Ливонская война (1570 – 1583).
Однако царь не собирался вообще прекратить войну и удовлетворится полученными землями. Иван IV решил теперь воевать только со Швецией за порт Ревель и северную Ливонию, причём в союзе с Данией. Почему же царь продолжил войну, несмотря на то, что она шла уже 12 лет и отняла много сил, несмотря на ухудшение экономической ситуации в стране во второй половине 1560-х годов, несмотря на рост крымско-турецкой опасности? Одни историки, отвечая на этот вопрос, акцентируют внимание на личности Ивана Грозного – на амбициях царя, на нежелании проигрывать, уступать кому-либо в чём-либо, на стремлении добиться успеха, каких бы жертв это ни стоило.
Другие историки считают, что эти личностные черты правителя не реализовались бы во внешней политике, не будь они подкреплены общественным сознанием большинства русских людей той эпохи – готовностью служить царю, жертвуя личным благополучием. Ведь крестьяне, платившие возросшие за годы войны налоги, жаловались в своих челобитных только на их тяжесть, но не высказывались против войны. Дворяне, воевавшие все эти 12 лет, в свих челобитных жаловались на бедность своих хозяйств, но не ставили под сомнение необходимость войны. Фигура царя почти обожествлялась, поэтому все его решения относились на счёт «божьего промысла», не подвергаясь сомнению. Иван IV чувствовал это пусть не желание, но молчаливое согласие общества и дальше жертвовать собой, и поэтому, не ощущая сильной оппозиции своим планам, продолжил войну.
Третьи историки говорят о сугубо материальной заинтересованности царской власти и правящей элиты продолжать войну. Обладание восточной Ливонией, Нарвой и Дерптом по перемирию 1570 года с ВкЛ конечно же обогащало и царскую казну торговыми пошлинами с прибывавших в эти города купцов, и бояр-наместников в этих городах, и дворян, начавших получать долгожданные поместья в восточной Ливонии. Но дворянам можно было надеяться на ещё большие земельные пожалования в северной Ливонии, которую царь собирался отвоевать у Швеции. В случае взятия Ревеля царь мог отдать управление этим богатым городом сразу нескольким наместникам из числа бояр или дворян, включённых в опричный двор. Кроме того, морской торговле через Нарву по Финскому заливу серьёзно мешали военные корабли ревельцев – конкурентов Нарвы, а также шведские военные суда. И те, и другие захватывали торговые корабли, шедшие из русской Нарвы в Европу, и конфисковывали их товары. Добиться мирного «нарвского плавания» можно было, только овладев Ревелем, в котором находился шведский гарнизон. В случае успеха Россия «убивала двух зайцев» - облегчала нарвскую торговлю и приобретала ревельскую, более развитую торговлю.
Осенью 1570 года русская армия осадила Ревель. Но крепость можно было взять, только блокировав порт с моря, чтобы не допускать подвоза боеприпасов и продовольствия из Швеции. Зимой эта блокада облегчалась тем обстоятельством, что бухту Ревеля сковывал мощный припайный (прибрежный) лёд, препятствовавший сообщению шведских военных кораблей с портом. А за зимний период можно было успеть взять крепость штурмом. А если это не удалось бы? Тогда с весны по осень Ивану IV пришлось бы молча с берега наблюдать, как шведские корабли подвозят в Ревель всё необходимое для продолжения борьбы с русскими, ведь царь и бояре за 12 лет Ливонской войны так и не приступили к созданию отечественного военно-морского флота, уповая исключительно на сухопутные силы. Ивану IV можно было рассчитывать на блокаду Ревеля только со стороны датского флота, ведь Дания уже 7-й год вела войну на море со Швецией, и враг врага России мог стать её другом.
