XVIII. Чем объясняется еврейская политическая сила?

До сих пор при изучении Протоколов мы мало говорили о содержащейся в них политической программе. Победы своей мировой программы евреи добиваются следующими способами:

а) финансовым господством над миром. Таковое уже достигнуто, благодаря, во‑первых, огромной задолженности государств и, во‑вторых, безлично‑капиталистическому, а не индивидуально‑предпринимательскому и директорскому господству над промышленностью,

б) политическим господством, которое легко можно доказать современным положением всех цивилизованных государств,

в) еврейским влиянием на воспитание, которое постепенно достигнуто на глазах у ослепленных народов,

г) опошлением всей духовной жизни при посредстве продуманной системы развлечений и удовольствий, которые можно выразить, пожалуй, одним словом «балаган»,

д) посевом идей, но не идей истинного прогресса, а посевом призрачных и разлагающих экономических теорий и разрушительных тенденций.

Вот главный средства, определяющие пути наступления; ни одно из них не пропущено в Протоколах. Прежде чем выслушать то, что говорят Протоколы о выборе государственных правителей и о контроле над ними, мы для ясности приведем мнение этих документов о других сторонах политической жизни. Может быть, для тех еврейских защитников, которые во всех своих выступлениях никогда не касаются самого содержания Протоколов, будет интересно узнать, что Протоколы эти весьма далеки от того, чтобы требовать монархического образа правления, но всегда являются сторонниками самого неограниченного и безответственного «либерализма». Силы, стоящие за спиной Протоколов, твердо, по‑видимому, уверены в том, что они могут делать с народом все, что им угодно, лишь бы только народу удалось внушить, что у него есть на лицо «народоправство».

Протоколы любят частые политические перемены: они любят выборы, изменение конституций, частую смену народных представителей. Так в Протоколах говорится: «Неясное понятие о том что такое свобода, дает нам возможность убедить народные массы в том, что правительства должны быть ничем иным, как приказчиками настоящего господина – народа, и что этих приказчиков можно менять, как перчатки. Частая смена народных представителей отдала их в наше распоряжение и сделала из них орудие для наших целей». Удобство пользоваться частыми переменами повторяется и в протоколе 4, который описывает ход развития республик: «Каждая республика переживает несколько этапов развития: первый этап – безмысленное бешенство, подобное горячке, которое растет справа налево; второй этап – обман народа (демагогия), который порождает анархию и неукоснительно приводит к деспотизму, притом не к справедливому, открытому и личному ответственному деспотизму, но к скрытому и безответственному деспотизму, более тяжелому потому, что он исходит от тайной организации. Такое царство произвола может действовать, не стесняясь, потому что оно прячется под маской своих агентов, частая смена которых не вредит нашей силе, но напротив является даже полезной, ибо столь частая смена освобождает указанную организацию от обязанности тратить свои средства на вознаграждение за долголетнюю службу».

Эта «смена» участников большой политики хорошо знакома Соединенным Штатам. Есть один бывший сенатор, который мог бы на своем опыте подтвердить это, если бы он знал, кто был причиной его смены. Было время, когда он был орудием любого еврея, посещавшего его в кулуарах сената. Его бойкий язык превращал в интересное и убедительное всякие данные, с которыми евреи желали выступить против правительства. С заднего крыльца этот сенатор со всех сторон получал благодарности от очень крупных лиц, при чем благодарности эти были с сильным привкусом металла. Но настал момент, когда стало нужным отделаться от этого сенатора. Тогда письменные доказательства «благодарностей» тотчас вышли наружу из потайного места, где они хранились. Одна газета, которая была известна, как послушный орган еврейства, раскрыла это дело, и возмущение публики довершило остальное. Чтобы положить виновного на обе лопатки, конечно, нужно было его изобличить, для чего и должна была выступить газета. Всего этого, понятно, не случилось бы, если бы сами «наниматели» сенатора этого не пожелали.

