Рождение и гибель цивилизаций

Все загадки Земли –

Григорий Кваша, Виктор Курляндский

РОЖДЕНИЕ И ГИБЕЛЬ ЦИВИЛИЗАЦИЙ

Ключи к разгадкам тайн мировой истории

Рождение и гибель цивилизаций: Ключи к разгадкам тайн мировой истории/ Г. Кваша. Принципы истории; В. Курляндский. Откровение исследователя, или Холистический энциклопедический универсализм невольного каменщика. – М.: РИПОЛ классик, 2004.– 512 с.: ил. – (Все загадки Земли).

Григорий Кваша

ПРИНЦИПЫ ИСТОРИИ

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА

Новая наука – теоретическая история – началась с изучения простой и известной каждому школьнику последовательности дат из российской истории XX века: 1905 год – революция, 1917‑й – революция, 1929‑й – год большого перелома, 1941‑й – война, 1953‑й – смерть Сталина, 1965‑й – начало косыгинской реформы, 1977‑й – конец реформы, начало застоя, 1989‑й – первые свободные выборы, распад соцлагеря… Теперь в распоряжении новой науки учение о трех мирах (Восток, Запад, Империя), открытие обратной логики в развитии 144‑летнего цикла, введение таких ярких понятий, как вечный народ, тоталитарный двойник, возрасты человечества.

Новая наука позволила избавиться от многих заблуждений. Становится ясно, что богатство государства почти ничего не добавляет к его политической мощи, а процветание государства не тождественно процветанию народа. На многие вопросы даются простые ответы. Самое парадоксальное состоит в том, что именно Россия наиболее точно соответствует принципам истории, наиболее точно «измеряема аршином», правда, не совсем общим. Но главная мысль книги, главное достижение новой науки – убеждение в том, что история подчиняется объективным законам, а стало быть, может превратиться из архивно‑археологической науки в науку об историческом процессе, связывающем прошлое и будущее.

Эта книга создавалась как первый том трехтомника. Тем не менее она имеет самостоятельное значение, ибо сами принципы истории, в понимании автора, изложены в ней полностью.

Книга напоминает слоеный пирог. Часть текста написана заново, часть взята из публикаций автора в прессе. Такой подход позволяет проследить за динамикой создания новой науки и, думается, будет полезен и занимателен. Менее всего автор хотел бы претендовать на истину в последней инстанции. Эта книга представляет собой попытку обрисовать круг проблем, с которыми неизбежно сталкивается теоретическая история, наука, рожденная самой жизнью.

ВВЕДЕНИЕ

Главного, в определенном смысле единственного научного принципа не хватало истории как науке. Не хватало принципа познаваемости. Удивительнейшим образом подавляющее большинство историков считали свою науку неким инструментом для описания прошлого, в лучшем случае, для объяснения прошлого, но никак не для объяснения исторического процесса, никак не для построения единой системы, связывающей прошлое, настоящее и будущее. Почти везде безоговорочно победил скептический подход к истории, выраженный словами о том, что история учит тому, что ничему не учит. Особенно же это касается нашей страны, где придуманный научными коммунистами исторический порядок – рабовладение – феодализм – капитализм – социализм – коммунизм – потерпел столь откровенное фиаско.

Предлагая вниманию читателя длинный перечень принципов истории, я вынужден начать с первого и главного: история познаваема, и познаваема в не меньшей степени, чем другие процессы, идущие в эволюционном ключе. И не исключено, что эволюция Вселенной, эволюция геологического мира, биологическая эволюция, историческая эволюция окажутся подчинены примерно одинаковым законам, точнее, будут базироваться на неких единых принципах.

