Становление олигархического капитализма
Не сумев осуществить социальную гибридизацию буржуазным социализмом, советское общество начало разрушаться под влиянием как стихийных процессов, так и действий новой либерально-демократической власти. А возможна ли в принципе социальная гибридизация политических формаций без их разрушения? В странах Восточной Европы (Польша, Венгрия и др.) она идет относительно успешно. Но эти страны стояли на экономическом пути развития задолго до навязанного им пролетарского социализма. В Китае же этот процесс происходит сейчас в сфере экономики, но перспектива его формационной структуры пока не ясна.
Б. Ельцин и его сторонники (Бурбулис, Гайдар, Шахрай, Шохин, Чубайс, Нечаев и др.) настаивали на «шоковой терапии», которая в то время проходила в Польше, и ориентировались на либеральный капитализм США, рекомендованный России некоторыми американскими советниками. Во главу угла была поставлена идея равновесия между платежным спросом населения (деньгами) и товарным предложением (рынком). Никакого серьезного формационного подхода к реформированию страны не существовало, и к нему не был готов никто из высших политических руководителей страны (сейчас это подтверждают мемуары Гайдара и других реформаторов). Господствовал утилитарно-экономический подход. Архитекторы либерализма не были ни социологами, ни политологами.
Одновременно начались освобождение цен и доходов от Контроля государства, жесткая кредитно-денежная политика, решительная приватизация (ваучеризация), сокращение расходов на социальные нужды (труд, медицину, образование, пенсии, отдых и т.п.). Либеральные реформаторы предполагали пятикратное повышение Пен, но они в течение года увеличились в 100 раз, вклады населения в Сбербанке обесценились. В одночасье большинство граждан России оказались за чертой бедности.
Предприятия-монополисты в отстутствие контроля полуразрушенного государства и при конкуренции (важнейшего условия и элемента рынка) взвинчивали цены на свои товары. Произошел быстрый рост взаимных неплатежей. Выпуск наличных денег вырос за 1992 г. в 20 раз. Не было продуманной концепции конверсии военно-промышленного комплекса (ВПК). Произошла скупка ваучеров по ценам ниже их стоимости. Стали останавливаться промышленные предприятия. После вступления в Международный валютный фонд (МВФ) руководители страны ожидали многомиллиардные займы России, но они не были предоставлены. Началась быстрая деградация социальной сферы (строительства жилья, медицины, образования, науки и т.п.).
Российские либерал-демократы (Ельцин, Гайдар, Бурбулис, Шохин, Шахрай и др.), державшие равнение на западные либерально-индивидуалистические стандарты, игнорировали факты вопиющей отсталости России по уровню развития рыночной инфраструктуры, милитаризации экономики, централизованности всей жизни, «советскости» менталитета людей и т.п. Они совершенно не придавали значения отсутствию в стране буржуазного среднего класса с присущим ему менталитетом, мировоззрением и опытом рыночных отношений. В развитых западных странах средний класс составляет около двух третей населения и является основой стабильности. Не понималось различие между советской и буржузно-социалистической формациями, предполагалось, что Россия в силах перескочить капитализм.
Одним словом, утопизм российских либерал-демократов был аналогичен утопизму российских большевиков и сопровождался также жертвами и разрухой. Этот утопизм проявился и в стремлении быстро создать в России средний класс на основе ваучерной приватизации, и в переводе сельского хозяйства на фермерский путь, и в быстром включении российской экономики в мировую, и в регулирующей роли рынка и т.п. Все эти обвинения сейчас предъявлены Б. Ельцину и его сторонникам в стране и за рубежом. И здесь возникает вопрос: можно ли было осуществить социальную эволюцию от пролетарского социализма к буржуазному социализму в 1985 –1991 и других годах? Иными словами, можно ли было пойти другим путем и другими средствами к трансформации пролетарского социализма в другую формацию?
К весне 1992 г. в стране стали крепнуть противники либерал-демократов. Центром политического сопротивления стал Верховный Совет России. Против либерал-демократов объединились коммунисты, социал-демократы (Горбачев, Явлинский и др.), жириновцы и т.п.
