Открытая коалиция Лёйта – Никки

Роль Никки в конфликте Лёйта и Йеруна оказалась ключевой. Несмотря на то что Лёйт и Никки действовали независимо друг от друга, они все же образовали коалицию или, точнее говоря, открытую коалицию. Они не так уж часто бывали вместе, не обменивались никакими особыми сигналами во время своих совместных действий, поддерживая друг друга в основном косвенно. Ирония в том, что плоды их сотрудничества стали в итоге бомбой замедленного действия, которая в конечном счете грозила разрушить их отношения. Для Лёйта результатом стала позиция вожака; а для Никки – позиция заместителя командующего, стоящего над взрослыми самками и Йеруном. Продвижение Никки было, в действительности, даже большим изменением, чем продвижение Лёйта, поскольку в начале 1976 г. Никки вообще едва ли воспринимали всерьез. Ни одна из взрослых самок не «приветствовала» его, и на него регулярно усаживались. Никто не удивлялся и не смущался, когда Мама била Никки за то, что тот был груб с ней.

В период, предшествующий вызову, который был брошен вожаку Йеруну, Никки взял привычку вести себя с самками точно так же, как Лёйт. Если Лёйт атаковал самку, Никки тут же сильно шлепал ее. Эта тактика «бей и беги» настолько закрепилась за Никки, что мы стали считать его трусом, который просто пользуется ситуацией. Однако последующие события того же года представили действия Никки, ставшего тенью Лёйта, в совершенно ином свете. Вероятно, оба они уже проверяли на прочность положение Йеруна, поскольку их атаки на самок часто проходили в опасной близости от того места, где сидел Йерун. Даже самки, которые убегали к Йеруну за защитой и обнимали его, не всегда могли обезопасить себя от Никки и Лёйта. Тот факт, что в подобных обстоятельствах Йерун не всегда действовал решительно, был, вероятно, важным показателем для двух других самцов. Вожак, колебавшийся, когда надо защитить своих протеже, скорее всего, не смог бы должным образом защитить и самого себя.

В период открытого конфликта Лёйта и Йеруна Никки только раз напрямую вмешался в столкновение двух соперников, и, что достаточно странно, в этом конкретном случае его действия были направлены против Лёйта. Это случилось на самом раннем этапе борьбы, примерно через десять минут после того, как Лёйт грубо прервал спаривание между Никки и Спин, набросившись на Никки. Это был чрезвычайно важный инцидент, поскольку он показал, что Лёйт не может позволить себе вступить в прямую конкуренцию с Никки. В тот же самый первый день произошел еще один похожий, но менее очевидный инцидент, и причиной снова выступило сексуальное соперничество. Никки, наказанный Лёйтом, с криками убежал к Йеруну, угрожая образовать коалицию против Лёйта. Лёйт среагировал тем, что поспешил убраться на другую сторону вольера. Два этих инцидента могут объяснить, почему Лёйт приложил все усилия, чтобы не вступать в конфликт с Никки. Чтобы не настраивать Никки против себя, он должен был проявлять терпимость. Лёйт не мог рисковать, отталкивая Никки, поскольку слишком сильно в нем нуждался.

К лету 1976 г. Никки стал вполне взрослым самцом

Никки однажды открыто выступил против Лёйта, однако косвенно он много раз выступал на его стороне, когда помогал отгонять сторонников Йеруна, т. е. самок. Без помощи Никки Лёйт, скорее всего, не смог бы сместить Йеруна. Обычный паттерн взаимодействий в их случае выглядел следующим образом. Лёйт начинал демонстрировать себя, ходя вокруг Йеруна, пока тот не обращал на него внимания и не начинал кричать, призывая на помощь. Йерун либо просил самок прийти и помочь ему, либо сам уходил за ними. Когда Йерун со своими сторонниками подходил к Лёйту, в действие вступал Никки и атаковал одну из самок из группы поддержки Йеруна, чаще Маму или Гориллу. Благодаря этому вмешательству ситуация обычно запутывалась; конфликт между Йеруном и Лёйтом продолжался, но самки объединялись теперь против Никки. В большинстве случаев Йерун и Лёйт в итоге оказывались на вершине дубов – Лёйт продолжал демонстрацию, а Йерун кричал и тщетно протягивал руку к своим помощникам-самкам, которые оставались внизу, но не могли отвлечься от своей борьбы с неутомимым Никки.