До Галилея, Коперника и Ньютона людям трудно было представить, почему в пустом пространстве должны вращаться ни к чему не прикрепленные небесные тела. Есть в законах притяжения нечто, несообразное с нашим человеческим, домашним миром. В нашем мире кастрюли не летают вокруг шкафов, а шкафы настолько прилипли к полу, что их никак не оторвать. Как же нам после этого представить, что что‑то может передвигаться, не имея при этом ни крыльев, ни моторов! Как летает Луна, как летает Земля, кометы? Однако они летают сообразно закону, при том закону достаточно точному и простому. И закону этому наплевать, что наше человеческое воображение с трудом его действие осознает.

Примерно то же самое с законами истории. Человеческому воображению трудно представить, что в нашей тихой, домашней, такой человеческой истории действуют очень жесткие, подчас неотвратимые законы. Еще труднее понять, что у государства – главной исторической единицы (главного элемента истории) – идет своя жизнь, отдельная от жизни народа, жизни людей. Как представить, что у русского государства одна логика, одни интересы, а у русских людей сплошь и рядом интересы другие? Однако еще В. О. Ключевский заметил, что «государство ширится, народ пухнет».

Обычно все беды исторические валят на головы несчастных чиновников, на злую волю нерадивых правителей, чуть реже на непригодность самого народа. Но почти никогда не идет речь о том, что виноват во всем всего лишь исторический закон, такой же неумолимый, как закон всемирного тяготения. Мы погрязли в нелепых формулах типа «народ – творец истории» или «государство – это мы», забывая о том, что даже муж и жена уже не два человека, а семья, новая единица. При этом интересы семьи сплошь и рядом не совпадают с интересами как мужа, гак и жены. Что же тогда говорить о государстве, слепленном из миллионов людей?

Поверить в закономерность астрономических явлений нас заставил Галилей, увидевший в телескоп нечто чрезвычайно убедительное. Хотелось бы надеяться, что факты, изложенные в этой книге, помогут многим убедиться во всевластии исторических законов. Основой же этих законов, как и основой подавляющего числа других законов мироздания, будет его величество Время.

Что мы знаем о времени

О времени мы знаем не так уж много. В основном наши представления о времени связаны с тремя понятиями: сутки, год и век. Сутки – это время вращения Земли вокруг своей оси, год – это время вращения Земли вокруг Солнца, ну а век – это оптимальное время человеческой жизни. Впрочем, время – штука хитрая, и, скажем, человек, обитающий на полюсе, с трудом поймет, что такое сутки, а человек, живущий на экваторе, сплошь и рядом затруднится в описании смысла такого понятия, как год. Со временем жизни человека тем более все непонятно: есть старцы, живущие более ста лет, а подавляющее большинство людей не дотягивает до этого возраста.

Каждый из трех главных временных ориентиров имеет достаточно четкое внутреннее строение. Сутки безоговорочно делятся на четыре части: утро, день, вечер, ночь. При этом имеется в виду, что день и ночь являются временем максимальной стабилизации и достижения экстремальных величин (по температуре, освещенности и т. п.). Подразумевается также, что человек именно ночью и днем максимально стабилен в своей деятельности: ночью спит, днем работает. Соответственно утром и вечером ни о какой стабильности не может быть и речи, ситуация все время меняется (по крайней мере, по освещенности). Человек к нестабильному утру и вечеру, как правило, приурочивает движения, меняющие его статус. Солнце встает – человек едет на работу; солнце садится – человек едет домой, и т. д.

Более странным кажется деление суток на 24 части, которые мы называем часами. Почему, собственно, на 24, а не 25 или 20? Почему в конце концов не на 12 частей? Однако если мы признаем реальность существования именно четырех времен дня и признаем их равновеликость, то нам станет ясно, что наиболее перспективными вариантами деления суток были бы варианты, кратные четырем: 12,16,24… В дальнейшем станет ясно, что необходима еще кратность трем, и потому останутся всего два варианта: 12 и 24.

Внутреннее строение года очень напоминает внутреннее строение суток. И это совершенно естественно, ибо и там, и тут речь идет о большем или меньшем присутствии в нашей жизни Солнца. Так же легко выделить два стабильных времени года: лето и зиму. Именно летом и зимой достигаются экстремальные значения по продолжительности дня и температуре. При этом длительное время кажется, что жизнь остановилась и ничего не меняется.