Главная схватка состоялась на VII съезде народных депутатов в декабре 1992 г. На нем было сообщено, что спад производства в год составил 30% и производство важнейших товаров народного потребления сократилось на 27%. Особое недовольство у народа вызывало перерождение либеральной власти, которая после борьбы с привилегиями (которой «отличался» Б. Ельцин) приобрела еще большие привилегии. Невиданного расцвета достигла преступность, особенно экономическая. Президент был вынужден признать ответственность за произошедшее и сменить главу правительства, которым был назначен В. Черномырдин.
Но экономическая реформа-революция продолжалась. Более быстрыми темпами за бесценок прошла приватизация мелких и крупных предприятий, которой смог воспротивиться только мэр Москвы Ю. Лужков. Ради показного сокращения бюджетного дефицита Минфин РФ задерживал выплаты аграриям, оборонщикам, бюджетникам. Печатание денежных знаков способствовало росту инфляции. 26 марта внеочередной IX съезд народных депутатов попытался (но неудачно) отстранить Президента РФ от должности. Противостояние между либералами и коммунистами нарастало.
21 сентября 1993 г. президент объявил о прекращении полномочий съезда народных депутатов и Верховного Совета. На 11 –12 декабря 1993 г. он назначил выборы в новый двухпалатный парламент – Федеральное Собрание. Верховный Совет отказался подчиниться этим решениям и квалифицировал их как государственный переворот. X чрезвычайный съезд народных депутатов, на котором не было кворума, отстранил Ельцина от должности президента и назначил вместо него А. Руцкого (вице-президента). 3-4 октября началось вооруженное противостояние Верховного Совета и сил, верных Б. Ельцину. Здание Российского парламента было расстрелено из орудий. При пассивности подавляющей части россиян победа досталась силам президента.
На выборах в Федеральное Собрание 12 декабря 1993 г. участвовало 13 партий. Места распределились следующим образом: «Выбор России» – 76, ЛДПР – 63, аграрии – 55, КПРФ – 45 мест. К концу 1993 г. была завершена ликвидация системы Советов. Можно было констатировать конец пролетарского социализма (советского общества). В стране возникла суперпрезидентская буржуазно-демократическая республика с остатками пролетаризма в сознании, экономике, производстве. В результате изменения курса правительства, Руководимого Черномырдиным, из него вышли Е. Гайдар и др. Наметился осторожный компромисс с Госдумой.
23 февраля 1994 г. Госдума приняла постановление об амнистии гэкачепистов и участников октябрьских событий 1993 г. В апреле 1994 г. был подписан Договор об общественном согласии. Весной 1995 г. началась подготовка к выборам в новое Федеральное Собрание. Правительство оказалось в центре критики и коммунистов, и либералов.
В декабре 1994 г. началась первая Чеченская война. Неудачи федеральных войск, гибель мирных жителей, громадные финансовые расходы на войну в нищающей стране вызвали разочарование в президенте и правительстве. На выборах в Госдуму коммунисты стали самой крупной фракцией в Думе, «Демократический выбор» во главе с Гайдаром в Думу не прошел. Ситуация в российской экономике продолжала ухудшаться вместе с уровнем жизни населения. Резко вырос нелегальный вывоз капиталов из страны, которая постепенно становилась сырьевым придатком Запада.
На президентских выборах в июне – июле 1996 г. Ельцину удалось в последний момент добиться перевеса над своим основным соперником, лидером коммунистов Г. Зюгановым. За Ельцина проголосовало 37,02% , а за Зюганова – 27,73% всех избирателей. Ельцину помог генерал Лебедь, сделавший ставку на восстановление могучей России. Став на короткое время секретарем Совета Безопасности, он подписал договор о прекращении военных действий в Чечне. Осенью 1996 г. Ельцин из-за перенесенной операции надолго отошел от президентских дел. В начале 1997 г. коммунисты, жириновцы и другие оппозиционеры начали кампанию за отрешение Ельцина от должности с целью изменения политики правящей элиты в социалистическую и патриотическую сторону.