Никки был настолько проворным акробатом, что едва ли им удалось поймать его хотя бы раз. Бывало, он разбегался и прыгал на своих противников, уклоняясь от них на каждом повороте, так что они уже просто не понимали, в какую сторону смотреть: иногда он бил их сзади, тогда как они ожидали лобовой атаки. В одной из таких сцен Никки приблизился к Маме сзади, просунул руки под ее широкий зад и бросил ее в воздух, прежде чем она успела что-либо понять. Эти трюки продемонстрировали удивительную физическую силу Никки; его уже нельзя было игнорировать, удерживая на прежнем месте. Его драки с самками стали совершенно самостоятельным явлением, которое развивалось независимо от борьбы на вершинах деревьев. Иногда случалось так, что Никки и самки продолжали сражаться, когда конфликт между Йеруном и Лёйтом давно уже закончился. Иногда, впрочем, Никки, вероятно, вполне осознанно помогал Лёйту. Так, однажды он отогнал Маму от Йеруна на одно из небольших мертвых деревьев, а потом остался стоять под ним, демонстрируя себя, пока Йерун и Лёйт не закончили спорить. Только после этого Маме было позволено спуститься.

Коалиция между Мамой (слева) и Кром против Никки (справа)

И наоборот, Лёйт поддерживал Никки в его великой борьбе против самок. В те редкие случаи, когда Никки сам попадал в неприятную ситуацию, к нему на помощь приходили Лёйт или Пёйст. И снова роль Пёйст оказывалась совершенно не женской. Хотя все остальные самки демонстрировали свою солидарность, когда атаковали Никки, Пёйст шла наперекор им всем, становясь «не на ту» сторону. Ее особое отношение к Никки, как и отношение Лёйта к Никки, отличалось взаимностью. Агрессивные действия Никки никогда не были направлены против Пёйст, и она являлась единственной самкой, которая могла рассчитывать на его поддержку в случае, когда сама оказывалась в затруднительном положении.

Если бы Никки взялся серьезно бороться с самками, т. е. если бы он стал использовать свои опасные зубы, он наверняка вынудил бы их подчиниться раньше. Но он строго следовал правилам и дрался только руками и ногами, никогда не кусаясь клыками. Самцы иногда кусают самок, но только резцами. Напротив, самки, у которых нет больших клыков, используют свои зубы гораздо менее осторожно – как в боях с другими самками, так и при защите от агрессоров-самцов. Из-за этих правил конфликты Никки и самок, длившиеся неделями, не приходили к какому-то определенному результату, как не было между ними и серьезных драк, поскольку Никки был достаточно проворен, и его просто невозможно было поймать. Он снова и снова провоцировал самок, а когда они начинали кричать и возмущаться, он выжидал, чтобы увидеть, насколько близко они осмелятся к нему подойти. Они знали, что если подойдут к нему слишком близко, то получат тумаков. Но с другой стороны, если их собиралось слишком много для него одного, Никки часто просто ловко убегал от них. Несмотря на силу Никки и возмущение самок, их столкновения никогда не приводили к травмам.

Тот факт, что такие зрелищные процессы, связанные с доминированием, могут происходить в большой колонии без кровопролития, оправдывает оптимизм, с которого начинался проект Арнема. И в то же самое время он опровергает аргументы руководителей зоопарков и лабораторий, которые считают, что шимпанзе следует держать изолированно или хотя бы в очень мелких группах из-за их, как говорят, «чрезмерной агрессивности». Самцы шимпанзе невероятно сильны, и они могут убить, но они способны и сдерживать себя. У Никки был фактически нож в кармане, но он все равно дрался с самками голыми руками. Клыки могут применяться только в тех редких случаях, когда самцы дерутся друг с другом, и даже тогда шимпанзе обычно руководствуются жестким кодексом поведения.

За несколько месяцев столкновения Никки с самками постепенно ослабли, поскольку все больше самок стали его «приветствовать». Последними его новое положение признали Мама и Пёйст. Они не «приветствовали» Никки до октября. С этого момента ранг Никки стал выше, чем у всех самок. Новый статус он заполучил не просто благодаря своей быстро выросшей физической силе (у него был взрывной период роста в 1975–1976 гг.), но также из-за хаотической ситуации в самой группе. У самок больше не было того, к кому они могли бы обратиться. У группы не было вожака, а Никки к тому же провоцировал конфликты в те моменты, когда два претендента на роль вожака были слишком заняты борьбой друг с другом, проходившей на вершинах деревьев. Значительная выгода, полученная Лёйтом от действий Никки, была для последнего, возможно, лишь побочным эффектом. У Никки и Лёйта были не тождественные, а параллельные интересы: претензии Лёйта на власть, вероятно, оказалось проще реализовать благодаря борьбе за доминирование между Никки и самками, и наоборот. Поскольку их сотрудничество было очевидным, но сферы их деятельности были столь разными, я назвал их взаимоотношения открытой коалицией.