Правда, отношения России с Данией были испорчены ещё в первой половине 1560-х годов. Тогда Россия, заключив с Данией союз на бумаге, так и не помогла датчанам своими войсками противостоять шведам и литовцам в западной Ливонии. А в 1564 году, когда на Балтийском море вовсю шла датско-шведская война, царь вовсе заключил перемирие со Швецией, вроде бы окончательно дав понять Дании, что не собирается с ней союзничать. Но сейчас, в 1570 году, России как никогда стал нужен военно-морской флот для блокады Ревеля. Иван IV решил вернуться к союзу с обиженной на Россию Данией. Царь решил задобрить её следующим образом. Он отказался претендовать на датские владения в Ливонии, и предложил военную помощь для их сохранения под властью принца Магнуса – брата короля Дании. Но Магнус должен был согласиться на вассальную зависимость своих ливонских земель от России при сохранении за ними определённой внутренней автономии. Тем самым царь рассчитывал на доброжелательную реакцию в Копенгагене, что должно было стать первым шагом к началу переговоров с самим королём Дании о блокаде датским флотом шведского Ревеля. В этой придуманной царём схеме было несколько «но».
Было неизвестно, согласится ли Магнус стать вассалом России? Было неизвестно, сподвигнут ли предложения царя датского короля пойти на переговоры о предоставлении военного флота для блокады Ревеля? Было неизвестно, удастся ли датскому флоту заблокировать бухту Ревеля в борьбе со шведским флотом? Было непонятно, как в случае успеха (взятия Ревеля) разделить с Данией лавры победы – доходы от ревельской торговли?
Ответ на первый вопрос пришёл быстро. Магнус к 1570 году утратил крепости на западном побережье Ливонии (Пернов, Гапсаль, Леаль), и владел лишь небольшим замком Пилтене на территории Курляндского герцогства и островом Эзель. Поэтому Магнус, нуждавшийся в военной помощи, согласился с предложениями царя. Было объявлено о создании так называемого «Ливонского королевства» во главе с Магнусом, но под покровительством России. Датчане вместе с русской армией осенью 1570 года осадили Ревель с суши. Магнус в случае сдачи города обещал ревельцам сохранение за ними городского самоуправления и торговых привилегий, но горожане прекрасно знали о судьбе населения соседних с ними Нарвы и Дерпта, оказавшихся под властью России. Первоначально, после взятия этих городов, Иван IV не стал вводить в них «московские порядки». Но впоследствии городские «вольности» в Нарве и Дерпте были ликвидированы, у богатых горожан было конфисковано богатство, а сами они выселены в Нижний Новгород и Казань. Ревельцы не желали подвергнуться подобной участи и стойко вместе со шведским гарнизоном обороняли свой город от русских войск. Поэтому зимняя осада 15701571 года окончилась безрезультатно. В марте 1571 года западная часть Финского залива освободилась ото льда и на помощь Ревелю пришёл шведский флот.
Датский же флот, на который так рассчитывал Иван IV, не стал помогать России. Другие три вопроса так и остались без ответа. Дело в том, что в то самое время, когда царь решил сосредоточить главные усилия на взятии Ревеля, Дания уже вела переговоры со Швецией. Семилетняя война Дании и Швеции заканчивалась. В декабре 1570 года между ними был подписан Штеттинский мир. Датский король не хотел обострять отношения с только что примирившейся Швецией, помогая своему брату Магнусу и Ивану IV в блокаде Ревеля. В итоге Россия на 1571 год осталась без помощи датского флота, а своего у неё и подавно не было. Однако главной проблемой в 1571 году стал не неприступный Ревель.
Давно не напоминавшее о себе Крымское ханство нанесло сильнейший удар по России. В мае 1571 года хан Девлет-Гирей лично возглавил поход на Россию. Крымчаки прорвали оборону русских войск на реке Оке и летом 1571 года вторглись в центральные районы страны. Они были опустошены. Тысячи людей уведены в плен. Хан подошёл к Москве, но не стал её осаждать. Предместья столицы по приказу Девлет-Гирея были подожжены, и пламя постепенно достигло центральной части города. Москва выгорела. Крымское войско, отягощённое добычей, спокойно ушло в степь.
После нашествия Девлет-Гирея думать об осаде Ревеля было бессмысленно. Русская армия практически прекратила военные действия в Ливонии. Всю вторую половину 1571 года власть занималась восстановлением опустошённых районов и сожжённых городов, с тревогой ожидая лета 1572 года. Ведь Девлет-Гирей, упоённый достигнутым успехом, мог повторить поход на Россию. Так оно и произошло. Крымское войско в 1572 году снова пошло на Россию. На этот раз его ждала лучше подготовленная русская армия. В сражении у села Молоди крымчаки были разбиты, после чего они повернули обратно в степь. Угроза со стороны Крыма была на какое-то время устранена.