Завершившаяся в 1996 г. первая пятилетка новой российской государственности и строительства нового формационного дома была неутешительной: безработные составляли 13% трудоспособного населения страны; производительность труда упала на 45%; разрыв в доходах 10% самых богатых и бедных достиг 20; многие трудящиеся не получали зарплаты; правительственные новшества (ваучеры, страховая медицина и т.п.) оказались неэффективными. Встал вопрос: Что же делать дальше?
Многим, наконец-то, стало ясно, что Россия совершает сложный переход от пролетарского социализма либо к буржуазному социализму (Швеция и другие страны), либо к либеральному капитализму (США и другие страны), либо к колониальному капитализму латиноамериканских, африканских, азиатских стран. Что получится в результате сознательных усилий реформаторов и стихийного развития страны – предсказать было трудно. Номенклатурный (и олигархический, и криминальный) капитализм Ельцина, в котором оказалась Россия, стал этапом на этом пути.
Революционные российские либералы, как и все революционеры, независимо от того, какие они (пролетарские или либеральные), ненавидели тот строй, который уничтожали в процессе «своей» революции, а вместе с ним и тех людей, которые в нем жили. В этом смысле Ленин с Троцким и Ельцин с Гайдаром одинаковы. Правда, Ельцин, в отличие от Ленина, не ведал, что делает, полностью доверяя сладкоречивым либерал-демократам.
Государственно-олигархический капитализм, построенный Ельциным в России, характеризуется следующими признаками: 1) либерально-капиталистической идеологией, суть которой «обогащайся, кто как может», и значительным самовключением ельцинской России в американо-европейский мир; 2) становлением в стране элементов правового, демократического, коррумпированного государства, выражающего интересы прежде всего крупной российской буржуазии; 3) приватизацией значительной части экономики крупными финансово-промышленными группами (кланами), связанными с иностранным капиталом (Потанин, Березовский, Смоленский и т.п.). Чубайс не обманул тех, кто задаром скупил ваучеры (Например, Иордан благодаря связям в Госкомитете имуществ помог скупить своей американской фирме 17 млн. ваучеров из 144 млн.). Их ваучеры действительно стали золотыми, потому что у миллионов россиян они превратились в простые бумажки; 4) разрушением экономики страны, обнищанием его населения и демографическим кризисом. Либеральные демократы России не оправдали надежды народа на улучшение жизни: они проявили и легкомыслие, и безответственность, и алчность, и безнравственность.
Но наряду с олигархически-капиталистической формацией, сохранились остатки пролетарски-социалистической формации: 1) коммунистическая идеология (неприятие частной собственности, социальное равенство и т.п.) и КПРФ; 2) остатки социалистической государственности в административно-командных способах решения всех проблем (идеологических, политических, экономических), президент вместо генсека; 3) мощный государственный сектор экономики, живущий за счет госзаказов, с соответствующей организацией производства (бартер, невыплаты зарплаты и т.п.); 4) мощная социальная сфера, находящаяся на содержании государства и Предприятий и т.п.
Аман Тулеев (губернатор Кемеровской области) пишет:
Российская экономика больна болезнью под названием «государственный капитализм». Это гипертрофированные функции государства в области контроля за экономикой, распределения ресурсов и государственной собственности, это непомерный груз государственных расходов на поддержание аппарата государства и гигантская составляющая социальных выплат. Надо ли говорить, что такая махина крайне неэффективна, что она не дает развиваться рыночной экономике.*
* Тулеев А. Благосостояние народа оправдывает риск (Главная беда российской экономик – гипертрофированный государственный капитализм) // Независимая газета .4 июля 2000.
Но это разве государственный капитализм, особенно при гигантской составляющей социальных выплат? Нам до государственного капитализма еще далеко. Это именно «смесь» остатков пролетарского социализма и олигархического капитализма.