Единичные случаи более тесного сотрудничества Лёйта и Никки отмечались после того, как Йерун был едва ли не полностью изолирован от остальных членов группы. К этому времени, когда между Йеруном и Лёйтом разгорался конфликт, Никки сопровождал их, выступая в роли придворного шута. Он не принимал участие в самом конфликте, но наблюдал со стороны, бегая туда-сюда, кувыркаясь и всячески подбадривая Лёйта с расстояния. Он ухал вместе с Лёйтом на Йеруна, а иногда швырял в Йеруна разные предметы, когда тот, как обычно вопящий и раздраженный, пытался уклониться от приставаний Лёйта. Казалось, что Никки просто развлекается за счет Йеруна.

Истерики и схватки

Может показаться, что летом 1976 г. шимпанзе только и делали, что дрались. Но это ложное впечатление. Описанные инциденты были просто наиболее яркими моментами этого вялого времени года. Порой шимпанзе часами сидели или нежились на солнце – настолько расслабленные, что у них закрывались глаза. Временами несколько обезьян медленно бродили по вольеру или спокойно обыскивали друг друга в тени. Однако несмотря на это внешнее оцепенение, шимпанзе никогда не забывали о том, что должно было произойти. Каждый раз, когда Лёйт с сонным видом поднимался, чтобы оценить ситуацию, и замечал, что Йерун, пока Лёйт спал, пытался присоединиться к какой-нибудь самке, мы сразу же наводили на него видеокамеру, приготовившись к действиям. Три-четыре раза в день начинался настоящий ад. Именно эти моменты я записывал, но не остальные часы глубокого покоя и мнимой гармонии.

Период борьбы за доминирование между Лёйтом и Йеруном был для нас сложным, но крайне интересным. Это история, полная неожиданностей и поворотов. В первый месяц не было ясно, каким будет окончательный результат. В некоторые дни казалось, что Йерун полностью контролирует ситуацию, поскольку ему удавалось запугать Лёйта или при поддержке самок прогнать его. В другие дни верх одерживал Лёйт. Он настойчиво демонстрировал себя Йеруну и никогда не обнажал зубы во время стычек со своим соперником. Йерун, напротив, обнажал зубы, что у шимпанзе является признаком неуверенности. На ранних этапах казалось, что Йерун словно бы пытается скрыть свою неуверенность от Лёйта. Безо всякого особого выражения на лице Йерун отодвигался от своего противника и только потом скалился или же издавал мягкое повизгивание, когда он был достаточно далеко от Лёйта и сидел к нему спиной. Этот удивительный спектакль, позволяющий «сохранить мину», стал еще более очевидным в последующей борьбе за доминирование.

Другой феномен, который также наблюдался в последующих процессах и который я потом стал интерпретировать как начало конца, – это истерические припадки у проигрывающей стороны. У Йеруна такие истерики начали появляться после того, как конфликт продолжался уже около месяца. С непогрешимым чувством драматизма он падал с дерева подобного гнилому яблоку и начинал кататься с криками и воплями по земле, тогда как Лёйт продолжал угрожающую демонстрацию. Эти истерики создавали впечатление едва сдерживаемого чувства отчаяния и безнадежности. Когда самообладание к нему отчасти возвращалось, Йерун начинал бегать, крича на самок, бросался на землю в нескольких метрах от них или протягивал к ним обе руки. Это был жест уже не просьбы, а мольбы – мольбы о поддержке. Если самки отказывались помочь или даже старались уклониться от него, Йерун снова падал наземь и бился в истерике. Казалось, что он полностью утратил контроль над своей мускулатурой, – он жалостливо кричал и извивался как рыба, выброшенная на берег.