А летом 1572 года в Россию пришла другая приятная новость. В июле умер король Речи Посполитой Сигизмунд Август. Он был бездетным. Династия Ягеллонов, правление которой в Польше и в Великом княжестве Литовском одновременно устраивало и польскую, и литовскую знать, полностью вымерла. Литовцам и полякам предстояло теперь выбрать короля из совершенно другой европейской династии. Причём очень была велика вероятность долгих споров о кандидатуре короля, ведь она должна была устраивать все заинтересованные стороны в Речи Посполитой – и панов, и шляхту, и духовенство. Так оно и случилось. Переговоры между литовцами и поляками о кандидатуре короля затянулись. В Речи Посполитой наступил период так называемого «бескоролевья».
Самое неожиданное было то, что свою кандидатуру на королевский трон выдвинул и Иван IV. Почему? Одни историки считают, что царём двигало алчное желание присовокупить к российскому трону ещё 2 престола – литовский великокняжеский и польский королевский. Ради этого он ввязался в переговоры с литовской знатью. Причём та частично пошла навстречу желаниям царя, но с одним «но». Литовцы предлагали Ивану IV избрать своим великим князем его сына – царевича Фёдора. Стремление литовской знати было понятно – Фёдор Иоаннович, которому в 1572 году исполнилось 13 лет, с детства рос слаборазвитым человеком, и им легко было бы управлять, в отличие от его деспотичного отца, расправлявшегося со своей знатью в период опричнины. Поэтому шансов у Ивана IV стать хотя бы великим князем литовским, не говоря уже о польском королевском троне, было очень мало, и царь лишь потерял время на этих переговорах.
Другие историки усматривают в выдвижении Иваном IV своей кандидатуры политический манёвр – стремление как можно дольше продлить «бескоролевье» в Речи Посполитой путём переговорной игры, а за это время добиться военных успехов в Ливонии – взять Ревель без вмешательства Речи Посполитой. Для Ивана IV было важно то, что в условиях «бескоролевья» литовско-польские войска в Ливонии бездействовали. А царь, несмотря на неудачную осаду Ревеля в 1570 году, а также нашествие Девлет-Гирея в 1571 году, всё же не собирался идти на перемирие со Швецией. Поэтому во время польского «бескоролевья» русская армия зимой 1572 года возобновила военные действия в Ливонии. В январе 1573 года была взята крепость Вайсенштайн, но осада Ревеля, пополнившего за 1571-72 годы свои боезапасы и продовольственные склады за счёт шведского флота, даже не началась.
А в мае 1573 года «бескоролевье» в Речи Посполитой завершилось. Королём был избран абсолютно нейтральный кандидат – французский принц Генрих Анжуйский, прибывший в Польшу. Тем временем русская армия в течение всего 1573 года осаждала ливонские замки, принадлежавшие шведам. Успехи сменялись неудачами, приобретения замков – их потерями. В целом же 1573 год коренного перелома в русско-шведской войне в Ливонии не принёс. Учитывая это обстоятельство, можно было бы примириться со Швецией, показавшей свою боеспособность и на суше. Однако Иван IV мечтал о Ревеле.
А летом 1574 года у царя возродилась надежда на польский трон. Дело в том, что летом этого года во Франции умер король Карл IX. Король Речи Посполитой - принц Генрих Анжуйский – стал одним из претендентов на французский престол, и просто бежал из Польши во Францию, бросив польский трон. В Речи Посполитой снова наступило «бескоролевье». Иван IV снова предложил свою кандидатуру, посвятив вторую половину 1574 года переговорам. Царь настаивал на введении наследственности верховной власти в Великом княжестве Литовском, и, соответственно, отмене принципа избрания правителя. На это никак не соглашалась литовская знать. Царю удалось установить контакты с польской шляхтой, которая надеялась найти в Иване IV и в России помощника в борьбе с набегами крымчаков. Крымские татары в эти же годы опустошали южные районы Польского королевства. Этот «польский отклик» лишь укрепил в царе надежду стать ещё и королём Польши. Поэтому переговоры были продолжены и в 1575 году.