В 14 протоколе описывается, как нееврейские народы в конце концов неминуемо потеряют всякую надежду на улучшение своего положения путем постоянной смены правительств и тогда с восторгом примут обещание создать прочное правительство, которое будет дано исполнителями Протоколов: «Народным массам так надоест беспрестанная смена правительств, которая нами намечена на период расшатывания нами государственного уклада неверных, что они готовы будут принять от нас все, что нам угодно». – Чиновник, который вздумает критически относиться к стремлениям, идущим со стороны евреев, весьма скоро будет у нас смещен со своего поста, и этих смещенных в настоящее время должно быть уже довольно много. Одни из них не могут понять, как это случилось. Другие все еще размышляют до сих пор, как могло случиться, что в то время, когда они действовали в точности согласно предписаниям и писали патриотические донесения, их встречали холодным молчанием, и почему они принуждены были лишиться своих мест.

Протокол 9 делает странные предположения. Вот некоторые из них на выдержку: «Если какое‑нибудь правительство протестует против нас в настоящее время, то это делается лишь для вида: они ведь все находятся под нашим контролем и делают это по нашим же указаниям, ибо их антисемитизм нужен нам затем, чтобы держать в повиновении наших низших братьев, я не хочу останавливаться на этом более подробно потому, что это уже составляло предмет частых обсуждений между нами».

Это учение о пользе антисемитизма и о желательности его развития там, где его не существует, можно найти в словах прежних и новых еврейских вождей.

«На самом деле препятствий пред нами больше нет. Наше сверхправительство стоит столь высоко над законом, что мы имеем полное основание назвать его сильным и могучим именем „Диктатуры“. По чистой совести я могу сказать, что мы являемся в настоящее время истинными законодателями».

Далее высказывается предложение:

«De facto мы уже устранили все правительства, кроме нашего, хотя de jure мы еще некоторым и позволяем существовать».

Фактические выводы из изложенного ясны: Правительства еще продолжают существовать под своими старыми названиями и проявляют над своими народами государственную власть, но еврейское сверхправительство проявляет свое бесспорное влияние над всеми ними во всех делах, которые входят в круг намерений международных евреев.

Протокол 8 показывает, как это достигается:

«В настоящее тремя и до тех пор, пока не наступит время, когда мы сможем поручить ответственные правительственные места нашим братьям евреям, мы будем их поручать таким людям, чье прошлое и характер таковы, что между ними и их народом образовалась пропасть, людям, которым в случае неповиновения нашим приказам будет грозить суд или изгнание и которые потому будут вынуждены защищать наши интересы до последнего вздоха».

О денежных средствах политических партий 9 протокол говорит:

«Раскол партий сделал их всех нам послушными: для проведения партийной борьбы необходимы деньги, а деньги у нас».

Часто ставили вопрос о происхождении партийных фондов. Но никто до сих пор не добрался до их международного источника.

В Соединенных Штатах мы за последние пять лет имели почти сплошь еврейский состав управления всей областью военного дела американского народа. Деятельность законного правительства ограничивалась в это время почти одним ассигнованием денежных сумм, но самое управление деловой стороной войны находилось в руках правительства, гнездившегося внутри самого правительства, и это внутреннее сверхправительство было еврейским.

Часто задают вопрос, чем все это можно объяснить. Главный ответ, обычно, формулируется следующим образом: евреи, которым непосредственно поручались ответственные должностные посты военного управления, были, де, специалисты, самые что ни на есть лучшие специалисты, каких только можно найти. На другой вопрос, почему значительная часть иностранной политики Соединенных Штатов зависит от внушений определенной группы евреев, получался равным образом ответ: эти люди одни только знали, что нужно, и не было никого, кто обладал бы большими знаниями, – поэтому выбранные народом носители правительственной власти имели полное право слушаться самых практических и удачных советов, какие могли только найти.

Пусть будет так. Допустим, что в Соединенных Штатах только одни евреи оказались пригодными для разрешения назревающих проблем с наивысшим мастерством. Так как мы здесь не хотим говорить о войне, то констатируем лишь тот факт, что военное управление было сплошь еврейское. Может быть, это станет понятней из 2 протокола:

«Должностные лица, которых мы выбираем из массы народа за их податливость, не подготовлены для дел управления и поэтому легко обратятся в пешки в той игре, которую ведут наши ученые и талантливые эксперты, – специалисты, воспитанные с малолетства в знании мировых дел. Мы знаем, что только наши специалисты обладают необходимыми для управления сведениями».