Его реакция была совершенно другой, если самки предлагали ему помощь. В этом случае он обычно сразу же вскакивал, обнимал их и направлялся к своему сопернику со свитой самок за спиной. Но со временем самки все больше теряли желание помогать Йеруну, что вряд ли может удивить, если помнить о жестоких акциях Никки. С ростом чувства бессилия перед выходками Никки у Йеруна участились и истерики. Все выглядело так, словно бы Йерун пытается вызвать жалость и мобилизовать своих симпатизантов против Лёйта. Однако привыкание порождает презрение; со временем вспышки Йеруна стали чем-то совершенно обыденным и предсказуемым, так что другие обезьяны перестали обращать на них внимание. То же случилось и с нами. Сначала мы часами простаивали на смотровой площадке, испытывая глубокую жалость к Йеруну, демонстрировавшему «безутешное отчаяние». Но со временем эта жалость притупилась. Нам стало трудно воспринимать отчаяние Йеруна всерьез: оно выглядело наигранной позой. У Йеруна эти частые истерики прекратились, как только он утратил практически всю поддержку. После столкновения с Лёйтом он больше не издавал душераздирающих криков, а просто сидел с пустым взглядом. Из него как будто вынули стержень.

Ваутер обнимает Йеруна, пытаясь успокоить его во время одной из истерик

Интересным моментом в этих вспышках раздражения у Йеруна является то, что он в своем более чем зрелом возрасте (ему было 30 лет) пытался привлечь внимание и вызвать симпатию, впав в детское, если не сказать младенческое поведение. Истерики обычно встречаются у маленьких детенышей, когда мать отлучает их от груди. Детеныши чувствуют, что мать отвергает их, а потому кричат и брыкаются, пока она не притянет их к себе обратно. Удивительно (и подозрительно) то, как резко детеныши прекращают свои истерические припадки, если мать уступает им. Возможно, Йерун демонстрировал то же самое поведение, поскольку ощущал фрустрацию и угрозу со стороны кампании Лёйта, нацеленной на его смещение. Йеруна словно бы буквально отлучали от власти.

Медленное падение Йеруна с господствующей позиции нашло отражение в его наиболее серьезных столкновениях с Лёйтом. Я уже упоминал о двух таких боях в их спальных загонах – оба они закончились полной победой Лёйта. Если считать день, когда началась борьба за доминирование, нулевым днем, тогда ночные бои произошли на 30-ю и 59-ю ночь. Другие серьезные инциденты наблюдались днем. Они описаны ниже. Для удобства ориентации я исхожу здесь из того, что процесс борьбы за доминирование завершился на 72-й день, когда Йерун впервые «приветствовал» Лёйта.

День 16-й

В первом физическом столкновении между двумя самцами атакующим выступает Йерун. В ответ на провокационные демонстрации Лёйта Йерун, при поддержке Гориллы, преследует его и ловит. Лёйт пытается прорваться, но оказывается в окружении врагов (в драке участвует по меньшей мере восемь особей). Прежде чем Лёйту удается наконец убежать на дерево, Йерун кусает его по меньшей мере один раз. Лёйт не кусает его в ответ.

День 24-й

Агрессор – снова Йерун, спровоцированный демонстрациями Лёйта. Вместе с Гориллой и Пёйст Йерун гонит Лёйта на максимальной скорости, крича на бегу. Лёйт тоже кричит. Но тогда, когда Йеруну удается догнать Лёйта, он случайно(?) переворачивается вверх тормашками. После этого погоня продолжается, но внезапно заканчивается, когда оба самца убегают на дерево, а две самки не следуют за ними. И это неудивительно, поскольку выбранное самцами дерево – живое, а оно защищено высоковольтной сеткой. Конфликт настолько обострился, что самцы отважились испытать на себе удары электрического тока. Когда оба самца рассаживаются на дереве, под ними собирается вся группа, чтобы поглазеть на столь удивительное зрелище. Первым спрыгивает Йерун, его успокаивают несколько членов группы. Они целуют его и обнимают, а некоторые кладут ему палец в рот. Йерун несколько раз приглашает Лёйта спуститься. Его приглашения сопровождаются самыми разными жестами: от вытягивания руки и выпячивания губ до сексуальных знаков (у Лёйта и Никки тоже эрекция). Однако Лёйт остается на дереве и отламывает несколько веток, которые он кидает вниз. Другие члены группы подбирают их и начинают объедать листья. Несколько раз Лёйт оказывается буквально над головой Йеруна, балансируя на тонких ветвях и протягивая ему свою руку. Только через три четверти часа Лёйт наконец спускается с охапкой отломанных веток. Пока другие члены группы жадно собираются вокруг еды, принесенной Лёйтом, Йерун следует за ним в другую часть вольера, где они спокойно мирятся. Снова став друзьями, они долгое время обыскивают друг друга, а потом усаживаются по-братски, чтобы попировать листьями с большой ветки, которую Йерун приволок с собой.