В конце президенства Ельцина российское общество представляло собой «интересное» социальное противоречие и конфликт двух формационньгх структур – старой (пролетарско-социалистической) отживающей и новой (олигархически-капиталистической}, усиливающейся. Это противоречие и конфликт выражались: 1) в относительной финансовой стабилизации за счет невыплат зарплаты трудящимся; 2) в создании рынка товаров, капиталов (незначительного), корпоративных ценных бумаг (пещерного) со спекулятивной игрой на бирже и диким обогащением; 3) в развале российской экономики; 4) в кризисе российской науки и образования; 5) в отсутствии национальной идеи, слабости православной церкви, идеологической разобщенности и дезориентированное™ россиян; 6) в массовом обнищании населения страны и его вымирании.
Конфликты путинской России
В. Путину остались многие нерешенные задачи формационного строительства: 1) определение национальной идеи и соответствующей идеологии; 2) укрепление демократического государства и повышение его эффективности в интересах народа; 3) обуздание и поддержка олигархического капитализма в интересах народа, подъем эффективности экономики и создания массового среднего класса; 4) улучшение жизни людей (создание рабочих мест, повышение зарплаты, борьба с преступностью, улучшение медицинского обслуживания, бесплатное образование и т.п.).
Таким образом, главным оказался социальный конфликт между остатками прежней пролетарско-деспотической формации и началами новой буржуазно-экономической формации. Все это поставило перед новым президентом и его командой проблему формационного самоопределения России, отношения к конфликту двух формационньгх структур в российском обществе, мешающих друг другу. Проблема стоит так: 1) продолжить движение в направлении буржуазно-социалистической (смешанной) формации, которая типична для передовых стран мира, 2) скатиться (сознательно или стихийно) на путь возрождения политической (деспотической) формации на новой идеологической, политической, экономической основе. Очевидно, что движение по первому пути требует интеллекта, науки, искусства, терпения и длительности. Это эволюционный, а не революционный процесс.
Видение В. Путиным будущего России (русская национальная идея) является важнейшим условием развития страны в силу той власти, которой наделен президент. Только по отношению к идеалу будущего формационного (и цивилизационного) состояния страны можно оценивать все идеологические, политические, экономические, международные действия президента, правительства, Федерального Собрания и т.п. В.И. Вернадский писал, что
...несомненно, мы хотим и говорим о разумной, рассуждающей деятельности человека. Несомненно, такая рассуждающая деятельность возможна лишь тогда, когда есть средства разумом вывести правильные действия человека. А это возможно лишь при условии существования в среде, где он живет, – понимания идеала, постоянного сравнения этого идеала с окружающими мероприятиями.(выделено мною – С.В.)*
* Вернадский В.И. Основа жизни - искание истины ,// Новый мир. 1988. №3. С. 226.
Какой же, пусть достаточно абстрактный, идеал формационного будущего и связанных с ним социальных конфликтов, предлагает нам В. Путин? Этот идеал сформулирован достаточно четко им в его статье «Россия на рубеже тысячелетий». Он включает патриотизм, державность, государственничество, социальную солидарность. «Россия была и будет оставаться великой страной, – пишет В. Путин. – Это обусловлено неотъемлемыми характеристиками ее геополитического, экономического, культурного существования». Таким образом, президент видит Россию не умной, процветающей и богатой, а великой, т.е. прежде всего сильной в военно-экономическом отношении, как это всегда имеется в виду при определении величия России. Хотя президент включает в величие России «обеспечение высокого уровня благосостояния народа», но оно тонет в других «державных» характеристиках.
В своих выступлениях В. Путин чаще всего говорит о необходимости возрождения России как сильного государства.
История убедительно свидетельствует, – пишет он, – что все диктатуры, авторитарные системы правления преходящи. Непреходящими оказываются только демократические системы. При всех их недостатках ничего лучшего человечество не придумало. Сильная государственная власть в России – это демократическое, правовое, дееспособное федеративное государство.
Это заявление можно только приветствовать: дело теперь за средствами реализации этого положения. Хорошо известно из недавнего советского опыта, что средства деформируют поставленные цели и часто сами превращаются в самоцели.
Предполагается, что на создание демократического сильного государства направлена создающаяся вертикаль президентской власти, создание семи федеральных округов с полномочными представителями президента в них. Но одновременно эта вертикаль власти, как полагают многие аналитики, может привести в совокупности других реформ, и к воссозданию административно-командной системы.