Правда, некоторые историки приписывают царю холодный политический расчёт. Иван IV не рассчитывал на особый успех в своих претензиях на престолы, но эти переговоры позволяли русской армии в Ливонии воевать только со шведскими войсками, так как польско-литовские отряды находились в бездействии. В то самое время, когда царь пересылался послами то с Литвой, то с Польшей, в течение 1575 года вся северная Ливония была оккупирована русской армией. Был взят Пернов. Но Ревель был неприступен. Можно было бы начать переговоры о перемирии со Швецией и о разделе ливонских земель и городов между двумя странами, но царь именно на 1576 год запланировал осаду Ревеля, которая должна была стать победной.
Царю нужно было торопиться, ведь в Польше в конце 1575 года королём был избран Стефан Баторий – представитель одного из знатных венгерских родов. В начале 1576 года литовцы признали его своим великим князем. Планы Стефана Батория по Ливонской войне были в России неизвестны. А что если он вдруг вмешается в затянувшийся русско-шведский конфликт в Ливонии после 6-летнего молчания Речи Посполитой? Иван IV осторожно предложил Баторию продлить перемирие 1570 года и, к своей вящей радости, получил от него быстрое согласие. Баторий в 1576 году собирался с польской армией осадить крупнейший торговый город на Балтике – Данциг (Гданьск), через который польская знать и шляхта экспортировали свою сельскохозяйственную продукцию в Западную Европу. Ливония, как показалось царю, поляков не интересовала, и Иван IV в 1576 году приступил к осаде Ревеля. Взять Ревель в 1576 году не удалось. Мощи русской артиллерии не хватило для разрушения крепостных стен города, а с моря порт Ревеля так и не был блокирован. Осада длилась до марта 1577 года. Потерпев очередную неудачу, Иван IV не прекратил воевать.
Царь решил резко развернуть вектор удара русской армии. Объектом начавшегося летом 1577 года наступления стала центральная Ливония, которая согласно перемирию России с Великим княжеством Литовским 1570 года принадлежала Литве. Таким образом, царь, не добившись победы над Швецией, решил добыть её в войне против Речи Посполитой. Иван IV не мог не понимать, что польско-литовская армия представляет собой более серьёзную силу, чем та литовская армия в 1560-е годы, которую он так и не смог разгромить ни в Ливонии, ни в Полоцкой земле. Царь, по-видимому, рассчитывал на то, что занятый осадой Данцига Стефан Баторий не сможет быстро помочь литовцам выстоять против натиска русских сил. Так оно и случилось.
В течение лета-осени 1577 года русская армия оккупировала почти всю Ливонию. Неприступным остался Ревель с прилегающей к нему территорией. Кроме того, русской армии не удалось овладеть Ригой и нижним течением Даугавы. Этот район литовцы смогли удержать за собой, несмотря на настойчивые попытки русских воевод приблизиться к Риге. Таким образом, два крупнейших торговых города не были взяты. Правда, русская армия вышла к реке Даугаве почти на всём протяжении её течения по территории Ливонии. Это был максимальный успех России за все годы Ливонской войны, а ведь она шла уже 20-й год.
Иван IV решил на этом остановиться. Он отказался от попыток взять Ригу и оккупировать Курляндское герцогство, которое было вассалом Великого княжества Литовского. Царь предложил Стефану Баторию заключить перемирие, опираясь на существующее положение на театре военных действий. Границей между Россией и Речью Посполитой в Ливонии должна была стать Даугава. Литовцы и предлагали её сделать границей ещё в середине 1560-х годов, но тогда царь претендовал на всю Ливонию. Сейчас он сам повторил идеи литовских послов.
Однако Стефан Баторий отказался заключить перемирие, что означало, что Россия должна теперь готовиться к войне не только против литовцев, но ещё и против польской армии. Да, Стефан Баторий не смог в 1577 году быстро помочь литовцам отстоять ливонские земли, зато теперь он собирался помогать им долго и основательно. Дело в том, что литовские паны согласились уступить часть доходов с ливонских земель Польше. Поэтому польская знать оказалась заинтересованной в отвоевании Ливонии у России. В этой борьбе Баторий рассчитывал найти союзника в лице Швеции, у которой русские хотели отнять Ревель. Войну против Данцига Польша прекратила ещё в 1576 году, получив с города огромный выкуп. 1577 год ушёл у польского короля на окончательное примирение с Данцигом и на подготовку к войне. Активные действия должны были развернуться в наступающем году.