Йерун протягивает руку Лёйту, приглашая его спуститься с дерева после конфликта между ними. Слева направо: Дэнди, Никки и Спин наблюдают. Пёйст сидит справа, а на стене Мама (слева) пытается взять несколько листьев у своей подруги Гориллы. Позже Лёйт набросал с дерева больше листьев, так что хватило всем

У этого драматичного события оказались далеко идущие последствия, поскольку с этого дня значительно возрос интерес обезьян к живым букам. На следующий день Лёйта можно было несколько раз заметить сидящим под тем же деревом – он посматривал наверх, хотя уже не предпринимал попыток забраться. Через четыре дня обезьяны решили проблему электрического ограждения, прислонив к дереву длинный сук – в качестве своеобразной лестницы. Этот метод позднее использовался чаще, превратившись в особый навык, в котором специализировались Лёйт и Никки. Йерун никогда не проявлял инициатив в этом направлении. Возможно, Лёйт случайно разыграл из себя Санта-Клауса в этом первом, как и последующих эпизодах, когда осыпал толпу едой, однако мне сразу показалось, что он нашел весьма умный способ привлечь к себе внимание.

День 36-й

Еще одна атака Йеруна после повторных провокаций Лёйта. Йерун зажимает Лёйта на вершине одного из деревьев (мертвых) и кусает его. На этот раз Лёйт кусает в ответ. Мама, Горилла, Пёйст и Никки также играют определенную роль в этом столкновении. Только Пёйст присоединяется к самой драке, хотя, к сожалению, неясно, на чьей она стороне. Почти сразу после того, как все они спустились с дерева, Йерун наседает на Лёйта. Затем два самца целуют друг друга и зализывают друг другу раны. Раны Лёйта явно глубже.

У этого инцидента был косвенный результат, который стоит упомянуть в связи с возможной ролью Мамы как лидера женской группы, поддерживающей Йеруна. Когда потасовка на дереве подошла к концу и все спустились на землю, Мама стрелой помчалась к Джимми, которая поспешно схватила своего детеныша и убежала от Мамы с громкими криками. Горилла, бывшая в те времена подругой и союзницей Мамы, атаковала Кром. Причина двух этих внезапных атак, должно быть, в предшествующем конфликте двух самцов, но Джимми и Кром не имели к нему никакого отношения. Возможно, основанием для действий Мамы выступил как раз их нейтралитет? Точно мы никогда не узнаем, но это был не единственный случай, когда основной конфликт Йеруна и Лёйта сказывался на действиях самок.

День 64-й

Последняя серьезная драка происходит после того, как Лёйт какое-то время преследовал Йеруна и бросал в него камни. Йерун с криками убегает, но потом внезапно останавливается и разворачивается, чтобы сразиться с Лёйтом. Пёйст подбегает к дерущимся самцам и бросается в бой; и снова неясно, кого она поддерживает. Скорее всего, на этот раз она против Йеруна, поскольку сразу после того, как Пёйст присоединяется к драке, Йерун выбирается из этой кутерьмы и с криками убегает к Маме. Лёйт преследует его, однако вместе с Мамой Йерун способен от него отбиться.

Когда все успокоилось, Пёйст подходит к Маме и «приветствует» ее с подчиненным видом. Йерун и Лёйт целых полчаса не могут урегулировать свои разногласия. На этот раз ранен был Йерун, а не Лёйт.

Раны у Йеруна и Лёйта мы видели только после двух драк в спальном помещении и трех драк в группе. Поэтому мы можем с большой уверенностью предполагать, что у соперников было только пять серьезных столкновений. Три схватки в группе, которые я только что описал, демонстрируют вполне очевидную картину. В первой драке Йерун был атакующим и победителем, причем его противник не кусался в ответ. Во второй драке Лёйт уже кусался. В третьей (и последней) драке Лёйт был атакующим и победителем. Если учесть, что промежуток между этими драками составлял несколько недель, объяснение нельзя найти в изменении физической силы двух самцов; в действительности, результаты отражают изменение их социального статуса по отношению друг к другу.

Мы обычно думаем, что результат боя определяет социальные отношения, тогда как в данном случае как раз наоборот, результат определялся социальными отношениями. То же самое наблюдалось и в последующих процессах борьбы за доминирование. Общая социальная атмосфера влияла на самоуверенность соперников. Казалось, что их эффективность зависит от установки группы (примерно так же футбольная команда лучше играет на своем поле, чем на чужом). Хотя по прошествии четырех недель Лёйт показал в драке в спальном помещении, что физически он сильнее Йеруна, ему понадобилось девять недель, чтобы убедительно продемонстрировать себя группе в целом. К тому времени Йерун едва ли мог надеяться на какую-либо поддержку, а одна из самок, Пёйст, по-видимому, вообще покинула его лагерь. Лёйт тщательно отслеживал реакции группы, прежде чем осмелился предпринять открытую атаку на Йеруна. Его успех в последнем бою был не просто демонстрацией грубой силы: он со всей ясностью показал Йеруну, что установка группы претерпела радикальное изменение.