При создании вертикали президентской власти большое сомнение вызывает вопрос – сможет ли вообще усложненная дополнительными бюрократическими институтами государственная власть в стране лучше, эффективнее, экономнее, справедливее обслуживать интересы общества и народа, а не только свои (государства). Как показывают социологические опросы, общественное мнение в этом отношении вполне определенно связывает деятельность региональной власти с удовлетворением запросов своего населения (49%), с экономическим и социальным развитием региона (34%), с исполнением указаний президента и правительства РФ (только 12%).*
* Левада Ю. Испытательный срок: время пошло // НГ-СЦЕНАРИИ. №7. 12 июля 2000 - С. 10.
Из исторического прошлого России хорошо известно, что сильное государство не является и не умным, и не справедливым, и не демократическим и включает в себя: централизованную власть; мощные силовые структуры (армия, МВД, ФСБ и т.п.); диктатуру государственного закона; ограничение демократических свобод; регулирование экономических отношений в интересах сильного государства; социальное равенство и обнищание населения.
В. Путин пытается отмежеваться в своем понимании «сильной России» от «полицейской России» – опасность такого стихийного развития событий, учитывая российское многовековое деспотическое прошлое, сохраняется. И опасение вызывает, что кадровым ресурсом для верхних и других этажей власти стали ФСБ и армия, а также то, что большое влияние на принятие государственных решений оказывают амбиции силовых структур, участвующих в Чеченской войне. Хорошо известно, что мировоззрение, ментальность, опыт «силовиков» мало годятся для решения экономических проблем. Как бы нам в борьбе против олигархической России не попасть в капкан деспотической России?
Если добавить к «сильному государству» либерально-капиталистическую программу Г. Грефа, то можно предположить, что В. Путин стремится к созданию очередной разновидности смешанной формации в России, которая уже была в свое время в фашистской Италии, франкистской Испании, пиночетовской Чили и т.п., т.е. к советской системе без коммунистической идеологии и руководящей роли КПСС. Это, некоторый шаг вперед в экономическом развитии, но шаг назад в социальном развитии по сравнению с советской формацией. В либерально-капиталистической формации государство выступает слугой естественных прав человека и либеральной экономики.
Можно также предположить, что таким образом В. Путин делает шаг в направлении государственного (державного) капитализма, в котором будут: державная идеология; сильное государство, выступающее базисом общества; рыночная экономика, находящаяся под контролем государства, в которой будут сильные государственные монополии, а олигархии будут контролироваться и направляться сильным государством; социальное равенство в относительной бедности, как при советизме. Это, очевидно, шаг вперед по сравнению с советским строем, олигархическим капитализмом, но до буржуазного социализма еще далеко. А можно ли перейти к нему сразу, минуя государственный капитализм ?
Общественное мнение в последние годы неизменно ставит на первое место в перечне идей, вокруг которых можно консолидировать страну, порядок, стабильность, улучшение качества жизни простых россиян. Население устало от неожиданных поворотов, характерных для правления Ельцина. Но Путин породил целую серию социальных конфликтов, приступив к реализации своего формационного идеала. Ожидать порядка, стабилизации, улучшения качества жизни, по-видимому, не придется. Развитие России – стихийный результат взаимодействия субъективных и объективных факторов, результат разрешения многочисленных социальных конфликтов, а итог – одному богу известен.
Новый президент начал серию острых, политических конфликтов, напоминающих социальную революцию сразу на нескольких Фронтах: 1) с чеченскими сепаратистами и террористами; 2) с региональными элитами (создание семи федеральных округов, возможность отстранения губернаторов от должности президентом, лишение их членства в верхней палате Федерального Собрания); 3) со СМИ (нападки на «Медиа-Мост»); 4) с олигархами («Норильский никель» – Потанин, Газпром – Вяхирев, «Автоваз» и др.); 5) с КПРФ; 6) с Советом Федерации (который фактически ликвидируется в прежней роли); 7) возможно, и с Госдумой, о реформе коброй поговаривают давно.