Уже зимой 1578 года польско-литовская армия вернула себе две крупные крепости в Ливонии – Венден (Цесис) и Динабург. Русская армия летом осадила Венден, но осада проходила безуспешно. А в октябре русские были разбиты под этим замком объединёнными польско-литовскими и шведскими силами. Разозлённый неудачей Иван IV стал готовить на лето 1579 года новый поход в Ливонию, который собирался лично возглавить. Однако русская элита была неприятно удивлена новостью о походе армии Стефана Батория к Полоцку. Король временно отказался от продолжения войны в Ливонии. Баторию нужна была поддержка со стороны литовской знати, и получить её он решил, вернув под власть Великого княжества Литовского Полоцк. Выше говорилось, что это был важный торговый город на реке Западной Двине, через который литовско-русские землевладельцы восточных районов ВкЛ экспортировали свою сельскохозяйственную продукцию в Западную Европу.
После продолжительной осады Полоцк был взят Баторием в сентябре 1579 года. Русской армии не хватило сил, чтобы вернуть город обратно. На этом крупные военные действия в 1579 году прекратились. Стало ясно, что стратегическая инициатива медленно, но верно переходит в руки Речи Посполитой, король которой не собирался идти на перемирие с Россией. Предсказать, куда Стефан Баторий направит удар своей армии в 1580 году, было трудно. Он мог вернуться к вытеснению России из Ливонии, он мог ударить по Смоленску или по Пскову. Баторий избрал выгодную стратегию. Он собирался вторгнуться на территорию самой России, рассчитывая, что угроза древним русским городам быстрее сподвигнет Ивана IV на вывод русской армии из Ливонии, которую можно будет потом занять «без единого выстрела».
Поэтому в 1580 году Баторий вторгся в Россию и осадил крепость Великие Луки. В августе 1580 года город был взят польско-литовской армией. Она могла наступать дальше - на Холм и на Новгород Великий. В этом случае от основной территории России отрезалась Псковская земля. Другой удар нанесла Швеция. В 1580 году шведская армия также вторглась на территорию России, и захватила крепость Корелу на побережье Ладожского озера. Шведы начали оккупацию Карельского перешейка, вплотную подойдя к Неве. Русская армия уже не могла наносить успешные ответные удары.
Те неблагоприятные социально-экономические факторы, которые появились в России во второй половине 1560-х годов, сохранились и в течение 1570-х годов. Низкие урожаи в крестьянских хозяйствах вследствие выпаханности почв и похолодания климата позволяли дворянам рассчитывать лишь на небольшой натуральный оброк. Продажа его части на рынке приносила небольшой денежный доход, который не позволял дворянину явиться на войну со всем требуемым государством оружием и снаряжением. Многие дворяне прибывали на смотры «полувооружёнными», например, пешими (без коня) или без панцыря. Часть дворян вообще не являлась на смотр и записывалась в «нетчики» - отсутствующие. Неявка дворянина на военную службу согласно законам военного времени наказывалась конфискацией поместья, но масштабы «нетства» приобрели на рубеже 1570-1580-х годов такой размер, что данная санкция перестала быть эффективной. Более того, появились случаи дезертирства дворян из армии и даже перехода их на сторону врага – на службу в польско-литовскую армию к Стефану Баторию.
Малоурожайные 1570-е годы повлекли за собой рост недоимок в уплате крестьянами государственных налогов. За невыплату полной суммы налогов государственная власть наказывала крестьян так называемым «правежом» - телесными наказаниями и конфискацией имущества (чаще всего части домашнего скота и птицы) в счёт уплаты налогов. Чтобы избежать «правежа», крестьяне вынуждены были для получения денег и уплаты их в казну продавать на рынке жизненно необходимый хлеб, уменьшая своё питание, туже затягивая пояса у себя на животах. Это вело к голодовкам. В итоге крестьянин не выдерживал невыносимых условий, и уходил из общины в районы, недоступные контролю со стороны администрации. 1570-е годы стали годами роста бегства крестьян от налогов. Крестьяне центральных районов страны уходили на юг – в степные районы, даже несмотря на сохранявшуюся там опасность набегов крымчаков. Крестьяне Новгородоской земли, нёсшие на себе основное бремя Ливонской войны, уходили в дремучие таёжные районы на севере и северо-востоке. В итоге в очередной период сбора налогов брать их то в одной общине, то в другой деревне было не с кого. Казна, не получая денег в необходимом количестве, не могла выплачивать жалованье за военную службу стрелецким полкам, которые несли гарнизонную службу в захваченных русской армией городах и замках в период Ливонской войны.