Конечно, раз нееврейское должностное лицо не подготовлено, то по необходимости ему должна быть оказана помощь. А кто больше для этого пригоден, как не те, которые предлагают себя сами для оказания этой помощи? Народным массам внушено не доверять именно тем правительственным должностным лицам, которые имеют настоящую опытность в политике и в делах управления. Естественно, что последнее обстоятельство вдвойне облегчает положение еврейских «специалистов» по оказанию помощи. А благодаря этому, как раз те, кому это выгодно и чьим интересам в первую голову служат эти податели помощи, в свою очередь выступают на первый план.

Из всего, что Протоколы рассказывают о политике мировой программы, наибольший интерес представляет выбор главы государства и контроль над ним. Весь план, сюда относящийся, изложен в 10 протоколе. Что автор имел при этом в виду, как пример, выборы президента Французской Республики, дает, правда, этому плану некоторую местную окраску, но в сущности он может найти применение везде и даже нашел свое полное осуществление в другом месте.

10 Протокол вводит нас в главную суть дела: он обрисовывает эволюцию правителей государств от самодержцев к президентам и эволюцию государств от монархии к республике. Язык, которым изложено все, сюда относящееся, отличается особенно гордым тоном, хотя все же далеко отстает от тона современной еврейской литературы, которая утопает в наслаждении чувством своей силы. Как ни отвратительно все это поведение, все же весьма ценно узнать, в каком свете вся программа Протоколов видит неевреев и их сановников. При этом не нужно упускать из вида, что собственный еврейский идеал – не президент, а властитель, царь. Русские евреи‑студенты в 1918 году кричали на улицах: «Мы дали вам Бога, а теперь дадим вам Царя». Новый флаг Палестины, как впрочем и каждой синагоги, который теперь развевается беспрепятственно, имеет на себе изображение знаков достоинства еврейского царя. Евреи надеются, что трон Давидов будет восстановлен, что весьма вероятно и осуществится. К этому стремлению, как таковому, мы не относимся отрицательно и смотрим на него скорее с симпатией и уважением. Но мы приводим его единственно для сопоставления с ясно выраженным еврейским презрением ко всем нееврейским президентам и соответственному государственному устройству.

О президентах Протокол 10 говорит:

«Тогда наступило время республиканской эры и на место властителя мы выдвинули карикатуру – президента, выбранного из народной массы… Таким путем была заложена мина под народ или вернее под государства неверных».

С изумлением и неприятным чувством читаешь в Протоколах, что люди «с прошлым» в особенности предпочтительны для президентского поста. Что люди такого рода в различных странах, включая и Соединенные Штаты, занимали посты президентов, не подлежит сомнению. В некоторых случаях противный чести поступок, который являлся пятном в прошлой жизни, был общеизвестен; в других случаях это прошлое затемнялось молчанием или неверными слухами. По крайней мере в одном случае партийная клика знала о таком прошлом, но скрывала перед общественным мнением подозрительную репутацию своего кандидата и за такую добрую услугу, получила от него большую мзду. Люди с несовсем чистым прошлым не редкость, и очень часто их беспокоит не столько самое прошлое, сколько огласка его. Благодаря отсутствию прямодушия, из страха огласки и общественного приговора, такого рода люди обыкновенно попадают в другого рода рабство, в рабство политическим и финансовым интриганам. «Мы будем способствовать выбору в президенты таких людей, в чьем прошлом имеется какая‑нибудь темная афера, какая‑нибудь „Панама“; подобные личности из страха разоблачений и из естественного желания подольше пользоваться преимуществами, доходами и почестями, сопряженными с званием президента, будут послушными исполнителями наших приказов».