Одновременно по инициативе правительства (2000 г.) готовится серия экономических конфликтов, связанных с повышением акцизов на бензин и водку, с ужесточением трудового законодательства, с увеличением пенсионного возраста, с ростом цен на коммунальные услуга (газ, электроэнергию и т.п.), ростом цен на товары первой необходимости (хлеб и т.п.), сокращением общего объема социальных расходов, налогообложением военнослужащих и т.п. Рост пенсий и средней зарплаты не компенсирует падение реального уровня жизни. Очевидно, что это усилит конфликтную ситуацию между народом и государственной властью, вызовет нарастание социальной напряженности. Потребуются мероприятия по отвлечению населения от экономических трудностей. Некоторые ученые полагают, что политические конфликты, начатые В. Путиным, и представляют собой способ отвлечения населения от экономических трудностей, но с этим трудно согласиться.
Поездки В. Путина в КНР и Северную Корею, встречи и оценки этих встреч свидетельствуют о возобновлении прежних контактов с социалистическими странами, которыми считают себя и КНР, и КНДР. Именно в этих странах существуют по-прежнему «сильные государства». Но если в КНР «сильное государство» совмещено с либерализацией экономики, то в КНДР этого нет, и поэтому такое разительное отличие в уровне и качестве жизни людей. Правда, следует отметить, что и в КНР качество жизни значительно ниже российского.
Таким образом, новый президент России реализует целую институциональную программу по ликвидации многочисленных центров власти, по пересмотру «правил игры» между политическими и экономическими центрами власти, по изменению баланса сил между федеральным центром и остальными центрами власти. Наличие таких центров власти – важнейший признак демократического общества – политического, экономического, идеологического рынка. Ликвидация их вместе с устранением «демократического хаоса» может привести к воссозданию административно-командной (авторитарной) системы власти.
Все это свидетельствует о строительстве в России авторитарной демократии, которую также называют управляемой, патронируемой, манипулируемой. Если Путин – типичный патриот-государственник, то для него естественные права личности и экономика выступают лишь средствами создания «сильного государства». Патриоты-государственники (государственные националисты), не отрицая ценности прав человека (и свободы личности), рыночной экономики и т.п., считают, что все это должно быть подчинено благу «сильного государства». Если В. Путин – либеральный патриот, то он рассматривает «сильное государство» только как средство осуществления естественных прав человека (и свободы личности), рыночной экономики. Сейчас, по-видимому, наступает время патриотов государственников, а не патриотов-либералов.
Какой исторический смысл в строительстве такой авторитарной власти в России на рубеже тысячелетий? Улучшит ли она жизнь простым россиянам? Поможет ли осуществить рывок России в постиндустриальную формацию и цивилизацию? Если мы строим демократическое правовое государство, то укреплять вертикаль власти нужно, не освобождая ее от сдержек и противовесов (Совет Федерации, Госдума, субъекты Федерации, судебная система, местное самоуправление, крупный капитал и т.п.), а наоборот, усиливая их: сильный Совет Федерации, сильная Госдума, сильная судебная система и т.п.
Возможность создания и реализация программы В. Путина обеспечены прежде всего: 1) высокой концентрацией власти в руках президента, 2) массовой поддержкой его избрания, 3) относительно благополучной экономической ситуацией, 4) поражением на выборах губернаторского блока «Отечество – вся Россия».
Анализируя массовую поддержку Путина, нужно учитывать, прежде всего, ностальгию бывших советских людей по имперскому (державному) прошлому, когда Советская Россия была, с одной стороны, замкнутой в себе, вооруженной до зубов, уважаемой всеми странами; а с другой стороны – бедной, недемократичной страной с социальным равенством. Эти люди, по-видимому, сомневаются в способности постсоветской России стать одновременно и сильной, и богатой, как США. Они прекрасно понимают, что Россия может выбрать путь или богатства и неравенства или силы и равенства. Но одновременно эти новые бедняки понимают, что обеспеченными они уже не станут – нет ни способностей, ни воли, ни времени. Поэтому они голосуют за сильную Россию, и Путин это понимает и это он способен осуществить для этой части народа.
