры были популярны в крестьянстве. Крестьянские восстания принимали эсеровские лозунги. Многие крестьянские вожаки называли себя эсерами, а другие — анархистами.

Но за «городскими» крестьяне не шли, и права руководить собой — не признавали. Они не шли в Народную армию Комуча и в Народную армию Чайковского.

В результате эсеры, анархисты, меньшевики и прочие горожане оказались политиками без масс и генералами без армии.

А БЕЛЫЕ?

Колчак и Деникин пользовались большим уважением, чем полузабытые Чернов и Авксентьев. К Чайковскому народ не пошел, а под командованием Миллера охотники воевали бесстрашно.

Но когда Колчак начал массовые мобилизации, результатом стали восстания и массовое неподчинение. Крестьяне за ним не пошли.

И казаки за белыми не пошли: они воевали с красными сами по себе. Краснов не хотел подчиняться Деникину. Анненков и Белов не подчинялись Колчаку. Семенов вообще создал собственное правительство, и плевать хотел на Колчака. Терские казаки уважали Врангеля, но нарушали его приказы, когда он не велел трогать евреев и сгонять с земли кабардинцев.

Белые не смогли создать массовую белую армию. Их армии всегда были малочисленными дружинами людей одного класса, одного типа. Как только белые армии вырастали в численности — они утрачивали свое качество. А 3, 5, даже 10 тысяч врагов красные задавливали числом, уже независимо от качества.

Почему?!

Ответ не военный, а политический: потому, что у белых не было единой мощной идеи.

Непредрешенчество оборачивалось тем, что белым было нечего сказать 90% населения.

Белые могли сказать, ПРОТИВ чего они выступают. Но не могли внятно объяснить, ЗА что они борются.

Не было идеи — не было сплочения тех, кто готов воевать за эту идею.

Не было идеи — и у самих белых не оказалось достаточной воли для воплощения этой идеи в жизнь. Им самим было не за что воевать, некого сплачивать и незачем делать политику.

Некоммунистическая Россия была невероятно раздроблена. В феврале 1917 года она распалась на народы, сословия, классы, партии, группировки. Белые не сумели объединить эту Россию.

Врангель попытался это сделать, да поздно. Можно только гадать, что получилось бы, начни он воплощать свои идеи не в 1920, а в конце 1918 года.

Для Врангеля реформы — это и есть оружие Гражданской войны. Могло ли сработать это оружие? Наверное, да... Но при условии, что белое и красное государства будут долго жить бок о бок. Как ГДР и ФРГ, как Северная и Южная Корея. Только тогда станет очевидным преимущество одного строя над другим.

«Осуществлять этот замысел летом 1920 г., когда Красная Армия достигла многократного превосходства, было поздно. Неспособность белых сразу, а не «после победы» решать насущные вопросы правопорядка и устройства повседневной жизни в союзе с крестьянским большинством населения — одна из главных причин крушения Белого движения».

БЕЛАЯ ИДЕЯ

За что же воевали белые? За имения? За свои фабрики и заводы? Но даже у аристократа Колчака отродясь не было имений. И у Юденича не было. Деникин — вообще внук крестьянина. Корнилов — сын рядового казака. Глупая ложь, что они защищали свои невероятные богатства.

Тогда — за что?

Идеи для ВСЕХ у белых не было. Но идея для СЕБЯ у белых была. Это была идея сохранения и продолжения России. Вопрос только, какой России? России русских европейцев. России образованного слоя, который в 1917 году насчитывал от силы 4-5 миллионов человек. Еще примерно столько же русских туземцев готовы были войти в этот слой, принять его представления, как свои собственные. Для этих 7-8 миллионов из 140 было очевидно, что именно следует сохранять и зачем.

В Гражданской войне этот народ русских европейцев раскололся, разбрелся по политическим партиям и течениям. И социалисты, и коммунисты — тоже русские европейцы по своему происхождению и сути.

Одни русские европейцы хотят отказаться от самого европейства для увлекательного, благородного и жуткого эксперимента — коммунисты. Они мыслят себя «еврокосмополитами передового человечества».

Другие хотят разных типов социал-демократии — эсеры, меньшевики, анархисты.

Третьи хотят продолжения и развития исторической России, — это белые.

Они хотят сохранить уютную Россию интеллигенции, встающую со страниц Булгакова и Пастернака. В этой России лежат стопки книг в коричневых корешках на пианино, глядят предки с картин и фотографий на стенах. Это очень симпатичная Россия, но 90% тогдашнего населения бывшей Российской Империи не имеют к ней никакого отношения. Они не будут воевать и умирать за идею ее сохранения.

При этом подавляющее большинство русских европейцев ни в чем не хотят участвовать, ни к кому и ни к чему не примыкают. Все политические группировки очень и очень малочисленны... Белых попросту мало, считанные десятки тысяч боеспособных мужчин на всю колоссальную Россию.

ВНУТРИ БЕЛОГО ЛАГЕРЯ

Белые постоянно грызлись между собой. Они были едины в первые смутные дни, а потом... Деникин не любил Колчака и «придерживал» Врангеля. Май-Маевский очень не хотел, чтобы Москву взял несимпатичный ему Кутепов. Врангель интриговал против Деникина.

Родзянко злился на Юденича за то, что Юденич умнее и удачливей. Вермонт присвоил титул князя Авалова и предал Юденича и Родзянко, чтобы попытаться посадить на престол нового царя-батюшку.

Слащев вел переговоры с большевиками, чтобы убрать Врангеля и сесть на его место.

Колчак матом ругал Деникина и Май-Маевского за нерешительность и трусость. Каппель угрюмо отмалчивался, и за это ему тоже доставалось. Пепеляев тоже ругал матом — но уже Колчака, и тоже за нерешительность.

Генералы вели себя так, словно все предрешено, их Россия просто не может быть не спасена. Еле мерещился успех — и они тут же утрачивали единство. Интриги заменяли согласие, все тонуло в тумане выяснения, кто тут самый большой и важный.