Слово «Панама» возникло от тех грязных дел, которые имели место во французских политических кругах при финансировании в середине прошлого столетия плана постройки Панамского канала. Если бы Протоколы., которые лежат пред нами, были составлены ближе к нам, то они могли бы упомянуть и дело Маркони в Англии, хотя, может быть, они перед этим задумались бы, ибо в этом случае среди участников были и евреи. Герцль, великий еврейский сионистский вождь, пользуется выражением «Панама» и в своем «Еврейском государстве». Упоминая о финансировании Палестины, он говорит, что еврейское общество позаботится о том, чтобы предприятие это не обратилось в «Панаму», но в «победу». Что одно и то же выражение встречается и в Протоколах, и у Герцля, – достойно внимания, потому что человек, который пишет в настоящее время для большой публики, пожалуй, не употребил бы выражения «Панама» для характеристики чьего‑либо прошлого, потому что его не поняли бы. Именно эта обычная связанность людей с их прошлым создает для честного писателя безусловный долг говорить всю правду о лицах, которые добиваются общественных должностей. Недостаточно писать о кандидатах на такие места: «Он начал свой путь бедным юношей и закончил его крупным человеком». Но каким путем? Как шел рост его состояния? Иногда путеводная нить ведет к семейному очагу кандидата. И вот, например, узнаешь, что один господин вывел другого из затруднения тем, что женился на его даме, потерявшей репутацию, но за это получил кругленькую сумму. Другой попал в тяжелое положение, благодаря слишком интимным отношениям к жене третьего, причем из этого неприятного положения его вывело лишь быстрое вмешательство влиятельных друзей, которым он, конечно, в итоге оказался навсегда обязанным. По странной случайности, по крайней мере в американских «сферах», господствует женское влияние: на наших высоких постах эта нота слышится чаще, чем какая‑либо другая, чем даже денежная нота.

В европейских странах, где предосудительным отношениям к женщинам не придают столь важного значения, у людей, считающихся в числе кандидатов, наталкиваешься при исследовании то и дело на темные пятна.

Эта тема в высшей степени противна, но истина часто имеет хирургические задачи, а мы имеем дело именно с задачей такого рода. Если мы, например, станем исследовать собрание столь громадного мирового значения, как Версальская Конференция, причем обратим особое внимание на людей, сильно подверженных еврейским влияниям, и точно проследим их прошлое, то мы очень легко установим тот момент, когда они попали в такое положение, которое, хотя и принесло им кратковременную выгоду, но за то сделало их навсегда рабами тайной силы. Неприятное зрелище стоящих у власти государственных людей англосаксонской расы, тесно окруженных князьями семитской расы и постоянно получающих от них наставления, может получить объяснение лишь при условии знания темных сторон этих людей в связи с слотами Протоколов: «мы будем способствовать выбору на президентские посты таких людей, чье прошлое заключает в себе скрытую темную аферу».

Там, где такое еврейское господство над государственными людьми явно выступает наружу, можно сказать с уверенностью, что эта раса является единственной хранительницей такого рода тайн. Потому, в случае необходимости, патриотическим долгом каждого, кто об этом узнает, будет раскрыть такую тайну, – и притом не ради того, чтобы ударить по чьей‑либо репутации, но ради того, чтобы раз навсегда заклеймить такого рода недостойное явление клеймом позора.

Еврейские публицисты обычно говорят нам, что евреи не объединены в политическом отношении, поэтому, де, они и не пользуются политическим влиянием. Далее мы слышим рассказы о том, что между ними господствует столь большое разногласие, что нет даже возможности руководить ими в определенном направлении.

Да, так может случиться, но лишь тогда когда в еврейской общине ставится вопрос в пользу чего‑нибудь. Тогда образуется большинство мнений и, вероятно, по большей части мнение даже незначительного меньшинства дает себя чувствовать. Но когда речь идет о вопросе против чего‑нибудь, то еврейская община представляет собой полное единство. Этот факт может засвидетельствовать каждый наблюдательный политический деятель.

Каждый может в политической жизни проделать этот опыт над собой. Ему стоит только публично заявить, что он не допустит влияния над собой евреев и вообще не будет подчиняться никакому влиянию. Если он, кстати, при этом позволит себе употребить слово «жид», то ему не нужно будет читать никаких книг в доказательство еврейской солидарности: он почувствует ее очень скоро на своей шкуре. Эта еврейская солидарность в делах, зависящих чисто от голосования, не может, само собой разумеется, достигнуть всего, чего она бы желала; политическая сила евреев заключается не в количестве голосов, но в их влиянии на верхи правительств. Евреи, если взять последние пять лет, все время являлись политическим меньшинством в отношении подсчета голосов, но в отношении влияния они были политическим большинством. Они господствовали и сами этим хвастались. Признаки их господства можно наблюдать везде.