Буржуазная часть народа предпочитает богатую Россию России сильной. Отсюда трагический раскол страны на новых белых и новых красных и приближающийся социальный конфликт между ними. Конфликтна и судьба российской интеллигенции. Она, за исключением «народной интеллигенции» (вышедшей из пролетарского простонародья), представляет по сути европейски образованный слой среди неевропейского народа и еще неевропейской по сути страны. О такой ситуации так писал Г. Померанц:
Группа интеллигенции, пришедшая к власти, может некоторое время сохранять интеллигентность, во-первых, под влиянием традиций (если они успели сложиться), во-вторых, под влиянием ядра интеллигенции, оставшейся вне государственного аппарата.
Но в конце концов она оказывается перед дилеммой: либо выпустить руль из рук, отойти от политической деятельности, либо стать такой, которой власть требует, то есть превратиться в группу функционеров. Этот процесс может быть острым и плавным, быстрым или медленным, но избежать его, по-видимому, нельзя.*
* Померанц Г. Указ. соч. С. 189.
Этот процесс идет в нынешней России полным ходом, отделяя российскую интеллигенцию от правящей партии.
Действия В. Путина наталкиваются на сопротивление, которое начинает организовываться и расти, вести к развертыванию социального конфликта. Главными ограничителями в достижении поставленных целей выступают: 1) демографический кризис, низкий уровень жизни населения, который сейчас уже снижать будет трудно (если не учитывать остатки среднего класса и олигархов); 2) чеченское сопротивление, конца которому не видно и которое имеет возможность к разрастанию на Кавказе; 3) страх региональных элит за свой статус и ресурсы; 4) общественное мнение активной части общества, понимающей негативные последствия в недалеком будущем построения сильной России вместо демократической; 5) Запад, который внимательно наблюдает за новой правящей элитой во главе с В. Путиным.
Рассмотрим некоторые из этих ограничителей.
1. Демографический кризис в России, по мнению экспертов, является беспрецедентным в мирное время. Неуклонное сокращение населения началось в России с 1992 г., когда оно составляло 148, 7 млн. человек, а в 2000 г. – 145,5 млн. человек, т.е. сократилось на 2%. И это при условии интенсивной миграции с сопредельных стран. За минувший год оно сократилось на 768,4 тыс. человек, или на 0,5%. В России один из самых высоких в мире показателей смертности. Смертность населения превысила рождаемость на 1,8.
Можно сказать, что в России возникла сверхсмертность, вызванная: массовым обнищанием; многочисленными социальными конфликтами; резким ростом заболеваемости при сокращении медицинской помощи; несчастными случаями и травматизмом (202 тыс. человек в 1998 г.); безработицей, хроническими задержками выплаты зарплат, пенсий, пособий и т.п.; длительным психологическим стрессом и депривацией; криминализацией общества и т.п.
Улучшение демографической ситуации требует коренного улучшения социально-экономической обстановки в стране, повышения уровня и качества жизни. Это предполагает повышение эффективности общественного производства, создание рабочих мест, повышение заработной платы, пенсий, пособий, сокращение расходов на войну в Чечне, оборону, ВПК и т.п. Ориентация на сильное государство отвечает решению демографического кризиса? Там, где сильное государство, там народ нищ. Это уже показал опыт СССР, фашистской Германии, КНДР и других стран. По данным 1998 г., Россия занимает 16-е место в мире по ВВП и 110-е по ВВП на душу населения. Если не будут предприняты быстрые и адекватные меры в сфере экономики, то дальнейшее падение жизненного уровня со всеми вытекающими последствиями неизбежно.
2. Чеченский конфликт наиболее опасен в идеологическом, политическом, экономическом и международном отношении. Победоносное завершение этого конфликта позволило бы укрепить державную идеологию, сплотиться политически, направить освободившиеся средства на нужды населения, усилить положение страны на мировой арене. Но военная операция далека от завершения. Как свидетельствует мировой опыт, партизанские войны не выигрывают даже в результате колоссальных экономических затрат. Затраты на эту войну ради державных целей отвлекают скудные средства страны от более важных задач образования, науки, медицины, экономики, т.е. качества жизни населения. «Чеченский синдром» отзовется на десятках тысяч психологически покалеченных молодых людей. Таким образом, стремление к сильной державе вступает в противоречие с коренными интересами народа.