Я не могу поверить в то, что драки самцов действительно представляют собой пробу сил, поскольку самцы слишком сдержанны. Они кусают только конечности, обычно палец или ступню, реже плечо или голову. Такого рода сдержанная борьба отчетливо заметна уже в столкновениях двух самцов-подростков, Ваутера и Джонаса, – как в играх, так и немногочисленных серьезных инцидентах, случавшихся между ними. Поскольку это едва ли не единственная форма сражения самцов друг с другом, они не могут дать себе волю, проявив в полной мере свою физическую силу. Ключевой фактор в данном случае – их способность эффективно драться в рамках определенных правил. Самец должен уметь быстро убирать руки и ноги, а также не менее быстро хватать руки или ноги противника. Скорость и ловкость не менее важны, чем сила.

Ограничения и правила, определяющие столкновения самцов шимпанзе, характерны для видов с сообществами, включающими много самцов. Такие виды довольно редки. Общественные млекопитающие обычно живут в группах из нескольких (иногда многих) самок, но немногих самцов. У некоторых видов, например, слонов, самцы вообще не являются частью общества, тогда как у большинства других видов единственный самец держит соперников вдали от «своих» самок. В более редких случаях самцы терпят друг друга, обычно изредка совершая дружеские контакты, но самая нестандартная ситуация – когда все самцы действительно являются друзьями или союзниками.

Три других вида больших человекообразных обезьян типичны: отношения в их сообществах варьируют от нетерпимости взрослых самцов друг к другу до напряженных, но некооперативных связей. Самцы орангутангов скитаются по огромным территориям в дождевом лесу, отпугивая других самцов. Самцы горилл иногда живут в одной и той же группе, однако в типичном случае монополизируют самок и забивают вторгающихся самцов до смерти. Самцы бонобо живут вместе, однако они крайне конкурентны: они не охотятся вместе, в отличие от самцов шимпанзе, и точно так же они не защищают вместе территорию и не образуют политических союзов. Самцы бонобо, в том числе и вполне взрослые, ходят за своими матерями по лесу и зависят в своем статусе от них: на вершине обычно оказываются сыновья матерей с высоким статусом. Общество бонобо связывается самками и подчиняется им, что само по себе впечатляет, но является неудачной моделью для сложных отношений самцов, характерных для человеческого общества.

Самцы шимпанзе выделяются среди наших ближайших родственников своей способностью преодолевать базовые склонности к конкуренции, обнаруживаемые у всех самцов животных, и достигать кооперации более высокого уровня. Точно так же, как мужчины постоянно участвуют в конкурентных играх на работе, отбивая при этом единым фронтом корпоративных «врагов», самцы шимпанзе сдерживают и ритуализируют свою состязательность, поскольку им нужна единая линия обороны от соседей. Даже если в Арнеме нет соседских групп, психология самцов шимпанзе, сформированная миллионами лет межгрупповых войн в естественных условиях обитания, – это психология одновременно конкуренции и компромисса. Каков бы ни был уровень конкуренции между ними, самцы рассчитывают друг на друга, когда приходится иметь дело с внешней угрозой. Ни один самец не знает, когда ему понадобится его самый заклятый враг. Естественно, именно из-за этого сочетания товарищества и соперничества между самцами общество шимпанзе кажется нам намного более знакомым, чем социальная структура других больших обезьян[9].

Цена мира

Поскольку пять серьезных драк были настолько сенсационными, мы, вероятно, приписываем им слишком большое значение. В интервалах между ними состоялись буквально сотни демонстраций и ненасильственных конфликтов. Драки были драматическим представлением положения вещей, однако последнее определялось в конечном счете сложными цепочками факторов, которые отражались в бессчетных непрерывно предпринимаемых социальных маневрах.