Уход же крестьян из дворянского поместья также бил и по возможности дворянина отбыть военную службу. Оброк взимать было не с кого. Поэтому всё чаще дворяне сами начинали пахать оставленную крестьянами землю, становясь крестьянами. О военной службе в этой ситуации не могло быть и речи. Те же крестьяне, которые оставались на своих землях в надежде на облегчение «государева тягла», продолжали привлекаться к посошной повинности – перевозке артиллерии. Но всё чаще они просто разбегались от пушек сначала «куда глаза глядят», а потом возвращались к своим семьям. В итоге артиллерия вовремя не доставлялась к местам боевых действий.
Несмотря на нарастание остроты данных явлений, царь вёл в 1570-е годы войну со Швецией за Ревель. За Ливонию продолжали воевать наиболее боеспособные дворяне. Но одновременное наступление Речи Посполитой и Швеции на русские земли в начале 1580-х годов потребовало мобилизации гораздо больших сил и средств, а их-то (большего числа боеспособных дворян, платёжеспособных крестьян) у государства уже не было.
Иван IV осознал это, и решил примириться с противниками. После потери Великих Лук, осенью 1580 года он предложил Стефану Баторию пойти на мир. Баторий выдвинул своё условие примирения – Россия должна была уступить Речи Посполитой все свои завоевания в Ливонии, всё то, чего Иван IV так настойчиво добивался вот уже 22-й год. После долгих размышлений царь в начале 1581 года согласился уступить Баторию Ливонию, кроме порта Нарвы. Такая уступчивость русского царя была неожиданна для поляков и могла свидетельствовать лишь об одном – Россия совсем слаба. Именно к такому выводу пришёл Стефан Баторий, который решил максимально воспользоваться этой слабостью. Он выдвинул дополнительное условие мира – Россия должна была выплатить Речи Посполитой контрибуцию. Но Иван IV посчитал это требование для себя унизительным. Царь отказался платить. Стефан Баторий отказался примиряться, начав подготовку к третьему походу против России.
Летом 1581 года польско-литовское войско подошло к Пскову и приступило к осаде крепости. Иван IV после неудачных переговоров, понимая, что Баторий, скорее всего, нанесёт удар по территории России, вывел русские силы из ливонских замков, загодя разместив их в Пскове. Занимаемая Россией северная Ливония была оставлена (кроме Нарвы и Дерпта). Поляки при осаде Пскова натолкнулись на серьёзное сопротивление, ведь русские люди сражались уже за родную землю, а не за ливонские замки.
А те в северной Ливонии стали занимать шведские войска. Швеция сполна воспользовалась борьбой между Россией и Речью Посполитой за Псков. В сентябре 1581 года шведы взяли Нарву, той же осенью пал Ивангород. Царь в конце 1581 года снова предложил Стефану Баторию пойти на переговоры, и получил согласие. Ведь главная цель поляками была достигнута – Россия ушла из Ливонии. Учитывая взятие Нарвы шведами, для Речи Посполитой появилась угроза борьбы за Ливонию против Швеции. Псков мужественно держался. Поэтому Баторий решил на некоторое время примириться с Россией. В январе 1582 года было подписано Ям-Запольское перемирие между Речью Посполитой и Россией. Иван IV признал Ливонию сферой интересов Польши и ВкЛ. Взятые поляками русские города были возвращены обратно, включая Великие Луки. Россия отдала Великому княжеству Литовскому крепость Велиж. Война с Речью Посполитой закончилась.