3. Особенно тревожно воспринимает интеллигентская часть населения России, которая в постиндустриальном обществе является ведущей формационной общностью, нападки на «Медиа-Мост», против радио «Свобода» (дело журналиста Бабицкого). Очевидно, что любое сильное государство хочет иметь лояльные по отношение к нему СМИ. Но подчиненное положение СМИ может дать сильному государству только временную поддержку: нигде сила государства, в конечном счете, не измеряется степенью задавленности СМИ, являющейся четвертой властью в демократическом государстве. Опыт СССР, фашистской Германии, маоистского Китая, нынешней Белоруссии и других стран показал, что лишенное самовыражения в лице своей интеллигенции общество либо впадает в апатию, либо Уходит во внутреннюю эмиграцию и оппозицию. Поэтому подавление СМИ не подходит для постиндустриального возрождения страны. Конечно, подавляющая часть российского простонародья, Не понимающая значение свободных СМИ для российской интеллигенции и демократической России, может поддержать президента в его стремлении обуздать СМИ.
4. Создание рыночной, динамично развивающейся экономики, Требует опоры на крупный российский и мировой капитал олигархов. Давно установлено, что динамично и эффективно развивается только частный и акционерный, а не государственный капитал. Да, олигархи появились в результате воровской, с точки зрения народа приватизации государственной собственности СССР. Да, олигархи не создали взаимовыгодных отношений между собой и обществом характерных для западных социал-демократических формаций. Скупив советскую промышленность, они не инвестируют в нее средств и не модернизируют ее. Сорос, а не отечественные олигархи финансируют научные и образовательные программы России. Поэтому с точки зрения народа, которую разделяет, по-видимому, и президент, нужно обуздать жадность олигархов. Но нельзя с водой выплеснуть и ребенка: ведь олигархии – это мощные экономические организмы в структуре экономики страны.
Пока нынешнее руководство страны в полном соответствии с исторической традицией решило поставить олигархии под контроль государства, возможно, чтобы изъять у них средства для создания сильного государств. Нападки на олигархии, попытки пересмотреть итоги приватизации («Норильский никель» и др.) сплотят предпринимательский, а не только олигархический, класс против администрации Путина и породят опасный конфликт. Очевидно, олигархии будут сопротивляться натиску государства организацией кампании критики власти в СМИ, бегством капиталов и олигархов за границу, экономическими и политическими действиями против нынешней кремлевской власти. Следовательно, возможны другие социальные конфликты между Российским государством и российской буржуазией.
Учитывая перспективу, нужно иметь в виду, что государственный капитализм не выведет экономику из положения исходной сферы политической формации: ведущим хозяйствующим классом останется чиновник, а ростки предпринимательского класса, рыночной экономики и экономической формации будут окончательно вытеснены на периферию общества. Таким образом, концентрация власти в стране таит в себе опасность укрепления деспотической формации и ограничения свободы как принципа функционирования общества. А России нужно преодолеть ограниченность этой формации, дополнив ее рыночной экономикой, развитием частного и кооперативного секторов, отделением государства от бизнеса, ограничением участия чиновников в экономике посредством развития экономической демократии, поддержкой мелкого и частного бизнеса (предпринимательства). Другими словами, нам нужна институционализация свободы граждан, а не силы исполнительной власти.
5. Авторитаризация власти, сопровождающаяся ликвидацией или ограничением других центров власти (СМИ, олигархи,
региональные элиты, Совет Федерации, Госдума и т.п.) действительно может преодолеть демократический хаос в стране, возникший в результате авторитарно-попустительского правления Ельцина, стихийного процесса разрушения советского общества и создания буржуазного. Но, с другой стороны, она станет препятствием социал-демократических свобод и реформ в стране В силу спонтанности событий развитие страны может пойти в направлении государственного капитализма, а от него в сторону неосоциализма.
И здесь возникает вопрос, что для В. Путина важнее – либерализация экономики (освобождение ее от чрезмерной опеки государства) или сильное государство. Есть опасность, чт<