Главный признак этого господства виден в отношении к евреям в политической жизни, Этот признак страх, то есть то же самое, что и в прессе. Этот страх так велик, что никто не смеет говорить о евреях так же, как говорят об армянах, немцах, русских или индусах. Что представляет этот страх, как не доказательство того, что всем известно еврейское могущество и та беспощадность, с какою они им «пользуются? Очень возможно, что даже самый антисемитизм, как то утверждают иные еврейские публицисты, есть ничто иное, как выражение высшей степени страха. Страх перед чем‑то неведомым. Беспримерное зрелище бедного с виду в массе народа, который, на самом деле, богаче всех других, незначительного меньшинства, которое могущественнее большинства всех остальных, может и в самом деле подействовать на раздраженное воображение и породить призраки. Знаменательно то, что все те, которые обычно выдают себя за признанных представителей еврейства. решительно ничего не имеют против этого страха: они даже считают его желательным; они даже обладают особым искусством поддерживать постоянно этот страх, – только в определенном, тщательно взвешенном размере, так, чтобы он не слишком бил в глаза. Но стоит равновесию нарушиться, тотчас обнаруживается их слабая сторона. Тогда, прежде всего, пускаются в ход угрозы в надежде восстановить страх; если же угрозы оказываются бессильными, то начинаются вопли и хныканье по поводу „антисемитизма“.

Было бы странно, если бы евреи не видели, что самые низкие проявления антисемитизма как раз порождаются тем страхом, который они сознательно развивают в окружающей их обстановке. Из него проистекает к евреям ненависть самого худшего качества. Между тем, человек с нормальным нравственным чувством будет больше всего остального избегать внушать страх другим; находить в этом удовольствие и извлекать из этого пользу могут только люди низшей расы.

Было бы уже большим шагом вперед, если бы люди сумели освободиться от этого страха иудейского. Но еврейские защитники, и словом, и пером, как раз борются с проявлением этого освобождения. Они называют его тоже «антисемитизмом», тогда как, в действительности, этот процесс вовсе не является таковым, а в нем скорее кроется единственная возможность предотвратить антисемитизм. Процесс этот должен пройти несколько ступеней. Прежде всего нужно показать еврейское могущество во всем его объеме, против чего, конечно, со стороны евреев идет сильный отпор, хотя отрицать факт этого могущества нельзя. Затем нужно объяснить существующее могущество. Его можно объяснить только еврейским желанием господства, или хорошо продуманной программой, которой придерживаются на пути к господству. Раз метод раскрыт, то половина зла уже устранена. Еврей не сверхчеловек.

Он хитер, он обладает выдержкой, его мировоззрение позволяет ему многие поступки, которые другим претят. Но при равных условиях он все‑таки не сверхчеловек. Янки во всех отношениях может с ним помериться, но только янки, по свойствам своим, склонен уважать правила приличия в игре. Когда люди узнают, какими средствами достигнуто это могущество, когда они, хотя бы скажем, узнают, каким путем захвачено было это политическое могущество в Соединенных Штатах то вся картина пущенных для этого в ход способов должна сорвать ореол с этого могущества и представить его как весьма грязный гешефт.

Вопрос о том, заслуживает ли внимания метод, изложенный в Протоколах или нет, зависит от того, находит ли он себе фактическое подтверждение в современных событиях. Между тем такое подтверждение на лицо, ибо события и программа совпадают. Конечно, для евреев было бы выгоднее, если бы нельзя было обнаружить следов их участия ни в писаниной, ни в осуществившейся программе; но следы на лицо и евреи поступают нелогично, когда обвиняют за это других, а не себя самих. Нельзя же, в самом деле, считать опровержением фактов брань, направленную против тех, кто их устанавливает. Мы допускаем, что еврей хитер. Но этого недостаточно для того, чтобы он мог совсем скрыть следы своей, деятельности. У него тоже есть свои слабые стороны, благодаря которым, в конце концов, удается обнаружить всю полноту его работы. Разве он боялся бы этого открытия, если бы все то, что открыто, оказалось хорошим и справедливым? Слабая сторона еврейской программы в том и заключается, что вся она с начала и до конца есть одна несправедливость. Как бы ни были велики успехи еврейства, они не столь велики, чтобы человечество не могло ему повелительно сказать: «стой!» В человечестве уже замечается сильное движение, направленное к отражению нападения, и, если бы среди еврейского народа нашлись пророки, они должны бы указать своему народу иные пути.

Вот почему доказательства существования программы и страх ее раскрытия будут иметь своим последствием устранение того беспокойства, которое порождают евреи среди народов‑хозяев, у которых они живут в гостях.