Однако царь примирился с поляками лишь для того, чтобы вернуть территории, отнятые у Россией Швецией, и, прежде всего, Нарву. В 1582 году развернулись ожесточённые бои между русскими и шведскими войсками в Ижорской земле. Но силы России были уже истощены. Шведы овладели Ямом и Копорьем. Две эти крепости контролировали тот самый выход России к Балтийскому морю, которым она обладала до Ливонской войны. Кроме того, шведы наступали со стороны Карельского перешейка. Поневье (район реки Невы) было захвачено в том же 1582 году. Шведские войска осадили крепость Орешек. Ко всем этим проблемам добавилось восстание против русской администрации черемисов в Казанском крае, на подавление которого пришлось отправить достаточно крупные силы.
Орешек повторил подвиг Пскова. Крепость устояла против наседающих шведских войск. К тому же перед Швецией также вырисовывалась перспектива продолжения борьбы за Ливонию против Речи Посполитой. Поэтому шведы после кровопролитных боёв 1582 года в 1583 году пошли на мирные переговоры, предложенные царём. В августе 1583 года было подписано Плюсское перемирие. Россия отдала Швеции Нарву и Дерпт, Ивангород и Ижорскую землю с Ямом и Копорьем, крепость Корелу и Карельский уезд. Швеция вышла к Ладожскому озеру и получила возможность угрожать России в районе впадения в это озеро реки Волхов. Выход к Балтийскому морю был почти утрачен. Россия добилась возвращения Поневья и сохранила за собой выход в Финский залив в устье Невы – в болотистом и гиблом месте. Война со Швецией закончилась.
Однако Иван IV лелеял надежду возобновить войну при поддержке страны, в которой царь увидел нового союзника для России. Этой страной была Англия. Ведь между Россией и Англией с середины 16 века без обременительного посредничества ливонского купечества развивались прямые торговые связи. Ещё в начале 1550-х годов английские суда в поисках северного морского пути в Китай (на южном пути – через Атлантический и Индийский океаны – преобладали португальцы и испанцы) обогнули Скандинавский полуостров и пристали к русскому побережью в устье реки Северная Двина. Дальше на восток они не отправились, поскольку это плавание проходило бы в тяжёлой ледовой обстановке. Зато были установлены прямые торговые связи с Россией – главным поставщиком пушнины в Европу. В 1555 году Иван IV принял у себя одного из капитанов этой английской экспедиции – Ричарда Ченслера – как официального посла английской королевы Марии Тюдор. Обрадованный установлению прямых контактов с Англией, царь предоставил английским купцам право свободной беспошлинной торговли по всей России, право постройки пристани для своих кораблей в устье Северной Двины. Завязалась регулярная русско-английская торговля. В обмен на меха Россия покупала у английских купцов стратегические товары. Так, например, в 1581 году 13 английских судов прибыли в Россию с медью, необходимой для литья пушек, свинцом для производства пуль и порохом. В 1583 году на Северной Двине был основан Архангельск.
В Англии царь рассчитывал обрести союзника для возобновления войны. С этой целью ещё в 1582 году русский посол предложил английской королеве Елизавете I династический брак – Иван IV хотел жениться на Марии Стюарт и получить от англичан помощь в виде военно-морского флота. Царь неверно оценивал стремления Англии. У Англии в это время были гораздо более важные дела, чем помощь России, которая не сулила большой выгоды. Для англичан важнее было соперничество с Испанией в Мировом океане. Кроме того, Швеция и Речь Посполитая, против которых царь предлагал объединиться, были важными торговыми партнёрами Англии. Швеция поставляла ей железо, а польская знать – сельскохозяйственную продукцию. Поэтому королева Елизавета отказалась от союза с Иваном IV, предложенном ей в 1583 году, но добавила, что Англия может пересмотреть свою позицию в пользу России в случае, если царь предоставит английским купцам полную монополию на торговлю с Россией, отстранив от неё конкурентов англичан – датчан и голландцев, суда которых тоже зачастили в устье Северной Двины. Царь согласился пойти на это, и с данными предложениями в феврале 1584 года в Лондон отправился английский посол. Но продолжения «романа» между Иваном IV и Елизаветой I не последовало. В марте 1584 года царь скончался. А бояре, окружившие нового царя – Фёдора Иоанновича, стали готовиться не к войне, а к схватке за власть…