Противовесом немногим серьезным вспышкам агрессии между Йеруном и Лёйтом выступает немалое количество времени и энергии, потраченных ими на подавление этой агрессии: по крайней мере это наиболее вероятная функция многих дружеских контактов и долгих сеансов груминга, проходивших между двумя соперниками. Самцы обычно обыскивают друг друга в периоды напряжения – этот факт совершенно отчетливо демонстрируют графики груминга среди обезьян, построенные нами на основе многолетнего сбора данных. Пики груминга между самцами совпадали с периодами, когда отношения между ними были неустойчивыми. Рекорд – 20 % во время одного из этапов борьбы за доминирование; иными словами, несмотря на все свои конфронтации, два соперника около одной пятой своего времени занимались взаимным грумингом. Йерун и Лёйт никогда не тратили столько времени на обыскивание друг друга, однако и у них груминг занимал гораздо больше времени, чем обычно. Несмотря на то что груминг кажется крайне расслабленной деятельностью, есть основания утверждать, что когда самцы начинают обыскивать друг друга более регулярно, это сигнал трений. Я подчеркиваю слово «самцы», поскольку это правило не обязательно применимо также и к самкам шимпанзе.

Сеанс груминга обычно происходит вскоре после примирения. Собственно, уже и сами примирения Йеруна и Лёйта крайне озадачили нас, поскольку самцы сначала садились друг перед другом, вздыбив шерсть, словно они снова собирались начать демонстрацию. В тот первый послеобеденный эпизод это явление внушило мне чувство страха и удивления, но позже я узнал, в чем различие между демонстративным поведением, ведущим к дружескому контакту, и обычными демонстрациями, которые еще больше усугубляют конфликт. Во время примирения оба индивида всегда безоружны (в руках нет ни палок, ни камней), и у них есть зрительный контакт. Самцы шимпанзе избегают смотреть друг на друга в моменты напряжения, вызова и устрашения. А в моменты примирения они смотрят прямо в глаза бывшему противнику. После конфликта два шимпанзе могут иногда около четверти часа сидеть напротив друг друга, пытаясь поймать взгляд другого самца. Как только противники наконец начинают смотреть друг на друга, сперва неуверенно, но потом все более прямо, примирение не за горами.

Помимо многих сцен примирения Йеруна и Лёйта, мы также были свидетелями перемирий. По крайней мере я не могу придумать лучшего объяснения длительным и интенсивным контактам между ними, случавшимся непосредственно до того, как по вечерам они удалялись в спальный загон. Они никогда не уходили в клетку, не помирившись, а тот факт, что у них было только две ночные драки, может объясняться именно этими перемириями. Для того, чтобы лучше понять этот момент, рассмотрим одно из таких вечерних «рукопожатий у двери».

День 1-й, 17.00

Все обезьяны уже зашли внутрь, за исключением Йеруна и Лёйта, которые стоят у входа. Лёйт слегка демонстрирует себя в стороне от Йеруна. Тот придвигается к Лёйту и пыхтит на него. Он протягивает руку и ухмыляется. Лёйт ухмыляется в ответ, но держит дистанцию. Размашистыми шагами Лёйт, вздыбив шерсть, делает несколько кругов вокруг Йеруна, тогда как тот продолжает выпрашивать контакт. Лёйт делает несколько шагов к Йеруну, но потом снова отступает. Отступая, Лёйт продолжает ухмыляться, и в то же время у него появляется эрекция. Примерно в 20 метрах от Йеруна Лёйт ложится на живот и делает несколько толчков тазом в песок, все время пыхтя. Йерун неуверенно приближается к нему. Довольно неожиданно обе обезьяны начинают кричать в один и тот же момент, и Лёйт подставляется Йеруну, который начинает обыскивать ему спину, все время продолжая пыхтеть. Через несколько минут они усаживаются и принимаются обыскивать друг друга, на что у них уходит много времени. Спустя час они проходят в здание. Другие обезьяны уже успели поесть. Я вместе с кипером терпеливо ждал, пока самцы не успокоятся настолько, чтобы войти вместе в спальное помещение. Оба они с аппетитом поели.