Весна и осень, напротив, пора достаточно бурных изменений в природе, когда каждый день приносит что‑то новое как в природе, так и в социальной сфере. Не случайно к осени приурочено начало учебного процесса, весной подводятся итоги. Большие, долгие дела на весну и осень планировать очень трудно, ибо все вокруг жаждет изменений и нововведений. Кроме того, у большинства современных людей именно весной и осенью, как правило, происходит сознательная или неосознанная смена интеллектуальных и физических устремлений.

Такова логика четырехтактного процесса. В дальнейшем придется столкнуться с логикой «три плюс один», но пока не будем на этом останавливаться.

Деление года на 12 частей изначально неочевидно. Вопросы те же, что и при делении суток на 24 части. Если пытаться ввести дополнительный фактор, например, 28 лунных суток, то, скорее, должно быть 13 месяцев (28x13=364). Однако тут тоже срабатывает принцип симметрии: число месяцев должно быть кратно четырем и, как скоро выяснится, еще и трем.

Теперь о длительности человеческой жизни. Здесь мы уходим от астрономии, равномерности и уравниловки. Человеческое бытие приучает нас к мысли, что время умеет спрессовываться и растягиваться, мчаться как стрела и ползти как улитка. Процессы старения видятся нам очень медленными, будто у старости нет даже сил быстро свершиться. Процессы взросления детей, напротив, кажутся нам чрезмерно бурными, особенно когда их наблюдаешь на фоне мало меняющихся папы и мамы и почти совсем не меняющихся бабушки и дедушки.

Во внутренней структуре человеческой жизни по неочевидной причине выделяются не четыре сезона, а три периода: детство, которое естественно сравнить с весной, зрелость (возмужание), которое столь же естественно сравнить с летом, и, наконец, старость (духовную зрелость), вполне сравнимую с осенью. Зиме в человеческой жизни места не нашлось, ибо зима символизирует телесное замирание, в данном случае смерть. Впоследствии окажется, что внутри трех частей человеческой жизни все же есть свои «сезоны», и возрастов в жизни человека окажется 12 – столько же, сколько месяцев в году.

На этом можно было бы остановиться, если бы не одно «но». Этим «но» оказался гороскоп – сначала зодиакальный, подтвердивший догадку о существовании внутри года именно 12 месяцев, а за ним и годовой гороскоп с его 12‑летним циклом, какого, кажется, нет в природе.

Отринув незначительные погрешности 12‑летнего цикла на юпитерианский цикл или цикл солнечной активности, остановимся на том, что умножение года на 12 происходит по той же самой причине, что и деление его на 12. Можно назвать эту причину неким принципом бытия, принципом взаимодействия человека и времени или – даже более строго и научно – принципом квантования времени.

Представить это можно так, что любая единица времени, попав в сферу действия человека, приобретает способность делиться или умножаться на 12. Таким образом, рождаются и 12 возрастов человека, и 12 знаков Зодиака, и 12 знаков восточного гороскопа, а также 12 двухчасовых отрезков внутри дня и неведомая пока миру 12‑дневка.

Можно сказать и по‑другому. Человек, пребывая в реальном времени, имеет тенденцию генерировать двенадцатиричную типологию (чего нет, скажем, у животных, растений, минералов и т. д.). Основу для типологии он берет из неких основных природных, эволюционных категорий. Так, восточный гороскоп имеет в основе вроде бы 12 зоопсихологических типов, зодиакальный гороскоп‑12 достаточно случайных символов. Однако легко догадаться, что в основе как одного, так и другого гороскопов лежат одни и те же принципы временной эволюции. В частности, один из принципов (четверичный) нам уже знаком по строению суток и года. Другой принцип (троичный) также знаком нам по многим религиозным, философским, возрастным системам и чисто бытовым наблюдениям.