Эти примирения и перемирия между Йеруном и Лёйтом не были чем-то автоматическим. Скорее казалось, что на карту поставлено их «чувство чести». Если ни один из них не был готов сделать первый примирительный шаг – например, посмотреть на другого, протянуть руку, попыхтеть с дружеским видом или просто подойти к противнику, – оба они продолжали сидеть в напряжении друг против друга, и часто из этого тупика им помогала выйти третья сторона. Такой третьей стороной всегда выступала одна из взрослых самок. Посредничество, осуществляемое самками, может принимать разные формы. Например, в первый день в примирении Лёйта и Йеруна, которое я уже описал, участвовала Кром, однако ее роль не была настолько решающей, чтобы ее можно было рассмотреть в качестве действительной попытки посредничества, множество очевидных примеров которого наблюдалось позже. Как только конфликт двух соперников затухал, самка-посредник обычно подходила к одному из них, целовала или какое-то небольшое время обыскивала его. После того как она подставилась ему, а он осмотрел ее гениталии, она медленно шла к его противнику. Первый самец часто следовал за ней, нюхая время от времени ее влагалище и не смотря на своего противника. Явный интерес самца к заду самки-посредника был достаточно необычным. В других ситуациях взрослый самец обычно не идет за самкой, которая только что подставилась ему, особенно если у нее нет набухания. (В действительности, самки с набуханием половой кожи никогда, по нашим наблюдениям, не выступали в роли посредников. И это понятно, ведь они стали бы лишь источником дополнительных разногласий.)

Самец, вероятно, следовал за самкой-посредником, чтобы иметь предлог приблизиться к своему противнику и в то же время не смотреть на него. Было очевидно, что самка не случайно направлялась к противнику: ее посредничество было целенаправленным актом. Она часто оглядывалась, чтобы проверить, идет ли все еще за ней самец, а если он не шел, она оборачивалась и тянула его за руку, заставляя следовать за собой. Когда она вместе с самцом достигала его противника, она садилась и оба самца начинали обыскивать ее, каждый со своей стороны. Когда самка через несколько минут скромно удалялась, самцы продолжали заниматься грумингом, словно бы ничего не произошло, но теперь, разумеется, они обыскивали друг друга.

Эту удивительную каталитическую функцию самок можно истолковать лишь в том смысле, что восстановление мира было в их интересах. Каждая из взрослых самок в тот или иной момент играла роль посредника, однако не у всех методы были настолько тонкими, как в только что описанном случае. Наиболее впечатляющим примером, которому я стал свидетелем, являлся более или менее вынужденный контакт между Лёйтом и Никки после их конфликта: Пёйст продолжала пихать Лёйта рукой в бок, пока он не сел рядом с Никки и не был вынужден выбирать между двумя вариантами – убежать или придвинуться еще ближе к своему противнику. Он выбрал последний.

Теперь, когда мы рассмотрели груминг, зрительный контакт, перемирие и посредничество, причины моего живейшего интереса ко всей этой теме примирения, вероятно, стали понятнее. Я полагаю, что социальное значение этого поведения невозможно переоценить. Оно почти наверняка играет ключевую роль, выступая в качестве конструктивного противовеса силам, которые грозят подорвать жизнь группы. Удивительно, как мало исследований было посвящено этому аспекту поведения. В 1960-1970-х годах были потрачены значительные суммы на исследование агрессивного поведения людей и животных, но почти не было исследований по его сдерживанию.

Попытки Лёйта пересмотреть ритуал доминирования крайне возбудили Йеруна. С визгом он отбежал от своего соперника, а теперь приближается к Зварт, чтобы его успокоили

Один из аспектов примирения я приберег до этого момента, поскольку он тесно связан с завершением борьбы Йеруна и Лёйта. Это феномен совместной демонстрации, совершаемой обеими сторонами в качестве прелюдии к примирению. Он, вероятно, имеет особое значение для проверки статуса отношений доминирования. Лёйт неделями не «приветствовал» Йеруна, так что не было сомнений относительно того, к чему все идет. В отсутствие этого типа поведения, демонстрирующего подчинение, акцент сместился на доказательство доминирования. Первоначально в конце конфликта только Йерун вставал в доминирующую позу. Он делал это перед тем, как начать искать контакт для примирения. Когда два самца приближались друг к другу, вздыбив шерсть, пытаясь выглядеть как можно больше и смотря друг другу прямо в глаза, именно Йерун проводил наседание. Другими словами, он наступал на Лёйта, подняв руку вверх. Только тогда два самца целовались, начинали обыскивать друг друга или выбирали какие-то иные формы контакта.

После нескольких недель наседаний, проводимых Йеруном, начался переходный период, когда примирения почти никогда не сопровождались демонстрациями. Потом Лёйт постепенно сам начал проводить наседания. Его попытки вызвали у Йеруна сильнейшее напряжение. В первый раз, когда Лёйт попытался поменяться с ним ролями, оба самца приблизились друг к другу, демонстрируя себя и вытягиваясь в полный рост, пока не встретились лицом к лицу, стоя на двух ногах. Лёйт поднял руки, чтобы насесть на Йеруна, но тот с криками убежал и забился в истерике!